Пять мужчин
Глава VII> Я рассказала Мите все, или почти все. Мы уехали домой через три дня, а через неделю после возвращения расстались. Мы не обсуждали то, что случилось, не ссорились, и он не упрекал меня ни в чем. Я даже попыталась убедить себя, что все утрясется, что он смирится, а я справлюсь с тоской, которая настигала - нет, не настигала, она просто не отпускала меня - что мы сможем продолжать нашу совместную жизнь, но я ошибалась, как всегда. Неделю мы прожили, делая вид, что ничего не произошло, обсуждали какие-то домашние дела, возились с Николой, даже сходили в гости к приятелям. А в конце недели - это было в воскресенье вечером, когда мы, уложив Николу, устроились на кухне - Митя сказал мне: - Я ухожу, Дина…
Я молчала, не зная, что ответить ему. Он был моим другом, поддержкой и опорой, моим мужем, и я не хотела расставаться с ним. Если бы тогда, в машине, в последний момент перед расставанием, Стас не обнял меня, не прошептал бы "ты моя, ундина…", возможно, я бы не сказала тех слов Мите, возможно, я бы не открыла правду, которая разрушила нашу жизнь. Возможно… Но смогла бы я жить с Митей, скрывая свое предательство? Смогла бы спать с ним, думая о другом? Возможно… Но история моего предательства и конформизма завершилась, начавшись жарким летним днем четыре года назад. Так я думала тогда…
- Я ухожу, Дина, - сказал мой муж. - Наверно, я слишком… - он сделал паузу, глядя куда-то в сторону, - … хорошо отношусь к тебе, чтобы простить. А Никола все равно мой сын.
Мы развелись, и через год Митя уехал из города, а еще через два - женился. Мы с Николой несколько раз ездили к ним в гости, как говорится, дружили семьями, хотя Митина жена всегда относилась ко мне с какой-то опаской.
Я долго жила, как в тумане, работала, где придется, мой мир замкнулся на Николе, на домашних делах и заботах, но однажды я обнаружила в почтовом ящике извещение на посылку. На почте мне выдали пакет, со всех сторон облепленный яркими марками, на которых упрямо повторялся звездно-полосатый американский флаг. "Что с вами, девушка? Вам плохо?" - спросила худенькая женщина-оператор, когда я взяла посылку задрожавшими руками. "Все хорошо… спасибо", - откликнулась я.
Придя домой, я положила пакет на стол и долго не решалась вскрыть его, пока не явился Никола и не поинтересовался, что это такое. Я взяла ножницы, с трудом разрезала плотную коричневую бумагу и достала из пакета книгу в мягком дешевом переплете. На обложке значилось: "Станислав Гроздецкий "Стихи". Я осторожно открыла книгу, на первой странице было размашисто написано: "Прости меня, ундина…" Это были стихи, стихи, которые обрушились на меня, словно лавина, я читала их весь тот вечер и всю ночь, вновь пережив свою неловкую, несложившуюся любовь. Я верила и не верила в его тоску, в его чувства и мысли, кажется, я впервые ощутила то, что скрывалось за его бесшабашностью и цинизмом. Четыре стихотворения были написаны от руки на последней странице и обложке книги, они остро напомнили мне нашу последнюю встречу, которая во второй раз изменила мою, да и не только мою, жизнь. Почему все встречи со Стасом означали очередной поворот в моей жизни? Мы связаны с ним невидимыми нитями?
Его стихи изменили мою жизнь в третий раз. Меня словно прорвало. Я прорыдала всю ночь, а через пару дней позвонила однокурснику Андрею Болотову, вспомнив, что он как-то предлагал мне заняться гончарным делом, но тогда я, в своей безразличной тоске, вежливо отклонила его предложение. Глина спасла меня…
Предрассветье. И в каше тумана Тонут мысли, платаны, дома. Предрассветные игры обмана:
Мягкий сумрак, души кутерьма. Море шепчет и тихо вздыхает, Истекая истомой живой - Предрассветье струится и тает,
Тонкой свечкой, тоскою-рекой. Акварелью заря полыхает, И бессонной ночи ураган Уплывая в туман, утихает,
Словно сон, словно сладкий дурман. ********
- Ничего себе… - говорит Никола. - Ну, мутер, ты даешь...
И замолкает, глядя на меня в упор темными Стасовыми глазами.
- И почему я не знал этого? - продолжает он. - Ты же говорила, что мой отец уехал и никогда не вернется.
- Но он на самом деле уехал…
Мне всегда было трудно объяснять растущему Николе, почему у него нет отца. Мы договорились с Митей, что не будем обманывать сына, а потом я жалела об этом, потому что внесла путаницу и неопределенность в его жизнь.
- Он бросил тебя? - Никола запускает пятерню в свои кудри.
- Нет, Никола, все не так… я расскажу тебе. А о чем вы говорили со Стас… Станиславом Антоновичем? Он о чем-то спрашивал тебя?
- Да так… где учусь… чем занимаюсь… про тебя спрашивал. Слушай, мутер, но если он… мой отец - Станислав, то почему я Дмитриевич? В честь дяди Мити, значит…
- Сам и ответил… - бормочу я.
Что он чувствует сейчас, мой сын? У меня противно сжалось горло.
Мы сидим с Николой до утра, я рассказываю ему о Стасе, подбирая слова, с трудом обходя ненужные, как мне кажется, подробности, а на рассвете он добивает меня еще одним главным вопросом:
- Значит, он не знает, что он мой отец?
- Не знает…
- Ну, мутер… ты даешь… - повторяет он, запустив пятерню в лохматую шевелюру.
Догадался ли Стас? Догадался ли, увидев перед собой себя двадцатилетнего? "Твой молодой человек вправе знать, что собирается стать отцом", - вспомнила я папины слова. Что ж, настало время собирать камни. Никогда не думала, что оно все-таки настанет. Завтра вечером… Нет, уже сегодня вечером Стас придет к нам в гости, с Джимом Кармайклом. "И Стас тоже придет", - с отчаянием вспомнила я.
Черный, спящий рядом на диване, открыл зеленый глаз и требовательно мяукнул. А этому что еще надо? Мне бы разобраться со всеми своими мужчинами… ********
Вечер встречи закончился вполне успешно и умеренно формально. Мы с Ксюхой применили все свои кулинарные способности, чтобы не ударить в грязь лицом перед заморскими гостями. Правда, способности Ксении явно превышали мои, что в перспективе не могло не радовать. После десяти вечера гости засобирались домой, и сейчас в нашей крохотной прихожей толпятся четверо: мы с Николой и два Стаса. Я стою, прислонившись к стене, наблюдая дипломатический процесс прощания. Стас- блондин стоит между двумя высокими темноволосыми Николой и Стасом, и я невольно вспоминаю ту жуткую сцену в банке, которая странным образом предопределила наше с ним знакомство. Кажется, оба Стаса не очень-то намерены покидать нашу прихожую, поскольку после рукопожатий они продолжают какую-то бестолковую беседу, каждое слово которой предполагает фигу в кармане. Или я опять напридумывала невесть что?
- Мне нужно поговорить с… Николой, - объявляет Станислав Антонович, выразительно взглянув на меня.
- Дина, так мы с тобой договорились на завтра? - спрашивает Стас.
Интересно, когда и о чем мы с ним договаривались? Нельзя придумать более идиотского положения, чем то, в котором я оказалась. - Хорошо, Стас, - отвечаю, стараясь избежать его вопросительного взгляда.
- Станислав Антонович, так идемте, поговорим… - это вступает Никола.
Я провожаю Стаса, уходя, он порывается обнять меня. Иду на кухню, находясь в невразумительном состоянии бойца, оказавшегося на линии перекрестного огня, и натыкаюсь на Стаса, который по-хозяйски устраивает чайник на плиту.
- Ты же собирался поговорить с Николой…
- Я собирался поговорить с тобой, Дина. Нам ведь есть о чем поговорить, не так ли? - взгляд его темных глаз, кажется, просверлит во мне отверстие - там, где сердце.
- Садись, пожалуйста…
Интересно, кто в доме хозяин, он или я? Но я послушно опускаюсь на диван. Голова кружится от волнения и выпитого за ужином вина. - А ты быстро осваиваешься… - говорю я.
- Такой уродился… Забыла?
- Нет, не забыла… подожди, я сейчас.
И поддавшись какому-то порыву, я бросаюсь прочь из кухни в свою комнату, достаю из шкафа книгу в мягкой обложке и опускаюсь на стул, испугавшись, что сердце сейчас выскочит наружу, так сильно оно бьется. Наверное я сижу слишком долго, потому что Стас появляется в дверях комнаты. - Что случилось, Дина?
Протягиваю ему книгу. Он берет ее, открывает.
- Знаешь, хотел тебе написать, но не смог, потом решил: отправлю книгу и все, на том кончено.
Что сказать ему? Чудесные стихи? Прекрасные стихи? Ты талантливый поэт? Все эти слова кажутся мне неуместными, ненужными…
- Я тоже пыталась ответить тебе, написать, несколько раз начинала письмо, но так и не закончила…
Он улыбается, садится на диван.
- Джим - симпатичный человек, - говорю я, пытаясь оттянуть момент истины. Зачем?
- Да, неплохой парень.
Джим Кармайкл, приятель Стаса, владелец сети автомастерских, давно мечтал побывать в России и присоединился к нему, когда тот отправился на родину. Воспользовавшись случаем, они поехали в путешествие по Золотому Кольцу, так и попали в наш город. Об этом они рассказали во время ужина. На нашей выставке, по их же словам, оказались совершенно случайно. "Но я помнил, что Дина Николаевна живет в этом городе", - добавил к рассказу Стас.
Он приглаживает волосы, запустив в седеющие кудри пятерню, и от этого жеста что-то обрывается у меня внутри.
- Знаешь, за эти годы… столько всего произошло, Джим здорово помог мне в один… сложный момент.
Он снова замолкает, кладет книгу на стол. За стеной слышится смех Ксюхи.
- Дина… Николай… ему же двадцать?
Ну вот и оно. Я сжимаю кулаки. Но почему я молчу? Почему не помогу ему? Потому что виновата перед ним? Но отчего я так решила? Не нужно поддаваться своим эмоциям, нужно трезво оценивать обстановку. Я задерживаю дыхание и отвечаю:
- Да, ему двадцать…
- Он родился в мае?
И это он уже выяснил. Ну и зачем задавать вопросы, когда ответ тебе заведомо известен?
- Да, - выдыхаю я. - Да, Никола твой сын, Стас…
Он молчит, ест меня глазами, потирает отрастающую щетину на подбородке.
- Почему ты не сообщила мне?
- Не могла, - проклятая краска хлынула в лицо, щеки пылают.
- Не могла? У тебя был мой адрес и телефон… Почему ты не позвонила мне? Не написала? Почему ты не сказала потом, в тот раз…?
- Я… я не могла… - повторяю я.
- Почему?
- Откуда я знала, что тебе нужно об этом знать?
- Действительно… - говорит он. - Зачем мне было знать…
- А ты приехал бы? Женился бы на мне? - меня сорвало с узды и понесло.
Мысли, годами невысказанные мысли, наконец-то обратились в слова:
- Да, может быть, и приехал, но я не знала тогда… не была уверена… Ты меня тоже не очень-то искал…
- А где я мог тебя искать? Я даже не знал, в каком городе ты живешь! А ты бы пошла за меня?
- И вообще я… я… выбросила твой адрес…
- Выбросила адрес? Когда?
- Сразу же… из окна вагона… - шепчу я.
Он поднимается с дивана, буркнув что-то нечленораздельно-ненормативное, нависает надо мной, как скала.
- Понятно… - басит он мрачно. - А твой муж?
- Мы развелись… почти сразу после той… встречи.
Он молча смотрит на меня.
- Стас…
- Дина… мне нужно покурить… я пойду… спущусь на улицу.
Я провожаю его, Стас накидывает свое щегольское серое пальто.
- Не прощаюсь, - бросает он, выходя за дверь. ******** - Дина, выходи за меня замуж, - говорит Стас.
Мы сидим с ним в кофейне, на столе - две чашечки эспрессо, пирожные и букет белых вызывающе пышных хризантем, поставленных в вазу предусмотрительным официантом.
Выходи замуж… Именно этого предложения мне и не хватает сейчас! Зачем ему это? Зачем ему жениться на женщине, которая на двенадцать лет старше его, которая приносит мужчинам только неприятности, и это мягко говоря…
Странная штука жизнь - шкатулка, ключ от которой, потерянный на долгие годы, обнаруживается в самый неподходящий момент. Поворот ключа - и из шкатулки, словно из ящика Пандоры, начинают сыпаться переполнившие ее сюрпризы, странности, совпадения, ошибки совершенные, совершаемые и даже будущие. Всё и сразу. Не давая возможности выбора.
"Я вернулся домой… знаешь, со мной многое случилось там, и хорошее, и плохое, я был женат, развелся, у меня есть дочь, в Америке… она сейчас живет с отчимом. Я не слишком богат, небезупречен, но все, что смогу, я сделаю для вас с Николой", - сказал вчера Стас, вернувшись, хотя я думала, что он не вернется.
- Прости, Стас… цветы очень красивые, - говорю я,
- Я понял… - он вертит в руках миниатюрную чашку - кажется, сейчас сожмет и раздавит.
- Стас, я… так благодарна тебе за все… за твою - " как… как сказать… нежность, пылкость, страсть… За то, что ты подарил мне возможность почувствовать себя женщиной… За чудесную, спасенную тобой, печь… Все это прозвучит нелепо, пафосно. Отчего мы так ограничены в простых понятных словах?" - … за все, что ты для меня сделал…
- Ну да… звучит, как некролог, - говорит Стас, сжимая в руке чашку. ********
Крутится гончарный круг, влажная глина и вода стекают по пальцам, я ломаю, искажаю форму, стараясь придать вазе ассиметрию, неправильность, некрасивость. Вот здесь, на этом выпуклом боку я посажу кисть винограда, а отсюда - из вогнутого будет вырастать лист с вычурными краями… И я, как всегда, не знаю, что же будет дальше…
июнь, 2010 г.
Copyright © 20010 Ольга Болгова
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью или частично запрещено |