Джастина Под Новый год все мы дети!
Тая открыла дверь своим ключом, из прихожей резко пахнуло свежей хвоей. − Димка!!!
Она, не разуваясь, заглянула на кухню, пробежала через зал в комнату, но в квартире никого не было. Опустив плечи, Тая вернулась в прихожую, повесила шубку на плечики, сняла сапоги. На кухне выложила покупки, внимательно осматривая квартиру, прошла в зал. Невысокая пушистая елка стояла, подпирая стену. На диване красовалась большая коробка - красная с золотым тиснением.
«Наверное, игрушки»,- подумала Тая, присев рядом на край дивана, приоткрыла крышку. Точно. В коробке, разделенные перегородками, лежали большие красные шары. «Мечта детства», - Тая потянула за ниточку один из шаров, - «Очень красивый». Она крутила в ладошках яркий, бархатный как лепесток розы, шар, опоясанный нарисованной золотом, завязанной на искусный бант, ленточкой,- «Откуда в такой жаркой стране могут быть елочные игрушки, ведь эти арабы не знают ни снега, ни елок? Впрочем, что я об этом могу знать?» Сегодня-завтра Димка должен был вернуться из Саудовской Аравии, но случаи, когда он возвращался в назначенный день, можно было пересчитать по пальцам. То задерживался, то просто переезжал из одной командировки в другую, так и не заехав домой. Вышлет какое-нибудь экзотическое фото - «Ищите меня тут», и адью. В последний раз на фото он обнимал у основания стелу с огромной надписью «Полярный круг». Потом написал, что едет в Эр-Рияд. Тая волновалась. Не любила она ни Аравийский полуостров, ни арабов, ни тем более арабок. Как-то раз в обществе друзей и коллег по работе Вовка рассказал, с его точки зрения, забавную историю об аравийских нравах. А Тая не могла забыть и все думала, и думала об этом. Вот и сейчас, разглядывая красный шар, она представляла себе ту красавицу с матовой смуглой кожей и миндалевидными глазами, которая невзначай уронила перед Димкой записку с номером своего телефона. Под одеждой, закрывающей все кроме глаз и кончиков пальцев, скрываются, по словам Вовки, такие наряды и такие страсти, что нам трудно и вообразить. Вовка не рассказал, чем закончилась та история, только по контексту Тая догадалась, что Димка той девушке позвонил, а вот что было дальше? Ей надо было бы расспросить его сразу, а теперь, время шло, и начинать разговор было уже совсем неудобно. Да и вообще, кто она такая его расспрашивать? Если бы спросить сразу, то это можно было бы объяснить любопытством, а теперь он точно догадается, что она банально ревнует. Впрочем, это все ерунда по сравнению с тем важным, что она должна сказать ему сегодня.
Надо именно сегодня все рассказать ему, вдруг он завтра опять уедет. Она конечно понимает, работа такая, но от этого не легче, и тянуть нельзя, уже некуда, восьмая неделя. «Восьмая неделя. Что же делать то? А?» – в очередной раз спросила она себя и опять не нашла ответа. «Как же я так, что ж теперь будет-то?» – Тая сглотнула, стараясь подавить вновь всплывающие панические настроения, в больном горле резануло. «Теперь я точно не могу избавиться от этого ребенка», -эта мысль и раньше, т.е. абстрактно, безотносительно, не укладывалась в голове, а теперь - тем более. Это невозможно, как нельзя убивать жизнь, это аморально и безнравственно, а главное - потом может вообще не быть детей. Потом, быть может, придется мучиться всю жизнь, как мучается сейчас соседка тетя Галя, потратившая на лечение целое состояние и постаревшая от мыслей и процедур. На днях мама сказала, что тетя Галя неизлечимо больна, оказывается, не все новомодные методы лечения бесплодия абсолютно безвредны. Абстрактно многое легко: легко думать, что ты гордая; легко учить жить подружку Вальку. А вот теперь попробуй, выпутайся сама, когда это все с тобой, когда это все по-настоящему! Поздно! Все поздно! Метаться поздно! Гордой быть поздно! А если ничего не делать, то через месяц станет ВСЕ поздно! Папа убьет! А если не убьет, то будешь всю жизнь помнить, что должен был убить, но не убил.
Дверь открылась и захлопнулась, громко щелкнув замком. − Таичка! – зазвенел Димкин голос.
Тая выскочила в прихожую, прижалась губами к холодной щеке. Димка подхватил ее, поднял, посмотрел снизу, весело улыбаясь. Медленно опустил на пол. − Соскучился. − Привет, - хрипло произнесла Тая. − Ты что простыла? − Угу, - кивнула она.
− Ну, ты даешь. Такая теплынь на улице, даже снега нет, а ты простыла. Мороженое, небось, ела опять, - он качая головой, тронул ее за кончит носа. − Нет, - опустив глаза, отвечала Тая.
Она и вправду не ела мороженое, она сказала себе- нельзя, и держала слово, не ради себя… Но все равно простыла и боялась этой простуды. − Видела елку? Красивая, правда? Тая кивнула в ответ и быстро прошла в зал. Димка вошел следом. − А это тебе, - он показал на коробку с игрушками.
− Спасибо. − Стеклянные, как ты любишь.
− Прям как у бабушки, как подарок из сопливого детства, - прошипела Тая.
− Под Новый год все мы дети, - Димка сделал шаг и опять обнял ее, поцеловал горячими губами.
«А ты говоришь, надо было не подпускать его к себе» - сказал растаявший и разомлевший внутренний голос. Но от этих мыслей все остальные чувства всполошились, а радость упала на дно, туда же, где последний месяц прочно поселилась душа - в район пяток. − Дима, я должна тебе сказать, - Тая отступила на шаг назад.
Димка, не отпуская ее, внимательно посмотрел в лицо. − Хочешь чаю?
− Конечно, - бодро ответил он. − Я купила пирожное, вкусное такое, - затараторила она, убегая на кухню, а мысли заметались в голове, как пчелы в улике, шумно и беспорядочно.
«Трусиха бестолковая, беспомощная, слабохарактерная дура», - говорила она себе, долго-долго наливая воду в чайник и поджигая газ. Димка достал из коробки пирожные. − Дай большую тарелку.
− Какую? − Единственную, - широко улыбаясь, ответил Димка.
Посуды в доме и вправду было немного. Минимум, необходимый для холостяцкой квартиры: тарелка, кружка, ложка, нож, чайник. И еще, случайно появившиеся, блюдо и стаканы. Тая знала всю утварь как родную, она часто бывала в этой квартире. С тех пор как Димка дал ей ключ, а случилось это после того случая, когда она прождала его под дверью почти два часа, а он опаздывал и не мог позвонить, Тая частенько забегала сюда после занятий. Она заходила просто так, посидеть и подумать, вытереть пыль с немногочисленной мебели. Она скучала по Димке, а его не было рядом, не было слишком часто и слишком долго. Димке нравилось ее присутствие, нравился порядок который она поддерживала, он говорил, что она приносит уют в эти холодные стены. − Что пригорюнилась, - спросил он, когда Тая села за стол. − Так, - плечи сами поднялись и опустились, а слова не шли.
− Ну, не крути, выкладывай, - Димка улыбался своей очаровательной, солнечной улыбкой, в глазах одновременно мелькнули и хитринка, и озабоченность. «Какой он все-таки», - подумала Тая. - «И как не любить его?»
− Понимаешь, - начала она нерешительно, но в горле стоял ком простуды и стыда.
А вдруг он сейчас посоветует сходить в больницу, еще ведь не поздно. Зачем ему дети, когда он и дома-то не бывает? Все слишком рано, не вовремя, не к месту. Или, куда еще хуже, скажет ей, что она сама виновата и между ними все кончено?
Тая глазами искала ответ в его глазах, но не видела. Он улыбался как всегда.
Не удивительно, что девчонки сходят с ума, покоренные его обаянием, и завидуют ей – Таисии. Она бросила быстрый взгляд в зеркало маленького кухонного шкафа. А в ней-то ничегошеньки нет: нос картошкой и глаза серые, брови бесцветные, веснушки вылезают, стоит только солнцу появиться. Она никакая, а он, как это Валька говорит: «Харизматическая личность». Не совсем понятно, что именно Валька может вкладывать в это слово, но то, что Димка необыкновенный парень, то, что он личность, доказывать никому не надо. Каждый, кто с Димкой знакомится, при следующей встрече не вспоминает натужно: «Где же я его видел?». Каждый старается продолжить знакомство, а девчонки из кожи вон лезут в попытках произвести впечатление. Хоть не показывай его подругам, одни проблемы из-за этого.
Где-то в глубине прихожей зазвонил Димкин мобильный. − Ну вот, так всегда, - Димка поднял на Таю извиняющийся взгляд и пошел в прихожую. Через мгновение он уже громко ругался с кем-то по телефону. Тае захотелось заплакать, она начала догадываться, чем все это закончится. Обычно после такого разговора Димка начинал звонить еще в пять различных мест, потом шли просьбы забронировать билет, гостиницу, потом он договаривался с шофером и уезжал в аэропорт, в лучшем случае утром, а в худшем – сразу же. Димка ходил взад-вперед по прихожей, временами разговор становился слышен очень четко: − А я говорю, что я не поеду. − И не хочу я доказать, что я был прав, этого и доказывать не надо. − А я за твои ошибки отвечать не хочу. − Потому что это опасно. − Ну, и что? Раньше другое дело. − Раньше я рисковал только своей шкурой, а теперь ты предлагаешь поставить под удар и пацанов. − Звони, кому хочешь! − Да хоть Вандерому.
Димка уходил в зал, и Тая не слышала продолжения, но все это было уже маловажно.
Он поругается еще недолго и опять улетит в Норвегию или в Данию. Чтоб им сквозь землю провалится, этим буровым вышкам: океаническим, шельфовым – всем! Димка тем временем договорил и вернулся на кухню. «А я так чай и не налила», - подумала Тая, глядя, как кипяток выливается из пузатого чайника в разномастные бокалы. − Димка, я беременна, - на одном дыхании выпалила Таисия.
«Я это сказала, Бог мой», - Тая закрыла рот ладонью, а щеки начали наливаться алой краской, которая растекалась и жгла кожу изнутри. Димка так и остановился с чайником в руках, стоял и смотрел на Таю спокойно внимательно, и ничего не говоря. В глазах не блеснуло ни искорки, на лице не дрогнул ни один мускул, мучительные секунды бежали мимо, а реакция его оставалась непонятной. «Ну, сказал бы хоть что-нибудь. Умру ведь я от ожидания», - отчаянно думала Тая.
Телефон опять зазвонил. Димка медленно поставил чайник на плиту и взял со стола телефон. Казалось, что он не видит имя звонившего, слишком пустым и отстраненным был его взгляд. Он нажал кнопку и ответил: «Hello».
Так, не двигаясь с места, не меняя выражения лица, он начал разговор. Тае очень нравилось, как Димка говорит по-английски, красиво лаконично, без пауз и мычания. Она хорошо знала язык, и преподаватель в университете говорил ей о замечательном произношении, но Димка говорил по-другому: легко, играя. − Да, вам передали правильно. − Да, вы правильно поняли. − Нет.
Лицо Димки переменилось, и он заговорил быстрее, но подчеркивая каждое слово. Повернулся на пятках и вышел из кухни. Вновь заходил по прихожей. «Ну вот и все», - подумала Тая, слезы навернулись на глаза. - «Вариант ни номер раз и даже ни номер два. Все будет как есть сейчас, и не надо было его ждать. Это моя жизнь и мои проблемы. Сама вляпалась – сама и решай. Зато моя совесть чиста. Я ему сказала, теперь меня нельзя упрекнуть в том, что я от него что-то скрыла. Независимо от того, какое решение я предприму дальше - это будет мое решение, потому что каждый отвечает за себя сам. Большая девочка, знала, что делала». Тая промокнула шарфиком уголки глаз, в дверном проеме прихожей стоял Димка, смотрел на нее и ругался с оппонентом. − Я уже сказал, но если хотите, повторю. Я не хочу никому ничего доказать. Я просто дорожу своей жизнью и здоровьем. − Да, они поступят так же как и я, но это только потому что это правильно. − Нет, я не буду никого уговаривать. − Свое мнение я уже высказал, еще летом. Я устал вам напоминать. − Нет. Это называется профессионализм. Тая следила за каждым его словом, не сводя глаз с красивых губ. А Дима был по ту сторону разговора, глаза смотрели внутрь, а громкость возрастала с каждым словом. − Нет.
− Да. − Нет. − Это мое решение.
На этих словах Димка, наконец, выпал из разговора, взгляд поблуждав по комнате, остановился на Тае. Губы тронула легкая улыбка. Он вопросительно кивнул ей, как бы спрашивая: «Ты это чего?». Поднял указательный палец: «Ай-яй-яй». Тая, не удержавшись, улыбнулась, а слеза предательски побежала по щеке. − Не надо меня уговаривать. У меня скоро дочка родится, и я себе больше не принадлежу. Это не моя жизнь, я ею не волен распоряжаться.
Он что-то еще говорил, но голос стал мягче, и глаза смотрели уже не внутрь, а на нее, на Таисию. И она заворожено следила за ним, не в силах оторвать взгляд. Димка сказал «Гуд бай» и положил телефон на стол.
Сделал шаг, присел на корточки у самых колен, дотронулся согнутым пальцем до века, где уже отяжелена и собиралась скатиться слеза. − Не ной, - прозвучало по-доброму, как в мультике.
− А почему дочка-то, - вдруг неизвестно откуда в Таиной голове всплыл вопрос, и вырвался наружу.
Димка засмущался: − Ну, вроде так положено: сначала дочка, потом сыночек, вроде как «Сначала нянька, потом лялька», как-то так, да? − Да. Так. − И что ты развела тут сырость? − Не знаю, - Тая и вправду не знала, что ответить, улыбаясь сквозь слезы.
− Ну, и не хнычь,- Димка опять широко улыбался. − Ну, и не буду, - сказала Тая, оставаясь неуверенной в том, что произойдет с ней в следующий момент, то ли заплачет она, то ли засмеется.
− Нянька-лялька – это уже семья получается, а мы с тобой, - она осеклась на полуслове.
− А мы что? − Ты вечно в разъездах, а я дома одна.
− Ты дома не одна, а с мамой-папой. − Я не об этом.
− Я тоже, - Димка вдруг стал серьезным, и замолчал, глядя на Таю, отчего ей показалось, что он видит ее насквозь, читает мысли, предсказывает и предвидит. − Я вообще удивляюсь, почему ты до сих пор не живешь в этой квартире. − Ты меня не звал. − Но я дал тебе ключ.
− Этого разве достаточно? − А-аааа, - заулыбался Димка, и Тая тоже не удержалась, радуясь непонятно чему. − Официоз и все такое, - он не успел договорить, его прервал телефонный звонок. «Опять все как всегда», - подумала Тая, но плакать ей уже не хотелось. В зеркале глупо улыбалась девчонка с красным носом и с припухлыми счастливыми глазами. − Да я отказался! И не сошел я с ума, - по коридору опять быстрыми шагами ходил Димка. − Отстань, а! Скажи лучше, будешь дружкой у нас на свадьбе?
* * *
К о н е цянварь, 2009 г.
Copyright © 2009 Джастина
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено
|
