графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.
Архив форума
Форум
Наши ссылки



Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью озаглавленные автором «Том первый», «Том второй» и «Том третий». В этот трехтомный манускрипт вошли ранние произведения Джейн, созданные ею с 1787 по 1793 год...»


Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение»

Знакомство с героями. Первые впечатления - «На провинциальном балу Джейн Остин впервые дает возможность читателям познакомиться поближе как со старшими дочерьми Беннетов, так и с мистером Бингли, его сестрами и его лучшим другом мистером Дарси...»
Нежные признания - «Вирджиния Вульф считала Джейн Остин «лучшей из женщин писательниц, чьи книги бессмертны». При этом она подчеркивала не только достоинства прозы Остин,очевидные каждому читателю, но и детали, которые может заметить лишь профессионал — изящество построения фразы, «полноту и цельность высказывания»...»

Любовь по-английски, или положение женщины в грегорианской Англии - «Этот роман, впервые вышедший в свет без малого двести лет назад, до сих пор, по-видимому, остается весьма актуальным чтением. Доказательство тому - частота его цитирования в мировом кинематографе. Не только многосерийная и очень тщательная экранизация, но и всевозможные косвенные упоминания и довольно причудливые ремейки. Мне удалось увидеть по меньшей мере...»

Счастье в браке - «Счастье в браке − дело случая. Брак, как исполнение обязанностей. Так, по крайней мере, полагает Шарлот Лукас − один из персонажей знаменитого романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение". Кроме того, Шарлот полагает, что «даже если будущие супруги превосходно знают...»

Популярные танцы во времена Джейн Остин - «танцы были любимым занятием молодежи — будь то великосветский бал с королевском дворце Сент-Джеймс или вечеринка в кругу друзей где-нибудь в провинции...»

Дискуссии о пеших прогулках и дальних путешествиях - «В конце XVIII – начале XIX века необходимость физических упражнений для здоровья женщины была предметом горячих споров...»

О женском образовании и «синих чулках» - «Джейн Остин легкими акварельными мазками обрисовывает одну из самых острых проблем своего времени. Ее герои не стоят в стороне от общественной жизни. Мистер Дарси явно симпатизирует «синим чулкам»...»
Джейн Остин и денди - «Пушкин заставил Онегина подражать героям Булвер-Литтона* — безупречным английским джентльменам. Но кому подражали сами эти джентльмены?..»
Гордость Джейн Остин - «Я давно уже хотела рассказать (а точнее, напомнить) об обстоятельствах жизни самой Джейн Остин, но почти против собственной воли постоянно откладывала этот рассказ. Мне хотелось больше рассказать о романе, дать высказаться автору и героям, позволить читателям сделать собственные выводы. Если быть...»

Мэнсфилд-парк Джейн Остен «Анализ "Мэнсфилд-парка", предложенный В. Набоковым, интересен прежде всего взглядом писателя, а не критика...» и др.


Рассказы

Рождественский переполох в Эссексе «− Зачем нам омела, если все равно не с кем поцеловаться? − пробормотала Эми, вдруг вспомнив молодого джентльмена, который сегодня первым заехал в их коттедж. У него были очень красивые голубые глаза, весьма приятные черты лица и явно светские манеры. И еще он был на редкость обаятельным... Она вздохнула и быстро прошла мимо дуба, стараясь выкинуть из головы все мысли о молодых людях, с которыми было бы так приятно оказаться под омелой на Рождество...»


По картине Константина Коровина «У окна»

«- Он не придет! – бормотала бабка, узловатыми скрюченными пальцами держа спицы и подслеповато вглядываясь в свое вязание. – Кажется, я опять пропустила петлю…
- Придет! – упрямо возражала Лили, стоя у окна и за высокими, потемневшими от времени и пыли стенами домов, возвышающихся за окном, пытаясь увидеть прозрачные дали, шелковистую зелень лесов и лугов, снежные причудливые вершины гор, жемчужную пену волн на зыбком голубом море...»

Если мы когда-нибудь встретимся вновь - рассказ с продолжением «Даша вздрогнула, внезапно ощутив мурашки, пробежавшие по позвоночнику, и то вязкое напряжение, которое испытала тогда, рядом с ним, когда, казалось, сам воздух стал плотным и наэлектризованным... И что-то запорхало в сердце, забередило в душе, до того спящих... «Может быть, еще не поздно что-то изменить...»

Дуэль «Выйдя на крыльцо, я огляделась и щелкнула кнопкой зонта. Его купол, чуть помедлив, словно лениво размышляя, стоит ли шевелиться, раскрылся, оживив скучную сырость двора веселенькими красно-фиолетовыми геометрическими фигурами...»

Рискованная прогулка «Врубив модем, я лениво шлепнула по энтеру и зашла в сеть, зацепившись каблуком за невесть откуда возникший глюк. Зарегавшись свежим логином и тщательно запаролившись, я увернулась от выскочившего из какой-то безымянной папки файла...»

Один день из жизни... «- Тын-дын. Тын-дын! Тын-дын!!! Телефон, исполняющий сегодняшним утром, - а, впрочем, и не только сегодняшним, а и всегда, - арию будильника, затыкается под твоим неверным пальцем, не сразу попадающим в нужную кнопку...»

Home, sweet home «Первая строка написалась сама собой, быстро и, не тревожа разум и сознание автора. Была она следующей: "Дожив до возраста Христа, у меня все еще не было своей квартиры". Антон Палыч резво подпрыгнул в гробу и совершил изящный пируэт...»

Осень «Дождь был затяжной, осенний, рассыпающийся мелкими бисеринами дождинок. Собираясь в крупные капли, они не спеша стекали по стеклу извилистыми ручейками. Через открытую форточку было слышно, как переливчато журчит льющаяся из водосточного желоба в бочку вода. Сквозь завораживающий шелест дождя издалека долетел прощальный гудок проходящего поезда...»


Творческие забавы

Joanna Claydon This king business (The Great Detective Tim Coleman series)

 

Джоанна Клейдон   Перевод: deicu

Королевские дела


(Из похождений великого сыщика Тима Коулмена)

Содержание

Глава первая

Тим Коулмен летел на своем верном аэроплане в Славонию. Дело, которым его величество король через премьер-министра просил заняться лучшего сыщика мира, касалось драгоценностей короны его четвероюродного брата, правившего этим небольшим, но - в силу географического положения - преуспевающим государством. Необычайно дерзкие похитители непонятным образом выкрали королевскую диадему, скипетр, державу и два-три стоуна прочих уникальных сокровищ.

 

Погода стала выразительнейшим образом портиться. Поднялся ветер, особенно пронизывающий на высоте, собрались густые тучи, беспросветная мгла окутала землю. Грозную тьму раскололи молнии, безумным хохотом раскатился гром. Разряды сотрясали несчастный аэроплан. Тим поморщился, видя, что до столицы придётся лететь в неблагоприятных условиях. Но когда одна особенно большая молния расплавила надёжно укреплённый пропеллер, он счёл за лучшее сесть на ближайшем подходящем участке. Весь обзор заслонял грандиозный замок, но ему удалось высмотреть просвет в группе строений. Среди проливного дождя, завывания ветра, блеска молний и раскатов грома он посадил аэроплан если и не в классическом стиле, то со спортивным шиком.

 

Спрыгнув на траву, он разглядел в неверном свете атмосферного электричества двух человек, спешивших к нему. Один, пониже, был одет в светлое, другой в тёмное; тёмная фигура держала зонтик над светлой. Запыхавшийся низенький с образцовым политесом обратился к нему по-французски, и Тим подивился, какого экзотического звучания набрала обыкновенная клубная фраза в устах иностранца:

 

− Господин Коулмен, полагаю?

 

Англичанин сдержанно поклонился.

− Я князь Бросковиц, премьер-министр и церемониймейстер двора его величества Никодимуса Третьего. Рад приветствовать вас в Славонии, и постараюсь приложить достойные к тому усилия, чтобы наш долгожданный гость вынес как можно более благоприятные впечатления о национальных традициях гостеприимства. Его величество велел перенести торжественный приём ради вас. Не исключено также, что будет сочтено возможным назначить аудиенцию. Однако я задерживаю вас под открытым небом, нарушая тем самым долг хозяина. Прошу, господин Коулмен, следовать за мной. Вы понимаете, что до высочайшего приёма гостите у меня лишь неофициально. Именно поэтому, а нисколько не по небрежности, непростительной в моём ранге, я и не надел подобающего костюма, а всего лишь в форме полка Секундантов дворцовой стражи...

 

Тим последовал за разговорчивым старичком через лужайку, а невыразительный тёмный силуэт достал откуда-то второй зонтик и распростёр над ним. Он хотел было вежливо отклонить любезность (в самом деле, что такое дождь, пусть и проливной, для закалённого всеми ветрами спортсмена и детектива), но фигура безмолвно дала ему понять, что следует оставаться в рамках церемониала.

 

Таким порядком они добрались до замка. В обширном холле их встретила небольшая кучка слуг, никак не более двадцати. Владелец отдал несколько кратких распоряжений на славонском диалекте, челядь разбежалась выполнять поручения. Человек в тёмном сложил оба зонтика, поставил их на специальную подставку, с серьёзным видом отвесил им поклон, затем глубоко кивнул спокойно ожидавшему церемониймейстеру и шаркнул ножкой перед Тимом. Проделав весь ритуал, он остановился на равном расстоянии от министра и сыщика и замер в выжидательной позе.

 

− Мой секретарь фон Баркштейн.

 

− Имею непреходящее удовольствие служить его сиятельству, - механически отозвался секретарь и после совсем маленькой паузы так же бесцветно добавил: - и господину Коулмену.

 

Тим сыщицким взглядом незаметно окинул своих визави, мгновенно запечатлев их облик в тренированной памяти. Свет от факелов и свечей, озарявших прихожую, был вполне удовлетворительный, только тени ложились чуточку резче и гротескней.

Князь был щуплый старичок, не столько седой, сколько мышастого цвета, с морщинистым, но румяным личиком, вечно цветущим любезной улыбкой. У него были такие же мышастые острые усики и бородка а-ля император Луи-Наполеон. Мундир сиял придворным великолепием, золотыми галунами и аксельбантами. Под аксельбантами перекинута через левое плечо белая атласная лента с двенадцатилучевой звездой. Обшлага скреплены брильянтовыми застёжками. На подагрических пальчиках сверкали и отбрасывали лучи великолепные камни. Пряжки на туфлях из светлого сафьяна, с верхом белого бархата, тоже были украшены какими-то камушками.

 

Высокому - ничуть не ниже самого Тима - секретарю было лет около тридцати. По чёрным слегка волнистым волосам уже расползалась седина. Узкое лицо, прямой тонкий нос, воинственно сжатые губы, твёрдый подбородок и слегка впалые щёки, тщательно выбритые. Он не носил ни усов, ни бороды, ни сколько-нибудь заметных бакенбард. Его костюм был непривычного покроя, с длинными полами, как у старомодного сюртука или совсем уж старинного камзола. Воротничок и манжеты - обычные, белые, накрахмаленные. Вместо галстука бордовая розетка какого-то ордена. На правом лацкане приколот золотой трилистник. Больше украшений не было заметно: на тонкой золотой цепочке от часов никаких брелоков, на длинных пальцах никаких колец.

 

− Фон Баркштейн, проводите нашего гостя в подобающие случаю апартаменты. С вашего разрешения, господин Коулмен, я буду иметь часть встретиться с вами за обедом. Мой секретарь позаботится о ваших нуждах.

 

С этими словами церемониймейстер отвесил поклон такого великолепия, что светло-лимонные фалды коснулись канареечной подкладкой мозаикового пола. Хотя - форма Секундантов дворцовой стражи кроится с длинными и широкими фалдами. Засим премьер-министр величаво удалился, оставив его заботам фон Баркштейна.

 

− По этой лестнице, мистер Коулмен, - пригласил молодой человек с чистым оксфордским произношением.

 

Секретарь князя как будто угадал невысказанный вопрос прекрасно владевшего собой детектива. Светя ему трёхсвечным канделябром и указывая путь, он между делом заметил:

 

− Я получил образование в Оксфорде, и у меня на всю жизнь остались приятнейшие воспоминания о вашей прекрасной стране. Вот в этот проход, пожалуйста...

 

− Наилучшее образование для государственного мужа, мистер фон Баркштейн.

 

− В Крайст-Чёрч, с лёгкой руки Бинго Кинсли (Тим едва удержался, чтобы не поднять бровь, услышав столь непринуждённое упоминание пэра Англии и верного кандидата на помощника министра иностранных дел) называли меня просто Баркштейн, без титула. Что касается ваших любезных слов, то моя позиция не государственная, а совершенно неофициальная. Вон в те двери, будьте добры...

 

− Однако в наши дни именно неофициальные люди делают политику, мистер Баркштейн.

 

− О, только в тех случаях, когда официальные занимаются приёмами. Вот ваши комнаты, прошу...

 

Тим оказался в приятной, хотя и несколько тускло освещённой анфиладе маленьких (не меньше, чем на два окна, и не больше, чем на пять) уютных комнат, обставленных со старомодной обстоятельностью. Стены были убраны штофными обоями различных цветов, но одного простого и строгого старинного орнамента (известного узкому кругу специалистов под названием "каро" или "шахматная доска"). Оконные и дверные проёмы, завешенные бархатными портьерами и кисейными драпри дополнительного к обоям цвета, добавляли красок в настоящий пир для глаз.

 

Меблированы комнаты были по-разному, но в целом составляли единый ансамбль. То разбросанные в художественном беспорядке, то расставленные в ригористичной симметрии, их заполняли столы, столики, стулья, шкафы, кровати, бюро, секретеры, кресла, диваны, козетки, пуфики, стояки, скамейки, лавки и полати - обычные предметы роскошной обстановки. Всё было из самых дорогих и редких материалов, из красного, чёрного, розового, железного, эбенового, сандалового дерева, а также секвойи, морёного дуба, маринованного ясеня, карельской берёзы, японской вишни, коры банана, скорлупы кокосового ореха и сердцевины саговой пальмы.

 

Мягкая мебель была обита парчой, атласом, тафтой, бархатом, плюшем, вельветом, штапелем, сатином, ситцем, бязью и коленкором разнообразных, но со вкусом подобранных цветов, некоторые сиденья и покрывала были вышиты шёлком или шерстью, а то и золотой или серебряной нитью, украшены брабантскими и алансонскими кружевами.

 

Открытые поверхности блистали полировкой, китайским лаком, мавританской росписью, резьбой, маркетри, инкрустацией. Не редки были дверцы или столешницы, выложенные перламутром, черепаховым панцирем, моржовой костью, мозаикой из полудрагоценных камней; на некоторых очень эффектно смотрелись накладные золотые фигуры. В местах, открытых взору, стояли и висели по стенам уникальные произведения различных искусств: живописи, скульптуры, гравюры и декоративно-прикладных видов. Там и сям были развешаны образцы старинного оружия: мечи, сабли, ятаганы, шашки, седельные пистолеты, мушкеты, арбалеты и пищали, которые богатством и великолепием отделки были под стать королевским палатам.

 

Полы устилали в несколько слоёв персидские, мальтийские, бухарские, багдадские, хоросанские ковры. С потолков, декорированных ненавязчивыми лепными узорами и расписанных превосходными фресками, свисали бронзовые и серебряные люстры с подвесками из горного хрусталя и вулканического стекла - обсидиана; вдоль стен по углам стояли многосвечные канделябры. Намётанный глаз великого сыщика уловил и множество необычных, а то и незнакомых предметов меблировки - вроде изящно оформленных поставцов, полных бутылок и бочонков, премило застеклённых небольших оранжерей, построек вроде собачьей конуры, стойла в конюшне или медвежьей клетки.

 

Тим с некоторым изумлением оборотился к фон Баркштейну.

 

− Вам отвели одну из гостевых анфилад, мистер Коулмен. Сотни лет здешних князей навещали соседи и знакомые, привыкшие к элементарному комфорту, а ещё более привыкшие получать всё, чего захотят, причём немедленно. Здесь не обязывают трудности маленьких хозяйств, и существует обычай потакать желаниям, капризам, безумствам занимающих эти комнаты. Я в своё время, помнится, был поражён тем, как живёт ваша английская аристократия, имея чуть ли не те же привычки и идиосинкразии, что и мелкие торговцы. Надеюсь, вы расположитесь с удобствами. Ко всем вашим нуждам будет самое внимательное отношение. Заккар!

 

При негромком, но властном восклицании, как видно, выражавшем стиль ближайшего помощника и доверенного лица премьер-министра, позолоченная дверь отворилась, и в комнату бесшумно вошёл мужчина средних лет, в синей с красным ливрее и напудренном парике. Он поклонился сначала гостю, потом фон Баркштейну и безмолвно застыл с ничего не выражающим лицом.

 

− Заккар будет исполнять обязанности вашего камердинера. Он свободно изъясняется на английском - вы ведь не говорите по-славонски? Выучку услужения он прошёл в замке, а это кое-что да значит. Он сумеет позаботиться о вас в любых обстоятельствах. Кроме того, если что-то понадобится, звоните, - фон Баркштейн указал небрежным жестом на шнурки, ленты от звонков и разных размеров колокольчики, размещённые во всех доступных местах.

 

− Благодарю. Но прежде всего я бы просил вас отдать распоряжение, чтобы укрыли от дождя мой аэроплан. Он совсем лёгкий, и передвинуть его...

 

Секретарь с доброжелательной улыбкой повёл узкой кистью.

 

− О, не беспокойтесь. Сколько я знаю, над ним уже построили навес. Вы утомились после путешествия, отдыхайте, вас никто не потревожит. Обед в замке в девять тридцать. Князь будет весьма рад, если вы окажете ему честь разделить скромную трапезу в семейном кругу. Стол будет накрыт не в парадной столовой, а в малой - вы уже имели случай заметить, как скрупулёзно его сиятельство соблюдает законы этикета. Заккар поможет вам переодеться к обеду и послужит проводником. Ваш слуга!

 

И фон Баркштейн, отдав краткий поклон, удалился.

 

Тим покачал головой.

 

− Господин чего-то пожелает, - безмерно почтительным, но совершенно бесцветным голосом незамедлительно отреагировал ливрейный слуга; его английский был сух и правилен, без каких-либо особенностей.

 

− Стакан молока, железнодорожный справочник, халат потеплее или плед. Одежду просушить.

 

Будто ниоткуда на пуховом диване появились вышитые подушки, на столике орехового дерева в его изголовье запотевал от холодного молока хрустальный бокал, и лежал Брэдшо в сафьяновом переплёте с золотым тиснением, а невозмутимый Заккар повесил двойной халат алой шерсти на ближайший стояк и был готов принять куртку, из которой Тим только успел выпростать руку. Раздевшись, сыщик облачился в халат и прилёг, а лакей укутал его покрывалом из ткани дамассе, затканной пунцовыми розами, и беззвучно вышел, унося с собой лётный костюм спортсмена и детектива.

 

Тим лениво перелистывал знакомые страницы указателя Брэдшо, которые давно уже знал наизусть. Выразительный и сжатый стиль без словесных ухищрений утешал сердце и наполнял гордостью могучий ум. Великий сыщик не размышлял о предстоящем расследовании. Адепты этого в высшей степени сложного искусства современной эпохи сходятся на том, что сначала следует ознакомиться с местом преступления, восстановить как предшествующие, так и последующие события, опросить всех свидетелей - и свидетелей свидетелей, чтобы не оказаться жертвой ложных показаний, очертить круг подозреваемых и заинтересованных лиц. Закончить ещё тысячу подобных мелочей - и лишь затем начинать думать.

 

Чтобы случайно не начать строить бесплодные гипотезы, Тим приказал себе легко задремать. Железный организм повиновался стальной воле. Из дрёмы его вывел мелодичный звон, повторившийся восемь раз. Часы, казалось, не без умысла были поставлены так, чтобы на них первым делом упал взгляд. Типичный восемнадцатый век: золотой корпус заключён в фарфоровую оболочку - мальчик в голубом кафтанчике дразнит комнатную собачку - фарфор покоится на сборном основании из разных пород дерева.

 

Он потянулся и задел рукой красную широкую ленту, на которой в сложном симметричном узоре были плотно нашиты разноцветные бисерины. "Лента от звонка", - догадался он и дёрнул несильно.

 

Тут же в дверях возник Заккар и почтительно наклонил голову, ожидая приказаний. Тим успел только открыть рот.

 

− Господин пожелает вставать, - утвердительным тоном, каким могло бы изъясняться само изъявительное наклонение, заключил тот.

 

Он был уже в новой ливрее - белой с золотом, и напудренном парике другого фасона. Несмотря на тайное опасение, что, обращая внимание на нижестоящего, он отчётливо нарушает истинно феодальный кодекс приличий, детектив не мог не полюбопытствовать:

 

− Я вижу, вы переоделись, почему?

 

− Господин изволит принимать мои недостойные услуги в качестве прибочного служителя, и по обычаю во время обеда я должен находиться за стулом господина. От мажордома я получил инструкции, что накрывают в восточной семейной столовой. Обслуге положено быть в белом. Господин удовлетворён моим объяснением.

 

− Д-да. Заккар, у меня есть к вам одна просьба.

 

Тот низко поклонился.

 

− Господин желал сказать "приказ".

 

− Я желал сказать "просьба". Говорите как нормальные люди.

 

Что-то похожее на усмешку промелькнуло в глубоко сидящих карих глазах субъекта, и от "гусиных лапок" в уголках глаз, от бороздок на щеках, от уголков губ повеяло лукавым юмором.

 

− Конечно, сэр. Как вам угодно. Пора переодеваться, что вы желаете надеть?

 

− Ведь у вас тут к обеду надевают вечерний костюм? Надеюсь, что фрак не особенно помялся в чемодане.

 

− Ваш фрак вычищен и выглажен. Рубашки, носки и всё прочее приготовлено. Желаете принять ванну, сэр? Время ещё есть.

− М-м, пожалуй.

 

− Прошу сюда, сэр.

 

Ванная комната была выложена лазуритовой плиткой, с широченным углублением в полу из ласкающего глаз желтоватого мрамора.

 

 

− Я не успел осведомиться о ваших вкусах, сэр. Вы желаете воду девяносто восемь градусов Фаренгейта (тридцать шесть и шесть десятых градуса Цельсия), больше, меньше?

 

− Ровно, - не без ехидства ответил Тим, прикидывая, как тот не боится забрызгать свою шикарную ливрею.

 

Действительность оказалась проще. Заккар хлопнул в ладоши, и задняя стена, с плиткой и прочим, отодвинулась, в проёме показались несколько человек, которые широкой гибкой трубкой подсоединили большой металлический бак к отверстию в мраморной стенке. Моментально ванна наполнилась водой. Один из них, пока другие сворачивали шланг, окунул в воду термометр и предъявил для обозрения. Люди ушли вглубь, и стены вновь сомкнулись.

 

− Пожалуйста: девяносто восемь. Какой вы предпочитаете аромат: роза, фиалка, морская волна, свежескошенная полынь, сосновая хвоя, сок гевеи?..

 

− Забродивших яблок, как Шиллер, - проворчал Тим.

 

Удивления не последовало.

 

− Разумеется, сэр. Он сейчас будет в наличии. Позвольте вам помочь, сэр.

 

Но молодой человек уже скинул халат и осторожно погрузился в тепловатую воду. Он глубоко вздохнул от удовольствия и чуть не выскочил из ванны: в воздухе ощущался неповторимый аромат кислого сидра с гнильцой. Знаменитый сыщик привык держать себя в руках, сдержался и сейчас, только выдохнул так же мощно.

 

В воде он оставался недолго: беспокоил запах, так неосторожно вызванный им на свою же голову. Слуга, как только Тим разделся, пристойно удалился. Спортсмен и детектив предпочитал полотенца пожестче, но, заметив, что тот уже испарился, лишь невнятно пробормотал это вслух. Тем не менее, когда он поставил правую ногу на пробковый коврик, Заккар, угадав момент, появился в дверях, и поданное им полотенце прошлось по коже, будто пемза.

 

После ванны лакей накинул на Тима яблочно-зелёный махровый халат и с поклоном ожидал, когда тот пройдёт в апартаменты.

 

Механический процесс облачения в вечерний костюм в умелых руках Заккара пролетел, блеснув яркой кометой. Англичанин восхищённо решил, что тот достоин пальмы первенства среди безупречных камердинеров, которых держат или по которым вздыхают первостатейные денди. Рассматривая дело его рук - свой наряд - в зеркале, Тим подивился, насколько хорошо всё пригнано и прилажено, не забыта ни единая мелочь. Одежда поистине делала честь её обладателю. Фрак сидел, брюки ниспадали, манишка облегала - всё совершенно безукоризненно; галстук ни на йоту не отклонялся от линии, начерченной, казалось, самим Евклидом; манжеты будто пристыли к рукавам в единственно возможной дюймовой точке. Даже со светлыми рассыпающимися волосами Тима, поманипулировав загадочными склянками, щётками и расчёсками, Заккар успешно справился, и великий сыщик мог быть уверен, что не посрамит на званом обеде имени и образа английского джентльмена.

 

Под конец слуга с тщательностью химика отлил на ладонь несколько капель из дробно гранённого хрустального флакона, растёр, чтобы тепло рук оживило благородный запах с отдушкой юфти, и провёл по готовой причёске от висков к затылку.

 

− Туалет закончен, сэр, если у вас нет ещё каких-нибудь распоряжений.

 

− Да, по-моему, тоже - мы уже достаточно долго возились.

 

− Время подошло, не желаете ли отправиться в восточную столовую?

 

− Я не привык опаздывать, тем более в гостях.

 

− Прошу за мной, сэр...

 

Навстречу надвигались длинные коридоры, великолепные анфилады, блестящие залы и уютные комнатки. Наконец Заккар распахнул последнюю дверь, расписанную херувимами, играющими среди облаков, и пропустил Тима в ярко освещённую столовую.


(Продолжение)

Содержание

Copyright © 2008 deicu

Впервые опубликовано на сайте
A'propos в «Литературные забавы»: октябрь, 2008 г.

Обсудить на форуме

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru