|
Детектив
Хрусткий шорох среди ночи
Мирный дом среди аллей
Что-то жуткое пророчит
Шум листвы, игра теней...
Тени путают, ломая,
Дней простых привычный ход.
И петля судьбы кривая
Как силками захлестнет.
Нити странных совпадений,
Подозрений смутных рой,
Переплет, судеб смешенье.
Жизнь становится игрой...
Действующие лица
Поместье «Рыжики»
Сурин Иван Петрович (Жан), помещик, 35 лет
Сурин Михаил Петрович (Микки), средний брат, 29 лет
Сурина Евгения Петровна (Женни), младшая сестра, 24 года
Сурина Маргарита Васильевна (Марго), жена Ивана Петровича, 23 года
Томилина Ида Станиславовна, ***юродная кузина, 46 лет
Ногаев Василий Васильевич (Базиль), брат Марго, 28 лет
Устинова Вера Игнатьевна, подруга Марго, 23 года
Букин Николай Федорович (Николя), приятель Ивана Петровича, 32 года
Михайловская Елена Семеновна, троюродная бабка Суриных, возраст преклонный
Еремеев Елизарий Степанович, управитель поместья, около 50 лет.
Поместье «Карповка»
Карпов Алексей Павлович (Алексис), помещик, 43 года
Карпова Наталья Кузьминична (Натали), жена Алексиса, 38 лет
Карпова Галина Алексеевна, их дочь, 17 лет
граф Роминский Дмитрий Сергеевич (Реми), офицер, 29 лет
Потапов Андрей Ильич (Андре), статский советник, 35 лет
Маслина Софья Ивановна (Софи), родственница Карповых, вдова, 27 лет
Поместье «Хвосты» (оно же «Волчий хвост», оно же «Дореево»)
Кор*** (неразборчиво) Сергей Владимирович (Серж), помещик, 34 года
1
Глава I
Тверская губерния, 1810 год Женни Сурина – девица двадцати четырех лет, внешности приятной, но не выдающейся, сероглазая, с пушистыми рыжеватыми волосами, уложенными в незатейливую прическу, - устроилась в беседке на берегу озера с новым французским романом под многообещающим названием «Мюретта, или Похождения нормандской маркизы», графином лимонада и свежими бубликами, предвкушая самое приятное времяпрепровождение. Но едва она добралась до того момента, когда Мюретта гордо отвергла притязания некоего барона, не имевшего среди своих разнообразных намерений - честных, на раскрытую страницу шлепнулся малиновый пахучий цветок шиповника, а мужской голос произнес:
- Восхитительное зрелище: прелестная девушка в беседке с книгой в руках...
Женни вздрогнула, чуть не подавилась бубликом, который имела несчастье откусить именно в этот момент, и поспешно спустила ноги с сиденья лавки на дощатый пол. - Ох, как вы меня напугали, Николя, - пробормотала она, невольно отвечая на улыбку молодого мужчины, подъехавшего верхом к облупившимся деревянным перилам неказистого сооружения.
Он же, ничуть не смущенный своим неожиданным вторжением в ее уединение, продолжал:
- Мы искали вас, чтобы позвать с собой на верховую прогулку, но Ида Станиславовна и под пытками бы не призналась, где вас можно найти. - Она и не знает, - хмыкнула Жени и только теперь заметила неподалеку всадников, которые как раз съезжали с тропинки, огибающей озеро, направляясь к беседке. Впереди, сминая по пути ветки пышного ракитника, ехал граф Дмитрий Роминский, последнее время уделяющий Женни особое внимание, против чего она ничуть не возражала. Встретив его взгляд, девушка чуть порозовела и поспешно перевела глаза на следующего за ним всадника. Им оказался Микки, ее средний брат, который тут же весело воскликнул:
- Опять удрала? Ида тебя уж с собаками разыскивает. Кузина слишком рьяно относилась к добровольно принятым на себя обязанностям компаньонки Женни, что последнюю ужасно раздражало. Девушка было нахмурилась и хотела высказаться по этому поводу, но отвлеклась на явление молодой и красивой дамы в ярко-голубой амазонке - Софи, которая никогда не упускала случая сказать Женни какую-нибудь колкость. И сейчас, увидев книгу в ее руках, она насмешливо спросила:
- Все французские романы? Что на этот раз? Приключения отважного лейтенанта или Вояж таинственной незнакомки?
Микки громко рассмеялся. Пристрастие Женни к чтению романов служило вечным поводом для шуток ее родных и друзей. Но одно дело терпеть насмешки от них, и совсем другое - от случайных знакомых. Женни поджала губы, заметила подбадривающий взгляд Роминского и смущенно покосилась на еще одного участника прогулки – некоего Сержа с неразборчивой фамилией, который тут же сказал: - Евгения Петровна, вынужден заметить, что романы, особенно французские, заполонившие наши книжные лавки, увы, далеко не самого высокого уровня. Они вряд ли могут служить пищей для раздумий, как и способствовать расширению кругозора... - Сестрице вовсе не нужно что-то там расширять, - хохотнул Микки. - Она и так слишком умная. А в романах для нее главное – любовная история, над которой можно пролить реки слез.
Женни метнула на него негодующий взгляд. Кто-кто, а она никогда не плакала, и Микки это было прекрасно известно. «Ну, я тебе попомню, братец», - подумала она и отвернулась к Николя, который успел за это время стянуть один ее бублик и сейчас поспешно его дожевывал. - Далеко едете? – спросила она и как бы невзначай отодвинула от него оставшиеся бублики так, чтобы он не мог их достать: всем было известно, что Николя способен есть что угодно, когда угодно и в каких угодно количествах.
- На Воронью пустошь, - сообщил тот, краем глаза покосился на бублики и повернул свою лошадь. – Софи выразила желание полюбоваться открывающимися оттуда видами. «Полюбоваться видами! - фыркнула про себя Женни. – Она любуется только собой! И потащила всех в такую даль - за десять верст, чтобы никто не помешал ей по дороге флиртовать сразу с четырьмя кавалерами». - Приятной поездки! – возвестила девушка и раскрыла книгу, всем видом показывая, что хотела бы остаться одна. - Я не еду на Воронью пустошь, - уточнил Серж. – Мы лишь случайно встретились по дороге. Мне нужно осмотреть пойменные луга. - Бог с ними, Сергей Владимирович, - кокетливо сказала Софи, - луга от вас никуда не убегут. - Дело прежде всего, - объяснил он, и как Софи ни пыталась уговорить его присоединиться к их компании, Серж твердо стоял на своем. «Чары-то не действуют, - удовлетворенно подумала Женни, прислушиваясь к их разговору, в то время как Микки расписывал ей, как негодовала кузина, не обнаружив в доме своей подопечной.
- Я не обязана отчитываться перед ней! – воскликнула Женни, едва Микки, предположив, что Ида задаст ей головомойку, замолчал. – И вообще... - Уезжаем, уезжаем, - Николя помахал рукой и направил лошадь к тропинке. За ним потянулись остальные всадники, кроме Сержа, который, распрощавшись со своими случайными попутчиками, придержал коня у беседки. - Евгения Петровна, ежели рассуждать о пользе чтения, - начал он, - то, должен заметить, французская литература славится как образчиками превосходных по своей значимости и глубине произведений, так и поверхностных, созданных на потребу невзыскательной публики... Женни вздохнула. Ей вовсе не были интересны лекции на эту тему, да, впрочем, и на любую другую, поскольку она придерживалась твердого убеждения, что каждый имеет право жить, так, как хочет, соответственно и выбирать книги по своему вкусу, не навязывая его другим. Девушка с печалью посмотрела на роман, который могла бы сейчас читать, не вздумай сосед поучить ее уму-разуму. А он продолжал разглагольствовать, да еще с тем оттенком превосходства в голосе, с каким умудренные жизнью мужчины любят втолковывать молодым девицам свои представления об истинных ценностях, будучи уверены, что неразумным барышням следует смотреть им в рот и прислушиваться к каждому их слову.
«Учил бы лучше Галину, - тоскливо думала Женни. - Вот уж поистине небесное создание, охотно принимающее на веру всякое, даже самое бестолковое изречение из уст любого мужчины». Семнадцатилетняя Галина Карпова умудрялась влюбляться одновременно во всех лиц мужского пола, только попавшихся ей на глаза. Как свойственно совсем юным барышням, она отдавала предпочтение господам зрелого возраста, к каковым можно было причислить и Сержа с невнятной фамилией. Ему было лет тридцать пять – не меньше. Хотя у него сохранилась стройная фигура и военная выправка, лицо имело приятные черты, а рост явно выше среднего, был он человеком весьма мрачного, нелюдимого характера и – что в глазах Женни выглядело особенно непривлекательно - редкостным занудой без малейшего намека на хоть какие зачатки чувства юмора. Прошлой осенью Серж приобрел или получил в наследство – деталей никто не знал - поместье, которое, как и два соседних, принадлежащих Карповым и Суриным, располагалось на берегу озера Сонное. Новый сосед сразу сюда перебрался и занялся приведением в порядок довольно запущенного хозяйства с упорством и рвением, достойным восхищения и даже преклонения любого из помещиков, чьей единственной страстью, целью и смыслом жизни являются заготовки сена, засев полей яровыми и озимыми, разведение скота и постройка амбаров. Общительные и гостеприимные Карповы, постоянно проживающие в своей Карповке, мгновенно свели с ним знакомство, а Суриным Серж был представлен лишь пару недель назад, когда они приехали из Москвы на лето в «Рыжики» - родовое поместье, получившее столь легкомысленное название благодаря обилию вышеупомянутых грибов в ближайшем лесу, расположенном на их землях. Тогда же им были представлены и гости Карповых – Софи Маслина, граф Дмитрий Роминский и некий господин Потапов. Последний являлся родственником скончавшегося несколько лет назад мужа Софи, а она сама приходилась какой-то там кузиной хозяйке поместья. С Алексисом и Натали Карповыми, как их дочерью и сыном (ныне отсутствующим по причине службы в армии) Сурины водили знакомство с незапамятных времен, встречаясь с ними здесь почти каждое лето.
- ...немецкая драматургия многое позаимствовала из французской литературы и сделала огромный шаг вперед по сравнению... - монотонно продолжал Серж, пока его лошадь, вытянув шею и смешно выпячивая губы, пыталась дотянуться до бубликов, лежавших на салфетке с краю деревянной лавки, внутри по периметру опоясывающей беседку. Женни с интересом наблюдала за ее стараниями и уже была готова побиться об заклад, что как минимум один бублик достанется прожорливой лошади, как то ли укус слепня, то ли мухи заставил животное мотнуть головой, которой она задела графин с лимонадом. Графин с грохотом упал с лавки, крышка его отскочила, и содержимое вылилось на каменный пол, образовав на нем приличную лужу. - Ох, простите, - Серж потянул поводья и заставил весьма недовольную этим лошадь отойти на несколько шагов от беседки. - Да чего уж там, - буркнула Женни, печально наблюдавшая за тем, как остатки лимонада тонкой струйкой переливаются через край графина, сделанного, к счастью, из толстого стекла и потому не разбившегося от удара.
Серж, еще несколько раз извинившись, наконец уехал, а Женни, всухомятку жуя бублики, смогла все же дочитать главу о том, как разочарованный отказом гордой Мюретты барон клянется отомстить той всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
«Интересно, - думала Женни, с книгой, одеялом и пустым графином в руках шагая по тропинке, ведущей к дому, - успеет ли эта веселая верховая компания вернуться к ужину?»
Ее невестка сегодня затевала прием, на который были приглашены все соседи, и девушку весьма занимала мысль о том, как будет вести себя с ней граф Роминский – Реми, как он попросил его называть, и как к нему обращались все близкие знакомые. Женни вместе с прочими дамами, коих здесь собралось более, чем достаточно, не осталась равнодушной к Роминскому, который всем был хорош, начиная с титула и прекрасных светских манер и заканчивая красивыми голубыми глазами на не менее красивом лице.
Девушка прошла березовую рощицу и углубилась в приусадебный сад, представляющий собой затейливый и запутанный лабиринт неухоженных тропинок, разросшихся кустов и больших старых деревьев, между которыми пробивался довольно густой подлесок. Через несколько лет сад окончательно зарастет и превратится в самый заурядный лес, если его так и не приведут в порядок. Но старший брат Женни, он же владелец поместья каждый год собирался заняться местным домом и садом, и каждый раз ему что-то мешало, отчего «Рыжики» все больше приходили в негодность – ветшала усадьба, зарастал сад, а хозяйство давало все меньше дохода. Брат ссылался на множество причин, которые мешали ему вкладывать деньги в поддержание имения, - впрочем, Женни в этом плохо разбиралась и могла только сокрушаться, что «Рыжики» скоро станут наименее подходящим местом для летнего отдыха. Более ее беспокоило собственное будущего, которое порой представлялось ей довольно печальным. Осенью ей стукнет двадцать пять – возраст, когда незамужние девицы начинают надевать на голову чепец и именоваться старыми девами, к чему Жени была совершенно не готова. Во-первых, она совсем не ощущала себя старой, хотя ее годы почему-то считались чуть ли не преклонными. Во-вторых, отсутствие у нее мужа вызывало ехидные взгляды и реплики бывших подруг, давно повыскакивавших замуж и обзаведшихся выводком детей, а также пересуды сплетниц о «бедняжке Женни Суриной», которая так и не смогла найти для себя подходящую партию, читай: никто не захотел на ней жениться. Впрочем, все это она переносила куда легче, чем вынужденную жизнь с семьей старшего брата и назойливость кузины Иды, дальней родственницы Суриных, после смерти мужа оставшейся без средств и поселившейся лет пятнадцать назад в их доме еще при жизни родителей. К счастью, у Женни были собственные деньги, и ей не приходилось жить за чужой счет. По завещанию отца она, вернее, ее опекун – все тот же старший брат Иван - получал на нее содержание, которого хватало не только на хлеб и воду, но и на модные наряды, гребни и прочие булавки. В случае замужества Женни должно было достаться пусть не слишком большое, но вполне приличное приданое, или – если этого счастья с ней так и не случится до двадцати шести лет – после этого возраста ей отходили кое-какие средства, на которые при известной экономии можно было безбедно существовать всю оставшуюся жизнь. Проблема заключалась в том, что финансовой самостоятельности ей нужно дожидаться еще более года, да и после этого, увы, не предвиделось никакой, даже крайне неопределенной возможности хотя бы в ближайшее десятилетие избавиться от обязательного присутствия компаньонки или родственников, чтобы не шокировать падкое на скандальные истории общество. А Женни уже сейчас с трудом выносила опеку брата, снисходительно-насмешливое отношение к ней его жены Марго, но хуже всего были нескончаемые поучения, контроль над каждым ее шагом, словом, делом и даже чтением со стороны кузины Иды. «Приставучая, гадкая, глупая», - поморщилась Женни и даже замедлила шаг, чтобы оттянуть время возвращения в усадьбу и встречу с кузиной, которая только и ждет ее появления, чтобы продолжить свои, начавшиеся еще утром, а точнее – продолжавшиеся все время наставления, как должно вести себя благовоспитанной барышне. Только чтобы избавиться от Иды, Женни готова была выйти замуж чуть не за первого встречного. Увы, когда этот встречный попадался (что, надо признать, случалось не слишком часто), она не могла пересилить себя и принять ухаживания, а то и отдать свою руку и все, что к ней прилагалось какому-то постороннему мужчине, вызывающему в ней в лучшем случае равнодушие, а то и неприязнь. Женни с досадой припомнила последних своих кавалеров: некоего ротмистра с липким взглядом и громогласным голосом, сорокалетнего коллежского советника, похожего на сморчка, полковника-вдовца с пятью детьми, старший из которых был ее ровесником. И все они были до отвращения глупы, заносчивы и непереносимы даже в небольших количествах. Молодые же и интересные мужчины охотно с ней флиртовали, общались и танцевали, но при этом не изъявляли никакого желания жениться – ни на ней, ни на ком другом. Разве им случайно попадалась очень юная невеста с очень большим приданым. Мимо подобных достоинств редко кто мог пройти и не попытать своего счастия. Пнув туфелькой попавшийся на дороге камешек, Женни прошла между двумя столбиками, некогда державшими теперь разломанную калитку, останки которой, заросшие крапивой, валялись поодаль. - Барышня?! - откуда-то из-за сирени вынырнул управитель поместья Еремеев с несколько удивленным и озабоченным выражением лица. Поспешно поклонившись, он сообщил, что Ида Станиславовна крайне обеспокоена долгим отсутствием пропавшей кузины, вся челядь разослана на ее поиски, а обед меж тем стынет... Женни чуть не завизжала от возмущения. До обеда было еще минимум полчаса, Ида загодя забила в набат и подняла всех по тревоге.
- Благодарю вас, Елизарий Степанович, - ответила она, пытаясь поймать взгляд управителя, настолько неуловимый, что они с Микки не далее как третьего дня условились о пари: кто первый сможет его удержать. Хотя пари строилось на честном и благородном слове, а Микки никогда не стеснялся приврать, даже он еще не рискнул заявить о победе и получить заветный выигрыш – бутылку выдержанного рейнского вина, которую Женни обещала ему выписать. Сама она рассчитывала на новый кожаный бювар, поэтому сверлила глазами управителя, мысленно подавая ему сигналы: «взгляни, взгляни на меня», но тот, как всегда, смотрел куда угодно, только не на господ, с которыми имел честь разговаривать. Сейчас он уставился куда-то поверх плеча Женни, всем своим видом выказывая готовность услужить, не подозревая, чего от него на самом деле требуется. Наконец пробормотав нечто весьма неопределенное, Еремеев поклонился скрылся в тех же кустах, откуда перед тем появился, а Женни потащилась к дому, из упрямства – ослиного, как утверждали ее братья, так и не прибавив шаг, чтобы своим скорейшим появлением унять хоть отчасти волнения кузины.
(Продолжение следует)
январь, 2009 г.
Copyright © 2009 Екатерина Юрьева 
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
