графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
  − О жизни и творчестве Джейн Остин
  − О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
  − Уголок любовного романа.
  − Литературный герой.
  − Афоризмы.
Творческие забавы
  − Романы. Повести.
  − Сборники.
  − Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл.
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
  − Фанфики по романам Джейн Остин.
  − Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
  − Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки
Наши переводы и публикации



На нашем форуме:

 Идеальные герои. Кто они? что можно сказать про Татьяну Ларину и Евгения Онегина? Ну, Онегин явно не идеал, наш скучающий денди. Татьяна, робкая душою, гораздо больше подходит под идеал женщины (и Пушкин ее любил). Но я думаю, она идеальна с точки зрения мужчин, но никак не женщин. Хотя и мужчины здесь лицемерят. Почему?
 Коллективное оригинальное творчество «Принимают участие все желающие. Соавторами избирается ответственный редактор-координатор, в чьи обязанности входит координация работы соавторов. Также он следит за развитием сюжета, собирает написанные отрывки и т.д. Авторские фрагменты, рассказы и т.д. пишутся в...»
 Живопись, люди, музы, художники «Со старых полотен на нас смотрят лица давно ушедших людей, мы слышим шум городов и плеск воды, видим давно прошедшие закаты и восходы, художники сохранили для нас на своих полотнах не только изображение, но и жизнь, следы былых страстей, надежд и чаяний...»
  Ужасающие и удручающие экранизации «Ну вот, дождались очередной экранизации "Войны и мира" Судя по рекламе, Наташа там блондинка и ваще... что-то неудобоваримое. Мне лично очень даже нравится "олигофренка", как тут комментировали, Хепберн...»
  Странности любви: Почему Он выбрал именно Ее? «Тема всплыла во время обсуждений "Водоворота" Почему Палевский выбрал Докки? И сразу параллельно возник этакий глобальный вопрос - почему этот мужчина выбирает именно эту женщину? Иногда - объяснение находится быстро, иногда - мысль о "несоответсвии" предлагаемых индивидов заставляет всерьёз задуматься о странностях любви. Чтобы не оффтопить в "Водовороте" глобально, предлагаю вспомнить и обсудить прочитанные истории любви, счастливые и не очень, которые объединяет недоумение: Почему Он выбрал именно Ее?...»
  − Графиня де Монсоро «Эх, далека от нас эпоха рыцарей плаща и шпаги, яда и кинжала, ножа и топора… Может, оно и к лучшему. Зато у нас есть кино...»
  Слово в защиту... любовного романа? «Если попытаться дать формулировку любовному роману, то она может звучать так: история романтических взаимоотношений мужчины и женщины со счастливым завершением, т.е. взаимном объяснении в любви и разрешением всех недопониманий...»


Советы начинающим:

Я собираюсь роман написать… С чего начать? «ЕСТЕСТВЕННО, с идеи, если она есть. Но все-таки не стоит предлагать издателю некие абстрактные идеи и главы из будущего шедевра. В издательство необходимо приходить уже с готовым материалом. В "ЭКСМО", например, текст принято сдавать в печатном виде плюс диск... Вообще многое зависит от...»

Бернард Шоу «Мистер Беннет полагает, что пьесы писать легче, чем романы» «Я не сразу понял, почему редактор «Нейшн» прислал мне эту книжку Беннета на рецензию. Автор размышляет в ней на узкопрофессиональные темы и в приятной, довольно остроумной манере развлекает...»

Джеймс Н. Фрей «Как написать гениальный роман» «Вы не можете создать персонажи, образы которых будут полыхать ярким огнем в воображении читателей? Значит, чертовски хорошего романа у вас не получится...»


Публикации авторских работ:

из журнала на liveinternet

Триктрак «Они пробуждаются и выбираются на свет, когда далекие часы на башне бьют полночь. Они заполняют коридоры, тишину которых днем лишь изредка нарушали случайные шаги да скрипы старого дома. Словно открывается занавес, и начинается спектакль, звучит интерлюдия, крутится диск сцены, меняя декорацию, и гурьбой высыпают актеры: кто на кухню с чайником, кто - к соседям, поболтать или за конспектом, а кто - в сторону пятачка на лестничной площадке - покурить у разбитого окна...»

«Гвоздь и подкова» Англия, осень 1536 года, время правления короля Генриха VIII, Тюдора «Северные графства охвачены мятежом католиков, на дорогах бесчинствуют грабители. Крик совы-предвестницы в ночи и встреча в пути, которая повлечет за собой клубок событий, изменивших течение судеб. Таинственный незнакомец спасает молодую леди, попавшую в руки разбойников. Влиятельный джентльмен просит ее руки, предлагая аннулировать брак с давно покинувшим ее мужем. Как сложатся жизни, к чему приведут случайные встречи и горькие расставания, опасные грехи и мучительное раскаяние, нежданная любовь и сжигающая ненависть, преступление и возмездие?...»

«Шанс» «Щеки ее заполыхали огнем - не от обжигающего морозного ветра, не от тяжести корзинки задрожали руки, а от вида приближающегося к ней офицера в длинном плаще. Бов узнала его, хотя он изменился за прошедшие годы - поплотнел, вокруг глаз появились морщинки, у рта сложились глубокие складки. - Мadame, - Дмитрий Торкунов склонил голову. - Мы знакомы, ежели мне не изменяет память… - Знакомы?! - удивилась Натали и с недоумением посмотрела на кузину...»

«По-восточному» «— В сотый раз повторяю, что никогда не видела этого ти... человека... до того как села рядом с ним в самолете, не видела, — простонала я, со злостью чувствуя, как задрожал голос, а к глазам подступила соленая, готовая выплеснуться жалостливой слабостью, волна...»

Моя любовь - мой друг «Время похоже на красочный сон после галлюциногенов. Вы видите его острые стрелки, которые, разрезая воздух, порхают над головой, выписывая замысловатые узоры, и ничего не можете поделать. Время неуловимо и неумолимо. А вы лишь наблюдатель. Созерцатель...»

  Неожиданная встреча на проселочной дороге, перевернувшая жизнь - «Мой нежный повар»

  Развод... Жизненная катастрофа или начало нового пути? - «Записки совы»

  Оказывается, что иногда важно оказаться не в то время не в том месте - «Все кувырком»

  Даже потеря под Новый год может странным образом превратиться в находку - «Новогодняя история»

  История о том, как найти и не потерять свою судьбу... - «Русские каникулы»


 

Творческие забавы

Ольга Болгова

Пепельно-розовая роза

или
Графомания, как отражение бытия

 

1  2  3  4

Часть I

 

Мэри-Эйприл очень спешила и нервничала, поэтому никак не могла открыть замок. Она опаздывала на семинар по теоретической казуистике, в которой ровным счетом ничего не понимала, но её интересовала не столько казуистика, сколько её преподаватель, мистер Брокльхерст.
    Мэри-Эйприл отнюдь не была влюблена в него, но она привыкла, что все мужчины, с которыми ее сталкивала судьба, тотчас предлагали ей, если не руку или сердце, то свидание или ужин. Мистер Брокльхерст был совсем не во вкусе Мэри-Эйприл, но он был молод, имел густые темные кудрявые волосы, и, кроме того, он был близорук и носил круглые очки, которые совсем не красили его. Мэри-Эйприл часто думала об этом и о том, чтобы посоветовать ему купить другие, более изящной формы, но случая для подобного разговора никак не представлялось, и этот факт иногда мучил её. Но самое неприятное было то, что мистер Брокльхерст и не думал обращать внимание на Мэри-Эйприл, и почему-то предпочитал общаться с невзрачной Джеральдиной Уотсон, а ведь Мэри-Эйприл была прекрасно сложена и высока ростом, но не настолько высока, однако ж, чтобы это бросалось в глаза. Цвет ее кожи отличался ослепительной белизной, а очертания головы и лица были таковы, что исключали мысль о бесцветности, часто сопровождающей красоту слишком белокожих блондинок. Ясные голубые глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели из-под тонких бровей каштанового цвета, придававших выразительность ее лбу. Густые волосы светло-русого оттенка, обычно завитые изящными локонами, свободно падали на ее прекрасные плечи, словно высеченные из мрамора древнегреческим скульптором. Природа никоим образом не обделила девушку, у нее была изящная гибкая фигура, она обладала длинными стройными ногами, тонкой талией, чуть полноватыми бедрами и высокой грудью, которая неизменно привлекала к себе мужские взгляды. И только мистер Брокльхерст, который внешне более напоминал пылкого итальянца, чем сдержанного англичанина, казалось, был совершенно равнодушен к этому прелестному атрибуту Мэри-Эйприл, что еще более заставляло ее теряться в догадках и нервничать.
    Мэри-Эйприл опаздывала, потому что ей пришлось возвратиться домой по очень важной причине. Эта причина вынудила ее развернуть доставшийся по наследству от отца Порше образца последнего десятилетия прошлого века почти возле колледжа, дважды проехать на красный свет и на полчаса застрять в пробке в нескольких сотнях метров от дома.
    Наконец совсем изнервничавшейся Мэри-Эйприл удалось открыть дверь, она промчалась через прихожую, успев на ходу взглянуть в зеркало и поправить завиток на лбу, влетела в свою большую светлую комнату, выдержанную в жизнерадостных желтых тонах, и оцепенела, словно греческая статуя в мини-юбке, выпучив свои прекрасные глаза и мгновенно забыв о том, зачем вернулась домой, потому что перед прекрасными этими глазами предстало совершенно неожиданное и страшное зрелище. Посреди комнаты, прямо на ее любимом сине-желтом солнечном ковре лежал человек. До смерти перепуганная Мэри-Эйприл, обретя дар речи, завизжала изо всех сил и визжала до тех пор, пока в ее легких оставалась хоть пинта воздуха. Когда же воздуха совсем не осталось, и ей пришлось замолчать, чтобы вдохнуть свежую порцию, визжать во второй раз ей расхотелось, она храбро сделала два шага вперед и вновь застыла, словно Афродита, увидевшая одного из своих многочисленных возлюбленных на смертном одре. А распростертый на ковре человек был определенно мертв. Мэри-Эйприл не могла отвести взгляда от его пустых незрячих, широко открытых глаз, устремленных в потолок. Чуть придя в себя, ибо Мэри-Эйприл редко до такой степени теряла самообладание, чтобы совсем не владеть собой, девушка осторожно осмотрела страшного пришельца. Это был мужчина лет сорока, широкоплечий с жесткими кудрявыми черными волосами и коротенькой, торчащей вверх бородкой. На нем был пиджак в крапинку, светлый блестящий старомодный жилет, какие носят лишь ювелиры и старомодные бильярдисты, светлые брюки и рубашка безукоризненной белизны. Рядом валялась шляпа мягкого фетра. Руки его были раскинуты, пальцы сжаты в кулаки, ноги скрючены. На лице застыло выражение ужаса. «Откуда, откуда он взялся здесь, в моей комнате, да еще такой страшный и мертвый, ведь когда я уходила утром, здесь никого не было?! — подумала Мэри-Эйприл, обливаясь холодным потом от страха и все-таки охватившей её паники. Она с трудом оторвала взгляд от незнакомца, лежащего на её желто-синем ковре, и кинулась к лимонно-желтому телефонному аппарату, стоящему на прозрачной стеклянной столешнице изящного столика в стиле ампирного техно. Дрожащими руками Мэри-Эйприл набрала первый пришедший ей на память номер — 911, и внезапно вспомнила о причине, которая заставила ее вернуться домой, но в этот момент раздался звонок в дверь, и Мэри-Эйприл оказалась в положении стоящего перед указателем с тремя стрелками, раздираемого тройной альтернативой измученного путника, за спиной которого зияет черная бездонная пропасть ужаса.

    На счету инспектора полиции Майкрофта Уотсона было не одно, а целых два раскрытых дела. Первое, — когда на заре своей весьма туманной юности он нашел похитителя жемчужного ожерелья графини N, которое на поверку оказалось фальшивым, как, впрочем, и сама графиня, так как в ходе расследования горящий молодым служебным рвением Майкрофт обнаружил не только ожерелье, но и пикантные подробности личной жизни графини. На заре своей также более чем туманной юности она, как выяснилось, трудилась танцовщицей в очень сомнительном заведении, где и познакомилась с графом N, безжалостно очаровала его и склонила к мезальянсу. В результате, весьма недовольный сложившейся ситуацией граф, воспользовавшись своими связями, резко прервал вроде бы удачно начавшуюся карьеру молодого полицейского. После этого случая инспектор Уотсон невзлюбил женщин. Лишь спустя несколько лет, когда Майкрофту путем неимоверных усилий удалось раскрутить и вывести на чистую воду грязные делишки банды Белого Джека, его повысили в должности. Инспекторский чин стоил ему не только усердных трудов, но и сильно поврежденного пылкой подругой Белого Джека во время ее ареста носа. С тех пор неприязнь Майкрофта к женской половине человечества стала приобретать мизантропический характер.
    Майкрофт Уотсон внешность имел невыразительную, был он низок ростом, широкоплеч, шею имел столь короткую, что повернуть голову направо или налево составляло для него некоторую проблему, и со стороны инспектор напоминал ходячий параллелепипед, стремящийся к форме куба. Изуродованный гангстершей нос навевал ложные мысли о годах, проведенных его обладателем на ринге, и, в довершение ко всему, инспектор довольно рано начал лысеть. Коллеги за глаза звали его Лысым Боксером. Любимым занятием Майкрофта в редкие минуты досуга было курение трубки за чтением газет или чтение газет за курением трубки, в любой последовательности.
    В то утро едва инспектор успел удобно устроиться на своем служебном стуле, дымя трубкой, и углубиться в перипетии *канского кризиса на Крайнем Востоке и брачные объявления, как в кабинет вошел сержант Флемминг и сообщил, что в квартире некой мисс Джейнсон обнаружен труп.
    − Кто обнаружил? — коротко спросил инспектор, со вздохом откладывая газету.
    − Сама эта мисс... она позвонила в Службу спасения, а оттуда сообщили нам, — отчеканил Флемминг, молодой человек, довольно приятной для сержанта полиции наружности.
    − Понятно, — глубокомысленно ответил Майкрофт, со вздохом вставая со стула.
    Через полчаса инспектор в сопровождении сержанта и двух полицейских звонили в квартиру №13 по Аппер Стрит.

    Мэри-Эйприл, после нескольких секунд жестоких терзаний и беспорядочных нажатий ярко-желтых кнопок телефона в конце концов сломала ноготь, и это несчастье подвигло ее на принятие решения. Она крикнула в трубку в ответ на «Служба спасения 911. Слушаю вас...», что в ее квартире находится ужасный труп, и бросилась открывать дверь. Вслед её длинным ногам из трубки несся голос: «Ваш адрес, мэм, сообщите, ваш адрес...». За дверью оказалась соседка из квартиры напротив, японка французского происхождения, миссис Окатамуль, которая держала в руках кусок какого-то битого стекла, она тотчас же пыталась заглянуть внутрь квартиры в образовавшиеся пространства между дверным проемом и изгибами прекрасных форм Мэри-Эйприл.
    − Вы так кричали, мисс, так, что моя ваза венецианского стекла упала с полки и разбилась! — возмущенно сообщила миссис Окатамуль, не выказывая особого расстройства по поводу гибели венецианской вазы.
    Мэри-Эйприл растерялась, что было совсем не характерно для ее твердого характера, но изредка все же случалось, и растерялась настолько, что не только ничего не ответила миссис Окатамуль, но и позволила той оттолкнуть себя и прорваться в квартиру. Мэри-Эйприл в той же растерянности еще стояла, задумчиво поправляя локон перед зеркалом, когда из комнаты раздался душераздирающий вопль. Она кинулась туда, снова вдруг вспомнив о причине, которая заставила ее вернуться домой. В гостиной миссис Окатамуль старательно орала на одной ноте, некрасиво закатив глаза и прижав ладони к миниатюрной груди.

    Инспектор Уотсон вошел в желтую гостиную Мэри-Эйприл, осмотрелся, для чего ему пришлось повернуться направо, а потом налево всем корпусом, поморщился, когда взгляд его упал на огромный букет желтых хризантем, торчащий из массивной стеклянной вазы причудливой формы. Инспектор страдал не только женофобией, но и цветочной аллергией, и один вид цветов в радиусе пяти ярдов вызывал у него слезотечение и свербение в носу. Слезы не стали дожидаться и потекли, инспектор достал огромный клетчатый платок не первой свежести, громогласно чихнул, протер глаза и, кивнув в сторону трупа, сказал сержанту:
    − Флемминг, осмотрите его...
    − Да, сэр, – бодро отозвался Флемминг и склонился над человеком, лежащим на ковре.
    Инспектор повернул корпус в сторону двух женщин, которые, судя по экспрессивным выражениям их лиц, явно порывались что-то сказать. Инспектор некоторое время молча, с отвращением, рассматривал представительниц вражеского пола. Он отметил про себя, что молодая высокая блондинка из тех, что своей вызывающей внешностью коверкают мужские судьбы, а вторая – низкорослая брюнетка с азиатскими чертами лица, – из тех, что обманывают несчастных мужчин иными способами. Пока инспектор размышлял, которое из стоящих перед ним двух зол сможет пережить чувство его служебного долга, сержант выпрямился и сообщил:
    − Он мертв и, кажется, отравлен, сэр.
    − Мне нужно переодеться, – не дав инспектору открыть рот, заверещала блондинка.
    − Я соседка и просто зашла спросить, почему Мэри так громко кричала, – с достоинством объявила брюнетка.
    − Вы кричали не хуже, чем я, – обиделась блондинка.
    − Но от вашего визга разбилась моя ваза венецианского стекла, – парировала брюнетка.
    − А что бы вы делали, если бы обнаружили вот... это в своей квартире?
    − В моей квартире? С какой стати в моей квартире может оказаться труп...
    − Что вы имеете в виду?
    − Абсолютно ничего...
    − Успокойте... а-а-п... их, чхи-и-и... Флемминг, – с трудом произнес инспектор, уткнувшись в платок. – И почему вы решили, что он отравлен?
    Прошло некоторое время, прежде чем Уотсон осознал, что сержант не ответил на поставленный вопрос, а в комнате наступила странная тишина.
    − Флемминг... – Майкрофт повернул корпус в сторону сержанта. Тот стоял, уставившись в пространство, словно под действием какого-то гипноза. Инспектор, проследив направление его взгляда, определил, что объектом, загипнотизировавшим молодого человека, является долговязая блондинка. «Несчастный малый», – отметил про себя инспектор, ибо не был лишен чувства сострадания, и заорал:
    − Сержант Флемминг!
    Сержант вздрогнул и вытянулся.
    − Да, сэр!
    − Вызовите медэксперта и побеседуйте с мисс... миссис, – он качнул головой в направлении соседки азиатской наружности, которая тотчас же сердито представилась:
    − Миссис Окатамуль...
    − Да, сержант, опросите миссис Окатамуль... а я, – он вздохнул, осознавая размеры принесенной им ради служебного долга жертвы, – а я поговорю с...
    − Мисс Джейнсон, но мне нужно переодеться... – с готовностью вскинулась блондинка. – Моё имя Мэри-Эйприл, – последние слова на ходу поменяли адресата и, расправив крылья, полетели в сторону молодого сержанта.
    Отдав полицейским приказ осмотреть комнату, инспектор величественным жестом пригласил мисс Джейнсон на беседу.

    Мэри-Эйприл невзлюбила коротышку инспектора с первого взгляда, а когда он начал допрашивать ее, в то время как симпатичный полицейский достался противной соседке, так и вовсе возненавидела. Девушка просто впала в глубокое отчаяние, когда молодой человек впился в нее страстным взглядом, а она не могла ответить ему тем же, поскольку так и не успела сделать то, ради чего вернулась домой, и, кроме того, сломала ноготь, и поэтому чувствовала себя просто отвратительно. Да еще этот противный, невесть откуда взявшийся труп испортил ее любимый ковер, на котором она так любила лежать среди подушек, мечтая и любуясь своими прекрасными руками и ногами. «Придется теперь его выбросить», – с горечью подумала Мэри-Эйприл. Она села напротив инспектора и начала рыться в сумочке в поисках пилки для ногтей.
    − Расскажите, как вы обнаружили труп, мисс, – сказал инспектор и смачно высморкался в отвратительный клетчатый платок, даже не извинившись за свое недостойное поведение.
    Мэри-Эйприл поморщилась.
    − Я поехала в колледж, утром, – начала она и добавила: – Я хожу в колледж...
    − Вы поехали в колледж, утром?
    − Да, я поехала в колледж... – Мэри-Эйприл, не найдя пилку, высыпала содержимое сумочки на стол и начала рыться в груде мелких и больших косметичек, флаконов, тюбиков, салфеток, тампонов и прочих жизненно важных женских штучек
    − И?
    − И я...
    − И вы... – инспектор чихнул.
    − И я... вернулась и нашла вот его, – она кивнула в сторону трупа, возле которого уже суетился тощий бородатый мужчина в голубом халате и перчатках.
    − «Зачем трупу врач?» – подумала Мэри-Эйприл.
    Инспектор тем временем оживился и сурово спросил:
    − Зачем вы вернулись, мисс?
    − Но не могла же я появиться в колледже в таком виде!
    − В каком виде? – с подозрением спросил инспектор и окинул девушку таким взглядом, что она совсем затосковала, потому что взгляд этот не выражал ни восхищения, ни тайной страсти. «Что-то со мной не так... – подумала она. – Сначала Брокльхерст, а теперь и этот, пусть и неприятный инспектор».
    − В каком виде? – грубо настаивал инспектор.
    − Но у меня же порвались колготки! – вскричала Мэри-Эйприл.
    − Коготки? – опешил инспектор.
    − Да, именно, у меня порвались колготки, когда я доставала в бардачке сигареты и зацепила их ногтем...
    − Сигареты?
    − Почему сигареты? – удивилась Мэри-Эйприл.
    − Вы зацепили сигареты ногтем? – раздраженно сказал инспектор, хватаясь за носовой платок.
    − Я зацепила ногтем колготки! А вы представляете, что это значит? Вы когда-нибудь ходили в порванных колготках, сэр? А как бы вы поступили на моем месте?
    Инспектор молчал, видимо, тщетно пытаясь представить, как бы он поступил, оказавшись в столь катастрофической ситуации.
    − Я могу переодеться? – вскричала Мэри-Эйприл.
    Инспектор чихнул, высморкался и со вздохом облегчения отпустил ее.

    Когда посвежевшая, причесанная, с обновленным маникюром, в изумрудно-зеленом декольтированном, но в меру, платье, открывающем ее прекрасные ноги, обтянутые новыми колготками с заманчивыми блесками, вспыхивающими то на колене, то на лодыжке, то выше к бедру, по мере того, как ноги меняли свое положение в пространстве, Мэри-Эйприл появилась в гостиной, труп незнакомца уже унесли, на ковре жутко просматривался обрисованный белым мелом контур тела, но у окна приятно маячила фигура молодого полицейского.
    − Позвольте представиться, сержант Джеймс Флемминг, – сказал он, подходя к Мэри-Эйприл.
    Мэри одарила его одной из своих очаровательных улыбок, продемонстрировав свои жемчужно-белые зубы.
    − Хотел вас спросить, – помявшись, сказал сержант. – Это ваша вещь?
    Мэри-Эйприл уставилась на раскрытую ладонь сержанта.
    «Как он мог подумать, что такая уродливая штука может принадлежать мне?»
    − Нет, кончено, – возмущенно ответила она и гордо добавила: – Я такими не пользуюсь!
    − Простите, мисс, не хотел вас обидеть... Вам не будет страшно оставаться здесь в квартире? Вы живете одна?
    Мэри-Эйприл затрепетала от мысли, что сержант готов предложить ей... хотя вопрос был задан слишком прямо.
    − У вас есть родственники или знакомые? – продолжил сержант.
    Мэри-Эйприл вздрогнула, вдруг сообразив, что оставаться в квартире на самом деле страшновато.
    − Есть, подруга, – ответила она, несколько разочарованно.
    − Я могу отвезти вас.

    Сержант Флемминг, задумчиво смотрел в окно кабинета инспектора Уотсона. Среди пятен и грязных разводов, оставленных на стекле нерадивой ворчливой уборщицей миссис Хук, он видел не мрачную кирпично-красную стену-брандмауэр соседнего дома и клочок серого неба над ней, а изящные влекущие формы блондинки, которая обнаружила труп в своей квартире. Сержант тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение, и сел на стул. Уотсона вызвали к начальству в тот самый момент, когда сержант появился в его кабинете, чтобы доложить о проделанной работе, и инспектор удалился, оставив Флемминга ждать его возвращения.
    Джеймс Флемминг, несмотря на свои двадцать пять, отнюдь не был наивным молодым человеком. Он вырос без отца, в старых кварталах Ист-Энда и в пору бурной юности попал в местную банду, которая держала в страхе все окрестные улицы и не брезговала грабежом одиноких прохожих. К счастью, ему удалось избежать тюрьмы. Когда бандой подростков всерьез занялась полиция, Джеймс покинул родину в трюме корабля «Глория Скотт» и был высажен в одном из портов Юго-Востока. Страна, куда попал Джеймс, была охвачена гражданской войной, в которой принимали участие наемники, и юноша вступил в ряды доблестных солдат удачи, где и воевал почти три года, приобретя за это время жизненный опыт разного рода, стальные мускулы, шрам на правом боку от раны, грубо зашитой толстой стальной иглой, продезинфицированной в огне костра среди диких джунглей Ламдоджи, два следа от пулевых ранений: один на бедре, второй —на левой ягодице, и знание уникальных приемов мало-известной в цивилизованном мире борьбы утса-комон-бхатай. В конце третьего года сражений и лишений в джунглях Джеймс почувствовал усталость и несогласие внутреннего мира с внешним, и правдами и неправдами покинул гостеприимную страну, объятую пламенем нескончаемой войны. По странному совпадению он вернулся на родину на том же самом судне «Глория Скотт», правда, на этот раз легальным образом, в качестве матроса. В Англии он обнаружил, что все его родственники покинули этот мир, и он совершенно одинок. На деньги, заработанные тяжким, но недостойным трудом наемника, Джеймс снял дешевую квартиру, купил скромный подержанный Арден и пару новых костюмов, и отправился искать работу. Тернистыми путями ему удалось стать уличным бобби, хотя для этого пришлось доказывать свою лояльность и незапятнанность темного прошлого. Через пару лет активный молодой полицейский блеснул своей отвагой и утса-комон-бхатай, задержав и разоружив опасного преступника, взявшего в заложники одиннадцать посетителей и десять служащих крупного банка. Затем после активного участия в ликвидации банды Белого Джека под чутким руководством инспектора Майкрофта Уотсона он получил чин сержанта и премию в виде полой бронзовой статуэтки богини правосудия. Итак, отгоняя неуместные видения, Джеймс Флемминг размышлял о прелестях Мэри-Эйприл и не только о них. Вчера он предложил девушке отвезти ее к родственникам или друзьям, справедливо полагая, что ей будет страшно оставаться одной в квартире после всего, что произошло. Усаживаясь в свой Арден, рядом с Мэри-Эйприл, сержант с трудом справился с природной сущностью, которая резко взбунтовалась от лицезрения опасно подмигивающих какими-то блесками колен совершенного вида и многообещающей ложбинки, трепещущей над зеленой тканью платья светловолосой богини, хотя он отнюдь не был новичком в отношениях со слабым полом и пользовался достаточным успехом, разбив пару-тройку сердец, но не позволив ни одной из своих подружек разбить его мужественное сердце. Сержант не мог понять, что же произошло дальше, в дороге — то ли его подвели неумеренно взбунтовавшиеся инстинкты, и он не справился с управлением, то ли с этим не справился водитель встречного грузовика, который на Северном мосту вдруг ни с того, ни с сего свернул на встречную полосу прямо перед Арденом, и, лишь благодаря отличной реакции сержанта, закаленной в джунглях Ламдоджи, и гибкому металлическому парапету моста, ему и его спутнице удалось остаться живыми и почти не поврежденными, а Ардену отделаться вмятиной на правом бампере.


(продолжение)

апрель, 2009 г.

Copyright © 2009 Ольга Болгова

Другие публикации Ольги Болговой

Обсудить на форуме

 

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru