От автора:
Меня зовут Юлия Гусарова, я живу в Израиле. В свободное от воспитания двухлетнего сына время пишу прозу. (2007)
Д о ж д ь
Рассказ
Пожухли краски
Летних цветов, вот и я
Вглядываюсь в жизнь
Свою и вижу только
Осени долгие дожди.
(Оно-Но Комати, пер. В. Соколова)
Женщина стояла у окна. Мелкий моросящий дождик как будто стер контуры и смыл яркие краски; все на улице: витрины магазинов, деревья, дома, прохожие - превратилось в серую массу и имело унылый и пасмурный вид.
Удивительно, что в самой неприглядной картине, заключенной в оконной раме, есть какая-то невероятная притягательная сила. Независимо от того, что находится за окном, сознание послушно покоряется магии открывающегося пространства. Люди могут часами смотреть в окно. И совсем не для того, чтобы увидеть что-либо значительное; собственно, что-нибудь достойное внимания, за окном происходит крайне редко. Видимо, это сродни пламени или текущей воде, тоже самым невероятным образом заворживающих человеческое сознание.
Женщина продолжала смотреть в окно, ноги уже устали, надо бы сесть, но отходить от окна не хотелось. Там проезжали машины, поднимая фонтаны брызг, проходили прохожие, прячась от ветра и дождя под зонтами и капюшонами, - казалось, жизнь за окном имеет какой-то смысл.
"Какая глупая в сущности эта страсть человека - искать во всем логику и находить во всем смысл. И еще эта навязчивая идея цели жизни". Оглядываясь на прожитые годы, Женщина со всей уверенностью полученного опыта могла признать горькую, но совершенно очевидную для нее истину: жизнь зла и бессмысленна в своей злобе. Сама-то она не раз убеждалась, что у жизни изощренный вкус находить удовольствие в человеческих страданиях и человеческой слабости рабски цепляться за нее без всякой видимой на то причины. Видимо, спсасясь от сознания этой горькой очевидности человек с маниакальным упорством ищет цели и смысла всему происходящему с ним в этом мире. Хорошо, что люди научились обходить эту язву смыслоискательства: выдумывают смысл, воображают цель, а на крайний случай приберегают кроссворды.
Движение за окном притягивает человека не стройной логикой, и не красотой внешнего вида. Просто через окно можно заглянуть в реальность зазеркалья, в которой и разум и форма подчиняются совсем другим законам, они уже не имеют власти над нами - и у человека появляется шанс незаметно ускользнуть от них, притворившись своим двойником.
Так думала Женщина, стоя у окна. Вдруг, что-то в наблюдаемой ею картине нарушило порядок и прервало течение ее мыслей: среди сплошной серой массы вспыхнуло яркое пятно зонта. Он был того неестественного фосфорического красного цвета, который обычно слепит и мучает глаз, но сейчас только он смог противостоять всепоглощающей серости все заливающего дождя. Это было даже красиво: на тусклом фоне всевозможных оттенков серого вызывающе пламенело алое пятно. "Если бы я умела рисовать, - подумала Женщина, - я бы обязательно изобразила это". Но рисовать она не умела.
Вообще у нее сложилось впечатление, что она ничего не умеет. Нет, не то, что бы она не умела читать или писать, или не имела каких-то элементарных навыков - нет, все это она делала очень даже неплохо. Но однажды для нее стало очевидно, что она не умеет жить. Она не умела делать ничего, что дало бы ей возможность держаться на плаву жизненного потока. При всех своих достоинствах, которые справедливо признавали все ее знакомые, она никогда не могла устоять на ногах в тот момент, когда на нее наскакивала жизнь. Злобно хохоча, жизнь царапала до крови, до синяков избивала и до слез оскорбляла женщину, и когда та, сжавшись в комок, закрывшись от ударов, теряла чувствительность и затихала, жизнь бросала ее и убиралась прочь. Удаляющийся жесткий хохот знаменовал наступление еще более ужасного: Женщина оказывалась одна в гулкой пустоте - жизни нигде не было.
- Да, алло, я слушаю. Нет, вы не туда попали. Ничего. До свидания.
Она уже давно не ждала звонка, она даже не испытывала сожаления об этом. Зачем? Лишние проблемы, лишняя боль, но самое страшное - это ужасная пустота в конце.
Женщина прошла на кухню. Поставила чайник, заглянула в холодильник. Есть не хотелось. Ладно, хотя бы чаю попить.
Существуют некоторые вещи, которые человек не в состоянии сделать один. Их мало - человек вполне самодостаточен. Если он имеет определенные навыки, он может даже говорить сам с собой, танцевать, играть. Чего только не умеют люди?! Но есть вещи, которые человек не может сделать в одиночку никогда и ни при каких условиях, напрмер: человек не может один жить. Не то что бы ему было одному скучно, или трудно. Человек научился справляется со всякими бытовыми трудностями, а с чем не может спаравиться, к тому достаточно быстро привыкает. Он может самостоятельно встать утром, выпить кофе, одеться. Он легко один идет на работу, один работает, один возвращается с работы, один ужинает, один смотрт телевизор, один принимает душ, один разбирает кровать и один засыпает. Практически во всех этих немудренных делах кто-то рядом ему чаще только мешает. Но в определенные минуты внутри этого нехитрого уклада человек вдруг остается один на один с совершенно неоспаримым фактом: он не живет. Ошеломленный этим открытием человек ясно осознает, что все его попытки выполнять определенный ритуал, подражая известным приемам, тщетны. И он никогда даже не узнает, что такое на самом деле жизнь.
Еще человек не может один есть.
Когда чайник вскипел, Женщина педантично, строго следуя технологии, заварила чай. В вазочку положила немного варенья, налила в молочник сливок, несколько ломтиков сыра и печенье положила на небольшую тарелочку с каймой из мелких цветочков. Потом достала свою любимую чашку. Все это вместе с чайником, блюдцем и ложечкой установила на поднос и понесла в комнату. Глупо, конечно, было городить огород, когда и пить-то не хотелось, но где- то в глубине сознания жило убеждение необходимости поддержания определенного порядка - это последний бастион, если он рухнет, ее накроет с головой.
В комнате, устроившись за столом, Женщина продолжала исполнять ритуал. Сделала со вкусом несколько глотков крепкого чая, на кончик ложечки взяла варенья, отломила кусочек сыра. И вдруг со всей определенностью поняла, что просто не в состоянии больше продолжать. Все существо ее было напряжено до предела, до звона в ушах. С обескураживающей очевидностью явился безобразный и жалкий вид декораций, в которых она пыталась играть жизнь. В отчаянии Женщина вскочила, но апатия снова накрыла ее - что здесь можно изменить?
Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, как в том детском сне, когда она отчаянно боролась с поглощающим ее страхом. Вот она стоит одна, вокруг неясные тени и силуэты, таящие в себе неизвестность и опасность. Она не видит, но всем существом своим ощущает их враждебное движение по направлению к ней. Бессилие и ужас сковали ее и не дают ни вскочить на ноги и побежать прочь, ни закричать и позвать на помощь - ее воля разрушалась об незыблимую стену громоздящегося вокруг нее ужаса.
Но вот она видит свою мать, та что-то говорит и улыбается, поправляя прическу. Девочка всем существом рвется к ней: "Мама!" - Мама спасет ее, мама защитит от ужаса, она заберет ее отсюда. Но мать как будто не слышит ее, чуть-чуть помедлив как-будто перед невидимым зеркалом, оправив платье, она поворачивается и уходит прочь. Девочка в отчаянии протягивает руки, кричит - но немота, как вата, наполняет ее рот, вместо звонкого отчаянного крика из груди вырываются лишь слабые беззвучные стоны, пытается бежать, - но ноги словно у тряпичной куклы не в состоянии сделать ни шага. Отчаяние и ужас затопляют ее сознание, когда она видит удаляющуюся спину матери, не в силах ни окрикнуть, ни догнать ее. Все исчезла. Пропала ее единственная надежда на спасение. " Мама! Мама. Мама…" - еще не в состоянии поверить в случившееся повторяют губы. "Мама, мама, мама", - пульструет в мозге непомогающее заклятие, и все ее существо превращается в единственную пульсирующую точку. Срашный ужас сжимая кольцо вокруг нее все ближе и ближе подбирается к ней и затопляет ее. "Не-е-ет"! Все. Громада, сдавливающаяя ее дыхание и сердце, обрушилась всей своей тяжестью на хрупкую и одинокую фигурку девочки.
В чашке остывал чай, а в комнату заползал сумрак ночи.
Стало совсем темно, смутные блики лунного света на потерявших свою обычную форму: обеденном столе, старом неуклюжем шкафу, телевизоре в углу - придали комнате размытый, нереальный вид, и только темный женский силуэт четко вырисовывался на фоне седого квадрата неба, очерченного черной рамой окна.
Конец
Copyright © 2007 Юлия Гусарова