Пинг-понг (Занимательные игры для взрослых девочек и мальчиков)
Глава десятая
Он крепко держал меня за руку и шел так быстро, что я едва не бежала за ним. Бодрым галопом мы пронеслись через Бардинский офис. Глеб раскланивался со знакомыми и не выпускал моей руки. Потом мы проскакали вниз по лестнице, и только на крыльце он резко развернулся ко мне, а я с разгона воткнулась ему в грудь. Он, усмехнувшись, поддержал меня за талию и самоуверенно заявил:
− Ну, вот что, если ты думаешь, что я тебя так просто сейчас отпущу, то ты ошибаешься. Мы сейчас едем ко мне.
− Но я не могу сейчас, - пискнула я в ответ. - Мне надо на работу.
Он приподнял бровь и с нажимом повторил:
− Мы едем ко мне. С работой твоей я потом разберусь.
− Глеб…
− Женя, - он взял в ладони мое лицо и сосредоточенно вгляделся в каждую мою веснушку, родинку и морщинку, словно впервые в жизни видел. - Жень, - повторил он, - ты хотя бы имеешь представление, что со мной было, когда тебя не было?
− Ну, - протянула я, - наверное, то же, что и со мной.
− Вот и помалкивай, - потом он снова ухватил меня за щеки. - А что было с тобой?
− Ну, то же, что и с тобой, - повторила я, пряча усмешку.
− Женька, мы с тобой стоим уже сто лет на этом крыльце и несем всякую чушь вместо того, чтобы поцеловаться. И вообще. Я должен сказать тебе, - торжественно заявил он. - Ты очень красивая. Просто что-то… э-мм…из ряда вон… Я, когда увидел тебя, просто… просто обалдел, честное слово!
Ну, и о чем тут можно было говорить? Я просто опять стекла в горячую лужицу в его руках и ни на какую работу не поехала. Мы поцеловались на крыльце, так легко и воздушно. Потом он усадил меня в мою машину и поцеловал всерьез, так что я едва пришла в себя и на его просьбу, звучавшую как требование, чтобы я ехала за ним, просто кивнула загипнотизировано.
Потом я в самом деле ехала за ним по проспекту, просто глядя на номер его машины "Е 900 ВА", в котором я, внутренне запрыгав от восторга, увидела кусочек своего имени: Е-вгения ВА-снецова, - и приняла это за некий знак.
Но когда мы вышли из лифта и подошли к его квартире, я внутренне немного съежилась, и Глеб тут же почувствовал это и внимательно взглянул на меня:
− Женя. Не делай такие глаза. Я один живу.
− Я не делаю…
− Нет, делаешь. Не надо, - он улыбнулся уголками губ и тихо сказал. - Мне нет нужды обманывать тебя, слышишь? Я слишком дорожу тем, что ты у меня есть. Ты у меня есть? - требовательно спросил он меня.
− Я есть. Я очень есть. Я не могу не…
− …есть, - фыркнул Глеб, звякнув ключами, открыл дверь, тут же в коридоре, шарахнув эту самую дверь, выдрал у меня из рук сумочку, закинув ее куда-то, потом вздрагивающими пальцами стал расстегивать на мне жакет, и эти подрагивающие пальцы (я почему-то очень внимательно следила за ними) привели меня в такой неописуемый восторг, словно я опять вернулась в ту давнюю беседку, "увитую плющом и виноградом"!
В животе стали подпрыгивать какие-то воздушные самонадувающиеся шары, которые подлетали к самому горлу, и дышать становилось трудно, просто невозможно. Потом он пробрался своими жадными руками под все оставшиеся на мне тряпочки, в самый последний момент немного притормозив и заглянув на донышко глаз. Что-то он там эдакое разглядел, потому что вытащил руки, ухватил меня в охапку, развернул, обхватив со спины, и, подталкивая перед собой, повлек в глубь квартиры.
Там он толкнул дверь, и мы оказались в какой-то большой уютной комнате с воздушными весенне-зелеными занавесями на окнах и диких размеров кроватью. При виде этой кровати у меня вдруг что-то щелкнуло в голове, и я, повернув к нему лицо, сказала:
− Глеб, мне нужно тебе кое-что…
− Жень, - страдальчески поморщился он. - Я прошу тебя, мы поговорим потом, я обещаю, что мы будем очень долго разговаривать, но не сейчас. Иначе я просто с ума сойду, ты что, не видишь, что ты творишь со мной?
И на меня обрушился такой шквал объятий, поцелуев, бесстыдных ласк, нежного, безумного шепота, от которого хотелось восторженно орать, и не буду утверждать, что я не орала, поскольку слабо помню, что со мной происходило. Он был одновременно нежным и трепетным, а в следующую секунду становился неукротимым и требовательным, он сводил меня с ума, и я, кажется, забыла, на каком свете я нахожусь.
Он гладил и трогал, и целовал все и везде, куда доставали его губы, он так измучил меня, что из души вымылись все остатки горечи, которая накопилась за все эти дни.
Я смеялась и плакала, я любила его до самозабвения и потери пульса. Причем когда я заплакала, он страшно перепугался и стал выспрашивать, что он сделал не так, но я только шепнула, что это выливается из меня счастье, его слишком много внутри, и держать его я уже не в силах. От моих слов Глеб немедленно впал в совершенно немыслимый восторг и набросился на меня с удесятеренной силой.
Ну, а я… Я в самом деле забыла все на свете. Вся моя жизнь, все бытие и сознание сконцентрировались в этих серых потемневших от страсти глазах, которые он ни на минуту не закрывал, шепча: "Господи, я хочу видеть тебя всю! Как я скучал по тебе! Как же долго я ждал тебя!"
От его слов в глазах вспыхивали зарницы, а в голове лопались те самые воздушные шары, прилетевшие из живота. Мне казалось, что этот марафон длился и длился, и, в конце концов, мы вдруг оказались в этом мире, который вовсе никуда не исчез, а тихо и мирно ждал, когда нас выбросит на берег бушующий шторм.
Я не сразу поняла, где мои руки и ноги, настолько мы перепутали их во взъерошенной и взбитой постели.
Тут Глеб тихонько усмехнулся где-то возле моей макушки и спросил хриплым голосом:
− Надеюсь, тебе здесь гораздо лучше, чем на работе?
Я дернулась в его объятиях, но он только крепче прижал меня к себе.
− Глеб, мне вправду надо было вернуться в офис…
− Тише. На самом деле все, что тебе надо было сделать, так это еще две недели назад затащить меня в постель и как следует использовать в качестве твоего возлюбленного, вот как сегодня.
− Что ты сказал? Так это я тебя притащила в свою квартиру, я тебя заманила в спальню и сорвала с тебя всё до самой кожи? Это все сделала с тобой я?
− А кто? Ты здесь видишь кого-то еще?
− Ах, так? Ну, ладно! - я, как-то извернувшись, все же выползла из-под его руки и взобралась к нему на живот. Он раскинул руки и ноги и с неописуемым ехидством заулыбался:
− Интересно, ты имеешь хоть какое-то представление о том, что ты хочешь со мной сделать?
− А тебе кажется, что нет?
Глеб вдруг резко стал серьезным и заявил:
− Я знаю одно: я-то уж точно имею представление, что я сделаю с тобой.
Он сделал какое-то неуловимое движение, и я вдруг опять оказалась под ним, и он низким до хрипоты голосом выговорил:
− Ты - мое счастье, душа моя. Ты … не уходи уже от меня, пожалуйста.
… Мы снова нырнули в бурное море, и еще дважды нас выбрасывало на берег прибоем, и мы снова бесстрашно прыгали обратно. Не знаю, чем бы все это могло кончиться, если бы нас не сморил сон…
Бок неожиданно замерз, и он от этого проснулся, и оказалось, что он лежит один в постели, и на один миг ему вдруг почудилось, что все это счастье ему приснилось. В следующую секунду он понял, что нет, невозможно, он до сих пор ощущал слабый аромат Жени рядом на подушке. Черт возьми, неужели она снова сбежала? Липкий ужас заволок его в свой кокон от пят и до макушки. Он заорал, вернее это ужас в нем заорал на всю квартиру:
− Женя!
Стукнула дверь ванной напротив, и Женя с притворным испугом заглянула в комнату. Она была в его футболке с надписью "Стоуны-2000" - губы прыгают от еле сдерживаемого смеха - и почему-то шепотом спросила:
− Что ж ты так орешь? - с этими словами она на цыпочках прокралась к нему от двери и, по-кошачьи мягко прыгнув, вытянулась рядом, опершись на локти.
− А ты чего шепчешь? - удивившись, спросил он. - Разве кто-то спит?
− Ага, ты. Ты спишь и видишь сон.
− Ну, тогда я не желаю просыпаться, - и он, обхватив ее рукой, уткнулся ей в шею и засопел. Потом, повозившись, поводив губами по ее шее, пробормотал:
− Завтра ты переедешь ко мне.
− Завтра?
Он почувствовал, как она напряглась и, открыв глаза, поднял голову.
− Ну да, завтра. О, черт!!! Завтра! - он даже глаза прикрыл от расстройства. - Завтра я улетаю.
− Куда?
− У меня конференция в Питере. Так! - он приподнялся на локте. - Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
− Вот как?
− Ну да! Днем у меня конференция, а вечером мы с тобой могли очень даже романтически провести время. Нет, Жень, соглашайся! Ну, я тебя прошу.
Женя усмехнулась:
− Все-таки просишь, не приказываешь? Твои безоговорочные распоряжения уже немного начали пугать.
− Жень, - он виновато улыбнулся. - Честно говоря, это на меня не похоже. Я сам себе удивляюсь! Ты знаешь, я никогда себя так не вел с женщинами. Когда Зоя тогда уехала от меня, я не то что не уговаривал ее остаться, я бы ей даже чемодан помог застегнуть, если бы мог вставать.
Женя недоуменно подняла брови:
− То есть… Что значит "если бы мог вставать"?
− Да просто неловко свалился в горах и повредил спину.
− И…?
− Ну, вот и лежал потом год целый. Спину я выправил, не волнуйся. Кстати, и в санаторий этот Бардин меня отправил подлечиться.
− А…Зоя? - Женя, кажется, с трудом выговорила имя его бывшей жены.
− Ну, ее, наверное, не прельщала перспектива всю жизнь выносить за мной горшки.
Женя помолчала, с преувеличенным вниманием разглаживая складочку на простыне, потом снова подняла напряженные глаза:
− Но как же ты… один?
− Ну, почему один? Вокруг меня такое столпотворение было, что ты! И друзья, и родители, и врачи всяческие, даже знахарь один из Тьмутаракани какой-то. Только мне сначала все было по барабану. Один Супер-Айболит так и сказал, а потом за ним еще и знахарь тот слово в слово повторил: пока сам не захочешь вставать, толку от примочек и уколов не будет!
− А ты что, не хотел? - Женя закусила губу.
Глеб с удивлением смотрел, как она менялась в лице в процессе его рассказа, хотя он старался все представить, как легонькую незатейливую историю, от которой не то что расстраиваться, ее легко можно было пропустить мимо ушей. А эта странная девочка вдруг так реагирует!
− Ты, правда, не хотел подниматься?
− Ну… не то что бы. Но были моменты… сложные. Жень, - он поморщился, - ну чего ты! Дело это прошлое, я вполне себе на своих двоих. У Зои, наверняка, тоже все прекрасно, так что говорить и не о чем.
Женя откинулась на подушки и как бы между прочим поинтересовалась, даже не глядя на него, будто это ее совсем не интересовало:
− А Зоя, она что-то важное хотела… или так, по старой… памяти, - она сбилась, покраснела от своего вопроса и замахала рукой, - прости, я не должна была…
− Да почему не должна? - Глеб пожал плечами. - Никакого здесь нет секрета. У меня остался пакет с ее вещами со старой квартиры. Она уехала тогда, шесть лет назад, ну и спешила, видимо, не все забрала. А тут мне говорят, что она в городе и непременно желает зайти … Правда, немного не вовремя, как видишь. Ну, а ты-то почему вдруг так быстро здесь оказалась? Правда, что ли сидела в сквере напротив?
− Ну да. Но я же не могла тебе признаться в этом!
− Признаться она не могла! Как подумаю, что не было бы этих дурацких переживаний… Знаешь что, давай договоримся наперед не скрывать друг от друга ничего, иначе видишь, какие вещи происходят… Что?
Женя подняла на него глаза, явно собираясь что-то сказать и…
Запиликал мобильник Глеба.
− Да! Да, Маш, я помню! Я еще заеду утром в офис, заберу билеты. А по гостинице подтверждение…? Отлично! Нет, сегодня меня уже не будет. Завтра Трифонов пусть будет у меня в половине девятого, мне с ним непременно надо поговорить до отъезда.
Он еще немного послушал, похмыкал в трубку, потом отключился и, повернувшись к ней, заявил:
− Ты, конечно, хитрюга! Заболтала меня. В общем, здорово ушла от вопроса по поводу поездки в Питер!
Женя качнула головой:
− Нет, это не очень хорошая идея. Ты поезжай в свой Питер, а когда приедешь, мы… мы все с тобой обсудим, ладно?
− Ого! Сказано довольно решительно!
− С тобой иначе нельзя, ты такой, оказывается,… авторитарный! Не успеешь и глазом моргнуть, как обуревает дикое желание принять низкий старт и мчаться выполнять твои команды.
− Ну, Же-ень! Ну, прости! Прости-прости-прости!!! Я больше не бу…
− Не бу - ду? - прищурилась она, припомнив шутку из старого фильма, и Глеб немедленно подхватил:
− Я же не ду…, потому и не бу…! Ты прощаешь?
Свой вопрос Глеб немедленно подкрепил столь сильными и чувственными аргументами, что Женя сдалась без боя.
Телефон на моем столе прямо подпрыгнул от нетерпения. Я подпрыгнула вместе с ним, потом метнулась от шкафа с бумагами, где производила широкомасштабные раскопки по поиску документации по "Строймаркету", и, нажав кнопку, выдохнула:
− Да?
Сердечко предательски дрогнуло сначала от ожидания, а потом от разочарования, поскольку звонившим оказался вовсе не Глеб, а моя драгоценная подруга Лерка, услышать которую в иной момент времени я бы почла за огромное счастье.
− Это я, Жень, я вчера приехала!
− Слышу-слышу! Причем ты так шумишь, что тебя слышит вся наша контора!
− Ну, как ты без меня тут справлялась? Я перед отъездом не могла тобой, как следует, заняться. Ты мне во время нашего последнего разговора жутко не понравилась…
− Вот спасибо тебе, солнце!
− Не выступай! Если бы не мой вояж, я бы…
Утром того несчастного дня, когда я обнаружила в доме Глеба его "жену", Лерка укатила в Италию за новой коллекцией летней одежды, и мы с ней с тех пор не виделись, а о своих горестях я поведала только подвернувшемуся под горячую руку Аркадию. И вот теперь моя неуемная подруга и по совместительству домашний психотерапевт вернулась и срочно жаждала с головой окунуться в мои проблемы и тревоги.
Так что мне предстоял очень интересный разговор со своей лучшей подругой, причем я заранее предвкушала ее реакцию на мою размолвку и последующее примирение с Глебом, а также непременные высказывания всяческих подозрений на предмет того, что ее милую, беззащитную подружку снова обидели нехорошие люди, с которыми она непременно должна разобраться.
Занятия бизнесом выработали у моей подруги весьма активную жизненную позицию, которая выражалась словами: "Если не ты, то - тебя!" И с этим девизом на своем знамени она и шла по жизни уверенно, напористо, бросаясь с одинаковым энтузиазмом и на свою защиту, и на защиту своих близких. Моя мамуля всегда поражалась, как мы две такие разные и - лучшие подруги, на что я ей советовала полистать учебник физики за седьмой класс про притяжение разноименно заряженных частиц.
Глеб вчера довез меня до моего дома, поднялся вместе со мной в квартиру "на чашечку кофе", а на самом деле, как он объяснил, чтобы знать все мои явки и пароли на случай, если мне снова придет блажь спрятаться от него. Но "чашечка кофе" постепенно перешла в бурные объятия, из которых мы смогли выкарабкаться только к полуночи и то, благодаря моему воззванию к его затуманенному разуму, что ему все же надо собраться в Питер, рубашки там положить, бритву.
Глеб нехотя стал собираться и параллельно ворчать о том, как некстати я решила поиграть в заботливую мамочку, и напоследок еще раз заявил, чтобы я не вздумала никуда исчезать в его отсутствие. Я дала ему твердое обещание ничего подобного не делать, и мы с трудом расстались. Через полчаса он мне позвонил, и мы нежничали по телефону еще битый час, пока я не услышала сдержанный зевок на том конце трубки, а последовавшая пауза подтвердила мои подозрения, что абонент мой уже практически спит.
Я пожелала ему спокойной ночи, уже не слушая его отговорок, что он готов проболтать со мной до утра, и сама скользнула под одеяло. Правда, уснуть я в эту ночь смогла с великим трудом.
На следующее утро меня разбудил телефонный трезвон. Невероятно бодрый Глеб шумел в трубке, сообщая, что он уже мчится на работу, и интересовался, собираюсь ли я последовать его примеру. Я его от души поблагодарила, что он меня разбудил, и, пообещав созвониться чуть позже, помчалась собираться.
Я перезвонила Глебу уже с работы, но он ласково сказал, что страшно занят, и пообещал перезвонить, как освободится. Вот потому-то я и подпрыгивала сейчас возле трубки в ожидании. Но телефон все молчал. Чтобы скрасить ожидание, я стала в голове продумывать свой предстоящий разговор с Леркой и решила позвать ее за город, предположив, что общение с природой подействует на мою подругу умиротворяющее, и тут же немедленно снова перезвонила ей и сообщила о своей идее встретиться у нас на даче. Лерка заверещала от восторга, заявила, что она купит куриные крылышки и "забацает" их на углях. Я, смеясь, заявила, что она может делать, что ее душе угодно, и что я буду ждать ее с крылышками или без.
Так что намечающаяся вечеринка с Леркой несколько скрасила разлуку с Глебом, который так и не позвонил мне до сих…
Тут телефон снова зашелся от восторга и уж на этот раз это был точно Глеб:
− Женя, я уже полчаса пытаюсь пробиться к тебе, Смольный какой-то, честное слово!
Даже его ворчание не омрачило моих восторгов по поводу его звонка. Причем ворчал он совсем недолго, а почти все время говорил мне всяческие приятные вещи, в конце пожелав вести себя хорошо и пожаловавшись, что уже страшно соскучился, и что всю ночь ему снилась я. Сердце мое ныряло, купалось и плавало в волнах любви и нежности к своему вновь обретенному возлюбленному.
Поэтому хотя я и была несколько огорчена его отъездом, но, тем не менее, у меня теперь вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к такому сложному и серьезному разговору, когда Глеб вернется. До отъезда я так и не решилась нарушить замечательную гармонию между нами своей великой проблемой. В этом был и некий эгоизм, конечно. А вдруг он, испугавшись, станет настаивать на том, чтобы избавиться от малыша, или просто-напросто бросит меня и все?! У меня даже в глазах темнело от этих прогнозов, и я не могла сразу решиться разорвать наши такие чудесные отношения в момент, когда я так необыкновенно, неправдоподобно счастлива!
Пусть это будет потом. Потом…
Глеб вышел из подъезда и, задрав голову, посмотрел на ее окна. Они светились уютным желтоватым светом, и его душа снова рванулась туда, к ней. Но он усилием воли подавил в себе это желание и уселся в машину. Оказавшись дома, он послонялся из угла в угол, пытаясь переварить, что сегодня произошло. Но мыслей и чувств в голове было столько, что осмыслить все было просто нереально, и он оставил все попытки сделать это, а рука сама потянулась к мобильнику. Господи, что за счастье набирать ее номер и знать, быть абсолютно уверенным, что тебе ответят. И ему ответили, и они еще долго разговаривали, хотя они - это сильно сказано.
Говорил большей частью он, пытаясь выплеснуть отчасти и теснившиеся в голове мысли, и свои взъерошенные чувства.
Потом он почувствовал, что засыпает, и Женя, смеясь, стала прощаться, он хотел продлить их разговор, но понял, что не сможет. Тогда он поставил будильник на час раньше, решив собраться утром, и рухнул в сон, спокойный умиротворенный, первый такой за эти две недели.
Ему показалось, что он закрыл глаза лишь на минуту, и будильник уже завопил "Подъем!" Он потряс головой, приходя в себя, и вдруг ощутил такой прилив энергии, почувствовал, что он выспался, что он несказанно бодр. Он по-быстрому запрыгнул в душ, потом побросал в сумку какие-то вещи, причем совсем немного, поскольку ехал-то всего на три дня, после чего обежал квартиру, перекрыл воду, проверил электроприборы и со спокойной душой выскочил из квартиры.
Сев в машину, он стремительно набрал Женин номер и даже задохнулся, услышав ее сонное "Да?" Нет, он непременно должен кончать с этими их расставаниями. Он обязательно скажет ей об этом, когда вернется. Почему-то вчера его предложение перебраться к нему совершенно не вызвало в ней энтузиазма. Более того, ему даже показалось, что она здорово напряглась. Если бы не мысли о поездке в командировку, которые отвлекли его от размышлений о ее странном поведении, он непременно постарался бы вытащить из нее объяснения происходящему.
Она перезвонила, когда совещание в связи с его отъездом было в разгаре, и он с сожалением сказал, что позвонит позже, вложив в эти слова столько нежности и ласки, что его замы вытаращились на него в полном изумлении, и потом стоило некоторого труда направить их мысли и действия в деловое русло. Но, хотя он никогда бы в этом не признался, ему было несказанно приятно говорить с ней в присутствии посторонних, приятно было ловить их удивленные взгляды в свою сторону. Он даже испытывал нечто вроде гордости, что вот ему звонит его любимая женщина, и он говорит с ней, и если бы знали эти любопытствующие господа, какая же она замечательная, и как он с ней вчера...
Так, на этом следовало поставить точку в размышлениях, иначе он непременно опоздает к вылету, потому что единственное желание сейчас - это послать подальше все совещания на свете, помчаться к ней и снова умыкнуть ее с работы и …
Приложив нечеловеческие усилия, Глеб запихнул фривольные мысли в дальний угол и вернулся к реальности. Когда последние указания были отданы, он схватил трубку, но здесь его ждало разочарование, телефон был намертво занят. Он пытался звонить раз и другой, но безрезультатно. Часы показывали, что все, пора, труба зовет, и он, распрощавшись с родным коллективом, отправился в аэропорт, по дороге не оставляя попыток набрать Женю. В конце концов ему это удалось, и он с разгону попенял ей, что никак не мог дозвониться. Потом, осуществив воспитательный процесс, немедленно погрузился в приятные воркования, мимоходом удивившись, что с ним творится уже второй день, уровень IQ просто свалился ниже плинтуса. Водитель пролетел под шлагбаум аэровокзальной парковки, и Глеб с сожалением распрощался с Женей и, подхватив сумку, отправился в здание аэропорта.
Полет был безо всяких приключений, в Питере его встречали, старый знакомый Костя, который тоже ранее подвизался на ниве информационных технологий, а ныне был благополучно рекрутирован в стройные ряды представительства Майкрософта в России. Он потряс руку Глебу и сообщил, что, обнаружив в списках участников и докладчиков своего приятеля, вызвался встретить его. Глеб был рад увидеться с Костей, этот парень всегда импонировал ему своей открытостью и бесхитростностью, которая в бизнесе не всегда способствует успешности, зато, как он мог предположить, в работе в компании этот парень сможет добиться многого.
Вечером Глеб отправился на банкет, на следующий день начала работать конференция, потом были поездки по достопримечательностям, в общем, все текло как всегда и как обычно. Только добавлялась некоторая нервозность от ожидания, когда же он сможет закрыть за собой дверь номера и набрать заветные цифры ее телефона.
После второго дня конференции Глеб изучил как следует расписание и обнаружил, что сможет улететь не вечером четвертого дня, а чуть раньше. Он представил, как заявится к Жене раньше времени, как она взвизгнет, как бросится к нему на шею, как они... Что же, приходя в себя и самодовольно заулыбавшись, подумал он, это стоит того, чтобы поспешить!
− Мамуль, ну, может, останешься? - Я со вздохом наблюдала, как мама прихорашивается у старенького трельяжа в ее комнате.
− Женюш, мне, правда, надо ехать, ну, очень надо!
− Ну, куда тебе надо? Лерка сейчас приедет, привезет крылья, мы поджарим их в мангале, ну? А что ты в городе делать будешь?
− Женя, ну я же говорю, мне нужно убрать квартиру, постирать белье. Занавески сменить. А вы с Лерой тут по-девичьи поворкуете, что я вам мешать буду?
− Мам, ты понимаешь, что ты несешь чушь?! Когда это ты нам мешала? - все канючила я. Мне в самом деле не хотелось, чтобы она уезжала.
− Ну, все, лапуся, я побежала, Сергей Петрович, кажется, уже машину выгнал.
Мама бодренько промчалась к двери, запрыгала с крылечка и махнула нашему соседу, который собирался в город и вызвался довезти мою беспокойную матушку до места назначения.
Я помахала им в след, потом поплелась к нашей знаменитой беседке, возле которой стояло грандиозное сооружение, увенчанное трубой с изящным козырьком, именуемое в обиходе мангалом. Лерка звонила с полчаса назад с докладом, что крылышки уже замариновала, сейчас заскочит на рынок к знакомому зеленщику, который всегда ей отпускал самые свежие и спелые овощи и зелень.
Я высыпала пакет с углями в мангал, решив, что сегодня мы не будем палить костер, и так жарко, а обойдемся готовыми углями. Потом, покрутившись в поисках дел, которых совсем не было, отправилась в гамак, чтобы в оставшееся до приезда Леры время подумать о том сумбуре, который в мою жизнь внесло внезапное появление Глеба, да и еще его статус абсолютно свободного мужчины.
Все это настолько меняло мои планы, которые в голове уже вроде бы уложились и устоялись в определенную схему. А теперь надо было как-то выруливать из ситуации с моей беременностью. Глеб непременно разозлится от моей самонадеянности, от того, что я ему, сама того не желая, опять вру. Ну, может быть, не вру, но правду точно скрываю. Хотя надо признать, я честно пыталась завести разговор об этом, но он бузил, что сойдет с ума, если мы вместо приятных занятий будем вести нудные беседы. Нет, ухмыльнулась я, мне и самой, честно говоря, в тот момент гораздо приятнее было впасть в невероятное безумство и восхитительное распутство.
Так что только это и служит мне оправданием. Тут мои приятные и не очень мысли прервал трубный клич Лерки, которая ввалилась в калитку и, потрясая объемистыми пакетами, направилась ко мне.
Мы с ней быстренько разобрали мешки с продуктами, причем я с ужасом заметила, что такое количество еды мы будем есть еще с неделю, а Лерка парировала, что она сюда всерьез и надолго и, пока все не вытянет из меня, уезжать не собирается. Я достала решетку для крыльев, а Лерка пошла загонять машину в ворота.
Крылышки аккуратно распластались на решетке и отправились на угли, Лерка сменила свой городской наряд на вполне дачные бриджи с футболкой и присоединилась ко мне, притащив бутылку вина и два стакана.
Мясо потихоньку дымилось, мы притащили шезлонги, поставили к пеньку, который всегда выполнял роль столика, и после этого наконец-то уселись "за стол переговоров". Лерка плеснула нам в стаканы вино и, подняв "бокал" начала:
− Итак, дорогуша. Ты совершенно распоясалась после своего отдыха. Поэтому я хочу услышать подробный отчет о проделанной работе над собой, а именно…
Что она хотела узнать, Лерка не успела поведать, поскольку от соседнего участка послышалось:
− Так-так! Сидят - и без меня!
Я подпрыгнула на стуле и расплылась в улыбке:
− Аркашка-а! Я думала, вы все сегодня уехали в город, а ты здесь!
− А я здесь! - улыбнулся мой друг, подходя к нам. Он поздоровался и с интересом взглянул на незнакомую ему Лерку, которая при виде молодого интересного мужчины приосанилась, поправила волосы и как-то так изящно приподняла стаканчик с вином, словно была на приеме в английском посольстве, никак не меньше. Я представила ей Аркадия, потом он отправился за еще одним сиденьем, а Лерка лихорадочно зашептала:
− Бог ты мой, Женька, что за дела, вообще? Почему ты мне не сказала, что у тебя в соседях появился такой офигенный мужик?
− Да это просто Аркашка, мой друг детства. Просто он был последние шесть лет в отъезде, и ты с ним поэтому и не знакома.
− Как я выгляжу? - засуетилась Лерка, а я в полном восторге наблюдала, как она смотрится на себя в отполированный до блеска столовый ножик. В этот момент появился Аркадий, и она быстренько отшвырнула нож от себя, едва не попав в воробья, и даже, кажется, покраснела. Короче, с моей подругой на глазах происходило нечто, совершенно непонятное: она смущалась! Я скорее была готова поверить в конец света, чем в такую Леркину реакцию на мужчину. Обычно она на всех своих и новых, и старых знакомых поглядывала несколько свысока, обожая огорошить их какой-нибудь заумной сентенцией, либо поставить в неловкое положение каким-то вопросом. У нее это было своего рода хобби. И тем более было странным наблюдать за ее такими несвойственными ужимками и стойкой на моего друга детства.
Но когда я перевела взгляд на Аркадия, здесь меня ждало еще более интересное зрелище. Поскольку мой сосед с задумчивой улыбкой взирал совершенно овечьими глазами на мою подругу, и я в этот момент почувствовала себя немножко лишней. Поскольку за нашим импровизированным столиком нависла неловкая пауза, я, вздохнув, взяла в свои руки нашу вечеринку, пока она не взорвалась от напряжения. Вполне романтическая обстановка, а также красное вино, которое мои друзья пили просто с ошеломляющей скоростью, в конце концов, сделали свое дело, и мой монолог плавно перетек в застольную беседу к моему великому облегчению. Все эти происшествия едва не стоили нашим крылышкам безвременной гибели на костре, но я вовремя спохватилась, унюхав ошеломляющий аромат от мангала. Парочка встрепенулась и вполне дружненько кинулась на спасение нашего совместного ужина. Это событие окончательно оживило моих гостей, и ужин прошел вполне в теплой обстановке.
Лерка оправилась от первого оцепенения и уже в дальнейшем была просто в ударе. Аркадий с восторгом взирал на это чудо природы, и когда Лерка убежала в дом нарезать фруктов, показал мне два больших пальца и заявил, что Валерия - это нечто необыкновенное. Я, не выдержав его галантности, расхохоталась в ответ и намекнула, что он вполне может после ужина показать Валерии наш любимый маршрут к озеру, а я с их позволения уйду спать.
Потом мы убирали посуду. Аркадий, извинившись, отлучился к себе, пообещав присоединиться к нам позже, а Лерка, наконец, добравшись до меня, стала настойчиво выуживать сведения о моей личной жизни. Я, смеясь, отбрыкивалась, говоря, что моя личная жизнь не идет ни в какое сравнение с неумолимо надвигающимся романом двоих весьма близких мне людей, на что Лерка вдруг неожиданно серьезно заявила, что Аркадий - первый человек, который произвел на нее такое ошеломляющее впечатление. Потом она, замявшись, попросила у меня разрешения сходить с ним сегодня на свидание, если он ее, конечно, пригласит, на что я, закатив глаза, ответила, что играть роль мамочки сегодня не собираюсь, и пусть они делают, что их душе угодно!
Лерка вдруг кинулась целовать меня, а я, сконфуженная ее напором, рухнула на плетеный диванчик и, отбиваясь, воззвала о помощи. На клич примчался Аркадий и с удивлением обнаружил нас барахтающимися между подушек. Он тут же кое-как протиснулся в середку, рассадил нас, совершенно ослабевших от смеха, по обе стороны от себя. Я тут же быстренько выпрыгнула с диванчика, заявив, что последняя схватка с любимой подругой оставила меня совершенно без сил, и я удаляюсь спать, а они могут гулять, прыгать, петь песни и плясать до самого утра!
С этими словами я умчалась к себе и там обнаружила свой забытый телефон, на котором скопилась целая гора неотвеченных звонков Глеба, который, наверняка, злится сейчас, куда это я потерялась! Я набрала его номер, но он почему-то не ответил. Но я была такая уставшая и разморенная обильным ужином и стаканчиком вина, который я себе позволила сегодня, что вяло махнула рукой на это дело и рухнула спать.
Женя была, как обычно, в своем репертуаре. Дозвониться до нее было делом просто нереальным. Потом она, конечно же, перезванивала, каялась, что все время забывает где ни попадя телефон, либо совершенно его не слышит! Ну, что поделать, такая уж она уродилась, не переделаешь! Глеб от этих ее объяснений, сказанных очаровательно виноватым тоном, таял и немедленно все на свете ей прощал, хотя старался не показывать вида, насколько она на него серьезно влияет.
Его доклад на конференции прошел без сучка и задоринки, после, в кулуарах он завел кучу новых полезных знакомств. На эту конференцию приехали еще и некоторые чиновники, с одним из которых во время вечернего банкета Глеб очень плодотворно пообщался, результатом чего стала договоренность, что Глеб откроет филиал своей фирмы в их городке, расположенном по соседству с Энском. Глеб наметил круг вопросов, которые можно решить совместно с местной администрацией и пообещал, что непременно по приезду в Энск займется этим вопросом. После банкета Глеб притащился в номер в весьма сильном подпитии и впервые за время своего отъезда не позвонил Жене, просто не смог.
Наутро голова, как ни странно, совсем не болела, но все тело было тяжелым и словно чужим, будто по нему вчера прошлись дубинками. Глеб с трудом поднялся, ругая, на чем свет стоит, вчерашние возлияния, и поплелся в душ. Холодная вода его здорово освежила, и он уже в довольно бодром состоянии стал собираться к отъезду, намереваясь сегодня и отчалить. Тут позвонил Костя и довольно унылым тоном поинтересовался, как его, Глеба, самочувствие. Глеб уже совсем пришел в себя, чтобы не жаловаться на жизнь, и поинтересовался, что заставило Костю в столь ранний час звонить ему. Костя сообщил, что руководитель отдела развития его конторы хотел бы непременно увидеть Глеба перед их вечерним заключительным сборищем и договориться о сотрудничестве.
Так что сборы домой пришлось отложить на неопределенное время. Пообщавшись ни о чем и обо всем с господином Тумановым, Глеб сто раз чертыхнулся про себя, что повелся и, вместо того, чтобы уже сидеть в Пулково в ожидании вылета, торчит здесь и ведет совершенно пустопорожние разговоры, которые сводились к тому, чтобы заниматься раскруткой продуктов Энского представительства Майкрософта, что Глеб собственно и планировал делать без дополнительных переговоров. Он все чаще поглядывал на часы, и Туманов, наконец, заметил это и спросил, куда торопится его партнер. Глеб сообщил о своих планах уехать сегодня вечером, на что Туманов удивленно пожал плечами, дескать, как можно пропустить роскошный банкет в плавучем ресторанчике на Стрелке Васильевского острова. Тут Глеб заявил, что дома его ждут неотложные дела. С этими словами он откланялся, пообещав немедленно по приезду провести встречу с Энскими Майкрософтами.
Он заскочил в отель, быстро собрал вещи и, сдав ключи портье, поймал такси у входа. Через час он уже шагал к кассам, где на его счастье ему удачно обменяли билет. Вот теперь-то можно было расслабиться и позвонить Жене. Но ее телефон был, к сожалению, недоступен. Глеб недовольно хмыкнул и дал себе слово купить ей новый мобильник.
В самолете он даже толком подремать не смог, все думал о том, как приедет к ней домой, как сегодня же, не слушая никаких ее отговорок, утащит ее к себе в квартиру, чтобы засыпать рядом с ней и просыпаться, и в любое время дня и ночи иметь возможность обнять ее, поцеловать, чтобы она была дома, когда он возвращается. Он думал о тысяче разных вещей, затей, планов, придумок, о том, сколько впереди всяких приятных хлопот.
Он даже улыбался про себя, размышляя о том, как же здорово, что никаких тайн и недомолвок между ними больше не осталось, что этой девочке он наконец-то может безоговорочно доверять. Да уж, она не станет врать ему, это вам не Зоя. Вранья он органически не переваривал и тогда, у Бардина, оттого и злился на Женю, думая, что она просто обманывала его все время. А оказалось, что они оба были просто жертвами стечения обстоятельств. Ну, нет, все! Со всеми тайнами и ложью покончено!
Они попробуют пожить вместе. И кто знает, вдруг у них все получится, и они захотят быть вместе и завтра, и всегда! Уж тогда он ее точно не отпустит от себя. Но об этом пока рано загадывать. Он даже не знал, отчего в нем сидит это странное чувство неуверенности. И со вздохом признал, что, пожалуй, иммунитет, полученный от бывшей жены все еще действует. И сейчас, когда вдруг так неожиданно пришло время принятия каких-то очень важных решений в его и ее жизни, он просто-напросто где-то в глубине души опасается, что у них ничего не выйдет.
Вдруг она совсем не та, что он вообразил себе? Она сказала, что им предстоит какой-то разговор, и это ожидание какого-то разговора, оказывается, сидело занозой у него внутри. А ведь он совсем о ней ничего не знает. Они опять занимались, черт знает чем, вместо того, чтобы просто, по-человечески поговорить. Он потряс головой, чтобы отогнать дурацкие мысли и с недоумением снова и снова спрашивал себя, откуда вся эта бодяга взялась в голове, и отбрасывал эти мысли, возвращаясь к приятным воспоминаниям. В конце концов ему это все же удалось.
Эти головоломки заняли у него все полетное время, пролетевшее стрелой. И вот он уже садится в такси, говорит адрес. Ее адрес. Что ж сюрприз так сюрприз!
октябрь, 2008 г.
Copyright © 2008 Светланa Беловa
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
