Тур Хейердал
Художники: П. Бунин, Н. Гришин Перевод с английского Т. Л. и В. И. Ровинских Издательство "Молодая Гвардия", Москва, 1956 г. OCR - Путешествие на "КОН-ТИКИ"
На плоту от Перу до Полинезии
Главы: 1
Глава I ТЕОРИЯ
Взгляд на прошлое. - Старик с острова Фату-Хива. - Ветер и течение. - Поиски Тики. - Кто заселил Полинезию? - Загадка Южного моря. - Теория и факты. - Легенда о Кон-Тики и белой расе. - Начало войны.
Иногда вы оказываетесь в необычайном положении. Все происходит постепенно, самым естественным образом; и когда уже нет никакого возврата, вы вдруг приходите в удивление и спрашиваете себя, как вы до этого дошли. Так, например, если вы пускаетесь в плавание по океану на деревянном плоту с попугаем и пятью спутниками, то раньше или позже неизбежно случится следующее: одним прекрасным утром вы проснетесь в океане, выспавшись, быть может, лучше обычного, и начнете думать о том, как вы тут очутились. Одним таким утром я сидел, записывая в мокром от росы судовом журнале:
"17 мая. День независимости Норвегии. Море бурное. Ветер свежий. Сегодня я исполняю обязанности кока и нашел семь летучих рыб на палубе, одного кальмара на крыше каюты и одну неизвестную рыбу в спальном мешке Торстейна..."
Тут карандаш остановился, и неизбежная мысль стала подкрадываться: странное, однако, семнадцатое мая; поистине обстановка весьма забавная. С чего это все началось? Слева перед моим взором расстилался необъятный простор синего океана с шипящими волнами, которые катились совсем рядом, беспрестанно преследуя убегающий горизонт. Когда я оборачивался вправо, я видел темную каюту и бородатого человека, который лежал в ней на спине и читал Гёте; пальцами голых ног этот человек крепко упирался в решетчатый переплет в низкой бамбуковой крыше маленькой шаткой каюты, являвшейся нашим домом.
- Бенгт,- сказал я, отталкивая зеленого попугая, который хотел усесться на судовой журнал, - можете вы объяснить мне, на кой чорт мы тут очутились?
Томик Гёте опустился под золотисто-рыжую бороду.
- На кой чорт я очутился, вы сами лучше знаете. Это все ваша проклятая идея, но я думаю, что это грандиозная идея.
Он задрал ноги еще на три перекладины выше и продолжал невозмутимо читать. По ту сторону каюты трое других моих спутников что-то делали на бамбуковой палубе под палящими лучами солнца. В одних трусах, коричневые от загара, обросшие бородой, с полосами соли на спине, они имели такой вид, словно всю жизнь занимались тем, что плавали на деревянных плотах по Тихому океану на запад. Согнувшись, в каюту вошел Эрик с секстантом и пачкой бумажек в руках:
- Восемьдесят девять градусов сорок шесть минут западной долготы, восемь градусов две минуты южной широты - неплохо прошли, ребята, за сутки! Он взял у меня карандаш и нанес маленький кружок на карте, висевшей на бамбуковой стене; маленький кружок в конце цепи из девятнадцати кружков, извивавшейся на карте, начиная от порта Кальяо в Перу. Герман, Кнут и Торстейн также поспешили протиснуться внутрь, чтобы взглянуть на новый маленький кружок, переместивший нас на добрых 40 морских миль ближе к островам Южного моря[1].
- Видите, ребята?- гордо произнес Герман.- Это означает, что мы находимся на расстоянии восьмисот пятидесяти миль от берегов Перу.
- А до ближайших островов по курсу остается еще три тысячи пятьсот,- предусмотрительно добавил Кнут.
- И чтобы быть вполне точным,- сказал Торстейн,- мы находимся на пять тысяч метров выше дна океана и на сколько-то метров ниже луны.
Итак, теперь мы точно знали, где мы, и я мог продолжать свои размышления о том, почему мы тут очутились, Попугаю ни до чего не было дела; ему только хотелось вцепиться в судовой журнал. А вокруг простирался все тот же синий океан под синим куполом неба.
Возможно, все началось прошлой зимой в кабинете одного из нью-йоркских музеев. А может быть, начало было уже положено десять лёт тому назад на маленьком острове из группы Маркизских, посреди Тихого океана. Может быть, мы пристанем теперь к этому же острову, если только северо-восточный ветер не отнесет нас южнее, по направлению к Таити и архипелагу Туамоту. Перед моим мысленным взором ясно вставал островок с его скалистыми горами ржаво-красного цвета, зелеными зарослями, спускавшимися по склонам к морю, и стройными пальмами, которые приветственно покачивались на берегу. Островок назывался Фату-Хива; между ним и тем местом, где мы сейчас находились, не было никакой суши, но он отстоял от нас на тысячи миль. Я видел узкую долину Оуиа как раз там, где она спускалась к морю, и вспоминал, как мы сидели на пустынном берегу и смотрели из вечера в вечер на этот же безбрежный океан. Тогда меня сопровождала жена, а не бородатые пираты, как теперь. Мы собирали всевозможных животных, а также рисунки, статуи и другие памятники погибшей культуры. Я прекрасно помню один вечер. Цивилизованный мир казался таким непостижимо далеким и нереальным. Мы жили на острове уже почти год; кроме нас, здесь не было белых; мы добровольно отказались от всех благ цивилизации, как и от ее зол. Мы жили в хижине, которую построили для себя на сваях, в тени пальм на берегу, и ели то, чем могли снабдить нас тропические леса и Тихий океан.
Суровая, но полезная школа дала нам возможность познакомиться со многими загадками Тихого океана. Я думаю, что и в физическом и в умственном отношении нам часто приходилось повторять опыт первобытных людей, которые явились на эти острова из неизвестной страны и полинезийские потомки которых безраздельно властвовали над островным царством, пока не появились европейцы с библией в одной руке и с порохом и водкой в другой.
В тот вечер мы сидели, как это часто случалось и раньше, на берегу при свете луны, и океан расстилался перед нами. В этой обстановке, полной романтики, все наши чувства были обострены. Мы впитывали в себя запахи буйной растительности джунглей и соленого океана, мы слышали шелест ветра среди листьев в макушках пальм. Через правильные промежутки времени все другие звуки заглушались шумом бурунов, которые вздымались прямо перед нами, обрушивались, пенясь, на берег и разбивались на пенящиеся круги в прибрежной гальке. Некоторое время слышался рев, грохот и скрежет среди бесчисленного множества сверкавших в лунных лучах камешков; затем все опять стихало, когда океан отступал, чтобы собраться с силами для нового натиска на непобедимый берег.
- Странно,- сказала жена, - но на том берегу острова никогда не бывает бурунов.
- Да,- ответил я,- но здесь наветренная сторона; прибой всегда бывает с этой стороны.
Мы продолжали сидеть и любоваться океаном, который, казалось, решил настойчиво, без конца повторять нам, что он катит свои волны с востока, востока, востока. Извечный восточный ветер, пассат, волновал поверхность океана, вздымая валы и катя их вперед; они появлялись из-за горизонта с востока и уходили дальше, к другим островам. Здесь перед нами волны океана, раньше не встречавшие никаких препятствий, разбивались об утесы и рифы, между тем как восточный ветер просто поднимался над берегом, лесами и горами и без всяких помех продолжал свой путь к западу, от острова к острову, в сторону заходящего солнца.
Так испокон века шли волны и легкие облака из-за гори-" зонта с востока. Первые люди, достигшие здешних островов, хорошо знали, что это именно так. Птицы и насекомые также знали, а на растительность островов это обстоятельство оказывало решающее влияние. А сами мы знали, что далеко-далеко за горизонтом, к востоку, откуда появляются облака, простирается открытый берег Южной Америки. Он находился на расстоянии 4 300 морских миль, и между ним и нами не было ничего, кроме океана.
Мы смотрели на проносившиеся облака и на залитое лунным светом волнующееся море и прислушивались к рассказу полуголого старика, который сидел на корточках, устремив свой взгляд вниз, на затухающий жар маленького костра.
- Тики,- ровным голосом говорил старик,- был и богом и вождем. Это Тики привел моих предков на острова, на которых мы теперь живем. Раньше мы жили в большой стране за морем.
Старик пошевелил палкой угли, чтобы не дать им погаснуть. Он сидел размышляя. Он жил в прошлом и был прочно связан с ним. Он поклонялся своим предкам и их подвигам тех далеких времен, когда предки были богами. А в будущем он надеялся соединиться с ними. Старый Теи Тетуа был единственным оставшимся в живых представителем вымерших племен, раньше населявших восточный берег острова Фату-Хива. Он сам не знал, сколько ему лет, но его морщинистая, словно дубленая коричневая кожа имела такой вид, как будто она сушилась на солнце и ветре сотню лет. Он был, конечно, одним из немногих жителей этих островов, помнивших легендарные рассказы отцов и дедов о великом полинезийском вожде - боге Тики, сыне солнца, и веривших в них.
Когда этой ночью мы легли спать в маленькой хижине на сваях, рассказы старого Теи Тетуа о Тики и древней родине островитян за океаном продолжали навязчиво звучать в моих ушах под аккомпанемент глухого рычания отдаленного прибоя. Они звучали, как голос давно минувших дней,
который, казалось, что-то нашептывал в ночной тиши, Я не мог заснуть. Время как будто перестало существовать, и Тики со своими мореплавателями впервые высаживался в пене прибоя на берег острова. Вдруг меня осенила одна мысль, и я сказал жене:
- Слушай, ты обратила внимание на то, что громадные каменные изображения Тики наверху в джунглях изумительно похожи на гигантские монолитные статуи, памятники исчезнувших цивилизаций в Южной Америке?
Я был уверен, что рев бурунов подтвердил мои слова, А потом я мало-помалу перестал их слышать и заснул.
Вероятно, с этого все и началось. Во всяком случае, с этого началась цепь событий, которая в конце концов привела к тому, что шесть человек и зеленый попугай отплыли на плоту от берегов Южной Америки.
Я помню, как испугался мой отец и удивились моя мать и друзья, когда, вернувшись в Норвегию, я передал свои банки с насекомыми и рыбами, привезенными с Фату-Хивы, Зоологическому музею университета. Я решил бросить зоологию и взяться за изучение первобытных народов. Нераскрытые тайны Южного моря пленили меня. Ведь должно же существовать какое-то разумное объяснение их - и я поставил себе целью изучить все, что было известно о легендарном герое Тики.
В последующие годы буруны и полуразрушенные памятники в джунглях были для меня чем-то вроде далекого призрачного сна, который представлял собой фон и аккомпанемент к моим занятиям племенами, населявшими острова Тихого океана. Попытки понять мысли и поведение первобытных людей лишь с помощью книг и музейных коллекций, конечно, тщетны, но столь же тщетны были бы усилия современного исследователя на собственном опыте постичь всю премудрость, которая собрана в книгах, занимающих одну полку. Научные труды, хроники эпохи первых исследований, бесчисленные коллекции в музеях Европы и Америки представляли обильный материал, который мог помочь в решении занимавшей меня загадки. Начиная с того времени, как европейцы, после открытия Америки, впервые достигли островов Тихого океана, ученые всех специальностей накопили огромную массу фактов о жителях Южного моря и о всех народах, населявших окружающие страны. Но мнения ученых резко расходились и в вопросе о происхождении этого обособленного островного населения и в объяснении причин, по которым этот тип людей встречается лишь на изолированных островах в восточной части Тихого океана. Когда первые европейцы рискнули, наконец, пересечь величайший из всех океанов, они, к своему удивлению, обнаружили, что в центральной части океана расположено множество маленьких гористых островов и низких коралловых рифов, отделенных друг от друга и от всего света огромными пространствами воды. И каждый из этих островов был населен людьми, которые пришли туда раньше европейцев - высокими красивыми людьми, встречавшими их на берегу с собаками, свиньями и домашней птицей. Откуда они явились? Они говорили на языке, которого никто не знал. Европейцы, беззастенчиво называвшие себя первооткрывателями этих островов, нашли на них возделанные поля и деревни с храмами и хижинами. На некоторых островах были даже обнаружены древние пирамиды, мощеные дороги и высеченные из камня фигуры вышиной с четырехэтажный дом. Но объяснения всех этих тайн не было. Что это за народ? Откуда он пришел? Можно уверенно сказать, что ответов на эти вопросы было почти столько же, сколько имелось посвященных им трудов. Специалисты по разным отраслям науки предлагали самые различные решения проблемы, но все их теории не выдерживали критики ученых, которые работали в других областях знания. Малайя, Индия, Китай, Япония, Аравия, Египет, Кавказ, Атлантида, даже Германия и Норвегия всерьез выдвигались в качестве родины полинезийцев. Но каждый раз находился "камень преткновения" решающего характера, и все построение рассыпалось в прах.
А там, где останавливается научное познание, начинает свою работу воображение. Таинственные монолиты на острове Пасхи и все остальные памятники неизвестного происхождения, найденные на этом маленьком, открытом всем ветрам уединенном острове, который лежит на полпути между ближайшими островами и берегом Южной Америки, дали пищу для самых различных теорий. Некоторые исследователи обратили внимание на то, что находки на острове Пасхи во многом напоминают памятники доисторической цивилизации Южной Америки. Может быть, когда-то между островом и материком существовал мост из суши, который впоследствии опустился? Может быть, остров Пасхи и все другие острова Южного моря, на которых мы находим сходные памятники, представляют собой остатки погрузившегося в воду континента?
Эта теория была широко распространена среди не специалистов, но геологи и другие ученые не придавали ей значения. Больше того, зоологи, на основании изучения насекомых и моллюсков на островах Южного моря, с несомненностью доказали, что на протяжении всей истории человечества эти острова, как и в наши дни, были совершенно отделены один от другого и от окружающих их материков[2]. Итак, мы доподлинно знаем, что предки полинезийцев когда-то, по собственному желанию или в силу необходимости, прибыли на эти изолированные острова на каких-то судах по воле течения или ветра. Более тщательное изучение населения Южного моря дало все основания полагать, что оно появилось здесь лишь несколько столетий тому назад. Хотя полинезийцы населяют острова, рассеянные по океану на площади, в четыре раза превышающей всю Европу, все же их язык не претерпел существенных изменений на различных островах. Тысячи миль отделяют Гавайские острова на севере от Новой Зеландии на юге и острова Самоа на западе от острова Пасхи на востоке, однако жители всех этих островов говорят на диалектах одного общего языка, который мы называем полинезийским. Письменности не существовало ни на одном из островов, если не считать нескольких деревянных табличек с непонятными иероглифами, которые сохранили жители острова Пасхи, хотя ни они сами и ни один ученый не могли прочесть их. Но на островах существовали школы, и самым важным предметом, изучавшимся в них, были поэтические легенды, так как для полинезийцев история являлась одновременно и религией. Они почитали предков и поклонялись своим умершим вождям вплоть до времен Тики, а о самом Тики говорили, что он был сын солнца.
Почти на каждом острове мужчины, обучавшиеся в школе, могли назвать без запинки имена всех своих вождей, начиная со времени первого заселения острова. Часто, не надеясь на память, они пользовались сложной системой узлов на переплетенных веревках, как это когда-то делали индейцы-инки в Перу. Современные исследователи записали на различных островах все местные родословные и обнаружили, что они с изумительной точностью совпадают как в отношении имен, так и количества поколений. Таким путем было установлено - исходя из расчета смены поколений полинезийцев в среднем каждые 25 лет,- что острова Южного моря были заселены около 500 года нашей эры. Вторая культурная волна, которой соответствовала новая линия вождей, достигла этих островов около 1100 года, когда появились новые, более поздние переселенцы.
Откуда так поздно могли они явиться? По-видимому, лишь очень немногие исследователи принимали во внимание тот несомненный факт, что люди, которые так поздно появились на этих островах, были людьми подлинного каменного века. Несмотря на свою смышленость и удивительно высокую во всех других отношениях культуру, эти мореплаватели привезли с собой каменные топоры определенного типа и ряд других характерных для каменного века орудий, которые и распространили по всем островам, где они появлялись. Не следует забывать о том, что, не считая единичных изолированных племен, населявших первобытные леса, и некоторых отсталых народов, к 500 или 1100 году нашей эры нигде во всем мире, кроме Америки, не существовало жизнеспособных цивилизаций, стоявших на уровне каменного века. А в Америке даже высоко развитые индейские цивилизации совершенно не знали железа и пользовались каменными топорами и орудиями того же самого типа, какие были в употреблении на островах Южного моря ко времени их открытия.
Эти многочисленные индейские цивилизации были ближайшими соседями полинезийцев на востоке. На западе жили только чернокожие первобытные племена Австралии и Меланезии, отдаленные родственники негров, а дальше за ними находились Индонезия и побережье Азии, где люди вышли из каменного века, вероятно, раньше, чем в любой другой части земного шара. Я стал все меньше и меньше интересоваться Старым Светом, где так много ученых искали предков полинезийцев и ни один не нашел их, и перенес свое внимание на изученные и неизученные индейские цивилизации в Америке, которые раньше никем не принимались в соображение. И на ближайшем в восточном направлении материке, там, где сейчас находится южноамериканская республика Перу, расположенная вдоль побережья Тихого океана и в прилегающей горной области, не было недостатка в очень интересных следах, стоило только задаться целью поискать их. Здесь когда-то жил и создал одну из самых оригинальных в мире цивилизаций какой-то неизвестный народ, который затем, в давние времена, неожиданно исчез, словно сметенный с лица земли. Он оставил после себя огромные каменные статуи, напоминающие человеческие существа, которые походили на изваяния, обнаруженные на острове Питкэрне, Маркизских островах и острове Пасхи, и высокие пирамиды, воздвигнутые уступами, как на Таити и Самоа. Каменными топорами эти люди высекали в горах глыбы камня величиной с товарный вагон, перетаскивали их на расстояние нескольких миль в долины, ставили их стоймя или друг на друга, создавая ворота, высокие стены и террасы - в точности такие, какие мы находим на некоторых островах Тихого океана.
В этой горной стране к тому времени, когда первые испанцы появились в Перу, индейцы-инки создали свою великую империю. Они рассказывали испанцам, что грандиозные памятники, возвышающиеся в безлюдных долинах, были воздвигнуты народом белых богов, который жил здесь до того, как господство над страной перешло к самим инкам. Про этих исчезнувших зодчих инки говорили, что-то были мудрые, миролюбивые наставники, которые, на заре истории, пришли откуда-то с севера и научили их первобытных предков строительному искусству и земледелию, а также передали им свои обычаи и нравы. Они не походили на других индейцев, так как у них была белая кожа и длинные бороды. Ростом они были выше инков. В конце концов они покинули Перу так же внезапно, как и появились там; власть в стране перешла в руки инков, а белые учителя навсегда оставили берега Южной Америки и исчезли где-то на западе, cреди Тихого океана. И вот, когда европейцы появились на островах Тихого океана, они очень удивились, обнаружив, что многие местные жители имели почти белую кожу и бороду. На ряде островов можно было встретить целые семьи, которые отличались исключительно белой кожей, светлыми - от рыжеватых до белокурых - волосами, голубовато-серыми глазами и лицами с крючковатым носом почти семитического типа. Остальные полинезийцы обладали золотисто-коричневой кожей, черными волосами и плоскими, бесформенными носами. Рыжеволосые жители называли себя урукеху и говорили, что они являются прямыми потомками первых вождей островов, которые были белыми богами и носили имя Тангароа, Кане и Тики. Легенды о таинственных белых людях, от которых когда-то произошли островитяне, распространены по всей Полинезии. Когда в 1722 году Роггевеен[3] открыл остров Пасхи, он, к своему удивлению, обнаружил среди собравшихся на берегу жителей "белых". А сами жители острова Пасхи могли пересчитать своих предков, обладавших белой кожей, вплоть до времен Тики и Хоту Матуа, когда те впервые приплыли по океану "из гористой страны на востоке, которая была спалена солнцем". Продолжая свои поиски, я обнаружил в культуре, мифологии и языке жителей Пару изумительные факты, которые побудили меня с еще большей настойчивостью заняться выяснением вопроса о том, откуда был родом полинезийский бог Тики.
И я нашел то, что искал. Однажды я сидел за чтением легенд инков о солнце-короле Виракоча, который был верховным повелителем исчезнувших белых людей в Перу. Я прочел: "Виракоча он назывался на языке инков (кечуа), и, следовательно, это имя сравнительно недавнего происхождения. Первоначальное имя бога-солнца Виракоча, которое в старину, по-видимому, чаще употреблялось в Перу, было Кон-Тики или Илла-Тики, что означает Солнце-Тики или Огонь-Тики. Кон-Тики был верховным жрецом и солнце-королем "белых людей" из легенд инков, тех людей, которые оставили после себя гигантские развалины на берегах озера Титикака. Легенда рассказывает, что на Кон-Тики напал вождь по имени Кари, который пришел из долины Кокимбо. В сражении на одном из островов на озере Титикака таинственные белые бородатые люди были перебиты, но сам Кон-Тики и его ближайшие соратники спаслись и добрались до берегов Тихого океана, откуда они впоследствии исчезли, отправившись куда-то на запад за океан".
Я больше не сомневался в том, что белый вождь - бог Солнце-Тики, по рассказам инков изгнанный их предками из Перу, был не кто иной, как белый вождь-бог Тики, сын солнца, которого жители всех островов восточной части Тихого океана называют праотцом своего народа. Многие подробности из жизни Солнце-Тики в Перу, с древними названиями окрестностей озера Титикака, снова воскресли в исторических легендах, распространенных среди местного населения тихоокеанских островов.
Однако повсюду в Полинезии я находил указания на то, что миролюбивый народ Кон-Тики не смог один долго удерживать в своих руках господство на островах. Указания на то, что связанные попарно военные мореходные суда - такой же примерно величины, как корабли викингов,- доставили северо-западных индейцев по океану на Гавайские острова и дальше на юг, на все остальные острова. Они смешались с народом Кон-Тики и принесли новую цивилизацию в островное царство. Эго был второй народ каменного века, появившийся в Полинезии около 1100 года и не знавший ни металла, ни гончарного искусства, ни колес, ни веретена, ни зерновых культур.
Итак, я занимался раскопками в Британской Колумбии, отыскивая рисунки на камне в древнем полинезийском стиле в местах, где жили северо-западные индейцы. В это время немцы вторглись в Норвегию.
Напра-во, нале-во, кру-гом. Мытье лестниц в казарме, чистка ботинок, школа радиосвязи, парашют и, наконец, Мурманский конвой[4] и плавание к берегам Финмаркена[5], где в течение всей беспросветной зимы в отсутствие солнца-бога царил бог военной техники.
Наступил мир. И вот пришел день, когда я закончил обоснование своей теории. Я должен вынести ее на обсуждение специалистов-ученых. Для этого надо ехать в Америку.
Впервые в Интернет опубликовано на "Apropos".
10 июня, 2009 г.
|