Элизабет Гаскелл Пер. с англ. Валентина Григорьева
Редактор: Елена Первушина Жены и дочери
Часть IV Глава XXXVI
Домашняя дипломатия
Вечером того дня, когда мистер Гибсон виделся со сквайром, три женщины одиноко сидели в гостиной, поскольку хозяин дома уехал далеко и до сих пор не вернулся. Им пришлось ждать его к ужину, и некоторое время спустя по его возвращении все были заняты исключительно едой. Мистер Гибсон, возможно, был удовлетворен тем, что ему удалось сделать за день, как никто из них четверых. Этот визит к сквайру лежал камнем у него на сердце с тех самых пор, как он услышал о помолвке Роджера и Синтии. Ему не хотелось принудительно ехать и рассказывать о романе вскоре после того, как он решительно заявил, что такового не существует. Признавать свои ошибки неприятно большинству людей. Если бы сквайр не был таким доверчивым и простодушным по натуре человеком, он мог бы заподозрить, что его собеседник намеренно пытался скрыть факты и усомниться в абсолютной честности мистера Гибсона. Но благодаря его натуре, не стоило опасаться несправедливого недоразумения. Все же мистер Гибсон знал о вспыльчивом, несдержанном характере, с которым ему приходилось иметь дело, и ожидал более жестоких слов, чем услышал в действительности. А последняя договоренность, что Синтия со своей матерью и Молли - которая, как, улыбнувшись, подумал мистер Гибсон, станет примирительницей и подсластит общение - должны были поехать в поместье Хэмли и познакомиться со сквайром, казалась мистеру Гибсону большим успехом, достижение которого он не приписывал своим заслугам. В целом, он был веселее и добродушнее, чем в последние дни, и когда зашел в гостиную на несколько минут после ужина, прежде чем снова отправиться к своим городским пациентам, он тихо насвистывал, стоя спиной к огню, смотрел на Синтию и думал, что не оценил ее должным образом, когда описывал сквайру. Этот тихий, почти беззвучный свист мистера Гибсона был подобен мурлыканью кота. Когда на душе у него было беспокойно, или когда его раздражала человеческая глупость, или когда был голоден, он не мог свистеть, как не мог летать по воздуху. Молли все это интуитивно знала и бессознательно почувствовала себя счастливой, как только услышала тихий свист, в котором совсем не было музыки. Но миссис Гибсон не понравилась эта выходка мужа, по ее мнению это было не изысканно, и даже "не артистично", если бы она могла назвать его свист таким прекрасным словом, оно бы восполнило ей отсутствие изысканности. Сегодня вечером свист особенно действовал ей на нервы, но со времени ее разговора с мистером Гибсоном о помолвке Синтии она не чувствовала себя в том положении, чтобы жаловаться.
Мистер Гибсон начал:
- Синтия, сегодня я виделся со сквайром и чистосердечно во всем признался.
Синтия быстро взглянула на него, спрашивая взглядом. Молли перестала вязать, чтобы послушать, никто не произнес ни слова.
- Вы все поедете туда в четверг на ланч. Он пригласил всех вас, и я пообещал, что вы приедете.
Ответа по-прежнему не было. Вполне естественно, но очень глупо.
- Ты будешь очень рада этому, Синтия, так ведь? - спросил мистер Гибсон. - Может быть, поездка немного тебя пугает, но я надеюсь, что эта встреча положит начало взаимопониманию между вами.
- Спасибо! - выдавила она с усилием. - Но… но разве это не сделает нашу помолвку публичной? Мне бы так хотелось, чтобы о ней никто не знал и не говорил, пока он не вернется или дело не приблизится к свадьбе.
- Я не понимаю, почему это сделает помолвку публичной, - ответил мистер Гибсон. - Моя жена едет на ланч к моему другу и берет с собой дочерей… в этом нет ничего необычного, верно?
- Не уверена, что поеду, - вставила миссис Гибсон. Она не знала, почему это сказала, поскольку была намерена поехать. Но сказав, она обрекла себя на необходимость некоторое время придерживаться собственных слов. А с таким мужем, как у нее, ей приходилось также находить причины для своих высказываний. И вопрос последовал, быстрый и резкий.
- Почему? - спросил он, оборачиваясь к ней.
- О, потому что… потому что я считаю, что он первым обязан навестить Синтию. Я так чувствительна, мне невыносимо думать, что ее презирают из-за того, что она бедна.
- Чепуха! - воскликнул мистер Гибсон. - Я уверяю вас, никакого презрения не было и в помине. Он не желает говорить об этой помолвке с кем бы то ни было - даже с Осборном - это ведь и твое желание, Синтия? Так же он не намерен упоминать о ней никому из вас, когда вы приедете туда. Но, вполне естественно, что ему хочется познакомиться с будущей невесткой. Если бы он настолько отошел от своего обычного поведения, что заехал бы сюда…
- Я не хочу, чтобы он заезжал сюда, - прервала его миссис Гибсон. - Он был не очень любезен в тот единственный раз, когда был здесь. Но у меня такой характер, что я не могу мириться с пренебрежительным отношением к людям, которых люблю, просто потому что им не улыбнулась удача, - она вздохнула немного нарочито, заканчивая предложение.
- Что ж, тогда не ездите! - сказал мистер Гибсон, разозлившись, не желая далее продолжать спор, особенно когда он чувствовал, что выходит из себя.
- Тебе этого хочется, Синтия? - спросила миссис Гибсон, желая найти предлог, чтобы сдаться.
Но ее дочь не поняла мотива этого вопроса и ответила тихо: - Не особенно, мама. Я бы охотнее отказалась от приглашения.
- Оно уже принято, - сказал мистер Гибсон, почти готовый поклясться никогда не вмешиваться в женские дела, что эффективно оградило бы его ото всех любовных дел в будущем. Его тронула уступка сквайра, он был доволен, что придумал, как доставить другим удовольствие, и вот как все закончилось!
- О, поедем, Синтия! - взмолилась Молли, умоляя не только словами, но и взглядом. - Поедем. Я уверена, тебе понравится сквайр. Это такое милое место, он будет так разочарован.
- Мне бы не хотелось терять достоинство, - сдержанно ответила Синтия. - Ты слышала, что сказала мама.
С ее стороны это были очень злые слова. Она намеревалась поехать и была абсолютно уверена, что мать уже в уме планирует, какое платье надеть по этому случаю. Мистер Гибсон, тем не менее, каким бы хорошим доктором ни был, не изучал анатомическое строение женского сердца, поэтому воспринял все слова буквально, и ужасно рассердился и на Синтию, и на ее мать. Настолько рассердился, что даже не осмелился заговорить. Он быстро прошел к двери, намереваясь выйти из комнаты, но голос жены задержал его. Она сказала:
- Мой дорогой, вам хочется, чтобы мы поехали? Если так, я оставлю свои чувства в стороне.
- Конечно, хочу! - произнес он коротко и сурово и вышел из комнаты.
- Тогда я поеду! - произнесла миссис Гибсон голосом жертвы - эти слова предназначались ему, но он едва ли услышал их. - Мы закажем пролетку у "Георга" и возьмем для Томаса ливрею, которую я давно жду, только дорогому мистеру Гибсону это не понравится. Но в подобном случае он не станет возражать. Томас поедет на козлах и…
- Но мама, у меня тоже есть чувства, - заметила Синтия.
- Чепуха, дитя! Когда все так прекрасно устроено.
Итак, они отправились в путь в назначенный день. Мистер Гибсон узнал, что дамы изменили свои планы, и что, в конце концов, они решили поехать. Но он настолько был рассержен тем, как его жена приняла приглашение, которое сквайр высказал с большей добротой, нежели ожидал мистер Гибсон, зная сквайра и его желания касательно женитьбы сына, что не высказал интереса, ни к самому визиту, ни к приему, который им оказали. Безразличие Синтии к тому, принять приглашение или нет, раздосадовало мистера Гибсона. Он не знал о принятых у них с матерью уловках и не понимал, сколько из этого высказанного безразличия было напускным, необходимым для того, чтобы отразить притворство и фальшивые чувства миссис Гибсон. Но несмотря на это раздражение ему, на самом деле, ужасно хотелось узнать, как прошел визит, поэтому он воспользовался первой же возможностью, чтобы остаться с Молли наедине, и расспросил ее о том, как вчера прошел ланч в Хэмли Холле.
- Значит вчера вы ездили в Хэмли?
- Да, я думала, и ты поедешь. Кажется, сквайр ждал тебя.
- Поначалу я думал поехать туда, но изменил свое решение, как и некоторые другие. Не понимаю, почему женщины должны удерживать монополию на непостоянство. Ну! Как все прошло? Весело, я полагаю, поскольку и твоя мама, и Синтия вернулись прошлым вечером в приподнятом настроении.
- Да, старый добрый сквайр принарядился, соблюдал правила приличия и был очень внимателен к Синтии, а она была так красива, гуляла с ним и слушала все его рассказы о саде и ферме. Мама устала и осталась в доме, поэтому они очень хорошо поладили и много времени провели друг с другом.
- А моя малышка бежала следом?
- О, да. Ты знаешь, там я была почти как дома, и кроме того… конечно…, - Молли покраснела и не закончила предложение.
- Ты думаешь, она достойна его? - спросил ее отец, словно она закончила свои слова.
- Роджера, папа? Она очень мила, и очень, очень очаровательна.
- Очень очаровательна, если хочешь, но почему-то я не совсем понимаю ее. Почему она хочет все сохранить в секрете? Почему ей так не хотелось ехать и оказать уважение отцу Роджера? Она восприняла это приглашение так прохладно, словно я пригласил ее пойти в церковь!
- Не думаю, что она восприняла его прохладно. Я не совсем понимаю ее, но, тем не менее, люблю так же сильно.
- Гм. Мне нравится, когда я полностью понимаю людей, но я знаю, для женщин в этом нет необходимости. Ты в самом деле думаешь, что она достойна его?
- О, папа… - начала Молли, а затем остановилась. Ей хотелось высказаться в пользу Синтии, но она не смогла подобрать слова, которые бы обрадовали отца. Мистера Гибсона же, казалось, не слишком волновало, услышит он ответ или нет, потому что он следовал за своими собственными мыслями и в итоге спросил Молли, получила ли Синтия письмо от Роджера.
- Да, утром в среду.
- Она показывала его тебе? Но, конечно же, нет. Кроме того, я прочел письмо сквайра, в котором все рассказано о нем.
Синтия к большому удивлению Молли сказала, что та может читать письма, если хочет, но Молли отказалась воспользоваться разрешением из-за Роджера. Она подумала, что он, возможно, изливает свое сердце одному единственному человеку, и что будет несправедливо читать его признания.
- Осборн был дома? - спросил мистер Гибсон. - Сквайр не думал, что он вернется, но этот юноша так непостоянен…
- Нет, его еще не было дома, - ответила Молли и вся залилась краской, поскольку ей пришла в голову мысль, что Осборн, возможно, был у своей жены… той таинственной жены, о чьем существовании она была осведомлена, но о которой она знала так мало, и о которой отцу было ничего не известно. Мистера Гибсона встревожил ее румянец. Что он означал? Достаточно мучительно узнавать, что один из драгоценных сыновей сквайра влюбился в девушку запретного сословия. И что нужно говорить и делать, если что-то чистое возникло между Осборном и Молли? Он решил заговорить об этом сразу, чтобы освободиться от нового опасения.
- Молли, для меня стал сюрпризом роман между Синтией и Роджером Хэмли…если еще есть что обсудить, дай мне знать сразу, честно и открыто. Я знаю, тебе неловко отвечать на этот вопрос, но я бы не спросил, если бы не имел для этого убедительных причин, - он взял ее за руку. Молли посмотрела на него чистыми, честными глазами, которые наполнились слезами, когда она заговорила. Она не знала, почему появились слезы, возможно потому, что она уже не была такой сильной, как прежде.
- Если ты боишься, что Осборн думает обо мне, как Роджер - о Синтии, папа, ты ошибаешься. Мы с Осборном друзья и только, и более никогда не будет. Это все, что я могу сказать тебе.
- Этого вполне достаточно, малышка. Это большое облегчение. Мне не хочется, чтобы сейчас мою Молли похитил какой-нибудь юноша. Я бы очень по ней скучал, - он не мог не сказать этого, когда чувства переполняли его, но его удивил эффект, который произвели эти несколько нежных слов. Молли бросилась ему на шею и начала горько рыдать, положив голову ему на плечо. - Ну! Ну! - произнес он, похлопав ее по спине и отведя к софе. - Будет! За день я достаточно насмотрелся слез, пролитых по настоящим причинам, не хотелось бы видеть их дома, где, я надеюсь, они проливаются без всяких причин. Ничего на самом деле не случилось, верно, моя дорогая? - продолжил он, немного отстраняя ее от себя, чтобы заглянуть ей в лицо. Она улыбнулась ему сквозь слезы, и он не увидел печали во взгляде, которая вновь появилась в ее глазах после того, как он ушел.
- Ничего, дорогой папочка… теперь ничего. Это такое утешение, когда ты весь мой… я так счастлива.
Мистер Гибсон понял все, что подразумевали эти слова, и почувствовал, что его слова не слишком помогли в данной ситуации. Для них обоих было лучше больше не говорить откровенно. Поэтому он поцеловал ее и сказал:
- Это правильно, милая! Теперь я могу оставить тебя утешенной, на самом деле я уже слишком задержался, болтая с тобой. Выйди и прогуляйся… возьми с собой Синтию, если хочешь. Мне нужно идти. До свидания, малышка.
Его ничем не примечательные слова произвели на раздраженные нервы Молли сильный эффект. Он рассчитывал, что так и будет, он был искренне добр к ней, но ушел от нее с острой болью в сердце, которая притупилась, как только он смог всерьез заняться делами и заботой о других.
июль, 2012 г.
Copyright © 2009-2012 Все права на перевод романа
Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» принадлежат:
переводчик - Валентина Григорьева,
редактор - Елена
Первушина 
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью
или частично запрещено |
