Joanna Claydon This king business (The Great Detective Tim Coleman series)
Джоанна Клейдон Перевод: Королевские дела
(Из похождений великого сыщика Тима Коулмена) Глава четырнадцатая
Не составило труда повязать деморализованных разбойников и отвести их в ближайшую кладовку, а потом перетаскать нокаутированных. Чулан был вполне удобный, с учётом обстоятельств - на крепком запоре; нашлось и несколько ковриков прибросить на пол. Англичанин, верный кодексу джентльмена, через Заккара пообещал, что пришлёт за ними полицейских из столицы, и их немедленно переведут в подходящие условия. - Так-то оно так, господин хороший, - уныло вздохнул мрачный субъект с быстро заплывающим глазом, - да только лошадки тю-тю. Красавчик Пако знает, что делает: чтобы кто дёру не дал, отгонит лошадь, и всё тут.
Детектив выслушал перевод прежалостного монолога, но и виду не подал, будто новость могла его обескуражить.
- Посидите подольше, только и всего.
Пока прибочный служитель основательно прилаживал засов, сыщик возился с механизмом сейфа, что трудностей не представляло: такие замки прославленный детектив вскрывал на скорость без знания комбинации.
- Какое счастье для цивилизованного мира, что вы не преступник, - решился Заккар на неординарный комплимент.
- Я хоть сейчас готов заделаться конокрадом, - невесело пошутил Тим, - если вы наведёте меня. - Здесь поблизости ни хутора, ни жилья. Охотничьи угодья, одно слово.
- Придётся пешком идти до самого центра города?
Но славонец бодро стукнул кулаком о ладонь.
- Ну уж нет! Вызовём почетный эскорт и проедемся с помпой.
- В доме есть телефон? - догадался англичанин.
Заккар посмотрел на него непонимающе, но сообразил наконец.
- Вы про телефонический аппарат? Нет, откуда! Когда в Государственном совете обсуждали, не завести ли по примеру Америки телефонные линии, министр почт изволил высказаться: может, американцам это и нужно, а у нас в достаточном числе мальчики-посыльные. - А как тогда?.. - Военные ещё не забыли старинную костровую связь. Мальчишкой я знал все сигналы и давно мечтал проверить её на деле. - Что для этого нужно? - оживился Тим.
- Костёр - значит, хворост и спички. "Орлиного гнезда" - так называется специальная костровая площадка - нам не заготовлено, зато есть вышка для стрелков - и недалеко, я её приметил с крыши. Мокрый холст - прикрывать огонь. - Вышка в лесу, хворост там же. Спички... жаль, я не курю...
- На то и слуги, чтобы подать огонька, - мимолётно усмехнулся Заккар и погремел коробком. - Холст... Послушайте, это же столовая. Может, здесь в каких-нибудь буфетах сохраняются скатерти? Простыни в спальнях? - Надежды мало. Обычно всё, что требуется, привозят с началом охотничьего сезона. Действительно, розыски ничего не дали. Резные дородные шифоньеры стояли пустые, с приотворёнными дверцами. Но на кухне, среди нагромождения холодных плит, монументальных разделочных столов, шкафов, заставленных звонкими кастрюлями и пустыми хлебницами, на нижней открытой полке почивали наколотые сухие сосновые чурки. Тим принялся выгребать поленья, раскинул полы ненужного домино, и его внезапно осенило. Он поднялся, картинным жестом распахнув свободное одеяние. - Что скажет, Заккар? Атлас, конечно, не дерюга, но мокрый не сразу загорится.
Обстоятельный служитель добросовестно покатал материю между пальцами.
- Сойдёт, сэр.
Тим стянул охапку дров плотным пеньковым узлом и бодро взвалил вязанку на плечо. Заккар накачал рукояткой устарелой помпы колодезную воду в два ведра, подхватил их и зашагал вперёд. Тим двигался за едва угадываемым силуэтом, поражаясь, что славонец вообще находит направление в неуютной лесной темноте. А тот со своей тяжёлой ношей шёл уверенно и упруго, как по ровному, по корявому от могучих корней ковру шелестящей травы.
Они быстро добрались до цели, у закалённого спортсмена даже не заныло плечо. Вышка, добротно сколоченная из неошкуренных брёвен, стояла у поляны, которую обступала глухая стена заповедного леса.
Наверху англичанин с облегчением избавился от неуместного маскарадного одеяния, Заккар рывком погрузил плотный атлас в ведро и сильными руками отжал от лишней воды; со знанием дела сложил поленья пирамидкой, подложил внутрь щепки и, бережно защищая пламя в ладонях, с одной спички поджёг костёр. Как только он разгорелся, Тима отправили вниз. Рачительный слуга проявлял заботу о плодах труда фешенебельного лондонского портного. Малиновый камзол на нём самом потерял всякую презентабельность: его безнадёжно вымазало сажей, распоролись кое-где швы, разлохмаченные кончики ниток торчали из когда-то качественного, хоть и неразрезного, бархата.
И пока знаменитый детектив ёжился от ночного холодка и пытался найти позу поудобней, опираясь спиной на толстый столб, поддерживающий конструкцию, с площадки доносились редкие шаги, через равномерные интервалы - шипение мокрой ткани и водопадный звук выжатой струи, иногда экспрессивное славонское словцо, если что-то сбивалось с правильного пути.
На горизонте моргнул огонёк, и ещё раз, и ещё. Заккар вынырнул из своего пекла и присел на грубую лестничную перекладину, утирая слезящиеся от дыма глаза. - Сейчас будут здесь. Костёр я пока оставлю - вроде маяка. Сыщик вышел к подножью лестницы.
- Не хотел вам мешать раньше. Но теперь спрошу, пожалуй: как вы здесь очутились?
- С той же каретой, что и вы, сэр. - Как вас не заметили? - Похитители оделись, как могли, для маскарада, а в темноте и в спешке не особенно приглядывались друг к другу. Мне удалось вмешаться в сутолоку и забраться на запятки. Говорить им было запрещено, пересчитать никто не пересчитал. - Но ведь был большой риск!
Великий сыщик не получил никакого ответа, но гениальная интуиция подсказал ему, что мужчина наверху пожал плечами. Тим продолжал расспросы: - А потом; а здесь? - Посуетился у кареты для вида, подался в лес, залез на подходящее дерево, а там с ветки на ветку - и опустился на крышу. По-другому нельзя было, - оправдался он, - кругом дома понаставили часовых. Кое-что мне удалось услышать через дымоход, я понял, что вы теперь вроде за его высочество признаны, и моё дело - не высовываться, лежать себе.
- А потом явился руританский посол...
- И дальше вы знаете, сэр, - прекратил повествование Заккар. Детектив не мог не воздать должного скромному мужеству молчаливого славонца.
- Вашей храбрости и присутствию духа стоит позавидовать.
Тот корректно и почтительно принял похвалу, наклонив голову и, как почудилось Тиму, скрыв усмешку.
- В детстве мы играли в лесных людей, так что подобные экзерсисы мне были не в новинку.
Англичанин согласился.
- Многое закладывается в детстве. Я и сам учился обращать внимание на незаметные следы, когда школьником читал рассказы об американских трапперах, Кожаном Чулке и других. Как сейчас помню: в прерии стоит обманчивая тишина, но герой прижимает ухо к земле и слышит звук погони... - Неудивительно, сэр: в плотной среде скорость распространения звуковых волн выше. Удалось ему уйти от преследователей? - Смешно - не удержалось в памяти, - с сожалением прищёлкнул языком Тим. - Выше, вы говорите?
И преспокойно шлёпнулся на лесную подстилку из травы и листьев, а поднялся с торжествующим видом. - Слышно!
Заккар нескрываемо прыснул, отвернув лицо к плечу, его чеканный профиль ясно вырисовался на фоне языков пламени.
Вскоре топот копыт разнёсся и в воздухе; поляна озарилась факелами кавалерийского отряда в разномастном облачении, под командованием полковника Бросковица-Потусски. С ними прибыл секретарь премьер-министра. Едва спешившись, торопливо пожав руку детективу и отметив присутствие Заккара коротким кивком, он взволнованно спросил:
- Где же его высочество? Сыщик изумился. - Его тут и не было.
Фон Баркштейн онемел. С высоты седла беспокойно отозвался черноусый ротмистр.
- А тот пикет, который нам указал на ваш костёр, скакал сюда на выручку. Мы их обогнали, они вот-вот будут. - Какой пикет? - ужаснулся секретарь князя.
- Который стоял до развилки...
- Не было там никого по плану. Это были они сами! - взорвался фон Баркштейн, и видно было, как трудно ему удержаться от непарламентских выражений. - Не может быть, - попытался вступить в обсуждение полковник. - Они гово'или на чистейшем славонском. - А на каком ещё? - устало отмахнулся взявший себя в руки дипломат. - Ребёнку ясно, что руританцы загребают жар руками местных антиобщественных элементов: никаких переходов через границу, будь то легальных или нелегальных, чтобы не привлекать внимание; знают местные условия и, понятно, недовольны существующим правительством. Что ваш пикет из себя представлял? - Точно! - вдруг осенило ротмистра. - На самом деле принц был с ними. Я подозреваю, тот, с повязкой на глазу - ему и повязку надели нарочно.
- Да нет, они п'осто, как мы, были отозваны с маска'ада, - не мог поверить граф. - Тот худенький, 'ыженький во ф'аке так и сказал.
- Рыжий? Невысокий, зеленоглазый? Во фраке? - быстро уточнил детектив. - Он руританец. - Эккерн! - простонал фон Баркштейн, закрывая лицо руками. - Нет бы мне поехать по той дороге! Тягостную паузу прервал прямолинейный вопрос великого сыщика. - А как вышло, что принц остался без надзора?
Секретарь премьер-министра, с выражением брезгливой безнадёжности на утомлённом лице, описал ситуацию кратко и сухо: - Допраздновались.
Гусары виновато ели глазами начальство. Полковник попытался выдвинуть оправдания.
- Но ведь шло, как по маслу. Они напали, мы их тут же похватали, думали, всех.
- Они, как видно, решили иначе. Да ещё не просто избежали ареста, а схватили претендента, чтобы его спрятать, бедолагу, где-нибудь у себя в захолустье или даже в темнице, пока не созреет новый заговор.
- Жизнь его высочества в опасности! - вскричал полковник. - Впе'ёд, к 'у'итанской г'анице! Отряд в мгновение ока выстроился для похода.
- Которой дорогой? - заволновались командиры колонн.
- Самой к'атчайшей!
Военную суету перекрыл ледяной голос фон Баркштейна.
- Эккерн слишком умён, чтобы пользоваться очевидными путями. Вы уже потягались с ним в сообразительности.
Всеобщее замешательство было ему ответом. - Ах, если бы на ходу был мой аэроплан, - невольно вырвалось у Тима. - Когда рассветёт, можно было бы подняться и сверху проследить их маршрут. А он вышел из строя, какая жалость.
Бравые гусары не забивали себе голову преимуществами техники.
- На колонны 'азбейсь! - скомандовал граф. - Двинемся по 'азным до'огам. Фон Ба'кштейн, п'ошу вас занять пост в охотничьем доме и взять на себя 'уководство штабом. П'идаю вам пяте'ых человек. Слушай мою команду! Галопом ма'ш! Гусарские разъезды ускакали. Фон Баркштейн отдал распоряжение двигаться к домику. Заккар загасил костёр и испросил у мистера Коулмена дозволения отлучиться, чтобы переменить костюм. Получив разрешение и коня одного из гусар, он легко прыгнул в седло, лишь коснувшись ногой стремени, и пустился рысью. По дороге Тим вкратце поведал свои приключения, а секретарь церемониймейстера с вежливой настойчивостью всё уговаривал его тоже ехать отдохнуть. Но детектив не вправе оставить расследование, пока его помощь может понадобиться.
Тим вновь очутился в памятной зале. Расторопный ординарец поднял опрокинутую мебель и присоединился к товарищам в сенях. Фон Баркштейн прилёг было на софу, но вскоре встал, боясь уснуть, и подсел к Тиму за столик. Сыщик всё не поддавался на уговоры передохнуть и намекнул, что его любезный спутник устал, во всяком случае, не меньше. Дипломат сложил губы в приблизительное подобие светской улыбки, хрипло пробормотал что-то вроде "сочтёмся..." и окончательно смолк. На какое-то время тишину рассеяли звон кандалов, и шуточки конвоиров, и скрип их поместительного фургона; когда он замер вдали, ватное облако безмолвия окутало уединённый приют.
Бесконечное ожидание наливало свинцом веки, давило на плечи. Ухо напряжённо ловило стук копыт среди назойливого щебетания птиц: светало. Но ничего не было слышно, кроме шумов рассветного леса.
Детектив внезапно поймал себя на том, что довольно давно смотрит на своего визави, устремившего внимательный взгляд в окно. Насыщенный день, бессонная ночь и груз забот отняли у молодого человека его суровую красоту: строгие черты лица заострились, глубоко сидящие глаза совсем ушли под тяжело нависшие брови, впалые щёки ввалились, в бледном предрассветном освещении смуглая кожа казалась землистой, морщины безжалостно перерезали лицо и худые руки. Но непреклонный дух держал в узде закалённой воли бренную оболочку. Так же пряма была осанка, широко раздвинуты плечи, гордо выдвинут вперёд резко очерченный подбородок, воинственно сжаты губы.
Тим в смущении наклонил голову, и в глаза ему бросились карты, несмотря ни на что симметрично лежавшие на столе. - Пасьянс нашего гостеприимного хозяина, - показал он, усмехнувшись. Фон Баркштейн очнулся. - Я бы сказал, скорее гадание... В головах, в ногах, у сердца... Впрочем, не знаю. Эрминь разбирается в картах, как никто. - Эрминь?..
- От "Арминий". Вы вроде сказали, что он представился.
- Вы так близко знакомы?
- И даже на "ты". Тут нечто большее, чем салонное знакомство. Мы старые противники. Я более чем уверен, что все антиславонские интриги Руритании - плоды его ума. У государственных старичков из их Министерского совета пороху не хватит.
- У вашего знакомого не менее высокое мнение о вас, - указал Тим на бубновую картинку. Фон Баркштейн со значительным видом приподнял подбородок.
- Не часто получишь комплимент, что на тебе всё держится.
Он внимательно рассмотрел другие карты, порой понимающе кивая, и поднял одну.
- Вот он сам. Червонный рыцарь.
Цирковой жонглёр балансировал громадным сердцем на кончике бамбуковой трости. Изображённый со спины, он вывернул лицо на три четверти к зрителям и дразнился, корча рожу, - горела огненным цветом шевелюра, сверкали зелёные точки глаз.
- Он так себя видит? Занятие тоже не из простых.
- Он ни на что не смотрит серьёзно. "Цирк уехал, а клоуны остались"... - вздохнул секретарь и пояснил: - Любимая его фразочка, по всякому поводу пускает в ход.
- По крайней мере он похож на себя.
- Набил на автопортретах руку. Эрминь молниеносный, но очень точный рисовальщик, - с некоторой даже гордостью поделился фон Баркштейн.
- Не все рисунки можно назвать удачными, - сыщик привёл в доказательство гротескный профиль червонного короля.
- Ничего подобного, идеальное портретное сходство. Это уж природа постаралась.
- Разве что краски поярче, чем в природе, - съехидничал питомец туманного Альбиона.
- Можно сравнить. У самого Эрминя волосы ярко-рыжие, правда? Между прочим, это доказательство королевского происхождения. Когда ему сходит с рук то, что никому другому, все в голос утверждают: он напоминает её величеству покойного короля, её супруга и кузена, - славонец постучал ногтем по карте с портретом.
Потом непонятно отчего скривил губы.
- Скажем так, обоих её покойных кузенов, - и торопливо закончил: - Род Эккернов и вправду в многократном родстве с Эльфбергами. Боясь, что и так наговорил лишнего, осторожный дипломат замолчал. Снова потянулась томительная тишина. Тим всего лишь подпёр отяжелевшую голову кулаком и прикрыл глаза от ярких лучей, но, к стыду своему, был разбужен - казалось, уже в следующий миг - когда явились от полковника с вестями.
Молодой щеголеватый адъютант, печатая шаг, приблизился к столу и на уставном расстоянии от начальника временного штаба щёлкнул каблуками с силой взведённого медвежьего капкана. Юноша изо всех сил тянулся в струнку и пытался предстать официально непроницаемым, но раздвигающая румяные щёки непроизвольная улыбка красноречиво заявляла о победе. Фон Баркштейн жёстко отмёл церемонии.
- Докладывайте.
- Его высочество благополучно возвращён!! - гаркнул военный и набрал ещё воздуху, выкатив грудь колесом.
- Тихо, тут не казарма, - рявкнул в ответ секретарь премьер-министра и, снизойдя, смягчил выговор: - Я разделяю ваш энтузиазм, но незачем так орать, я слышу прекрасно. Итак, вы настигли заговорщиков.
- К счастью, да. У речной заставы.
- Только у пограничной заставы? Действительно, счастье, что они не успели перебраться на ту сторону. - Мы их увидели уже на мосту, - рапортовал адъютант внешне спокойно, но чуть не лопаясь от скрываемого сюрприза, как померещилось детективу.
- Этого ещё не хватало! - мгновенно отреагировал дипломат. - Военные действия за территорией государства! Вы хоть отдаёте себе отчёт, какие последуют осложнения? Кто отдал приказ? Отвечайте! Кто командовал соединением? - Колонна была под началом полковника Бросковица-Потусски. - С этой любовью он последние остатки ума растерял, - взъярился фон Баркштейн. - Осмелюсь доложить, - ломил своё службист, - приказания о переходе границы отдано не было, и мы её не пересекали.
Какой эффект может произвести простая несообразность. Сыщик, грешным делом, подумал, не сошёл ли в одночасье с ума ревностный служака. Секретарь обхватил голову руками, как человек, готовый низвергнуться в пучины отчаяния, но усилием воли восстановил контроль над собой.
- Выражайтесь яснее, адъютант, - призвал он. - Вы - я имею в виду всю колонну - не переходили за шлагбаум?
- Никак нет.
- А его высочество находился по ту сторону?
- Точно так. - Изложите своими словами, что произошло.
- Осмелюсь доложить, как раз, когда вся группа, верхами, гарцевала по мосту, в небе показался... - юноша подыскивал слово, - летательный аппарат.
- Аэроплан? - вставил Тим. - Такой, с крыльями, - нашёлся офицер. - Оттуда бросили аркан, который очень ловко охватил его высочество поперёк персоны, по локтям. Потом он устремился на нашу сторону. На всех парах, - гордо употребил техницизм кавалерист. - Великого князя выдернуло из седла и понесло к нам. Его поймали - некоторых чуть не посшибало, но обошлось, а верёвку тот человек бросил.
- Кто это был? - воскликнул фон Баркштейн.
- Не могу знать. - Откуда аэроплан? - разволновался великий сыщик.
- Не могу знать.
- По крайней мере куда он направился после... спасательной операции?
- В сторону столицы. Детектив и дипломат переглянулись, сбитые с толку. Адъютант завершил реляцию. - Господин полковник назначил сборный пункт всех частей здесь. Он тронется в путь, как только его высочество придёт в себя. Ему стало плохо, - замялся бывалый гусар, - как с перепою, знаете...
- Воздушная болезнь. Бывает, - успокоил Тим. Прежней тишины как не было. В доме воцарилась радостная суматоха. Стали возвращаться рассеявшиеся по дорогам вояки, которым не посчастливилось встретить противника. Очевидец охрип, повторяя необыкновенный рассказ. Эскорт Виктория-Аврелиуса был встречен беспримерным взрывом ликования. Послали за подобающим экипажем и обмундированием.
Граф, от переживаний забыв ещё несколько согласных, тем не менее настоял на том, чтобы лично изложить историю загадочного спасения в последнюю минуту. Принца не выпускали из виду и не давали ему шагу ступить. Водили поить лошадей, проверяли упряжь. Шум возрос, когда прибыли посланцы из города, и гусары принялись прихорашиваться для церемониального марша. Детектив, как никогда, чувствовал себя лишним в общей суете.
Copyright © 2008 deicu Впервые опубликовано на сайте
в «Литературные забавы»: октябрь, 2008 г. 
| 
