графика Ольги Болговой

Литературный клуб:


Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл,
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки


«Новогодниe (рождественские) истории»:

Новогодняя история

«...устроилась поудобнее на заднем сидении, предвкушая поездку по вечернему Нижнему Новгороду. Она расстегнула куртку и похолодела: сумочки на ремне, в которой она везла деньги, не было… Полторы тысячи баксов на новогодние покупки, причем половина из них − чужие.  «Господи, какой ужас! Где она? Когда я могла снять сумку?» − Стойте, остановитесь! − закричала она водителю...»

Метель в пути, или Немецко-польский экзерсис на шпионской почве

«В эти декабрьские дни 1811 года Вестхоф выхлопотал себе служебную поездку в Литву не столько по надобности министерства, сколько по указанию, тайно полученному из Франции: наладить в Вильне работу агентурных служб в связи с дислокацией там Первой Западной российской армии. По прибытии на место ему следовало встретиться с неким Казимиром Пржанским, возглавляющим виленскую сеть, выслушать его отчет, отдать необходимые распоряжения и самолично проследить за их исполнением...»

Башмачок

«- Что за черт?! - Муравский едва успел перехватить на лету какой-то предмет, запущенный прямо ему в лицо.
- Какого черта?! – разозлившись, опять выругался он, при слабом лунном свете пытаясь рассмотреть пойманную вещь. Ботинок! Маленький, явно женский, из мягкой кожи... Муравский оценивающе взвесил его на руке. Легкий. Попади он в цель, удар не нанес бы ему ощутимого вреда, но все равно как-то не очень приятно получить по лицу ботинком. Ни с того, ни с сего...»

О, малыш, не плачь...

«...чего и следовало ожидать! Три дня продержалась теплая погода, все растаяло, а нынче ночью снова заморозки. Ну, конечно, без несчастных случаев не обойтись! – так судачили бабки, когда шедшая рядом в темной арке девушка, несмотря на осторожность, поскользнулась и все-таки упала, грохоча тяжелыми сумками...»

Вкус жизни

«Где-то внизу загремело, отдалось музыкальным звуком, словно уронили рояль или, по меньшей мере, контрабас. Рояль или контрабас? Он с трудом разлепил глаза и повернулся на бок, обнаружив, что соседняя подушка пуста...»

Елка

«Она стояла на большой площади. На самой главной площади этого огромного города. Она сверкала всеми мыслимыми и немыслимыми украшениями...»

Пастушка и пират

«− Ах, простите! – Маша неловко улыбнулась турку в чалме, нечаянно наступив ему на ногу в толпе, загораживающей выход из душной залы...»

Попутчики

«Такого снегопада, такого снегопада… Давно не помнят здешние места… - незатейливый мотив старой песенки навязчиво крутился в его голове, пока он шел к входу в метрополитен, искусно лавируя между пешеходами, припаркованными машинами и огромными сугробами, завалившими Москву буквально «по макушку» за несколько часов...»

Мария

«− Мария!
  Я удивленно оглянулась. Кто может звать меня по имени здесь, в абсолютно чужом районе...»

Представление на Рождество

«Летом дом просыпался быстро, весело, будто молодое, полное сил существо, а зимой и поздней осенью нехотя, как старуха...»

Рождественская сказка

«Выбеленное сплошными облаками зимнее небо нехотя заглядывало в комнату, скупо освещая ее своим холодным светом...»


 

 

 

Д. Б. Вершинина

Грани женской эмансипации в судьбах и творчестве
британских писательниц XVIII-XIX вв.

Феминизм и женское движение в XIX - начале XX вв. стали одной из идеологий, привлекавших внимание не только политиков или экономистов, но и тех людей, которые определяли тенденции культурного и интеллектуального развития Британии и которые так или иначе должны были обозначить свое собственное отношение к идее равноправия мужчин и женщин. "Женский вопрос" в интеллектуальных кругах викторианской Англии стал одним из наиболее обсуждаемых. Об этом размышляет в своей работе, посвященной крупнейшей английской романистке Джордж Элиот, Тим Долин, утверждая, что для викторианцев не было более насущного вопроса, чем проблема поиска надлежащей социальной роли для женщины среднего класса: "Как эта роль определяется ее природой и насколько она отличается от природы и роли мужчины? Какую работу должны выполнять женщины, в каком образовании они нуждаются?… Это были вопросы жизненной важности не только для небольшой группы феминистских авторов и их сторонников или противников, но для всей средневикторианской читающей публики…"
   Более чем через полвека после романов Джордж Элиот (в 1929 г.) еще одна выдающаяся британская писательница Вирджиния Вулф напишет в эссе "Своя комната": "Очень немногие женщины даже сегодня удостоены ученой степени; великие испытания многих профессий в армии, флоте, торговле, политике, дипломатии едва изведаны ими. Женщины и сейчас почти не оценены". Вулф призовет женщин добывать себе средства на то, чтобы заниматься литературным творчеством: "Я прошу вас писать любые книги, не заботясь, мала ли, велика ли тема. Правдами и неправдами, но, надеюсь, вы заработаете денег, чтоб путешествовать, мечтать, и размышлять о будущем или о прошлом мира, и фантазировать, и бродить по улицам, и удить в струях потока. И я вас вовсе не ограничиваю прозой. Как вы порадуете меня - и со мною тысячи простых читателей, - если будете писать о путешествиях и приключениях, займетесь критикой, исследованиями, историей, биографией, философией, науками". А между тем, как отмечает сама Вулф, к этому времени британки уже получили доступ к женскому образованию, право иметь личную собственность и, более того, уже девять лет могли голосовать. А это значит, что женский вопрос даже к 1920-м гг. не был решен окончательно и вряд ли мог быть решен вообще, поскольку представлял из себя целый комплекс сложных проблем, связанных с положением представительниц женского пола в обществе.
   Расцвет "женской литературы" в Британии XVIII-XIX вв. достаточно ярко демонстрирует процесс осмысления британскими интеллектуалками своих прав, привилегий, равно как и ограничений, наложенных на их судьбу принадлежностью к "слабому полу". Следует отметить, что осмысление это состояло из несколько пластов: с одной стороны, отношение к женскому вопросу выражалось в непосредственном поведении той или иной романистки в ее реальной жизни; с другой - проектировалось на сюжеты, проблематику и образы героинь произведений, написанных женщинами.
   В каждом конкретном случае степень радикальности решения женского вопроса в реальной жизни писательниц и в их литературных произведениях была разной, однако во многом степень эта определялась политическим и культурным контекстом той эпохи, в которой жили и творили английские романистки. Прежде всего речь должна идти о Викторианской эпохе и о ценностях Англии XIX столетия. Ивонн Мьюзкамп в статье "Викторианский контекст женского вопроса" утверждает, что в общественном мнении в это время существовали только две категории женщин - женственные "благородные" и неженственные "падшие". Какая женщина могла называться "благородной"? Ответ на этот вопрос дал еще в 1616 г. Дж. Мархем: "Наши английские жены должны обладать целомудренными мыслями, решительной храбростью, выдержкой, быть неутомимыми, бдительными, прилежными, остроумными, приятными, постоянными в дружбе, полными привлекательного домоседства, мудрыми в речах". Д. Рейнольдс отмечает, что "в соответствии с английской традицией все женщины - это жены, будущие жены и бывшие жены". В романе Джордж Элиот "Мидлмарч" один из героев, мистер Кейсобон, обращаясь к своей невесте, очень четко формулирует доминировавшее в XIX в. представление о роли женщины: "Великая прелесть вашего пола заключается в пылкой беззаветной привязанности, предназначенной для того, чтобы придавать законченность и завершенность нашему собственному существованию".
   Постепенно стала проявляться заинтересованность английских женщин в событиях жизни социальной, выходящей за рамки только домашних проблем, начался процесс пробуждения женского сознания. В результате уже к середине XIX в. "в сотнях газетных и журнальных статей, письмах к издателю, лекциях и научных исследованиях, парламентских дебатах и юридических делах, руководствах по поведению, частных письмах мужчин и женщин всех классов (начиная с королевы Виктории), романах, поэмах и пьесах, карикатурах и картинах Королевской Академии представители среднего класса обсуждали и спорили о том, что они назвали "Женским Вопросом"". Однако даже это обсуждение в большинстве случаев не выходило за рамки общепринятой концепции "женственной женщины", по рождению и предназначению отличающейся от мужчины, поэтому лишь немногие британки решались преодолеть границы викторианской морали и отказаться от сложившегося идеала феминности.
   Безусловно, подобный контекст не мог не оказать влияния на творчество и личную жизнь британских романисток, которые в силу своей неординарности, высокой образованности и глубокого ума чаще всего становились наиболее яркими примерами отказа от общепринятых ценностей. Так, отмечает Барбара Кейн, для многих англичан XIX в. жизнь Мэри Уоллстоункрафт, с именем которой традиционно связывают начало борьбы за женскую эмансипацию в Англии, стала символом вызывающего поведения. Немалую роль в этом сыграли воспоминания ее мужа Уильяма Годвина, где Мэри называлась "Вертером женского пола" и где открыто обсуждалась эмоциональная и сексуальная жизнь Уоллстоункрафт: любовные отношения с женатым Анри Фузели, роман и рождение ребенка от американца Жилберта Имлэя и, наконец, особые отношения с самим Годвином, которые закончились свадьбой и смертью Мэри при рождении дочери. По мнению Б. Кейн, воспоминания У. Годвина, приведшие к широко распространенному осуждению Уоллстоункрафт английским респектабельным обществом, ограничивались лишь описанием ее эмоциональных привязанностей и не уделяли должного внимания политическому контексту ее деятельности.
   При первом же обращении к основному труду Мэри Уоллстоункрафт - эссе "В защиту прав женщины", написанному в 1792 г., - мы без труда заметим тесную связь ее размышлений с накопленным жизненным опытом. В этом плане судьба Мэри представляет собой реализацию права на независимость, о котором она рассуждает следующим образом: "Я испытываю любовь к мужчине как к равному себе. Но для меня не существует его верховенства, законного или узурпированного…". Более того, Уоллстоункрафт даже размышляет о тех временах, "когда не будет ни брака, ни супружеской жертвенности". Брак и мужское общество в целом подавляют женскую индивидуальность, сдерживают развитие ума и таланта; "умаляя их добродетели,… женщин наделяют взамен фальшивыми достоинствами, благодаря которым они способны терпеть преходящее тиранство".
   Однако более внимательный читатель обнаружит наряду с этими, безусловно, радикальными идеями и такие высказывания: "Моральный облик дочерей, жен и матерей определяется тем, как выполняют женщины свои естественные обязанности…" [Там же]. Таким образом, несмотря на радикализм идей и полученный уже после смерти имидж "аморальной" особы, Уоллстоункрафт все же воспринимала женщин прежде всего как спутниц мужчин и поэтому главной целью полагала "раскрытие их внутренних возможностей и обретение ими достоинства для осознания своих добродетелей". Даже в своих романах, стремясь изобразить героинь духовно развитыми и интеллектуально одаренными, Уоллстоункрафт не смогла выйти за рамки традиционной проблематики романтического сюжета.
   В ряду английских женских романов первой половины XIX в. особое место, как известно, занимают произведения Джейн Остен. Вальтер Скотт назвал Остен "создательницей современного романа, события которого сосредоточены вокруг повседневного уклада человеческой жизни и состояния современного общества", а Сомерсет Моэм отнес роман "Гордость и предубеждение" к десяти самым великим романам английской литературы, удивляясь при этом, как такое произведение могла написать "дочь довольно скучного и безупречного в своей респектабельности священника и очень недалекой маменьки". О судьбе самой Остен известно крайне мало, однако неоспорим тот факт, что она не реализовала то призвание, которым традиционно ограничивали в XIX в. женскую судьбу, поскольку так и не вышла замуж. При этом назвать Остен феминисткой нельзя: как утверждает С.Моэм, "Джейн Остен разделяла взгляды, принятые в ее время, и, сколько можно судить по ее книгам и письмам, была вполне довольна существующим положением вещей… Дело женщины - замужество (конечно, по любви, но на удовлетворительных условиях). Это было в порядке вещей, и ничто не говорит о том, что мисс Остен против этого возражала" [Моэм]. Об этом пишет и Мэри Пуви: "…брак остается для Остен идеальным примером наиболее совершенного слияния индивида и общества". Кроме того, она утверждает, что фундаментальная идеологическая позиция писательницы была сугубо консервативной, и, более того, называет ее консервативной христианской моралисткой.
   Однако романы Джейн Остен во многом определили стремление многих британских девушек XIX в. быть похожими на ее героинь - образованных, самостоятельных в своих решениях, ставящих разум выше чувств.
   Именно Остен одной из первых в английской литературе заговорила о безнравственности браков без любви: "Плата за комфорт и житейское благополучие - отчужденность, равнодушие, потеря интереса к жизни - может оказаться слишком высокой" [Гениева]. Так, Шарлотта Лукас из романа "Гордость и предубеждение", чтобы устроить свою судьбу, выходит замуж за мистера Коллинза - персонажа, в характере которого, как пишет автор, "своеобразно переплелись высокомерие и угодничество, самодовольство и униженность". В размышлениях главной героини романа Элизабет Беннет о предстоящем замужестве ее лучшей подруги явно прослеживается негодование самой Остен по поводу брака по расчету: "Какая удручающая картина! И боль, вызванная тем, что Шарлота унизила себя подобным образом, так сильно упав в ее мнении, усугублялась мрачной уверенностью в ее злосчастной судьбе".
   Известный британский писатель Г.К.Честертон писал о романе Остен "Нортенгерское аббатство", что его "можно назвать сатирой на басню о трепетной деве". Во всех своих произведениях английская писательница сатирически высмеивает женщин, чьи помыслы связаны только с замужеством и семейной жизнью. Таковы, например, Лидия и ее мать миссис Беннет из романа "Гордость и предубеждение". Лидия полагает, что главная цель любой девушки - как можно быстрее выйти замуж, и спорит со своими сестрами, не разделяющими ее убеждения: "Джейн скоро будет у нас старой девой, честное слово! Ей уже почти двадцать три! Если бы я до этих лет не сумела раздобыть себе мужа, я бы сгорела со стыда!.. Боже мой, как бы мне хотелось выйти замуж раньше всех!".
   Не вызывают уважения Остен и, соответственно, ее главных героинь и девушки, не стремящиеся к самообразованию. Вот что думает о мисс Люси Стил центральная героиня романа "Чувство и чувствительность" Элинор Дэшвуд: "…ее способности не подкреплялись образованием, она была невежественна и никогда не пыталась воспитать свой ум с помощью книг… Элинор видела… отсутствие душевной утонченности, нравственных устоев и уважения к себе, которые ее угодливость, льстивость и раболепствование перед обитателями Бартон-парка выдавали ежечасно".
   Совершенно иное авторское отношение сквозит при описании главных героинь остеновских произведений. Элизабет Беннет, как пишет Н. Демурова, "не только непосредственна, наблюдательна, весела, остроумна, но и образованна, умна и наделена высокими моральными принципами". По мнению В.Скотта, Эмма, героиня одноименного романа писательницы, "выступает вперед, как принцесса, превосходя всех окружающих умом, красотой, богатством и талантами". У Элинор Дэшвуд, главной героини "Чувства и чувствительности", "прекрасная душа", "сердце доброе и привязчивое", "чувства сильные, но она умела ими управлять". Все героини Остен - чрезвычайно начитанные молодые леди: так, Марианна Дэшвуд читала Уильяма Каупера и Джеймса Томсона, английских поэтов-сентименталистов, а также Вальтера Скотта. Один из главных героев романа, Эдвард Феррарс, сказал о ней так: "А книги! Томсон, Каупер, Скотт - она покупала бы их без устали, скупила бы все экземпляры, лишь бы они не попали в недостойные руки!".
   И все же, несмотря на независимость, глубокий внутренний мир и образованность героинь Остен, основной наградой для них становятся в конце повествования браки с достойными мужчинами. Именно любовная коллизия является ведущей и в "Гордости и предубеждении", и в "Чувстве и чувствительности", и в "Мэнсфилд-парке".
   Героини остеновских произведений не единственные примеры образованных, независимых, рассудительных и благородных британок. В этот ряд вписываются и многие героини Мэри Энн Эванс, писавшей под псевдонимом Джордж Элиот.
   Многие феминистки причисляют Джордж Элиот к тем, кто стоит у истоков женского движения в Британии. Действительно, известно, что в 1856 г. романистка подписала петицию в поддержку права замужних женщин владеть собственностью (добавив при этом параграф, касающийся необходимости защитить мужей от долгов их жен); среди ее близких подруг были многие активистки суфражистского движения (например, Барбара Лей Бодишон). Однако, как и в случае с Остен, необходимо оговорить, что писательница не поддерживала политических требований феминизма, а возлагала надежды на повышение образованности и культуры общества в целом. В письме 1852 г. она утверждала, что "…наделение женщин избирательным правом - это только раболепный прогресс", поскольку может лишь продемонстрировать, что якобы "женщина не заслужила лучшей участи, чем мужчины могут ей дать". В отличие от идеи предоставления женщинам права голоса, которую Элиот определяла как "чрезвычайно сомнительное благо", реформа образования казалась ей ключом к улучшению положения женщин в обществе: "…женское образование - одна из целей, по поводу которой у меня нет сомнений".
   Элиот вообще выступала против немедленных законодательных реформ, поскольку воспринимала общество как живущий организм, в котором возможны лишь медленные изменения. Поэтому образование и оказывается у нее альтернативой праву голоса, наилучшим способом изменить положение представительниц "слабого пола".
   Уважение, с которым к Мэри Энн Эванс относятся феминистки, связано прежде всего с перипетиями личной судьбы романистки, открыто бросившей вызов пуританской морали викторианской Англии и жившей в гражданском браке с философом, психологом и эстетиком Джорджем Генри Льюисом, уже состоявшим в браке и не имевшим права, в соответствии с английскими законами, его расторгнуть. В этом плане творчество Элиот оказывается, по мнению многих исследователей, гораздо более консервативным, чем ее личная история: героини ее произведений не мыслят свою жизнь вне рамок морали, поэтому реализация их лучших качеств всегда связана с успешным браком. Не случайно поэтому героини Элиот сталкиваются с ситуацией, когда происходит столкновение между их внутренней силой и интеллектом и ограниченностью общества, не способного найти их талантам достойное применение. Наиболее ярко этот конфликт проявляется в главном образе романа "Мидлмарч" - Доротее Брук.
   Доротея, "занятая судьбами рода человеческого, видевшимися ей в озарении христианской веры…", - это еще один пример высоко образованной и независимо мыслящей героини; она знает наизусть множество отрывков из "Мыслей о религии и о некоторых других вопросах" французского философа Паскаля Блеза, знакома с трудами английского богослова Джереми Тейлора. В этом плане она отличается от другой героини романа - Розамонды Винси. Это, безусловно, иронический образ, призванный показать, как девушка из среды не очень крупной буржуазии стремится стать настоящей леди: она "была прилежна и … с особым усердием писала акварелью пейзажи и портреты писательниц, упражнялась на фортепиано и с утра до ночи вела себя в точном согласии со своими представлениями о том, какой должна быть истинная леди… Она находила время читать самые лучшие романы, а также и не самые лучшие, и знать наизусть множество стихов. Любимым своим произведением она назвала бы "Лалла-Рук" [романтическая поэма английского поэта Томаса Мура, пользовавшаяся в 1830-е гг. большой популярностью. - Д.В.]".
   На фоне "пустенькой мещанки Розамонды Винси" [Скороденко] Доротея, читающая книги совсем другого рода, предстает перед читателями как героиня, вызывающая уважение своей искренностью и сосредоточенностью на подлинном самосовершенствовании. Перед замужеством Доротея задается вопросами о своем предназначении: "Ее так давно угнетало ощущение неопределенности, в котором, словно в густом летнем тумане, терялось ее упорное желание найти для своей жизни наилучшее применение. Что она может сделать? Чем ей следует заняться? Хотя она еще только переступила порог юности, но ее живую совесть и духовную жажду не удовлетворяли предназначенные для девиц наставления, которые можно уподобить пискливым рассуждениям словоохотливой мыши". Автор романа размышляет о проявлениях в поступках Доротеи "натуры увлекающейся, умозрительной и логичной" и объясняет ее решение выйти замуж за мистера Кейсобона, человека старше ее лет, тем, что "супружество манило ее как избавление от ярма девического невежества, как свободное и добровольное подчинение мудрому проводнику, который поведет ее по величественнейшему из путей". Конечно, в этих размышлениях героини сквозит юность и наивность, однако в то же время Доротея, решившись на брак с Кейсобоном, демонстрирует верность своим принципам. Этот брак оказывается неудачным, и Доротея сталкивается с еще одной ситуацией нелегкого выбора, перед которым ставит ее Элиот: выбрать любовь и выйти замуж за необеспеченного Уилла Ладислава или сохранить наследство покойного мужа. Доротея выбирает любовь и тем самым снова поступает вопреки ожиданиям общества. При этом интересно, что если Доротея, будучи верной своим чувствам и принципам, обретает себя в счастливом замужестве, то Розамонда Винси "наказывается" автором романа за свою ограниченность несчастливым браком.
   В то же время удел Доротеи не кажется полностью безоблачным; во всяком случае, Элиот заставляет читателя задуматься над тем, что замужняя жизнь ее героини "протекала в постоянных благодетельных хлопотах, которые пришли к ней сами, без тревожных поисков и сомнений". Автор произведения пишет о Доротее в финале романа: "Многие знавшие ее сожалели, что столь исключительная личность целиком подчинила себя жизни другого человека и известна немногим - просто как жена и мать". Именно такая судьба, предложенная романисткой одной из своих наиболее ярких героинь, стала предметом спора относительно феминизма Элиот. Многие активистки и теоретики женского движения второй волны в 1960-1970-х гг., в частности, Кейт Миллет, критиковали Элиот за неспособность предложить своим героиням более позитивную судьбу, чем брак с достойным человеком. В этом плане они даже рассуждали о "предательстве" Элиот феминистских ценностей. Однако вскоре феминистские критики отказались от столь радикальной оценки творчества крупнейшей английской романистки XIX в., поскольку, действительно, для викторианской эпохи героини Элиот были более чем независимы и неординарны.
   Безусловно, литература отражает те процессы, которые уже идут в обществе, поэтому можно говорить о том, что на протяжении XIX в. британские женщины постепенно приходили к осознанию своей свободы, прежде всего свободы внутренней. Новый тип женщины, созданный женской литературой Британии, - женщины, "живущей богатой внутренней жизнью, наделенной мощным аналитическим началом, обладающей собственной независимой жизненной позицией, естественной и красивой каким-то внутренним огнем, активной и всегда стремящейся к познанию" [Проскурнин, Хьюитт], - был реализован прежде всего самими его создательницами - Мэри Уоллстоункрафт, Джейн Остен, Джордж Элиот.
   Понимание британскими романистками проблем социальной значимости женщин не всегда было однозначным, поскольку, как и их героини, они пытались решить вопрос о соотношении внутренней и внешней свободы женщины. В своих произведениях в силу литературных канонов или моральных устоев и Уоллстоункрафт, и Остен, и Элиот ограничивали своих героинь осознанием внутренней самодостаточности; в реальности же именно писательницы стали для викторианской Англии яркими образцами чуждых условностям судеб. Но и в этом случае английские романистки отстаивали в первую очередь право образованной и разносторонней женщины на интеллектуальную свободу.

 

Из книги "Проблемы метода и поэтики в мировой литературе" -
Межвузовский сборник научных трудов www.psu.ru

Список литературы:

Гениева Е. Обаяние простоты: Вступит. ст. // Остен Дж. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1988. Т. 1.

Демурова Н. Джейн Остин и ее роман "Гордость и предубеждение" // www.apropospage.ru//osten/ost2.html

Моэм У.С. Джейн Остин и ее роман "Гордость и предубеждение" // www.apropospage.ru/osten/ost4.html

Остен Дж. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1988. Т.1.

Проскурнин Б.М., Хьюитт, К. Роман Джордж Элиот "Мельница на Флоссе": Контекст. Эстетика. Поэтика. Пермь, 2004.

Скороденко В. Великий английский роман: Вступит. ст. // Элиот Дж. Мидлмарч. М., 1988.

Скотт В. "Эмма" // www.apropospage.ru/osten/emma.html

Феминизм: Проза, мемуары, письма. М., 1992.

Честертон Дж.К. Раннее творчество Джейн Остин // www.apropospage.ru/osten/ost5.html

Элиот Дж. Мидлмарч. М., 1988.

Caine B. English Feminism 1780-1980. Oxford, 1997.

Dolin T. George Eliot. Oxford, 2005.

Musekamp I. Victorian Context: "The Woman Question" // http://itech.fgcu.edu/faculty/bsullivan/womanquestion.htm

Oxford Reader's Companion to George Eliot.

Poovey M. The Proper Lady and the Woman Writer: Ideology as Style in the Works of Mary Wollstonecraft, Mary Shelley and Jane Austen. Chicago; L., 1984.

Priestley J. B. The English. L., 1974.

Raynolds D. Aristocratic Women and Political Society in Victorian Britain. Oxford, 1998.

Woolf V. A Room of One's Own. L., 1942.

2008 г.

Обсудить на форуме

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004  www.apropospage.ru


      Top.Mail.Ru