По-восточному
Часть I Глава 11
Дача
Мы бежали и бежали, то есть бежал он, а я передвигала ногами, следуя за ним. Бежали, пока впереди не показалась разношерстная масса домиков и сарайчиков, прячущихся среди зелени за столь же разношерстными заборами. «Дачный поселок», — сообразила я. «Умная», – буркнула авторша, стирая пот со лба. Данияр устремился в переплетенье кривых узких улочек, словно гончий пес, выискивающий дичь. Я подчинялась его грубой мужской силе. «Ах, хорошо сказала», – затрепетала авторша. «Хорошо или нет, но она на самом деле грубая», – огрызнулась я.
«И мужская…» – томно пропела авторша. Да, чары даже одноглазого Данияра действовали на нее патологически, разрушая и без того не очень полноценный разум. – Куда мы идем? – спросила я в очередной раз, когда Данила перешел с бега на ходьбу, и я смогла чуть отдышаться. Здесь, среди зелени кипящей за заборами дачных участков, было свежее и прохладней. – Сейчас… – пробормотал Данила. Он свернул в какую-то улочку, остановился возле кособокой калитки, вписанной в забор, сколоченный из стройматериала разнообразного происхождения, и, оглянувшись вокруг, поколдовал над явно нехитрым затвором калитки. – Куда? Кто здесь живет? Чья это дача? – зашептала я, когда он потащил меня внутрь. – Спокойно, Женя, сейчас разберемся, – бросил он, закрыл калитку, скомандовал: – давай за мной, – и зашагал по узкой дорожке, тянущейся среди деревьев, кажется, яблонь и вишен, меж грядок с густой, но вялой от жары зеленью дачных культур. Дорожка вывела к нескольким строениям-аля-собираем-из-того-что-попалось-под-руку, столпившимся вокруг мини-дворика, над которым раскинулась решетка, густо увитая виноградными плетями. Здесь было тихо, прохладно и… хорошо. По команде Данилы «садись», я рухнула на стоящий тут же изрядно выцветший потрепанный диван и вопросительно уставилась на своего спасителя. – Куда ты меня притащил? Что произошло? Тебя били? И что ты сделал с тем… с охранником?
– На дачу, – невинным тоном объяснил он, словно я сама этого не видела. «Какой мужественный лаконизм!» – восхищенно проворковала авторша, устраиваясь на диване рядом. – Понимаю, что на дачу… Чья это дача? «Тебе какая разница, идиотка? Парень тебя спас, жизнью рискуя. Он рыцарь, герой, ты к ногам его должна пасть, благодаря, а ты устраиваешь глупый допрос…» – застонала авторша. «Отстань», – разозлилась я, блистая женственным лаконизмом. – Это ты мне? – спросил Данияр. Неужели я сказала это вслух? – Объясни мне, расскажи… – потребовала я. – У тебя глаз не поврежден? Тебе к врачу надо обратиться… И что делать дальше? Чья это дача? Где мы? – Сейчас разберемся… – снова пробормотал он, оглядываясь и морщась, видимо, от боли, которую причинял подбитый глаз.
Так и не ответив на мой вопрос, Данила принялся осматривать окрестности, точнее, шарить вокруг. Поиски его увенчались успехом, вскоре он торжественно извлек откуда-то со стены ключ и, повертев его, вставил в замок самого большого строения. Внутри обнаружилось две комнаты – одна из них, видимо, служила хозяевам спальней – там стоял столь же старый, как и во дворе, диван и кровать анахронического вида, с металлическими спинками, украшенными доисторическими шариками. Второе помещение было кухней. Туда и отправился Данила шарить в шкафу и в холодильнике. Вскоре небогатый улов был выложен на стол. Данила жадно пил сок из пакета, я – из стакана. Неожиданно вернулся потерянный аппетит. Черствые бублики, кусок сыра, леденцы, сухари – все пошло на ура. – Страшно проголодался, – констатировал Данила, доедая бублик. – Я тоже, – поддакнула я. – А чья это дача? «Ты зануда», – простонала авторша, поглощая леденцы. – А черт его знает… – заявил Данила. – Как черт знает? Это что… мы залезли на чужую дачу? – А у тебя здесь есть своя? – резонно спросил он. – Но… «Ну скажи, скажи, что это воровство и что так поступать нехорошо», – скривилась на меня авторша.
– Но… – Нам нужно отсидеться, отдохнуть и решить, что делать дальше, – ответил Данила на мои междометия.
Авторша послала ему воздушный поцелуй. И как только не кинулась на него в порыве страсти? – А если придут хозяева?
– Разберемся, лишь бы не пришли гонцы.
– А могут прийти?
– Надеюсь, что нет.
Я поставила стакан на стол, не допив сок. Подумав, допила – не пропадать же добру.
– И что мы будем делать?
– Ты окажешь мне первую помощь, потом отдохнем и все обсудим.
– А если… – тупо начала я, но не закончила.
«Затрепетала от перспективы оказания первой помощи?» – елейно пропела авторша.
Ничего я ей не ответила, и занялась неправедным делом – поисками аптечки и чистой ткани на чужой даче. Поиски увенчались успехом, да и оказание первой помощи прошло вполне… приемлемо. Не стану описывать все повреждения и раны, которые обнаружились на лице и теле Данияра, поскольку придется пускаться в анатомические подробности, а я совсем не специалист в это области. Подбитый глаз блеснул на меня через узкую щель в гематоме, и оказалось, что есть чудесный способ лечить ссадины на губах – Данила сам подсказал мне его. И вам он тоже прекрасно известен. Я оказала и первую, и вторую помощь, получив при этом весьма позитивные ощущения, подпорченные лишь женской мыслью о непритязательности своего внешнего вида — слишком естественного, несмотря на волосы, окрашенные в нехарактерный для меня золотой каштан. Хотя, Данилу это, кажется, совсем не смущало, и, судя по всему, он готов был перейти к третьей помощи, но тревоги, смущение и прочие факторы заставили меня пресечь эти попытки, а он принял мое сопротивление, как должное. Во всяком случае, сделал вид, что принял. Переходя от лирики к физике, не могу не упомянуть, что на участке мы обнаружили систему водоснабжения, то есть шланг, присоединенный к трубе местного водопровода. Данила открыл кран и благодатная жидкость, пусть и тонкой струёй, потекла, даря свежесть и прохладу. На кухне нашелся шампунь и кусок мыла. Я затолкала Данилу в домик, разделась и с удовольствием вымылась, поливая себя из шланга. Настоящий кусок простого человеческого счастья, вырвавшись из рук злодеев, оказаться в пусть и скромном, но оазисе, смыть пот, грязь, боль и страх тонкой струей теплой воды, выпить соку с черствым хлебом и леденцами, нацеловаться и наобниматься от души со своим израненным оппонентом и спасителем, который, что там скрывать, нравился мне до спазматического скручивания всех внутренностей. «Как мужчина и как человек!» — зачем-то уточнила авторша. «Да, как мужчина и человек…», — подтвердила я. Мне совсем не хотелось верить в его неискренность. Авторша забилась в угол дворового дивана, забравшись на него с ногами, не спускала глаз с Данилы, шумно и показательно вздыхала и время от времени подавала реплики по поводу его внешности, пластики, тональности голоса, мужественности и прочих достоинств. В перерывах между вздохами она успевала критиковать мои внешние и внутренние данные. Я старалась не обращать на нее внимания, когда она в очередной проходилась по недостаткам моей фигуры, по привычке сутулить плечи, с которых в данный момент хлопьями сползала сгоревшая кожа, по нелепому контрасту между белыми бровями и ресницами и темными волосами и, конечно же, по облупившемуся носу и веснушкам, что усыпали лицо рыжей рябью. «Ты же прекрасно знаешь, что мне пришлось пережить», — попыталась защититься я. «Знаю, — признала она, — но я же говорю о том, что видит Данила». «Может быть, ты оставишь в покое его точку зрения? Тем более, что он в курсе дела, если ты еще хоть что-то помнишь!» — парировала я. «По большому счету то тебе следовало бы уступить своему рыцарю и спасителю, одарив его наградой, которую он заслужил своими ранами и мужеством», — ответила она. На секунду мне показалось, что она облачилась в средневековые одежды, подобные тем, что носили буквенные фигуры в злополучной книге. Что с нее возьмешь, с авторши… Но, возможно, она была и права — ведь если нас найдут преследователи, жаль будет, что в последний раз Данила видел меня такой, и у нас с ним почти ничего не было… Поймав себя на этой мысли, я тихо ужаснулась. О чем я думаю? Неужели я настолько глупа и бесчувственна, если перед лицом опасности размышляю о том, как выгляжу и жалею о том, что не отдалась герою? «В этом-то и заключается волшебная сила жизни!» — провозгласила авторша. Ей явно не хватало трибуны или, по крайней мере, бокала шампанского в руке. Перед лицом опасности… внутри опять сжался холодный ком страха. Что ждет впереди? Что будет? Никогда за двадцать восемь лет жизни эта тема не была столь актуальной. Возбуждение от побега и объятий прошло, уступив место синдрому, сопоставимому с пост-похмельным — навалилась усталость, ноги подкосились в буквальном смысле, и я без сил рухнула на диван. — Тебе надо отдохнуть, поспать, — заботливый Данила устроился рядом. — Как я смогу спать, когда сюда в любой момент могут нагрянуть, если не бандюги, то хозяева дачи? — Я посторожу твой сон, — ответил он. Ему еще и весело? Или он знает то, чего не знаю я? Нет, разумеется, он знает то, чего не знаю я, но насколько знает? Как далека я от истины? Мысль эта отнюдь не добавила оптимизма или жизненных сил, но все же не хотелось верить, что все вокруг настолько плохо. — Рассказывай! — взмолилась я. — Чья это дача и вообще, все, что случилось… — Клянусь, понятия не имею, чья она. Выбрал случайно. Найти нас здесь будет трудно, ну, а если приедут хозяева, это не опасно, — он подвинулся ближе ко мне. — Хорошо, поверю, — почти прокурорским тоном заявила я. — А все остальное? — Начинай ты… Как ты к ним попала? — спросил он тоном душки-адвоката. — Как попала, как попала… Пошла к родственникам, меня очень хорошо приняли…
Данила вдруг оказался совсем рядом со мной, его рука легла на мои плечи, и я, под ахи и охи авторши, рассказала обо всем, что случилось со мною с той минуты, как мы расстались с ним. Он слушал меня молча, не перебивая, лишь отпустив реплику в том месте рассказа, где я решала морально-этическую проблему бить или не бить стражника-официанта разводным ключом. — И ты бы решилась? — Не знаю, и теперь никогда не узнаю, кое-кто помешал выяснить это. — Да, как-то я не вовремя подтянулся… — хмыкнул он. — Остальное ты знаешь, теперь твоя очередь. — Да, моя… Может, нам заварить чаю и еще что-то поесть? — Ты избегаешь рассказа? — накинулась на него я. — Нет, просто есть хочу… «Просто есть хочу…» — мужик толстокожий, только бы лапать и есть. Хотя, признаться против «лапать» я ничего не имела, и что-то съесть совсем не мешало. В конце концов, если выживу, компенсирую хозяевам дачи весь нанесенный нами урон. Мы перебрались на кухню, где Данила и начал свой рассказ, закончив его уже сидя рядом со мной на кровати с шариками. Привожу его в несколько сокращенном варианте, чтобы не утомлять и без того замученного авторшей читателя репликами, междометиями, ненормативной лексикой и стонами вышеуказанной особы, которые саундтреком прошли через весь рассказ. После ссоры и расставания со мной Данияр, по его словам, отправился «побродить по городу». Вернувшись, обнаружил, что номер я покинула, и, конечно же, понял, что я отправилась к родственникам. — А почему ты не уехал вместе с книгой? — поинтересовалась я. — А как я мог уехать?
— Но книга же дорогая… — брякнула я. — Действительно, ну я и олень, мог бы лететь сейчас на Багамы, если бы нашел покупателя. «Как ты можешь не доверять ему!» — простонала авторша и закашлялась, подавившись черствым бубликом. — А ты остался, потому что не нашел покупателя? — спросила я, сделав авторше большие глаза и козу. — Ну да, будем считать, что так. А с утра вляпался, как болван. — Где вляпался? — Возле озера. В этом месте он замолчал, и я испугалась, что воспоминание о насилии может помешать ему сказать правду, всю как есть. — Они шантажировали тебя? — решила я помочь словом. «Мерзавцы!» — справедливо отметила авторша. Я одобрительно кивнула в ее сторону.
— Да, – ответил он мрачно. – Какого черта тебя понесло в город? — Но я думала, что мне уже ничто не угрожает… – пробормотала я. — Я же просил тебя не высовываться… — Ну… я решила, что могу… — Хм… Остальное ты знаешь. — Как это знаю? — возмутилась я. — Но как тебе удалось сбежать от них?
— Сам удивляюсь, — сказал он, лохматя свои черные как смоль волосы. — Я потребовал, чтобы они показали мне тебя, сказал, книга будет, если тебя отпустят и оставят в покое. — Они поверили? — Как видишь, да. — Ты отдал им книгу?
— Нет, не совсем… — Что значит, не совсем? Данила, ты можешь изъясняться точнее? — Мне круто повезло. После подвала они затолкали меня в машину, на которой привезли. — Такую… серую? — спросила я. — Да, подержанный Мицубиси. Я повторил, или тебя отпускают, или книги не будет. Они стали звонить своему шефу, советоваться. Им пришлось для своих дел взять кого-то из местных, а те явились на дело с хорошего бодуна. Пока парни разбирались, кто в доме хозяин, я выбрался… Я подумала, что все было не так просто, как он рассказывает. — Почему они не гнались за тобой? Или гнались? Как ты добрался сюда? — Меня довезли… — Как довезли? — Я же тебе объясняю, пока парни разбирались, я нашел союзника… — Ничего ты мне не объясняешь! И кто этот твой союзник? Тот, что с бодуна? — Да, именно, один из местных, казах, удалось с ним договориться. — Ну ты и жук, Данила… А что ты сделал с тем охранником в подвале? — Ничего страшного, немножко приложил, сейчас он уже, наверное, очухался… — Кто ты такой, и чем ты занимаешься? — возопила я. «Думаешь, он трудится на спецслужбы?» — задумчиво спросила авторша, прищурив левый глаз. «Да я все, что угодно, могу думать!» — огрызнулась я.
— Женя, я просто человек, — ответил этот негодяй. — Я — бродяга, который хочет увидеть все… — Что это значит, бродяга, который хочет увидеть все? Ты бездомный? Бомж? Путешественник? Романтик? — выплеснула я эмоции. — Это значит, что у меня нет ни дома, ни семьи, ни желания иметь то и другое. Но сейчас не об этом… Да, на самом деле, нужно было думать, что делать дальше, а не выяснять социальное положение друг друга. – Ты можешь отдохнуть, поспать, – повторил Данила, – а я постерегу твой сон. «О, рыцарь!» – простонала авторша, прижимая ладони к зоне декольте. – Нет, я боюсь спать, – ответила я и… опустив голову на чужую подушку, заснула, на удивление крепко, под шелест листвы за маленьким окном, под тишину и покой чужой дачи. «Отчего же не заснуть за надежной спиной, за крепким плечом защитника и спасителя? – пробубнила авторша, ворвавшись в мой сон почему-то в образе черноокой восточной женщины. Хотя, что в том удивительного? Проповедуя культ мужчины, она явно следует восточной психологии. Но я, как женщина западная, ладно, западно-восточная-непонятно-какая, возразила сквозь сон: «И почему ты решила, что у него надежная спина?» «Потому что он уже не раз это доказал! Нужны еще примеры?» – всколыхнулась авторша-востоковед. Я хотела было кинуть в нее подушкой, но тут в мой сон ворвался объект нашей перепалки, в собственном чернооком образе. – Женя, просыпайся, нам пора… – Куда пора? Это они?! – я вскочила так резко, что даже закружилась голова. Данияр поймал меня, схватив за плечи. – Что, куда? Надо бежать? – забормотала я, холодея от страха. – Не дрожи, просто проснись и успокойся… – как обычно, не вдаваясь в подробности, объявил он. В этот момент я услышала отдаленные, голоса, доносящиеся снаружи. Данила-Надежная-спина-бай открыл дверь и вышел. Пометавшись по комнате, я рванула к выходу, не в силах оставаться в гнетущей неизвестности и замкнутом пространстве. Умирать, так будучи в курсе и на просторе, решила я. Солнце и ветер, пробиваясь сквозь переплетенье листвы, гоняли по потрескавшемуся бетону дворика причудливые тени, строя и меняя фигуры и очертания. Данила оглянулся, блеснув глазом, и молча сделал успокаивающий знак. Авторша пристроилась рядом, бормоча о том, как мужественно и эротично смотрится он, словно лев, нет, гепард, готовящийся к прыжку. «Какой он гепард? Скорее, тощий казахский кот из алматинской гостиницы», — ответила я, скорее, из упрямства, чем ради истины. «У тебя нездоровое стремление принизить и преуменьшить здоровые качества мужчины, который тянется к тебе всей душой и сердцем», — обиженно проворчала авторша. «И телом…» — пробормотала я. «Послушай, Лапина, неужели ты бы предпочла, чтобы он тебя не хотел?» — ядовито прошипела авторша. Вопрос настиг меня стрелой Купидона – любителя поиграть в любовный биатлон. Я не успела на него ответить, потому что в этот момент голоса и шаги вырвались на простор и мгновенно смолкли — две дамы пожилого возраста с тяжелыми пакетами в руках и мальчик лет десяти вышли из кустов во дворик и замерли, увидев нас. Немую сцену нарушил Данияр. Он шагнул к прибывшим и сказал, словно ждал их и уже заждался. Добрый день! Ну наконец-то! «Наглец!» — восхищенно всплеснула руками авторша.
«Наглец…» — удивленно простонала я, нервно сжав кулаки. Одна из дам, пониже ростом, ахнула, открыв рот, а вторая, ростом повыше и пошире в плечах, оттерла юного отпрыска за свою широкую спину в естественном порыве защитить младое поколение от нападения и сурово и требовательно вопросила: – Кто вы такие и что вам здесь надо? Она явно была готова вступить с нами в бой, защищая свою команду и материальные ценности. – Как, вы не узнаете нас? – спросил Данила. В его голосе звучало искреннее удивление.
– Нет! – отрезала дама. Даже если бы она и была с ним знакома, затекший глаз в густой сирени синяка катастрофически искажал знакомые черты. – Но как же… вы не узнаете меня? – еще раз удивился Данила. «Вы не узнаете меня!» – эхом простонала авторша. Признаться, ситуация складывалась совершенно идиотская. Дама уставилась на нас, переводя взгляд с одного на другую, очевидно, пытаясь вызвать в своей памяти какие-то ассоциации с нашими лицами. В какой-то момент я подумала, что Данияр действительно знает этих женщин и старается, чтобы они вспомнили его, но догадка была настолько смутная, что я отбросила ее, понимая, что процентов на девяносто, нет, что там мелочиться, на все девяносто девять, он нагло лжет и разыгрывает комедию, как самый настоящий аферист. Этакий Остап Бендер казахстанского разлива. Эта мысль в очередной раз потревожила мой несчастный позвоночник, пробежав по нему холодной змеей-гадюкой. С кем меня свела судьба! С кем, черт побери?! «Но это так волнует, так захватывает, так будоражит и выбрасывает адреналин!» – заворковала голубицей авторша. «И чем весь этот адреналин закончится?» – резонно поинтересовалась я. «Живи мгновеньем, оно прекрасно!» – возразила она. «Особенно это…» – мрачно парировала я, краснея, если возможно стать более красной, под острым взглядом высокой дамы. – Простите нас… – начала я в порыве прекратить эту комедию, но Данияр мягко ткнул меня кулаком в бок, словно говоря: предоставь мне доиграть, не ломай сцену. Мне же было стыдно, ужасно стыдно перед растерянными, испуганными и возмущенными дамами. – Что это за дяденька и тетенька? – поинтересовался юный отпрыск, тщетно пытаясь выбраться из-за прикрытия. – Эти дяденька и тетенька залезли на нашу дачу и сию же минуту ее покинут, пока я не вызвала полицию, – грамотно объяснила решительная дама, обращая речь в нашу сторону. Вариант с вызовом полиции меня вполне бы устроил. В конце концов, в моем, положении давно следовало это сделать, а не терзаться глупыми сомнениями. Неоправданная халатность и глупое легкомыслие, за которые я так жестоко расплачивалась. Так я думала, пытаясь найти слова, чтобы вклиниться в речи нахального Данияра, который начал объяснять, что, если дамы не узнают нас, то, возможно, просто позабыли или, о ужас! мы попали не на ту дачу, случайно перепутав калитки, поскольку описание, данное неким приятелем, в точности совпадает с внешними данными этого участка, да и не грех запутаться в мешанине улиц и переулков шанхаеподобного дачного поселка. Слово за слово, и маленькая дама начала кивать головой и осторожно соглашаться с тем, что поселок действительно очень запутанный, и в нем совсем не трудно заблудиться, но высокая сурово оборвала ее и задала прямой интимный вопрос: – А что у вас с глазом, молодой человек? «Бандитская пуля», – шепотом процитировала авторша. – Это не имеет отношения к делу, – парировал Данила. – Хотя, возможно, имеет. С одним зрячим глазом легко потерять направление. – А что думает об этом девушка? – обратилась дама ко мне. Мыслей у девушки было более, чем достаточно, но я промямлила очередное извинение и объявила: – Мы пойдем, да? Нам уже пора. Данила поддержал: – Да, видимо, мы перепутали… Он подхватил меня под руку и двинулся прямо на дам, они расступились, и мы, рванув в образовавшуюся брешь, зашагали по тропинке к выходу. Вслед, словно прорвало дремлющий вулкан, посыпались возмущенные речи высокой дамы и умиротворяющие маленькой под визгливый рефрен мальчишки. На улицах поселка было тихо, день склонялся к предвечернему покою, чуть снизив градус солнечного пекла. Несколько шагов по узкой улочке, и я вдруг особенно ясно осознала положение, в котором оказалась. В чужой стране, без денег, документов, вещей, преследуемая жуткими типами. И в довесок ко всему, в компании с подозрительным бродягой, в которого почти влюбилась, благодаря мерзавке авторше, что втрескалась в него с первого взгляда. Впрочем, не о любви речь. Речь о жизни. Я остановилась, почти окаменев. – Что случилось? – спросил Данила. – Тебе не кажется, что вопрос звучит нелепо? – огрызнулась я. – Актуальнее бы звучало: Ничего не происходит, не странно ли? – Понял, не дурак, – отмахнулся Данияр.
– Тебя не пугает, в каком дерьме мы оказались? – взревела я. – Пугает, – отозвался он. – Но давай уйдем отсюда… к озеру, там спокойнее. – Зачем ты притащил меня на эту дачу? – Нужно было где-то отсидеться. – Ты выбрал ее случайно? – Совершенно. – Но ты так сыграл недоумение, словно всю жизнь занимаешься аферами!
– Правда? Принимаю за комплимент. – Не ёрничай! Мне не до смеха! –Я не аферист, Женя, я просто… человек, который много где побывал. – Жулик ты! Перекати-поле! Мы залезли на чужую дачу, как воры, съели все, что там было, да еще и спали на их постели. Как три медведя! – Два медведя… – Что?! – Третьего медведя не было, – зачем-то уточнил он.
– Если ты мне сейчас же все не объяснишь, я прямым ходом иду в полицию и скажу, что ты жулик и аферист, укрывающий ценную вещь!
«Тебя заносит, Лапина!» – укоризненно прошипела авторша, обдирая с веток, свисающих из-за забора дачи, густо-бордовую вишню.
«А ты чужую вишню лопаешь! Два сапога пара!» – парировала я. – Я все объяснил, – сказал Данияр.
– Не очень отчетливо! – взорвалась я. – Объяснил, что сумел, я и сам понимаю не больше, чем ты. Пойдем.
Он схватил меня за руку и потащил за собой. Знал, негодяй, что никуда не денусь от него. Улицы, по которым мы шли, сворачивая то направо, то налево, благоухали цветами, плодами и прочими прелестями дачного поселка. Последний поворот, короткий бросок… и перед нами открылось озеро – сверкающее в лучах, слепящее, бесконечное зеркало ярко-голубой воды. Вдали, на том берегу, чистоту небес сминали полосы дыма выползающие из труб комбината. А по нашему берегу тянулась полоса песчаного пляжа, упирающаяся в неожиданное нагромождение камней. Туда мы и направились, найдя среди глыб удобное убежище. Неприкаянные непримиримые странники. – Рассказывай все! – сурово потребовала я, устроившись в тени на теплом камне. – Ты подозреваешь меня в каких-то неправедных делах! – проворчал Данияр. – Может, лучше искупаемся?
Я промолчала, бросив на него гневный взгляд, который, видимо, оказался на самом деле таким. – Ладно, извини… – пробурчал он, трогая свой фингал. – Ты представляешь, в каком я положении? Может быть, для тебя нормально, когда тебя грозят убить невесть из-за чего! Ладно, пусть известно из-за чего, но от этого не легче! Может, для тебя нормально оказаться в чужой стране без денег и документов! Я даже к родственникам теперь не смогу обратиться, потому что эти… наверняка там меня ждут! – разразилась я тирадой. – Я пойду в полицию и все там объясню. Пусть мне помогут! – Да, в полицию обратиться придется, – согласился Данила, не моргнув и здоровым глазом, словно я и не кипела горячей южного пополудня. Я сдулась, словно воздушный шарик, в тугой резиновый бок которого воткнули иголку. «Ты бессильна перед его мужской харизмой», – завела свою песнь авторша, щурясь от блеска сияющей воды. «Ты мне весь мозг проела его харизмой, – простонала я. – Помолчи хоть сейчас!». «Да я практически и рта не раскрываю», – обиженно буркнула авторша и ушла в сторону пляжа.
– Скажи мне, где эта чертова книга? – спросила я Данилу. – Нам нужно отдать ее в полицию, избавиться от нее. Или… или ты хочешь заработать на ней? Данила глянул на меня, пожал плечами. – Рисковое дело. Я уже говорил тебе: чтобы продать, нужно знать кому, а у меня таких связей нет. Хотя, бабки огромные, можно с ними сдернуть на какой-нить остров и жить припеваючи. – И ты бы сделал так? – спросила я. – Смог бы так поступить? – Не знаю… Но думаю, если она будет находиться в руках их босса, тоже не лучший вариант. «Как в кино, когда герои, удачно ограбив банк или провернув иную аферу, обойдя всех преследователей, встречаются в самолете, уносящем их куда-нибудь на Багамы», – промурлыкала авторша с пляжа. – Книга лежит в моей сумке, а сумку я оставил у одного человека, случайного, – сказал Данила. – У какого человека? – У девушки из гостиницы… – просто ответил он. – Так ты еще и с девушкой…! – мало того, что мне было жарко, от возмущения я просто запылала. Поднеси спичку и взорвусь. – Ничего такого… просто договорился с ней, – невозмутимо заявил он. – Ладно, – сказала я, справившись с огнем. – Мне нет никакого дела до твоих девушек. Главное, чтобы до нее не добрались.
– Это верно, я тоже беспокоюсь. Давай-ка лучше обсудим, что делать дальше. Только один вопрос… – Именно этого я и хочу! И какой вопрос? – спросила я. – Невзирая на то, что я – жулик, аферист и бабник, могу ли я поцеловать тебя сейчас? «Только попробуй не согласись!» – заорала авторша, плывущая кролем в воде, что медленно теряла свой блеск – солнце устало сползало с небес. И я… согласилась. Я согласилась и сдалась под аккомпанемент вздохов и всплесков, раздающихся со стороны озера – авторша всеми имеющимися под руками и ногами средствами выражала свои чувства по поводу происходящего на берегу действа. Нет, не подумайте, что мы с Данилой зашли слишком далеко – ни время, ни место, ни обстоятельства не располагали к этому. «Циничная практичная идиотка!» – выплеснула авторша из теплых вод Балхаша. «Разумная, осторожная женщина!» – парировала я… в перерыве между долгоиграющими поцелуями жулика, афериста, бабника, попутчика, спасителя и однофамильца. Лирическое отступление не могло продолжаться долго, насущные дела выстроились грозной чередой и требовали решения и действия. Данила приступил к обсуждению, хотя и не выпустил меня из своих объятий, по-хозяйски обхватив за плечи. Впрочем, я не очень возражала, видимо, под влиянием излишне возбужденной авторши. – Можем попытаться выбраться из города. – сказал он. – Где твой мотоцикл? – спросила я. – Оставил в одном месте. – У своей девушки? – я попробовала выбраться из-под его руки, но он пресек мои попытки. И это у него ловко получилось. Но он так и не ответил на вопрос, негодяй.
– У меня нет ничего, ни документов, ни денег, ни вещей… – застонала я. – Мне отсюда не выбраться. Я даже к родственникам пойти не могу… Мне бы только как-то предупредить, что я жива и здорова. Хоть письмом, что ли… – Да, предупредить нужно, – согласился Данила. – А вот что касается твоих документов, мы могли бы попытаться вернуть их, да и твой чемодан тоже. – Каким образом? Я обращусь в мили… в полицию!
– Это несомненно, но я думаю, можно было бы попробовать переговорить с твоим лже. – Он не мой! – возмутилась я.
– Твои документы и вещи им не нужны, ничего они в чемодане не нашли, и если сдуру не выкинули его, он еще у них. Как и твоя сумка. – Ты хочешь вступить с ними в переговоры? После того как сбежал, да еще и прибил того парня в подвале? – Ну, положим, меня они тоже неплохо припечатали, и не раз, а парня я практически спас – в ином случае, он бы получил по голове разводным ключом, – Данила уставился на меня своим черным глазом, весьма довольный своей шуткой. Подсохшая на пляже авторша поспешно расхохоталась и захлопала в ладоши, ни дать ни взять, восторженная придворная дама, готовая восхищаться любой глупой шуткой своего короля. – У тебя глаз сильно болит? – спросила я. – Не очень, – ответил он. – Заживет… «До свадьбы», – блеснула оригинальностью авторша. – Не отвлекайся от темы, – сказала я. – Что ты собираешься делать? Что ни говори, но рядом с ним мне было почти спокойно, я даже начала наполняться уверенностью, которая понемногу разрасталась, что все закончится, если не хорошо, то, во всяком случае, не катастрофично. – Он мне вряд ли поможет, но можно обменять книгу на твой паспорт, –спокойно сказал Данила. – Ты собираешься вступать с ними в переговоры? Каким образом? Это же опасно! – воскликнула я, «Но как по-мужски! Как благородно!», – казалось, что авторша растает от восторга в буквальном смысле слова. – Ты будешь находиться в безопасном месте, я все сделаю сам, – заявил Данила. — И мой приятель из Алматы уже едет сюда. Авторша, закатив глаза, шмякнулась на песок, изобразив восторженный обморок. – Твой приятель? Ты связался с ним? Они же могут просто-напросто убить вас!
– До сих пор же не убили, – беспечно отозвался он. – И где ты найдешь безопасное место? – Женя… ты мне веришь? Доверяешь? – вопрос прозвучал серьезно, вполне серьезно. – Д… да, – ответила я. – Но я ничего о тебе не знаю, поэтому мое доверие основано лишь на интуиции. «И на его мужественных поступках!» – возопила очнувшаяся авторша. – Все будет хорошо… больше ты им в лапы не попадешь. А мы с тобой сделаем так… Солнце окунулось пылающим краем в озеро, пронзив его воды красным золотом своего отражения; напротив, на востоке, в медленно сгущающейся синеве повис круг бледной луны; прибрежная волна лениво шуршала, набегая на песок; камни остывали, отдавая тепло холодеющему воздуху; по пляжу прогуливались одинокие парочки, когда мы, обсудив Данилин план, покинули свое скалистое убежище.
Июль 2010 – апрель 2011
Copyright © 2010-2011 Ольга Болгова
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено | 
