29 марта, среда
Приступов тошноты − не поддаются исчислению; вопросов Марка о моем
самочувствии − 4; навязчивое желание что-то съесть, но не могу понять, что − 1,
но оч. сильное.
10:12 Видимо, Марка, уже начали мучить сомнения относительно
того, смогу ли я быть матерью. Иначе его поведение я объяснить не могу. С утра
он был какой-то очень задумчивый и почти не разговаривал со мной. Уехал на
работу, буркнув «до вечера».
Снова одолевают черные мысли. Как мне жить дальше? Действия Марка Дарси не настраивают
на позитив, и, кроме того, практически невыполним жизненно важный пункт номер 1
моего плана.
Заглядываю в холодильник в тщетных попытках отыскать продукт, который хоть
отчасти вернул бы мне позитивное отношение к жизни.
В конце концов, даже если вдруг Марк и начал сомневаться насчет ребенка, разве я не
зрелая ответственная женщина? Я сама способна справиться с жизненными
трудностями и воспитать сына... или дочь! Тошнит и хочется что-то съесть. Это
просто невыносимо!
10:23 Все, прекращаю ныть и жаловаться, беру ситуацию под контроль. Мне нужно найти работу. Подумала, что меня, вероятно, могли бы снова взять на программу «Встряхнись, Британия!».
Перед отъездом в Таиланд получила оч. доброжелательное письмо от Гранта Д.
Пайка, исполнительного директора программы. Но такая работа мне сейчас не совсем
подходит; скоро у меня будет огромный живот, и это может помешать вести
полноценные репортажи. Кстати, может, поговорить с Томом, у него был приятель…
Гм-м-м… Нет. Вспомнила про печально-известное интервью. Второй раз я такого не
переживу. Да и Тома тоже нет, укатил в Австралию с каким-то очередным приятелем.
Подумала, что мне нужна такая работа, чтобы можно было выполнять ее дома.
10:36 Включила компьютер, отправилась в поисковик: «Работа на дому». Гм-м-м.
Перепечатка текстов, переводы… и так далее. И тут я вспомнила о Саре Джессике
Паркер, вернее, о ее героине Кэрри Бредшоу, она же писала статьи для журнала!
Почему бы и мне не попробовать устроиться в какой-нибудь женский журнал? Гм-м-м.
Все же у меня есть некоторая журналистская репутация и письмо от исполнительного
директора программы «Встряхнись, Британия!». Нужно поговорить с Шеззер и Джуд.
Наряду с желанием что-то съесть, ощутила нестерпимую жажду посоветоваться с
подругами. Звоню Шеззер.
− Привет, Шез!
− Бриджит! Черт подери, куда ты пропала? Мы с Джуд оборвали твой телефон!
− Да никуда я не пропала, − отвечаю я, соображая, что звонят они, вероятно, на
мою старую квартиру, а мобильник я как всегда позабыла зарядить.
− Шез, я живу у Марка. Кстати, я тебе тоже не могу дозвониться.
− А, понятно… А я живу у Саймона, − отвечает Шеззер. − Как же чертовски тяжко
жить с мужчиной в одной квартире! Я скоро с ума сойду.
− Шез, давайте сходим вечером в «192». У меня есть новость!
− Бриджит, − голос Шеззер звучит как-то напряженно, − только не говори мне, что
ты тоже залетела!
− Не совсем, м-м-м-м… но вообще-то… да!
Интересно, все догадываются об этом раньше меня.
− А-а-а! − кричит в трубку Шеззер, захлебываясь от восторга. − Вот это новость!
− Да, Шез, − как-то сникаю я. − Но мне срочно нужно с вами посоветоваться…
− Ладно, в семь часов, как обычно, − отвечает Шез.
10:50 Стоило мне положить трубку, как снова зазвучал звонок телефона. Папа.
− Бриджит, дорогая, как рад слышать твой голос!
− Папа, и я очень рада! Как твои дела?
− Да, потихоньку, Бриджит… О, твоя мама просто рвет трубку у меня из рук!
− Бриджит, − закричала мама в трубку, − у меня потрясающие новости. Юна и
Джеффри устраивают на следующей неделе вечеринку в тантрическом стиле! Вы с
Марком непременно должны быть! Вам необходимо пообщаться с Нитху Бабу! Да,
женщины должны быть одеты в сари…
− А мужчины в костюмы индусов? Надеюсь, там не будут демонстрироваться позы
тантрического секса… Мама, я хочу тебе сказать…
− Бриджит, дорогая, ты так отстала от жизни в этом своем Таиланде! Я подумала,
что тебе необходимо пройти курс занятий с Бабу. Я чувствую себя свежей и
обновленной, полной жизни и устремленной в космос. Я начала ощущать свою карму.
Посмотри на Гвинет Пэлтроу. Какая сдержанность и шарм! А все йога. А Мадонна…
Как бы мне разобраться со своей кармой... что-то какая-то она у меня безнадежная.
− Мама!
В конце концов поняла, что пробиться сквозь тантрическо-кармический поток мне все равно не удастся, и решила, что отложу разговор с мамой на потом, на неопределенное «потом».
19:10 «192». Шеззер и Джуд встретили мои новости с восторгом, граничащим с экстазом.
− Блин, Бриджит, и как нам удалось с тобой залететь почти одновременно,
− сказала Шеззер, и мы начали обсуждать детали, сроки, тошноту, желания съесть
что-то непонятное. Причем выяснилось, что Шеззер тоже так и не знает, чего же
она хочет. Минут через двадцать мы в ужасе осознали, что Джуд за это время не
сказала ни слова. Одновременно повернулись к ней. Глаза Джуд наполнялись
слезами.
− Джуд, а как твои дела с графиком? − ляпнула я.
− Разве с Ричардом можно что-то делать по графику? − сквозь слезы почти
прошептала Джуд. − Он совершенно из него выбивается!
− Попробуйте тантрический секс, − заявила я. − Там, насколько я понимаю,
предполагается полные экстаз и нирвана. Может, поможет?
Джуд в ужасе уставилась на меня.
− А как Марк отреагировал на твою беременность? − быстренько перевела стрелки
Шеззер.
− В этом-то и загадка. Сначала он был вроде доволен (не буду
рассказывать подругам, что именно Марк первым заподозрил, что я беременна), а
сейчас ведет себя как-то странно.
− Все правильно: он переживает эмоциональный шок, − Джуд потягивала из бокала
Кровавую Мэри, а мы с Шеззер смаковали апельсиновый сок. − Почитайте
«Эмоциональные пересечения двух миров». Там ясно сказано, что мужчина, узнав о
беременности подруги, может реагировать очень неадекватно: впадать в
эмоциональный ступор или испытывать чувство разрушения его привычного мира… в
этом случае женщина должна попытаться временно абстрагироваться от него, пока
мужчина привыкнет к своему новому состоянию.
− Да, конечно, а женщина, значит, не должна привыкать к своему новому состоянию?
− А беременные женщины ужасно глупеют, − ехидно добавила Джуд, уворачиваясь от
запущенной Шез салфетки.
21:36 Звоню в дверь дома Марка. Вдруг вспомнила, что так и не поговорила с Шез и Джуд
о своей работе. Почему я так волнуюсь? Интересно, Марк приревновал меня к Колину
Ферту или впал в эмоциональный ступор?
Марк открывает дверь, молча разворачивается и уходит в гостиную. Стою, как оплеванная.
21:44 Гостиная. Марк сидит в кресле, демонстративно уткнувшись в газету. Ну и пусть.
Спокойствие, внутреннее достоинство. Я не сосуд, чтобы вынашивать его потомство,
а человек, такой же, как и он! Гордо шествую мимо, в сторону кухни, спиной
чувствуя его пронизывающий взгляд. Тошнит.
31 марта, пятница
Промежутков между приступам тошноты – 0; вопросов Марка о моем самочувствии - 3;
навязчивое желание что-то съесть, но не могу понять, что – 1, но совершенно
невыносимое; неожиданных предложений - 1.
Второй день мы с Марком почти не разговариваем. Уверена: он не хочет ребенка, или не хочет ребенка от меня. Стараюсь абстрагироваться от Марка и ощутить себя… Не
могу никем себя ощутить, пока не съем… Хгм-м-м-м! Но что? Тошнит все сильнее.
Пытаясь взять себя в руки, начала составлять список женских журналов, которые могли бы воспользоваться моими услугами, гм-м-м-м-м!
17:09 Слышу, как хлопнула дверь, пришел Марк. Почему-то задрожали ноги.
Спокойствие и достоинство. Я − зрелая, самостоятельная жен…
− Бриджит!
От неожиданности вскочила. Марк, невероятно сексуальный, в чуть расстегнутой голубой рубашке, подошел ко мне.
− Бриджит! Как ты себя чувствуешь? − спросил он, знакомые искорки блеснули в
глазах. Мы расхохотались, обнялись, и я рассказала ему, что меня все время
тошнит, и что я ужасно чего-то хочу, но не знаю чего, и что я очень переживала,
думая, что он не хочет ребенка, а он… а он вдруг отпустил меня, даже сделал шаг
назад, откашлялся и сказал:
− Бриджит, я тут много думал над нашими
отношениями и… эм-м-м… Милая Бриджит, ты выйдешь за меня замуж?
От удивления у меня пропал голос, а когда вернулся, я сразу выпалила:
− Да!
Марк расцвел, как майский денек, и поцеловал меня, потом достал из кармана маленькую
коробочку, в которой лежало оч. милое кольцо, и надел его мне на палец.
Оказывается во вторник, когда Марк пришел с букетом, он собирался сделать мне
предложение и страшно переживал, что я неправильно пойму его, решив, что он
предлагает, чтобы мы поженились из-за моего положения. Ну и когда он вошел и
увидел Ферта на экране, что-то в нем перевернулось, и он впал в «эмоциональный
ступор». А вчера я добавила еще одну гирьку к его переживаниям, явившись домой
так поздно. Он был страшно зол на меня, но сегодня он все обдумал и решил, что
все-таки сделает мне предложение. Все это Марк рассказал мне, когда мы,
обнявшись, лежали на его огромной кровати.
22:07 − Бриджит, как ты себя чувствуешь? − страстно бормочет Марк, дыша
мне куда-то в шею.
− Марк, − шепчу ему в ухо, − меня тошнит, и ужасно хочу
что-то съесть, но не представляю что.
1 апреля, суббота
Приступов тошноты − лучше не считать; вопросов Марка о моем самочувствии − 0;
съедено соленых огурцов − одна огромная банка.
21:10 Марк все еще не вернулся с работы и не позвонил. Страшно беспокоюсь. А вдруг он попал в аварию или в руки террористов? Начинаю впадать в панику, звоню Шез.
− Да ничего с твоим Марком не случилось, − уверенно заявляет она. − Эти
запудриватели мозгов, блин, считают, что им все позволено!
− Марк вовсе не запудриватель! − возмущаюсь я. − Он сделал мне предложение. Шез,
что мне делать? Звонить в полицию?
− Марк позвал тебя замуж? − кричит в трубку Шез. − Мир сошел с ума!
Самодовольные женатики наступают! Подожди, объявится, никуда не денется!
21:50 Марка до сих пор нет. Нахожусь в состоянии полной прострации. Мой ребенок, если он вообще родится, будет расти без отца! А может, Марк бросил меня и ушел к
какой-нибудь длинноногой небеременной блондинке-брюнетке?
22:02 В панике набираю номер полицейского участка. И в этот момент слышу звонок от входной
двери. Бегу открывать, рисуя себе ужасные картины… Картина на самом деле
ужасная, просто шокирующая… На пороге стоит, точнее, висит на руках двух
незнакомых мне типов Марк Дарси, причем в совершенно безобразном виде: рубашка
выбилась, галстук свернут набок, пиджак… а где пиджак?
− Что с ним? − в ужасе кричу я.
− Ни-нишаво ассобнного, − коверкая слова, охотно поясняет один из типов, глядя
на меня мутноватыми глазами.
− Замолчи, Дмитрий, − говорит второй. − Мэм, извините, но Марк просто, − он
бросает суровый взгляд на косноязычного типа, − пьян.
− Пьян? Марк?
Моему удивлению нет границ. В жизни не видела Марка Дарси пьяным, да еще до такой степени.
− Да, к сожалению, − снова зверский взгляд в сторону косноязычного хмыря.
− Извините, мисс, я не представился. Генри Дэшвуд. Мы с Марком давние приятели.
Мы как-то встречались с вами на вечеринке у Тейлоров, но вы, вероятно, меня не
помните.
Вспомнила. Генри Дэшвуд, приятный парень, с которым Марк познакомил меня на
какой-то вечеринке. Вспомнила даже, что у него жена-иностранка. Кажется, русская.
− Я помню вас, у вас − русская жена, − говорю я, пока они затаскивают совершенно
нетранспортабельного Марка в гостиную и сваливают на диван.
− Да, вы правы, ее зовут Алиса, − на лице Генри появилось какое-то нежное
выражение, которое тут же сменилось тем самым зверским, когда он обернулся к
своему приятелю.
− А это мой шурин, Дмитрий, виновник, черт возьми, печального состояния вашего
мужа.
Марк уже устроился на диване и заснул, похрапывая и постанывая. Благодарю грузчиков, предлагаю им выпить чаю, но они, извинившись, удаляются, причем Генри твердо поддерживает своего напарника.
Возвращаюсь в гостиную, сажусь в кресло и смотрю на Марка, по-прежнему
отказываясь верить своим глазам. Снова звонок в дверь. Открываю − это опять
Генри Дэшвуд с какой-то огромной стеклянной банкой.
− Извините, Бриджит, но мы чуть не забыли о главном. Это − вам, − и он
протягивает мне банку.
− Спасибо, − механически отвечаю я. Генри прощается и быстро уходит, оставив
меня в полном недоумении и с тяжеленной банкой в руках.
22:40 Отправляюсь с банкой в обнимку на кухню. Гостиная
оглашается храпом Марка. И это мужчина моей мечты? Мой жених? А-а-а-а!!!! Что же
меня ждет дальше? Все радости жизни Самодовольных Несчастных Женатиков?
Вздохнув, водрузила банку на кухонный стол. Генри сказал, что это для меня.
Стоит открыть и посмотреть, что же это такое. Открываю банку. Она заполнена
огурцами, какими-то травами, а запах! О боже! И тут я понимаю, что это именно
то, чего мне так хотелось несколько последних дней! Признаюсь, момент этот помню
очень смутно: видимо, мой мозг, из-за ароматов, исходящих из банки, просто
отключился, а в ответ подключились какие-то древние инстинкты, потому что когда
я очнулась от экстаза, на дне банки плавало только два огурца.
Марк, развалившись на диване, то тяжко храпит, то вздыхает и что-то бормочет во
сне. Укрываю его пледом и, переполненная противоречивыми эмоциями, − ужасом от
зрелища храпящего пьяного Марка и восторгом от только что поглощенных огурцов −
отправляюсь спать.
2 апреля, воскресенье
Приступов тошноты намного меньше
(видимо, благодаря вчерашнему ночному пиршеству); вопросов Марку Дарси о его
самочувствии − 2; навязчивое желание поесть соленых огурцов − 1, но
непрестанное.
9:12 Меня разбудил резкий звонок телефона. Продираю слипающиеся глаза и, шатаясь, пытаюсь добраться до источника звонка, затем уползаю с телефоном на кухню, чтобы не разбудить Марка.
− Бриджит Джонс слушает…
− Мисс Джонс, это Генри Дэшвуд, ваш вчерашний посетитель. Извините, что
побеспокоил с утра, но хочу принести свои извинения за вчерашнее состояние
вашего мужа. Кстати, как он себя чувствует?
Любопытно, но теперь этот вопрос плавно перетек в направлении Марка.
− Он еще спит… Впрочем, нет, проснулся…
На кухне появляется Марк. Га-а-а, он выглядит… несексуально. Надо же… Растрепанный,
опухший, небритый, измятый. Да и Марк ли это? Слышу, как Генри что-то бубнит в
трубку. Возвращаюсь к разговору.
− Проснулся? Как он себя чувствует?
− Похоже, что не очень… Извините, Генри, мне нужно поговорить с Марком.
− Понимаю. Но Дмитрий, как вы поняли, крупный специалист по снятию стресса и по
устранению последствий снятия стресса. Он полон раскаяния и с превеликим
желанием даст все необходимые консультации. Позвоните по этому номеру, если
будет нужна помощь.
Гм-м-м-м, скорая помощь от похмелья на дому… Слышу стон Марка.
− Бриджит, это ужасно, прости меня. Вчера я… я искал для тебя… что я искал? Ох,
где они?
− Кто − они?
− За… засоленные огурцы… Это такое народное русское средство от тошноты. О-ох,
мне тоже нужно какое-нибудь средство… как мне плохо…
Марк плюхается на стул и обхватывает голову руками, с тоской уставившись в белую
стену.
− Ага, Марк, − злорадно начинаю я, − а теперь ты понимаешь, что это значит,
когда тебя все время тошнит. А огурцы доставили в комплекте с тобой вчера
вечером.
− О-о-ох, − стонет Марк. − Больше никогда… с русскими… Бриджит, дай мне
что-нибудь…
Мне стало его жалко, он выглядит таким несчастным и больным. А кстати, почему бы
не позвонить Генри? Он же сказал, что у него есть консультант − он же виновник,
вот пусть консультирует и отдувается. Набираю оставленный Генри номер.
− Дмитрий слушает, − через некоторую паузу раздается хрипловатый мужской голос.
− Здравствуйте, Дмитрий. Это Бриджит. Вчера вы привели моего… гм-м-м… Марка…
− А, да, − перебивает он. − Простите ради бога, если это вас утешит, я уже
получил по первое число от Генри.
− Получил по какое число? Почему по
число?
− А… это русская идиома, я иногда употребляю их не к месту.
− Дмитрий, так вы русский?
− Да, моя сестра Алиса замужем за Генри, а я у них в гостях; скоро уезжаю домой,
в Россию. Как Марк? Кстати, мировой парень!
− Ясно. "Мировой парень" чувствует себя хреново, − бросаю взгляд на тихо
стонущего в углу Марка. − Генри сказал мне, что вы можете помочь. И простите,
что пил Марк, что его так развезло?
Дмитрий покаянно сопит в трубку.
− Водку, − тяжкий вздох.
− А с чего это вы с Марком напились водки? − спрашиваю я.
− Ну, у Марка были причины, − мнется он. − Наверное, пусть он сам расскажет.
Давайте лучше, − оживился Дмитрий, − я расскажу вам про чудесное русское
средство от водочного похмелья. Это рассол!
− Что? Расол? − переспрашиваю я.
− Рассол! − радостно кричит Дмитрий. − Вчерашняя банка с огурцами по рецепту
моей бабушки, мы же ее принесли?
− Да, − говорю я, поглядывая на красующуюся в центре стола огромную банку, на
дне которой плавают два одиноких огурца.
− Так вот, − продолжает Дмитрий, − пусть Марк выпьет рассол, это жидкость, в
которой солятся эти огурцы. Сразу похорошеет!
− Кто похорошеет?
− Да не кто, а кому, − говорит Дмитрий. − Марку полегчает, значит.
Ох,
тяжелая штука − языковой барьер. Прощаюсь с Дмитрием и поворачиваюсь к
несчастному Марку.
− Марк, видишь банку на столе?
Марк с трудом поворачивает голову и заворожено смотрит на банку.
− Да-а…
− Сейчас будешь пить… расол.
Наливаю в стакан содержимое банки и подаю Марку. Он недоверчиво нюхает и с опаской
начинает пить, затем опоражнивает стакан и через пару минут, кажется, его взгляд
светлеет.
− Бриджит, помогло! Налей-ка еще, − протягивает мне стакан.
12:10 Марк более-менее пришел в себя и рассказал мне обо всем, что с ним вчера
произошло.
В общем, Марк близко к сердцу воспринял мои страдания по поводу неизвестного
продукта, который я жаждала отведать, и начал активные поиски, а для этого решил
осторожно порасспрашивать своих знакомых, которые уже пережили опасную стадию
"беременная жена". И тут он случайно столкнулся со своим давним близким
приятелем, Генри Дэшвудом, которому мог безбоязненно задать столь интимный
вопрос (цитирую Марка, не могу только изобразить его усмешечку, с которой он
произносил эти слова). Генри сразу отреагировал, заявив, что его русская жена
Алиса, которая была в таком же состоянии совсем недавно, поедала в большом
количестве соленые огурцы, изготовленные ее бабушкой по какому-то особому
русскому рецепту. Они даже привезли из России целый ящик таких огурцов, по
поводу которого им пришлось улаживать проблемы с таможней в аэропорту. И к
счастью, у них осталась еще одна банка, которую Алиса съесть не успела, потому
что огурцов ей резко расхотелось, и он, Генри, и его жена с радостью отдадут эту
банку Марку с надеждой, что огурцы посола Алисиной бабушки − именно тот продукт,
которого жаждет беременная жена Марка. Марк потерзался сомнениями, но потом
решил опробовать этот вариант.
Закончив работу, он отправился к Генри, но не застал его; они с женой
куда-то ушли, но дома был брат Алисы, Дмитрий, которому Генри перепоручил Марка.
Дмитрий притащил обещанную банку. Они разговорились, обсуждая сначала огурцы,
затем с огурцов перешли на вопросы сходства и различия национальных культур, и в
ходе дискуссии Дмитрий предложил опробовать означенные огурцы русского посола с
русским же напитком, т.е. водкой. Марк долго упирался и отказывался, но
дискуссия двигалась все дальше, и в результате вернувшиеся Генри с Алисой
обнаружили в доме двух невменяемых оппонентов, которые бурно выясняли, вклад
какой страны − Британии или России − в победу над Наполеоном был существеннее.
Генри прекратил спор, пропесочил Дмитрия и, погрузив парочку в машину, отвез
Марка домой, захватив шурина с собой, чтоб тот проветрился и осознал всю
гнусность и пагубность своего поступка для российско-британских отношений.
Смотрю на Марка. Он потирает подбородок, виновато косясь на меня. Какой же он все-таки милый, серьезный, внимательный! Чувствую навязчивое желание съесть еще соленых
огурцов, сделанных по рецепту русской бабушки Алисы Дэшвуд.
12:35 Черт! Черт!! Черт!!! Именно сегодня родители ждут нас с Марком на
семейный обед! Что делать?!
С сомнением смотрю на Марка. Опухлость прошла, но цвет лица зеленоватый, под
глазами синева, в глазах − мысль о бренности всего сущего. Осторожно говорю:
− Марк… Ты помнишь: сегодня мы приглашены к родителям на обед? Думаю, нужно
позвонить и предупредить, что мы не придем.
Что ж, теперь в глазах Марка не только мысль о бренности всего сущего, теперь
там еще паника.
− Как мы можем отказаться? − стонет Марк. − Это будет не очень вежливо.
− Э-э-э, а ты сможешь выдержать весь обед? Там нужно будет еще что-то есть.
Марк меняется в лице, но по-прежнему мужественно настроен идти. Я сдаюсь.
− Ладно, но, зная мою мамочку, предупреждаю: мы непременно окажемся под жутким
перекрестным допросом. Нужно договориться, что мы им расскажем.
По правде говоря, этот вопрос мучит меня уже несколько
дней. Совершенно не представляю, как сообщить своим родителям, а тем более
родителям Марка, о беременности. До свадьбы. Конечно, сейчас не прошлый век на
дворе и кругом эмансипация, но старшее поколение склонно об этом забывать,
особенно когда дело касается их детей.
С содроганием представляю все комментарии. Это еще хуже,
чем отвечать на вопрос "Как у тебя дела на любовном фронте?" или "Почему ты до
сих пор не замужем?" А вдруг все подумают, что Марк женится на мне из-за
ребенка?!
Однако Марк не испытывает никаких сомнений.
− Так и скажем, что помолвлены и ждем ребенка, − улыбается он.
− Марк, а тебе не кажется, что если скажем все сразу, то радости будет меньше,
чем если рассказать сначала о помолвке, а потом о ребенке?
Решено: о беременности пока говорить не будем.
15:30 Отправились на такси, потому что Марк заявил, что вести машину
совершенно не в состоянии. Три раза пришлось просить водителя остановиться,
чтобы выйти проветриться. Водитель на прощание подмигнул и пожелал нам
повеселиться не меньше, чем вчера.
17:15 Конечно же, опоздали. Мама в ярко-желтом платье (не хватает только
цветка лотоса в волосах и красной точки на переносице) выплывает навстречу.
− Бриджит, Марк, мы уже заждались!
Элейн смотрит на нас каким-то странным взглядом, адмирал Дарси и папа
расплываются в улыбках и чокаются бокалами.
− За Марка и Бриджит! − провозглашает адмирал.
− Малкольм, по-моему, тебе уже хватит. Марк, ты нездоров? − спрашивает Элейн.
− Все нормально, мама, просто немного устал… − бормочет Марк.
Из-за стола поднимается маленький сухощавый лысый тип с
пронзительными черными глазами, одетый в длинную индусскую рубаху, складывает
руки и с важным видом кланяется.
− Нитху Бабу Ритай, наш наставник, − говорит мама, с благоговением взирая на
него.
− Это Бриджит, моя дочь, а это Марк, ее… друг и сын Малкольма и
Элейн.
− Здравствуйте, − говорит Бабу Ритай мягким голосом, − приятно познакомиться.
Гм, а он не столь ужасен, как я представляла.
− Учитель Бабу призывает нас к аскетизму, но сегодня в честь наших детей мы
решили немного отойти от правил, тем более что Малкольм и Элейн не
придерживаются этого курса. Но кухня исключительно индийская. Сегодня у нас
чатни из свежего кориандра, затем будет индийский суп из картофеля и горошка, а
главное блюдо − курица в соусе тикка-масала.
Ого. Мама явно превзошла самое себя.
− Тикка-масала? − спрашивает Элейн. − А что это за соус?
− О-о-о, − мама закатывает глаза. − Специи масала − это такая смесь разных
индийских трав, смешиваем с йогуртом, густым, обязательно густым томатным
соусом, затем мелко нарубленный чеснок… Очень питательно и полезно.
С каких пор мама стала таким кулинаром? Смотрю на Бабу, который сидит с
совершенно невозмутимым видом и легкой улыбкой на губах. Перевожу взгляд на
Марка − абсолютно непроницаемое лицо, но во взгляде спрятался смех.
Хм, в общности британской и индийской культур что-то есть…
− Как прекрасна женщина, кормящая, кормительница… хм-м-м… кормилица, дары
приносящая, служащая своей половине, − вдруг с чувством произносит адмирал.
Мама водружает на стол супницу и начинает разливать густую дымящуюся жидкость. С
тревогой смотрю на Марка. Из зеленого он становится белым, но выражения лица не
меняет. Какая выдержка! Жаль, что я не обладаю такой способностью сохранять лицо
в любой ситуации, потому что от запаха супа тошнота резко подступает к горлу.
Марк вздыхает и откашливается…
− Кх-гм-м-м… эм-м-м-м… хотелось бы сообщить вам некоторые новости…
− Новости? Какие новости? Любопытно, какие новости сейчас могут быть у молодых
людей? − восклицает мама, чуть не роняя тарелку.
− Марк, ты все-таки решил согласиться на предложение работать с "Уитни и Кокс"?
− это Элейн Дарси.
− Наверное, Марк хочет нас чем-то удивить? Может быть, это связано с твоей
второй половиной, сынок, − загудел адмирал Дарси, толкая в бок папу и
многозначительно глядя на меня. − Как говорил наш великий поэт: "Дикий сокол
взмывает за облака, в дебри леса уходит лось…"[1]
− "А мужчина должен подругу искать − исстари так повелось", − вдруг
радостно продолжает папа.
А-а-х-х! Надо же, как они спелись, любители Киплинга, это уже становится традицией.
− "Так вперед − за цыганской звездой кочевой − на закат, где дрожат паруса",
− продолжает адмирал, поднимая бокал.
− "И глаза глядят с бесприютной тоской в багровеющие небеса", − это уже
опять папочка.
− Киплинг воспевал имперские амбиции Британии, но, несмотря на свои взгляды, он
замечательный поэт, ему присущи спокойствие и ясность ума, чистота и
правильность речи, − тихо вставляет Бабу.
− Да, вы правы, мистер Ритай, − Элейн с беспокойством поглядывает на Марка.
− Что значит "воспевал имперские амбиции"? Он звучит очень патриотично,
− возмущается адмирал Дарси.
− Но не с точки зрения индуса, − тихо возражает Бабу. − Простите, может быть, я
вмешиваюсь в семейное дело, но мне кажется, мистер Дарси хотел сообщить какие-то
новости?
Все уже забыли о том, что Марк собирался что-то сказать. С невольным уважением
смотрю на Бабу. По-моему, он − единственный человек за этим столом, способный
сохранять спокойствие и ясность ума. Мне начинает казаться, что наши родители
совершенно выпали из реальной жизни и впали в детство. Почему-то подступили
слезы. Черт, сейчас заплачу. Как же тошнит! Марк смотрит на меня и сжимает мою
руку под столом.
− Спокойно, Бриджит, − шепчет он и уже громко продолжает: − У нас есть новости,
и ты угадал, папа. Мы с Бриджит решили… эм-м-м… пожениться.
Уф-ф-ф! Сжимаю руку Марка, как-то сразу становится легче, но ненадолго.
− Бриджит, ты что, беременна? − с таким же успехом мама могла бы спросить, не
больна ли я проказой.
− О Марк, мальчик мой, − Элейн драматично прижимает руки к груди.
− Марк, ты − настоящий мужчина, − похоже, адмирал сегодня представляет
себя на палубе боевого корабля. − "А мужчина должен подругу искать…"
− Бриджит, девочка моя! − говорит папа.
Бабу только молча смотрит на нас.
− Марк, − шепчу я, − меня сейчас вырвет, − и выскакиваю из-за стола,
оставляя Марка одного на поле брани.
Запираюсь в туалете, с отчаянием размышляя, почему в наши
дни можно развестись с мужем, но не с родителями? Хотя, конечно, они не хотели
меня обидеть, чувствую себя просто ужасно. Или они это делают из любви? А мой
ребенок, неужели я так же буду изводить его? Внезапно нахлынуло чувство
ответственности за то маленькое существо, которое уже живет во мне.
В умиротворении возвращаюсь, переполненная нежностью к своему ребенку…
В столовой царит полный хаос. Адмирал и папа бурно
дискутируют, размахивая руками, словно итальянцы.
− Только в Итон, все поколения Дарси прошли через Итон, − гудит адмирал.
− Малкольм, при всем моем уважении, ребенку необходимо более демократичное
образование…
− При всем моем уважении, Колин, если вы имеете в виду государственную школу, то
это полная чушь! А карьера, а связи, и в каких кругах он будет вращаться,
окончив такую школу?..
− …Рональд или Ричард, − прекрасные мужские имена, моего деда звали Рональд,
− это мама обращается к Элейн Дарси.
− Нет-нет, что вы, Памела! Тимоти, или может быть, Николас. А Малкольм? Тоже
чудесное имя, − взгляд в сторону адмирала.
− Тимоти − это так старомодно, хотя Николас Дарси звучит и неплохо. Но можно
назвать его просто Колин, − мама бросает многозначительный взгляд в сторону
папы.
В ужасе смотрю на Марка. Он отвечает мне виноватым взглядом
и смущенно потирает нос.
Среди этого кошмара островком спокойствия восседает
маленький индус с непроницаемым лицом. Интересно, что он обо всех нас думает?
20:45 Вернулись с Марком домой. Всю дорогу молчали. Марк не выдержал
первым.
− Я ничего не говорил, клянусь, Бриджит. Когда ты сбежала, бросив меня на
съедение акулам, я и слова не успел сказать, как началось обсуждение сначала
церкви, в которой мы будем венчаться, затем все плавно перешло на ребенка, его
имя и образование. Про меня там вообще забыли. Нечего было бросать меня одного!
− Мне стало плохо! − возмущаюсь я.
− Как будто мне было лучше!
− Интересно, кто из нас беременный? Совершенно не обязательно было так
напиваться! Тебя же принесли вчера домой, как… как…
− Ну и что! Я в данной ситуации, можно сказать, пострадавшая сторона.
− А, ну да, ну да, как я позабыла: ты же невинная жертва моей беременности. А…
ты не помнишь, там вроде еще оставалось два огурца?
− И расол!
Мгновенно прекращая скандал, мчимся с Марком на кухню, где
среди холодного хайтековского великолепия на столе красуется стеклянная банка с
остатками вожделенного содержимого.
[1] Стихотворение Р. Киплинга «За цыганской звездой». Перевод Г. Кружкова
апрель, 2008 г.
Copyright © 2007-2008 Ольга Болгова,
Ольга Хабибрахманова
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
