Joanna Claydon This king business (The Great Detective Tim Coleman series)
Джоанна Клейдон Перевод:
Королевские дела
(Из похождений великого сыщика Тима Коулмена)
Глава десятая восемнадцатая
Сначала они шли молча. Но по мере того, как тюремные стены отдалялись, а к Эрминю возвращался оптимизм, он стал исподволь вызывать детектива на разговор.
- Какой неожиданный визит - чему я обязан?
- Святой Терезии, - неохотно сознался Тим.
Собеседник пришёл в несколько преувеличенный восторг.
- Не иначе - вы получили откровение от небесной патронши Славонии?
- Да нет, из-за ордена с лентой. - Высшая государственная награда. Только не говорите, что вам его обещали за мой побег. Наоборот - ещё может быть. Амалия спит и видит меня за решёткой, она вас не поблагодарит.
- Вот и хорошо. Традиция моих соотечественников - иностранных орденов не принимать. Отказаться напрямую не особенно удобно, намёков моих не поняли, и вот подвернулась приятная возможность...
- Благодарю, не ожидал.
- ...Рискнуть вместо другого человека, который готов был поставить на карту неизмеримо большее. Одно меня беспокоит, - улыбнулся великий сыщик, - что здешние власти и этого намёка не поймут.
Дошли до развилки. Лампа, предусмотрительно оставленная Заккаром, ещё кое-как светила в тяжёлой атмосфере подземелья. Тим передал её спутнику и углубился в сырой извилистый коридор. Притихший Эрминь следовал за ним.
- О них не волнуйтесь, - вдруг сказал он, нагоняя детектива. - Глупый не поймёт, умный не спросит. Если, конечно, всерьёз предположить, что королевская рать ничего не знает. Особенно показательно упоминание нашего общего знакомого. Он славный, но у него жизненное правило такое: начальник не всегда прав, но он всегда начальник. Не исключено, что вы выполняете государственный заказ.
- Похищая заключённого? - Тим решил, что ослышался. - Начать хоть с того, что они могли вас и вообще не сажать.
- Как же без этого! Добродетель торжествует, порок наказан. Но поостыли, прикинули, сколько на суде придётся перестирать грязного белья. Проще обойтись без подсудимого. Так что примиритесь с вашим орденом.
- Мне говорили, что вы сами не желаете официального признания своей добровольной помощи... Тим запнулся. В изумрудных глазах блеснула твёрдая грань драгоценного камня. - Вы мне, конечно, льстите, хотя можно обойтись и без этого. У меня есть своё мнение о политике моей страны, но права она или нет - это моя страна.
- Не вижу, чем ваша житейская установка отличается от позиции упомянутого вами человека.
- Вам делает честь, что вы вступаетесь за Оту, - смягчился Эрминь. - Я никому не позволю бросить второй камень. - А что тогда?
- Он будет иметь дело со мной, - ничтоже сумняшеся объявил юноша.
- И часто вам приходится схватываться врукопашную?
- Не теперь. Подростком дрался со сверстниками - без этого не обходится. Но потом меня бросили задирать. - Догадываюсь, почему: вы и меня побороли, хотя мы с вами в разных весовых категориях. - Тому, кто не вышел ростом, приходится пускать в ход голову. Как вам понравился мой приёмчик? - Отличный. Я и не уловил, как вы его провели. - Ага! Так, что никто не знает как. Он мой личный. Хотите, научу?
Спортсмен и детектив заколебался: искушение было велико. - Нас ведь ждут... И потом, прямо здесь...
- Да так да, а нет - так и не браться. Сыщик положил на выступ стены фонарик, яркий круг света озарил довольно ровную площадку. Поважневший преподаватель пристроил лампу в безопасное место, аккуратно свернул широкий плащ. Медленными тренерскими движениями он изобразил, как делать ложный выпад, и почему при этом рука противника входит в положение, благоприятное для захвата, и в каких случаях можно зажать и другую руку, а когда лучше выворачиваться самому. Прилежный ученик многих систем борьбы с лёту перенимал новый навык и вскоре работал достаточно чисто, с точки зрения мастера. Вернувшись к счёту времени, молодые люди заспешили дальше. Они выбрались среди треснувших стен маленькой часовенки - этакой романтической руины. Через её полуразобранную крышу беспрепятственно проникал лунный свет. Выходя, Тим почти сразу заметил в неровной тени строения нетерпеливо перебиравшего копытами коня и человека, крепко державшего его под уздцы. Эрминь шепнул: - Там... Нет, не Ота.
- Я вам сказал уже, что нашему общему знакомому было бы не совсем удобно участвовать в такой... экспедиции. От ограды отделилась другая тень, и тихий, но твёрдый голос произнёс: - Прощай, Эрминь.
Эккерн метнул в сторону сыщика озорной взгляд и сокрушённо уставился на фон Баркштейна. - Не сидится тебе дома. Смотри, тут предупреждают, как бы не получился перебор. - Да нет, Эрминь, выпало ровно двадцать одно.
- Твоя правда. Ты в выигрыше, а я выхожу из игры, - согласился тот с подкупающей улыбкой и вытащил карты. - Мистер Коулмен уже получил подарок, а это тебе. Может, разложишь когда "Могилу Наполеона". И вообще - на память.
Дипломат поблагодарил кивком, не отрывая взгляда от грустно застывшей улыбки своего визави, и заботливо прикрепил к плотной ткани его плаща блестящую восьмиугольную бляху с изображением сигнального рожка. - Запомни: ты курьер с посольской почтой. И будь осторожен, не то наткнёшься на кого-нибудь, кто тебя знает в лицо. - Ладно, стемнеет - будет видно.
Тим хотел возразить, что как раз светает, но догадался, что живописный оборот речи буквально переведён на английский ради слушателей. Руританец стремительно вскочил в седло.
- Кому в дорогу, тому пора. Прощай, Ота. Прощайте, мистер Коулмен.
Заккар отпустил повод и пожелал всаднику счастливого пути на своём родном языке.
- Услышь тебя господь, добрый человек, - неожиданно по-славонски воскликнул Эрминь и пропал в темноте. Участники операции вновь разделились, чтобы вернуться разными дорогами: великий сыщик и его прибочный служитель - с ночной экскурсии по достопримечательностям столицы, а усердный чиновник - из департамента, откуда он в поте лица рассылал сообщения.
В замке среди обыденной суеты начинающегося дня пунктуальный англичанин ко всеобщему обозрению восседал на террасе, благодушно попивая утренний кофе. Заккар не преминул подать рогалики и газету к бодрящему напитку двойной крепости. Тим перелистывал столичный вестник, с интересом вглядываясь в аккуратные столбцы новостей и сенсаций и с гордостью разбирая отдельные абзацы. Таинственный и радостный этап в изучении языка... Первые шаги идут в сплошных потёмках, и постоянно надеешься на просвет, и всегда он является внезапно. То, что было до сих пор за семью печатями, вдруг предстало взору: приоткрылась узенькая щёлочка - и какой же за ней прекрасный яркий мир. Текст воспринимаешь сразу и целиком, хотя ещё в тумане: слова непонятны - предложения ясны, перевести не сможешь - в смысле не ошибёшься. Потом, потом, когда сотрёшь пальцами типографскую клейкость со страниц словаря, преодолеешь скуку грамматических параграфов, закрепишь в неподатливой памяти мешанину несвязанных корней, - потом перечитаешь. И тогда уж не знаешь, чему поражаться: нахальству ли, с которым самоуверенно ввалился и закономерно вывалился из тщательно сплетённых словес, или вдохновению, соткавшему из редких знакомых вешек, международных терминов, иностранных заимствований и ложных друзей переводчика явственный верный образ.
Тим с трудом узнал в непривычной транскрипции собственную фамилию, затерянную среди пышных поименований местной аристократии, и перевёл взгляд выше.
В заезженной манере светской хроники неизвестный журналист рассыпал соловьиную трель перед читателями "из общества": описания парадных туалетов, богатые деталями, как счёт модной портнихи; растянутые в самые эмпиреи фразы, испещрённые восклицательными знаками; небрежно брошенные в наиболее заметных местах французские словечки, все эти вечные "visite, banquet, tete-a-tete", отрада тех, кто сподобился раз раскрыть школьный учебник. "Никогда ещё высшее общество, общество с самой большой буквы, не собиралось в столь затмевающем блеске, как вчера в гостеприимной и великолепной резиденции князя и княгини Бросковиц... Событие, распахнувшее широко двери исторического замка перед приятно изумлёнными гостями, было того рода, что вызывает слёзы умиления у каждой души, затронутой стрелой Амура... Собравшись отдать дань Талии, верной ученицей которой многие годы является одарённая оригинальным талантом хозяйка... Неожиданная весть застигла всех par surprise... Обе счастливые матери являли собой гармоничную картину: одна в туалете gris perle oeil de perse (серо-жемчужный персидский глазок), другая в платье строгого тона mais brule aux rayons de soleil (кукуруза, опалённая лучами солнца)... Вспоминалось ли им милое детство, проведённое неразлучно под сенью родительского крова!.. Наглядный урок хладным скептикам и гонителям коренящихся в незапамятном прошлом традиций был дан лучшими представителями золотой молодёжи... Наряд из тонкого муслина цвета светлой розы, изящные фестоны у подола приоткрывали поблёскивающий шёлк-шалли... Величественный гимн-эпиталама, подобающий торжеству... Полковник во всём великолепии покрытого славой мундира прибыл в сопровождении... Как дорога нам поддержка нелицемерного сердца в решительные минуты бренного существования!.. Одновременно затронуло струны души всех присутствующих явление окутанной в сладкую тайну элегантной фигуры... Подвели две юные красавицы: та, что в струящемся платье цвета vert d'eau coulante (зелень проточной воды), была не кто иная как... Едва ли не затмевала всех, за исключением одной лишь невесты, в нежном атласе bleu ciel primavera (голубое небо весны)... Мистический обряд, ведущий своё начало от поклонения солнцу, хотя в наш железный век жертвенный очаг предков заменён прозаическим столом... Состоялся обмен подарками: со стороны жениха и его родителей... со стороны невесты и её семьи... Не забыты были подробности ни одного маленького суеверия, которые всесильная молва связывает с этим немаловажным рубежом в жизни каждого человека... В завершение интимного, несмотря на грандиозность, празднества, присутствующие охотно подвизались на поприще Терпсихоры... Драгоценный паркет огромной залы отражал очаровательное tutti-frutti в сверкающей поверхности... Брачный контракт был с соблюдением предусмотренных законом формальностей составлен и скреплён печатью доверенного друга высокопоставленной семьи мэтра... Присутствующие гости засвидетельствовали его своими подписями, в том числе такие прославленные имена как... Среди гостей также находились... Почтил детектив с мировым именем господин Коулмен..." Кажется, дальше следовало что-то непосредственно его касающееся. Тим сосредоточился. "После успешного завершения... Для намётанного сыщицкого глаза... Дело государственной важности... Событие обрастает слухами... Спешим разуверить наших читателей... Распространители выдумок... Некая высокая придворная должность... Св. Терезии с лентой... Общеизвестная скромность, непременное качество выдающихся личностей... Господин Коулмен, как мы убеждены, и сам не счёл бы себя достойным... Хотя мы ни в коей мере не желаем умалять... Прославленный мастер сыскного дела..."
Пошли комплименты, которых Тим старался избегать, если был в силах. Ничего не скажешь, молодцы славонские газетчики! Оперативно сработали. Как ловко развязан неприятный узелок, что подсунул любезным хозяевам приезжий детектив. - Нет, значит - и не было, - подытожил вслух великий сыщик и повертел головой: вышло в заразительной манере Эккерна сыпать афоризмами. Заккар пришёл убрать со стола и принёс аккуратный томик в кожаном переплёте благородной потрёпанности.
- Тексты церковных служб. Там закладка на том месте, где слова дружки, шафера по-вашему. Новые обязанности предстали перед Тимом в неожиданном освещении.
- Там что, ещё и говорить что-то надо?
- Совсем немного, а потом за спиной у жениха провозглашать "аминь" через равные промежутки времени.
- Ладно, оставьте, я почитаю. Англичанин с головой ушёл в вязь высокопарной славонской речи, запоминая необходимые выражения. Он ещё с усердием перелистывал страницы служебника, когда на террасе возник Заккар и доложил:
- К вам посетитель, сэр. Прикажете принять здесь?
Это оказался, разумеется, ясноликий Хардер, ревностно принявшийся с утра пораньше за исполнение возложенного на него поручения. Он без пояснения выложил на стол пакет, внушительно уставленный печатями, и коробку, завернутую в бумагу с золотым тиснением. Затем, как будто совершил в пределе земном всё земное, распростёрся в плетёном кресле.
Детектив последовательно вскрывал многослойную оболочку. Само письмо было по-британски кратким. По счастливой случайности в Вестминстерском аббатстве была обнаружена адская машина. Рота королевских сапёров обезвредила взрывное устройство и проверила всё здание. Следы злоумышленников теряются, а их человеконенавистнические планы покрыты мраком. Новое дело, которое останется в веках и будет праздноваться как второе пятое ноября, призывает великого сыщика. Подпись премьер-министра.
- Срочный вызов в Лондон, - пояснил, не вдаваясь в подробности, Коулмен.
- Вы отправитесь немедленно? - выразил точку зрения посольства его представитель. - Так скоро, как только смогу, - заверил детектив. - Значит, я могу передать его превосходительству... - Мои уверения в совершенном к нему почтении.
Успокоенный дипломат откланялся. Появился Заккар. Вышколенный служитель не позволил отразиться неудовольствию на лице, только в голосе прозвучала нотка неодобрения - всего лишь чуть более подчёркнутая, чем обычно, интонация вопроса. - Вы отбываете, сэр? - Не прямо сейчас, - мягко поправил его Тим. - Сомневаюсь, что интересы Британии потерпят непоправимый ущерб, если я побываю на свадьбе у друзей.
Заккар посветлел и по неутомимой привычке преодолевать всяческие затруднения великодушно предложил способ сэкономить время. - Стоит вылететь прямо от часовни. Там очень ровный, обширный луг, где в день летнего солнцеворота устраивают благотворительные ярмарки.
Англичанин загорелся новой идеей. - А переодеться мне будет где? Не в лётном же костюме идти в церковь. - Разумеется, сэр. В каждом доме молитвы есть вспомогательное помещение, где держат облачение священнослужителей.
Сыщик был со всем согласен. Договорились, что поберегут топливо, не будут лишний раз поднимать аэроплан в воздух: замковые слуги перекатят его к месту старта. Заккар обязался проследить за сохранностью точной механики и упаковкой вещей.
В ожидании жениха, чтобы вместе идти на бракосочетание, Тим достал готовую модель: на месте пилота был посажен сверкающий крупный бриллиант. Честный ювелир не забыл приложить опустевшую оправу старого серебра, филигранной работы. Что ж, он поищет у антикваров подходящую миниатюру на слоновой кости, получится прелестный подарок. Тим рассеянно оборачивал вещицу в руках, вспоминая шекспировские слова об алмазе Англии, оправленном в серебро морей, когда появился фон Баркштейн. Спешно рассовав имущество по карманам, спортсмен и детектив двинулся за ним к силуэту колокольни. Торжественная простота скромного венчания пришлась путешественнику по вкусу. Невеста появилась сразу, не заставляя себя ждать, и хоть с обязательной фатой, но в практичном светло-сером летнем платье, и даже без букета. Вместо шлейфа подружек и пажей её сопровождали только дядя и бодрая женщина с юной озорной улыбкой, очень на него похожая. Они тоже были одеты обыкновенно, так что Тим в визитке с бутоньеркой и цилиндре - общепринятой одежде свадебного гостя - чувствовал бы себя расфранчённым, если бы не дипломатический мундир жениха и не роскошная парчовая ряса седобородого священника.
Он с истовой серьёзностью проговаривал свои "аминь", внутренне удивляясь, какое усердие требуется от славонского шафера - никакого сравнения с англиканской венчальной службой. И кольцо надевал сам священник, и пара не преклоняла колени, когда тот глубоким звучным голосом читал традиционное наставление:
- Если сумеете постоянно разделять труды, хлопоты и утехи, друг другу в несогласии уступать, ошибки с великодушием прощать, а в горе совместной молитвой искать утешения - то не можете быть несчастливы. И только та любовь, которая тогда между вами взрастёт, на общем использовании земных благ укоренится, общими страданиями укрепится, общими радостями украсится и в общей молитве неземной венец обрящет - только та любовь убедит вас, что кроме неё нет и не было такой, которая достойна была бы сего имени.
Фон Баркштейн бережно отвёл фату новобрачной и наклонился к её лицу. На впалой щеке на мгновение углубилась вмятина - и обряд был закончен. Когда муж с женой повернулись поблагодарить свидетелей, великий сыщик чуть не сгорел со стыда. Он, привыкший полагаться на свою наблюдательность и зрительную память, не заметил в лице особы, представленной ему как мадемуазель Авемари, черт фамильного сходства с прибочным служителем, все эти дни не отходившим от него ни на шаг. Тем ярче выступили они теперь: хотя бы совершенно одинаковые по разрезу и оттенку смеющиеся карие глаза - и точно такие же были у приятной дамы рядом.
- Стефания, моя сестра и мать Альбеты. Джентльмену оставалось только поклониться и в смущении пробормотать, что он, к сожалению, торопится. Но Заккару, который помогал ему переодеться и складывал выходной наряд в чемодан, он поведал свои угрызения. Тот утешил его, подсказав, что романтическая биография - необходимость, зритель не пойдёт слушать певицу со столь прозаическим происхождением; присматриваться у господина Коулмена не было настоятельной нужды, и довершил дело яркий грим.
Великий сыщик вышел на лужайку, где дружелюбное семейство ожидало, чтобы проводить его. Заккар забросил кофр в аэроплан и присоединился к ним. Наступила минута, которую предвкушал спортсмен и детектив. С прочувствованной краткой речью он преподнёс растерявшемуся Заккару модель с вправленным в неё бриллиантом.
- За что же это? - поинтересовалась Стефания. - Помощь вашего брата была неоценима для меня, сударыня, - по-славонски повторил Тим. - Без него порученное мне дело кончилось бы крахом.
- Ах, дядя, как я рада, что тебя ценят по достоинству, - захлопала в ладоши племянница.
Секретарь премьер-министра вздохнул:
- Печальный комментарий к национальному гостеприимству. Вы столько для страны сделали - и вот уезжаете без единой награды.
Сыщик отмахнулся: - Британский кабинет министров был моим клиентом, он и определит вознаграждение. - Что мне делать с такой драгоценностью? - очнулся Заккар.
- А мне? - резонно возразил Тим. - Я преподнесу её историческому музею. - Вы и так вписали в вашу историю достойную страницу. Новобрачному Тим крепко пожал руку и пожелал счастья. - Мы встретимся в Лондоне. Я вчера упомянул, что получаю место первого советника посольства. - Что в Англию, вы не говорили. - Нет, кажется, сказал, что по моему выбору.
- Тогда свадебный подарок я отправлю прямо на лондонский адрес.
Прославленный детектив галантно склонился над рукой Альбеты фон Баркштейн и предсказал ей, что она станет украшением дипломатических кругов и высшего общества.
- А я ведь не знаю английского языка, - напомнила певица.
- Значит, самое время выучиться, - решительно вмешалась её мать, протянула Тиму узелок ("Это вам рогаликов на дорожку") и по народному обычаю расцеловала в обе щёки.
Тим покорно принял патриархальное прощание и привычно вскарабкался через борт в хорошо знакомое кресло пилота. Серьёзно, как молитву, совершил простой и важный обряд привязывания: кругом пояса - один раз, накрест, через плечи - два раза; всё замыкается в одной застёжке на груди. Надел шлем с тёплыми наушниками, надвинул на глаза очки-консервы. Напоследок дружески помахал рукой провожающим и запустил мотор. Аэроплан с разгона вырвался в воздух. Набрав высоту, Тим надкусил гостинец и согласился, что славонские мягкие рогалики с изюмным сиропом вправду достойны своей славы. Далеко на горизонте собиралась гроза.
КОНЕЦ
Copyright © 2008 deicu Впервые опубликовано на сайте
в «Литературные забавы»: октябрь, 2008 г. 
| 
