графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

 

Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
  − О жизни и творчестве Джейн Остин
  − О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
  − Уголок любовного романа.
  − Литературный герой.
  − Афоризмы.
Творческие забавы
  − Романы. Повести.
  − Сборники.
  − Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл,
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки



Авантюрно-исторический роман времен правления Генриха VIII Тюдора
Гвоздь и подкова
-

Авантюрно-исторический роман времен правления Генриха VIII Тюдора


Водоворот
Водоворот
-

«1812 год. Они не знали, что встретившись, уже не смогут жить друг без друга...»



Денис Бережной - певец и музыкант

Исполнитель романсов генерала Поля Палевского Взор и Красотка к On-line роману «Водоворот»



По-восточному

«— В сотый раз повторяю, что никогда не видела этого ти... человека... до того как села рядом с ним в самолете, не видела, — простонала я, со злостью чувствуя, как задрожал голос, а к глазам подступила соленая, готовая выплеснуться жалостливой слабостью, волна.
А как здорово все начиналось...»


Моя любовь - мой друг

«Время похоже на красочный сон после галлюциногенов. Вы видите его острые стрелки, которые, разрезая воздух, порхают над головой, выписывая замысловатые узоры, и ничего не можете поделать. Время неуловимо и неумолимо. А вы лишь наблюдатель. Созерцатель. Немой зритель. Совершенно очевидно одно - повезет лишь тому, кто сможет найти тонкую грань между сном и явью, между забвением и действительностью. Сможет приручить свое буйное сердце, укротить страстную натуру фантазии, овладеть ее свободой. И совершенно очевидно одно - мне никогда не суждено этого сделать...»


Пять мужчин

«Я лежу на теплом каменном парапете набережной, тень от платана прикрывает меня от нещадно палящего полуденного солнца, бриз шевелит листья, и тени от них скользят, ломаясь и перекрещиваясь, по лицу, отчего рябит в глазах и почему-то щекочет в носу...»


Жизнь в формате штрих-кода

«- Нет, это невозможно! Антон, ну и куда, скажи на милость, запропала опять твоя непоседа секретарша?! – с недовольным видом заглянула Маша в кабинет своего шефа...»


 

 

О жизни и творчестве Джейн Остин

Подготовка и перевод материала - Элайза
Редактор - Romi

Джейн Остен, ее жизнь и окружение


По материалам книги
Клэр Томалин (Claire Tomalin)
Jane Austen: A Life
London, Penguin Books, 2007

Начало   Пред. гл.


Глава III

Мальчики

 

Супруги Остен занимались не только воспитанием собственных детей, но еще и содержали домашнюю школу для мальчиков. Когда малышка Джейн вернулась в пасторат закаленная жизнью в скромном сельском коттеджике на немощеной деревенской улочке, то попала в довольно оживленное место, заполненное немолчным гомоном мальчишеских голосов, принадлежащих ее братьям и ученикам отца, старшему из которых не исполнилось и пятнадцати лет. Мальчишеские разговоры и мальчишеские интересы преобладали за столом и во время завтрака, и во время ужина, и с младенческих лет девочка была свидетельницей мальчишеских игр и занятий как внутри дома, так и на улице. Четверо из них - ее старшие братья - знакомые и привычные, поскольку находились дома круглый год. Остальные мальчики, которые должны были по началу казаться ей большими и незнакомыми созданиями, жили у Остенов по несколько месяцев, а потом уезжали домой на каникулы. Они приезжали в феврале и оставались до июня, а потом возвращались в конце августа и учились в пасторате до Рождества. Как и в знаменитых английских частных школах, учебный год в доме мистера Остена тоже делился на два полугодия.

 

Некоторые ученики были сыновьями местных сквайров. Другие, приезжавшие из более отдаленных мест, возможно, в первый раз появлялись в сопровождении родителей, а потом, когда уже знали дорогу, могли добираться и самостоятельно. Их просто ссаживали с пассажирской кареты, которая останавливалась у гостиницы на главной улице Дина, и последние полмили они шли пешком под горку до Стивентона. А их тяжелые сундуки с одеждой, в которых, возможно, находилось местечко и любимой книжке, и куску домашнего пирога, прибывали отдельно: их доставляли прямо к дому на телеге перевозчика и поднимали на два лестничных пролета - на последний этаж и в мансарды. Дженни наверняка была свидетельницей всех этих событий, значение которых ей, должно быть, разъясняла старшая сестренка Кэсс.

 

Итак, дом населяли мальчишки и подростки, - а это много шума, возни, топота шустрых ног во дворе и по лестницам, криков и смеха, доносившихся из мансардных комнат, служивших им спальнями, смешков и перешептывания в гостиной, где они готовили уроки. По всей вероятности, в кабинете мистера Остена они изучали растения под микроскопом и учили географию по большому глобусу, но в основном занимались латинской грамматикой, чтением и переводом. Наиболее смышленые и продвинутые ученики, вроде старшего сына Остенов Джемми, учили еще и греческий. Нед и Генри тоже занимались уроками, а вот Фрэнк был явно еще мал для занятий, и они с Кэсс пока что учили буквы по карточкам (принятая в те времена метода), занимаясь со своей матерью. У миссис Остен дел было невпроворот. Она присматривала за огородом, птичником и молочной фермой; ей приходилось руководить приготовлением пищи не только для своей семьи, но и для множества молодых и голодных ртов, а также следить за чистотой их гардероба и постельного белья. В списке одежды одного из юных современников Джейн, отправлявшегося на учебу в Оксфорд, значатся девять рубашек, семь пар чулок, две пары бриджей, семь носовых платков, два ночных колпака и всего одно полотенце. Он не упоминает ни нижнего, ни ночного белья - вполне возможно, что мальчики обходились и без того и без другого, и спали голыми или в рубашках.

 

Поскольку учеников насчитывалось сравнительно немного, в школе Остенов царила атмосфера, куда больше напоминавшая жизнь в большой семье, нежели учебу в официальном заведении. В свободное от уроков время мальчики были кем-то вроде старших братьев для маленьких девочек и, без сомнения, возились и играли с ними. Одна из самых популярных детских игр того времени заключалась в следующем: девочек сажали на прочную толстую скатерть на верхнем пролете лестницы, а мальчишки хватали эту скатерть за углы и стаскивали вниз. Можно себе представить, сколько было визгу и смеха, когда все в результате оказывались в одной большой куче у подножия лестницы. Еще вовсю играли в жмурки, устраивали из постелей «яблочный пирог»[1], а иногда в Стивентоне организовывали танцы, в которых принимала участие и малышня. Летом играли в крикет, а зимой мальчики могли наблюдать за охотой и даже пару миль пробежаться следом. Иногда Джеймсу по просьбе охотников приходилось забираться на дерево, чтобы согнать вниз куницу, запах которой отвлекал собак от лисы.

 

Некоторые ученики остались друзьями братьев Остенов на всю жизнь; среди них, к примеру, четверо братьев Фаул из Кинтбери, что в Беркшире, сыновья оксфордского однокашника мистера Остена и ровесники его старших сыновей: Фалвэр-Крейвен, Том, Уильям и Чарльз. О том, что домашняя школа Остенов была радостным и веселым местом, можно судить, к примеру, по стихотворению, написанному миссис Остен в письме к одному из учеников, сыну беркширского баронета по имени Гилберт Ист. Миссис Остен упрекает его в том, что он задержался дома после Рождества дольше положенного ради удовольствия принять участие в танцевальном сезоне. Она убеждает его, что необходимо вернуться в «Обитель Знаний», где «учимся мы день-деньской, когда не заняты игрой».

    Тут Вергилию мы
    Посвящаем умы,
    Интересная книга попалась;
    И, хоть лучшую часть
    Ты успел прозевать,
    Шесть книг пройдено - столько ж осталось…

    В танцах ты знаменит,
    Это всяк подтвердит,
    Ведь проворен и легок твой бег;
    Но умно ль, думай сам,
    Дать работу ногам,
    А не бедной своей голове!

    Письмецо к тебе в дом
    Мы с надеждою шлем,
    И даем тебе дельный совет:
    Возвращайся сюда,
    Где тебя ждут друзья:
    Фаул, Стюарт, Дин, Генри и Нед.[2]

Красноречивое перо миссис Остен убедило Гилберта вернуться в школу. Уже отправившись учиться в Оксфорд, он бережно хранил ее письмо. Оно служит свидетельством не только литературной одаренности миссис Остен, но и того, сколь глубокое и активное участие принимала она в деятельности домашней школы своего мужа.

 

В 39 лет, когда младшенькой Дженни не исполнилось еще и трех, миссис Остен обнаружила, что вновь беременна. Если они с мужем и не были слишком счастливы этому обстоятельству, то в очередной раз смирились, уповая на волю Господа и надеясь на то, что Он не оставит их семейство. В конце июня 1779 года у них родился последний ребенок, Чарльз. По крайней мере он появился на свет летом, когда в доме не было других детей, кроме его братьев и сестер. Через две недели после рождения брата Джеймс отправился вместе с отцом в Оксфорд, поступать в тот же колледж, который в свое время окончил и мистер Остен - Сент-Джон. Ему было 14 лет - на два года меньше, чем отцу, когда тот начал учебу в университете, но, в отличие от него, Джеймсу не пришлось зарабатывать себе стипендию своим умом и способностями в учебе. Он сумел получить ее благодаря родственным связям своей матери.

 

Колледж Сент-Джон присуждал стипендии тем, кто мог доказать, что приходится «родственником основателю», то есть имеет родство, пусть и самое отдаленное, с сэром Томасом Уайтом, некогда основавшим этот колледж. А поскольку семейство Ли гордилось своим происхождением и тщательно вело учет своей родословной, доказать родственные связи, представив соответствующие документы, не составило особого труда. В Оксфорде они отобедали у величественного дядюшки миссис Остен, который все еще ректорствовал в колледже Баллиол и в свои 86 лет отличался столь же острым и здравым умом, как и прежде. Когда Джеймс начал было из вежливости снимать свою новую мантию, прежде чем сесть за стол, дядюшка остановил его: «Не стоит раздеваться, молодой человек; мы же с вами не драться собираемся».

 

После зачисления в Оксфорд Джеймс вернулся домой, но с октября этого года ему приходилось постоянно путешествовать между Оксфордом и Стивентоном, приезжая домой на каникулы между короткими университетскими семестрами. Он так же, как и мать, начал писать стихи.

 

Летом 1779 года в семье отсутствовал и третий сын, Эдвард. В мае Остенов навестил их дальний родственник, отсутствующий лендлорд Стивентона Томас Найт, со своей молодой женой Кэтрин. Они совершали свадебное путешествие, и им так понравился 12-летний Эдвард, что молодожены попросили у Остенов разрешения взять его с собой, возможно, желая немного разгрузить миссис Остен, которая была уже на сносях, и, может быть, не в последнюю очередь поэтому она согласилась. Идея пригласить с собой в свадебное путешествие 12-летнего мальчика кажется несколько необычной, но этот план в результате оказался весьма удачным: Эдвард всегда был очень легким и «солнечным» ребенком, так что супруги Найт глубоко привязались к нему. Они продолжали интересоваться им и после путешествия, и просили разрешить ему приехать погостить к ним в Кент, а со временем, поскольку своих детей у них не было, стали подумывать о том, чтобы его усыновить.

 

Примерно в это же время, должно быть, был организован и уход за Джорджем, который в результате оказался довольно далеко от дома. Супруги Остен проконсультировались с сестрой миссис Остен Джейн, которая вышла замуж за священника из Бата Эдварда Купера, по поводу ухода за их братом-инвалидом Томасом. В результате Томас Ли и Джордж Остен были вверены заботам семьи Гулхэм, проживавшей в тихой деревушке Монк Шерборн за Бэзингстоком. В стихотворениях Крэбба можно прочесть о слабоумных, которые попадали под колеса быстро мчащихся экипажей. Другие свидетельства того времени повествуют о деревенских дурачках, случайно свалившихся в колодцы. То есть опасностей их подстерегало немало, поэтому так важно было найти надежных и ответственных людей. И судя по всему, Остенам и Ли это удалось. Не сохранилось никаких письменных свидетельств того, что родственники навещали своих болящих брата и сына, но резонно предположить, что все-таки навещали - хотя бы для того, чтобы платить Гулхэмам за их содержание и уход.

 

Девочка, которая росла в школе для мальчиков, наверняка была свидетельницей - а вполне возможно, что и участницей - всевозможных мальчишеских игр. Поэтому есть все основания полагать, что образ Кэтрин Морланд из «Нортенгерского аббатства» имеет и кое-какие автобиографические черты по меньшей мере в том, что «ей всегда нравились мальчишеские игры - крикет она предпочитала не только куклам, но даже таким возвышенным развлечениям поры детства, как воспитание мышки, кормление канарейки или поливка цветочной клумбы». И «зеленый склон холма» позади стивентонского ректората тоже имелся, так же как и позади дома Морландов; и наверняка в определенный период и Джейн была «шумной и озорной девочкой», которая «терпеть не могла чистоту и порядок». И даже катание верхом вполне могло иметь место, поскольку в семь лет Фрэнку удалось купить себе пони по кличке Бельчонок, и он начал ездить на нем на охоту, как только ему позволили. Из своей старой подвенечной амазонки мать сшила ему красную охотничью курточку, и он, рано утром самостоятельно позавтракав, уезжал с охотой в поля. Когда брат разрешал, могла кататься на Бельчонке и шестилетняя Дженни.

 

Можно было, к примеру, бегать по округе вместе с братьями по направлению к деревне, где каждый дом и каждый житель были им давно и хорошо знакомы; либо в другую сторону, вверх по дороге, что вела к церкви, в которой служил их отец, и к дому Дигвидов, видневшемуся среди деревьев. Этот дом был гораздо больше их пастората - трехэтажный, со старинным крыльцом, и уже сильно обветшалый. Здесь жили четверо мальчишек одного возраста с братьями Остен, такие же хорошие наездники и любители поохотиться вместе со взрослыми.

 

А в дождливую погоду дети с удовольствием забирались в большой амбар во дворе пастората - это было их излюбленное место для игр. Еще они могли подняться на холм, к Чиздаунской ферме, где все работали на их отца. За фермой проходила дорога, по которой проезжали экипажи, уносясь в какие-то немыслимые дали и незнакомые города, названия которых постепенно делались все более привычными слуху: Винчестер, Саутгемптон, Портсмут, Андовер, Рединг, Ньюберри, Бат, Лондон… Экипажи перевозили не только людей, но и письма, которые дети могли сами приносить домой из гостиницы в Дине, где их оставляла почтовая карета. Письма эти родители всегда очень ждали и ценили; их читали и перечитывали, пересказывали друг другу и обсуждали в гостиной содержавшиеся в них всевозможные новости от тетушек, дядюшек, кузенов и кузин: от тети Хэнкок и кузины Элайзы из Лондона, от тети и дяди Куперов и их детей, Джейн и Эдварда, из Бата, от тети и дяди Ли-Перротов из Скарлетса, что в Беркшире, от старого дядушки Фрэнсиса Остена из Тонбриджа и от многих, многих других.

 

В кабинете их отца многочисленными рядами стояли книги; один из его книжных шкафов занимал 64 квадратных фута (около 6 кв. метров) стены, а мистер Остен все пополнял свою библиотеку, и не только классикой, но и новыми книгами, отрывки из которых любил зачитывать вслух. Он был достаточно образован в точных науках, чтобы со знанием дела показывать и объяснять детям те миры в миниатюре, которые открывались их взгляду под линзой микроскопа, будь то капля воды, язычок бабочки или рыбная чешуйка: свидетельства того, каким совершенным образом Божественный устроитель спланировал и создал все живое во Вселенной.

 

Но мир мистера Остена не ограничивался только фермой и кабинетом. Дети часто видели его в седле, объезжающим окрестные поля, или обсуждающим дела со своим бейлифом Джоном Бондом. Ему приходилось интересоваться ценами на пшеницу и ячмень, на овец и свиней, заниматься приемом и расчетом наемных рабочих, решать, какие зерновые сеять и когда собирать урожай. Также на нем лежали обязанности по приходу и воскресные службы в церкви. По крайней мере некоторые свои проповеди он писал сам; правда, расходовал их достаточно экономно: судя по рукописи одной из них, он прочитал ее семь раз в Дине и восемь в Стивентоне.

 

мистер ОстенМистер Остен был занятым человеком, но вместе с тем отличался очень спокойным и добрым нравом и, без сомнения, очень ценил домашний уют и семейную жизнь, тем более что сам вырос сиротой. Он не предавался ни пьянству, ни обжорству - этим традиционным порокам сельских священников, - и ему удалось, будучи школьным учителем своим сыновьям, не потерять при этом их дружбу. Глава семейства принял как должное, что несходные характеры и склонности его детей предопределили и различный род занятий, которым они себя посвятили: Джеймс и Генри успешно занимались наукой в университете; Эдвард, не испытывающий пристрастия к ученым штудиям, имел более практический склад ума; а Фрэнсис был рожден для жизни активной и деятельной. Ко всем своим сыновьям отец относился с одинаковой добротой и в равной степени интересовался успехами каждого. Он мог быть очень приземленным и практичным. В своих наставлениях Фрэнсису, отправлявшемуся в свое первое морское путешествие, он советует не только исправно читать молитвы, но и ежедневно чистить зубы и умываться. Есть что-то трогательное и забавное в этом радении мистера Остена о хорошо вычищенных зубах.

 

А епархией матери были гостиная, где семейство обедало, кухня, птичий двор, молочная ферма, огородик и все ежедневные хлопоты, с этим связанные. Хлеб пекли сами, и пиво тоже варили дома и хранили в погребе. При пасторате имелись свои коровы, и доярка взбивала часть молока в масло. Раз в месяц приходила прачка, которую ожидала целая груда грязного белья, и в эти дни весь дом заволакивало паром и запахом мыльного раствора. В июне был сенокос, и детям тоже давали маленькие грабли; в июле активно варились всевозможные варенья и джемы; в августе собирали урожай, а в сентябре то и дело слышались охотничьи выстрелы. Свобода, предоставленная хорошей погодой и долгим световым днем, была драгоценной. По мере того как время шло к зиме, свечи зажигали все раньше и раньше, так же как и камины в гостиной и столовой, и дети с нетерпением ждали солнечных и морозных дней, когда им разрешалось выходить и играть на улице. Джеймс Остен пишет в одном из стихотворений о том, что «женская нога» не могла ступать по дорогам, размытым от грязи и снега, в то время как мужчины и мальчишки всегда имели возможность преодолеть осеннюю распутицу верхом. Это было всего лишь одно из многих проявлений дискриминации по половому признаку, которое все принимали как данность, а женщины и девочки становились затворницами и заложницами плохой погоды. Отмороженные пальцы рук и ног были обычным делом, и мало кто зимой избегал этой участи. Миссис Остен простужалась сильнее любого из своих домашних. Несмотря на всю свою деятельную энергичность, иногда она, заболевая, целыми днями не вставала с постели. Но серьезных эпидемий в пасторате не было, как не случилось и повторения трагедии с Джорджем Гастингсом.

 

Итак, Джейн росла в школе для мальчиков. Ее естественное окружение - мальчишки и их шутки, разговоры, интересы были ей, конечно же, хорошо знакомы. Она в точности знала, чего от них можно ожидать, и привыкла общаться с ними на короткой ноге. Это очевидно прослеживается в самых первых пробах пера, которые до нас дошли. Хотя самое раннее уцелевшее произведение написано ею уже в 12-летнем возрасте, влияние этого окружения в нем все равно еще очень чувствуется. В этих ранних опусах много чисто мальчишеского юмора, да и тематика, начиная с разговоров о лошадях и экипажах, путешествиях и несчастных случаях, была настолько популярна в тогдашней детско-подростковой среде, как у их нынешних сверстников разговоры о мопедах и машинах. О пьянстве и пьяницах тоже упоминается часто, а это предмет веселых шуток и насмешек среди ребят во все времена. На страницах ее ранних скетчей постоянно возникают пьяные ссоры, и персонажей то и дело находят «пьяными до полусмерти» или же они и в самом деле умирают от пьянства.

 

Еще одним объектом постоянных шуток была еда и все что с ней связано: «протухшие» рыба и дичь, непрожаренная телятина с соусом карри, прочие блюда, наверняка не пользовавшиеся большой популярностью у школьников: говяжий студень с луком, селедка, печень, потроха и прочие внутренности… Человек в гостинице заказывает себе и своим слугам на обед «целое отварное яйцо». Еда забавна и сама по себе, и теми ассоциациями, которые вызывает. Лицо девицы становится «белым, словно взбитый молочный коктейль», когда погибает ее будущий муж; а другая девица, по имени Кассандра, съедает в кондитерской шесть мороженых, отказывается за них платить и бьет кондитера; третья же, когда ее пытаются провоцировать, остается «хладнокровной, как заварной крем». Из двух сестер одна любит рисовать картины, а другая - потрошить курочек[3] - типичная школьная игра слов. Или, к примеру, вполне мальчишеский анекдот о том, как один жених не пришел на собственную свадьбу, потому что она совпала с днем открытия охотничьего сезона. Еще один источник насмешек - уродливые и страшные девицы: одна «низенькая, толстая и противная», у другой «невозможное косоглазие», «сальные космы» и «спина колесом». Женские потуги улучшить свою внешность путем белил и румян тоже охотно высмеиваются. В ее ранних бурлесках много веселых жестокостей, включая несколько эпизодов, которые можно назвать забавными убийствами. Имеется повешение. Имеется стальной капкан, который хватает девицу за ногу. Имеются персонажи, оголодавшие настолько, что откусывают собственные пальцы.

 

Судя по этим писаниям, Джейн Остен была довольно жестким и несентиментальным ребенком с необузданным и весьма анархическим воображением и склонностью к черному юмору. Должно быть, этот жестокий стиль ее опусов подпитывался разговорами, в которых, без сомнения, девочка иногда принимала участие, - беседами старших братьев и учеников отца, из детей и подростков выраставших в молодых мужчин. И если иногда она бывала шокирована тем, что слышала, то и сама очень быстро научилась шокировать тем, что пишет.

 

На Рождество 1782 года, когда Джейн исполнилось 7 лет, ей довелось услышать и нечто новенькое. Ее брат решил поставить пьесу. Это была трагедия под названием «Матильда», и возможно, именно она дала повод Джейн несколькими годами позже так убийственно уничижительно выразиться об этом жанре: «поскольку это трагедия, читать ее не стоит»[4]. Вероятно, «Матильду» выбрали по тем соображениям, что, во-первых, она принадлежала перу одного респектабельного священнослужителя из Саррея, во-вторых, премьера ее прошла всего семью годами ранее, с Гарриком в главной роли, и, в третьих, в ней было всего пятеро главных героев. Но вкус у Джейн в данном случае оказался явно лучше, чем у Гаррика. Действие трагедии происходит во времена Вильгельма Завоевателя. Моркар, герцог Мерсийский, и его брат Эдвин влюблены в Матильду, дочь норманнского вельможи. Она любит Эдвина, но они находятся в заточении у Моркара, который решает убить своего брата. Однако уловка и обман упешно расстраивают его злобные планы. В финале Моркар раскаивается, а влюбленные женятся. Слог пьесы подозрительно смахивает на подражание Шекспиру:

    Смятенье! Ужас! Бедствие! О небо!
    Как можешь ты взирать на вероломство
    Столь подлое, столь явную вину - и все же медлить
    С отмщеньем? Пусть же молнии твои
    Предателя презренного карают! Изменница и лгунья!
    О, Матильда! Какой жестокой оказалась ты!

В этой братоубийственной пьесе были заняты два «комплекта» братьев - Остены и Фаулы. Джеймс написал к пьесе эпилог, который зачитывал Том Фаул. Что до Матильды и ее служанки, то Кассандра и Джейн, 10-ти и 7-ми лет соответственно, оказались явно еще слишком малы, чтобы принимать участие в постановке. Не исключено, что 11-летний Генри, наряженный в одно из матушкиных платьев, играл главную женскую роль. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться. Хотя, возможно также, что эту роль предложили 11-летней же кузине Джейн Купер, которая вполне могла приехать к ним из Бата на Рождество.

Джеймс относился к своим театральным постановкам очень серьезно. Вот и к этой пьесе он написал не только эпилог, но еще и многословный стихотворный пролог, продемонстрировав неплохое знание всевозможных театральных спецэффектов, которые могли бы использоваться при профессиональной постановке «Матильды». Стихи Джеймса свидетельствуют о его несомненной эрудиции, но им явно не хватает живости и легкости, присущих стихотворному перу его матери. Хочется надеяться, что все же определенный юмор во всем этом присутствовал, хотя бы невольный; тем более, что в амбар Остены пригласили всех соседей, с которыми были на дружеской ноге - Дигвидов, Порталов, Терри, Лифордов - и наверняка они пришли посмотреть это представление, даже если в нем их сыновьям достались лишь роли алебардщиков да слуг. О том, что у Джеймса были определенные сомнения в том, как публика воспримет подобную пьесу, свидетельствуют строки, открывающие эпилог: «Ну, люди добрые, ужель никто не спит?» Но можно с уверенностью предположить, что сидевшая в этой аудитории смышленая семилетняя девочка не только не спала, но слушала и смотрела во все глаза.


* * *
    [1] Связанные простыня и пододеяльник, мешающие лежащему вытянуться во весь рост всю длину - распространённая в английских школах-интернатах проделка; называется так потому, что связанные концы напоминают загнутые края яблочного пирога.

Здесь и далее - примечания переводчика.

    [2] Of Dan Virgil, we say
    Two lessons each day,
    And the story is quite entertaining;
    You have lost the best part,
    But come, take good heart,
    Tho' we've read six, there's six books remaining . . .

    That you dance very well
    All beholders can tell
    For lightly and nimbly you tread;
    But pray, is it meet,
    To indulge thus your feet,

    So we send you this letter
    In hopes you'll think better,
    And reflect upon what is here said:
    And to make us amends
    Pray return to your friends,
    Fowle, Stewart, Deane, Henry, & Ned.


    [3] В обоих случаях в разных значениях используется глагол to draw.
    [4] См. "История Англии"

(Продолжение)

Начало   Пред. глава

октябрь, 2008 г.

Copyright © 2008 Элайза, Romi

Обсудить на форуме

О жизни и творчестве Джейн Остин

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью
или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru  без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004   apropospage.ru


      Top.Mail.Ru