графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.
Архив форума
Форум
Наши ссылки



Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью озаглавленные автором «Том первый», «Том второй» и «Том третий». В этот трехтомный манускрипт вошли ранние произведения Джейн, созданные ею с 1787 по 1793 год...»


Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение»

Знакомство с героями. Первые впечатления - «На провинциальном балу Джейн Остин впервые дает возможность читателям познакомиться поближе как со старшими дочерьми Беннетов, так и с мистером Бингли, его сестрами и его лучшим другом мистером Дарси...»
Нежные признания - «Вирджиния Вульф считала Джейн Остин «лучшей из женщин писательниц, чьи книги бессмертны». При этом она подчеркивала не только достоинства прозы Остин,очевидные каждому читателю, но и детали, которые может заметить лишь профессионал — изящество построения фразы, «полноту и цельность высказывания»...»

Любовь по-английски, или положение женщины в грегорианской Англии - «Этот роман, впервые вышедший в свет без малого двести лет назад, до сих пор, по-видимому, остается весьма актуальным чтением. Доказательство тому - частота его цитирования в мировом кинематографе. Не только многосерийная и очень тщательная экранизация, но и всевозможные косвенные упоминания и довольно причудливые ремейки. Мне удалось увидеть по меньшей мере...»

Счастье в браке - «Счастье в браке − дело случая. Брак, как исполнение обязанностей. Так, по крайней мере, полагает Шарлот Лукас − один из персонажей знаменитого романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение". Кроме того, Шарлот полагает, что «даже если будущие супруги превосходно знают...»

Популярные танцы во времена Джейн Остин - «танцы были любимым занятием молодежи — будь то великосветский бал с королевском дворце Сент-Джеймс или вечеринка в кругу друзей где-нибудь в провинции...»

Дискуссии о пеших прогулках и дальних путешествиях - «В конце XVIII – начале XIX века необходимость физических упражнений для здоровья женщины была предметом горячих споров...»

О женском образовании и «синих чулках» - «Джейн Остин легкими акварельными мазками обрисовывает одну из самых острых проблем своего времени. Ее герои не стоят в стороне от общественной жизни. Мистер Дарси явно симпатизирует «синим чулкам»...»
Джейн Остин и денди - «Пушкин заставил Онегина подражать героям Булвер-Литтона* — безупречным английским джентльменам. Но кому подражали сами эти джентльмены?..»
Гордость Джейн Остин - «Я давно уже хотела рассказать (а точнее, напомнить) об обстоятельствах жизни самой Джейн Остин, но почти против собственной воли постоянно откладывала этот рассказ. Мне хотелось больше рассказать о романе, дать высказаться автору и героям, позволить читателям сделать собственные выводы. Если быть...»

Мэнсфилд-парк Джейн Остен «Анализ "Мэнсфилд-парка", предложенный В. Набоковым, интересен прежде всего взглядом писателя, а не критика...» и др.



Рассказы

Рождественский переполох в Эссексе «− Зачем нам омела, если все равно не с кем поцеловаться? − пробормотала Эми, вдруг вспомнив молодого джентльмена, который сегодня первым заехал в их коттедж. У него были очень красивые голубые глаза, весьма приятные черты лица и явно светские манеры. И еще он был на редкость обаятельным... Она вздохнула и быстро прошла мимо дуба, стараясь выкинуть из головы все мысли о молодых людях, с которыми было бы так приятно оказаться под омелой на Рождество...»


По картине Константина Коровина «У окна»

«- Он не придет! – бормотала бабка, узловатыми скрюченными пальцами держа спицы и подслеповато вглядываясь в свое вязание. – Кажется, я опять пропустила петлю…
- Придет! – упрямо возражала Лили, стоя у окна и за высокими, потемневшими от времени и пыли стенами домов, возвышающихся за окном, пытаясь увидеть прозрачные дали, шелковистую зелень лесов и лугов, снежные причудливые вершины гор, жемчужную пену волн на зыбком голубом море...»

Если мы когда-нибудь встретимся вновь - рассказ с продолжением «Даша вздрогнула, внезапно ощутив мурашки, пробежавшие по позвоночнику, и то вязкое напряжение, которое испытала тогда, рядом с ним, когда, казалось, сам воздух стал плотным и наэлектризованным... И что-то запорхало в сердце, забередило в душе, до того спящих... «Может быть, еще не поздно что-то изменить...»

Дуэль «Выйдя на крыльцо, я огляделась и щелкнула кнопкой зонта. Его купол, чуть помедлив, словно лениво размышляя, стоит ли шевелиться, раскрылся, оживив скучную сырость двора веселенькими красно-фиолетовыми геометрическими фигурами...»

Рискованная прогулка «Врубив модем, я лениво шлепнула по энтеру и зашла в сеть, зацепившись каблуком за невесть откуда возникший глюк. Зарегавшись свежим логином и тщательно запаролившись, я увернулась от выскочившего из какой-то безымянной папки файла...»

Один день из жизни... «- Тын-дын. Тын-дын! Тын-дын!!! Телефон, исполняющий сегодняшним утром, - а, впрочем, и не только сегодняшним, а и всегда, - арию будильника, затыкается под твоим неверным пальцем, не сразу попадающим в нужную кнопку...»

Home, sweet home «Первая строка написалась сама собой, быстро и, не тревожа разум и сознание автора. Была она следующей: "Дожив до возраста Христа, у меня все еще не было своей квартиры". Антон Палыч резво подпрыгнул в гробу и совершил изящный пируэт...»

Осень «Дождь был затяжной, осенний, рассыпающийся мелкими бисеринами дождинок. Собираясь в крупные капли, они не спеша стекали по стеклу извилистыми ручейками. Через открытую форточку было слышно, как переливчато журчит льющаяся из водосточного желоба в бочку вода. Сквозь завораживающий шелест дождя издалека долетел прощальный гудок проходящего поезда...»

Дождь «Вот уже который день идёт дождь. Небесные хляби разверзлись. Кажется, чёрные тучи уже израсходовали свой запас воды на несколько лет вперёд, но всё новые и новые потоки этой противной, холодной жидкости продолжают низвергаться на нашу грешную планету. Чем же мы так провинились?...»

Попутчики «Такого снегопада, такого снегопада… Давно не помнят здешние места… - незатейливый мотив старой песенки навязчиво крутился в его голове, пока он шел к входу в метрополитен, искусно лавируя между пешеходами, припаркованными машинами и огромными сугробами, завалившими Москву буквально «по макушку» за несколько часов...»


Творческие забавы

Joanna Claydon This king business (The Great Detective Tim Coleman series)

Джоанна Клейдон   Перевод: deicu

Королевские дела


(Из похождений великого сыщика Тима Коулмена)

Содержание    Пред. гл.

Глава восьмая

Наконец настал долгожданный момент, и после завершения утомительной и бесполезной придворной церемонии непревзойдённый мастер сыска мог отправляться в хранилище драгоценностей короны. Фон Баркштейн вызвался проводить его немедленно. При подходе к святая святых дворца всё учащались часовые, но всесильный трилистник позволял молодым людям проницать посты, не задерживаясь.

По дороге великий сыщик, чтобы не терять времени, задавал спутнику необходимые вопросы.

- Сколько входов у хранилища?

- Один.

- А у комнаты, в которую он выходит?

- Два: в хранилище и в тронный зал.

- За ними кто-нибудь наблюдает?

- Да, гвардейцы, приставленные к державным драгоценностям. Их прямая обязанность - не спускать глаз ни на минуту с королевских регалий, пока они не возвратятся на место.

- А внутри?

- Правом заходить в палату облечены только те, кому дарована привилегия наводить там порядок.

- Так, - великий сыщик мысленно отметил, кого следует допросить.

- Всё это люди самые доверенные, - по собственному почину высказался секретарь премьер-министра, - они совершенно вне подозрений.

Ответом ему было снисходительное разъяснение, смягчённое умудрённой улыбкой.

- Для расследователя не существует людей, находящихся вне подозрения, пока их непричастность не доказана неопровержимо, да и в этом случае не всегда. Однако далее: какие в хранилище окна?

- Нет ни единого.

- В промежуточной комнате окна есть?

- Несколько. Все забраны прочной решёткой и находятся под самым потолком, да ещё так узки, что... - и собеседник Тима только махнул рукой.

- Что?.. - уточнил любивший всё ставить на свои места знаменитый детектив.

- Что человек в них не пролезет, - не без сарказма закончил дипломат.

Великий сыщик с мягкой укоризной покачал головой.

- Мой дорогой мистер Баркштейн, я знаю, что вы подумали о наивности моего вопроса, но - не обижайтесь - вы дилетант. Пусть не протиснется человек, но вещь-то пройдёт, даже если дорого стоит.

Фон Баркштейн стал как вкопанный, поражённый небанальным ходом рассуждений детектива.

- В самом деле, - с видимым облегчением признал он свою неправоту. - Обещаю не мешать ходу расследования никакими любительскими советами.

Они пересекли двусветный тронный зал и оказались в пункте назначения. При виде секретаря церемониймейстера дюжина гвардейцев, в суровом молчании сидевших под стенами на грубых скамьях, с грохотом вскочили на ноги.

Тим даже чуть отпрянул назад.

- Какие ж тут следы искать? - с досадой пробормотал он.

Обладавший тонким слухом дипломат попытался защитить распоряжение своего непосредственного начальства.

- Были приняты меры, чтобы никто не входил, и всё осталось, как было.

- Только не здесь. От стада буйволов и то не было бы большего беспорядка. Это усложняет дело. Мне надо подумать.

И великий сыщик молча стал расхаживать по натёртому паркету великолепной залы, легко и резко, будто в танго, поворачивая на изломах своего прихотливого маршрута.

- Ладно, - подвёл Тим итог размышлениям. - Начнём с другого конца. Мне потребуется провести опрос свидетелей. К ним давайте причислим всех, кто имеет доступ в хранилище или мог случайно там оказаться, - он нетерпеливым жестом преградил уста готовому возразить собеседнику и продолжал: - знаю, о чём вы, но постарайтесь предусмотреть все реальные возможности. Чем шире мы расставим сети, тем меньше вероятность того, что преступник или его сообщники от нас ускользнут. Хотя для их величеств и высочеств пока, да, пока сделаем исключение. Прошу вас переводить или найти другого синхронного переводчика. И, наконец, мне понадобится технический помощник, чтобы снимать мерки обуви.

- Простите, а последнее - зачем?

- А как вы сами думаете? - подбодрил Тим партнёра.

- Даже представить не могу. Когда-то один из славонских государей нашёл себе жену похожим способом, но что это даст для поиска драгоценностей?

- Всё очень просто. Чтобы отличить отпечатки ног честных людей и этих ревностных стражей от следов постороннего. Кстати, мне понадобятся и мерки королевской семьи.

- Надо взять у статс-обувщика, - немедленно наметил путь исполнительный секретарь.

- Пошлите за ним. А наш помощник...

- Можно вызвать Заккара, - предложил фон Баркштейн.

- Прекрасная мысль, - одобрил Тим. - Он тщательно работает, ему можно доверить измерения. Привычная мне таблица довольно сложна. Как бы из перевода не возникли искажения.

- Наверное, потребуется и человек для ведения протокола, - не удержался дипломат. - У нас есть отличные стенографисты.

- Незачем. У нас ведь не судебное разбирательство, где важны дословные показания. Мне нужен только ключ к разгадке, что действительно потребуется, я сам запишу.

- Как вам удобнее вести запись: за конторкой или за столом? И на какой бумаге? - любезно осведомился славонец, соблюдая национальный кодекс гостеприимства.

- Не беспокойте себя, я делаю заметки на манжетах, - бросил англичанин, последователь традиций своей страны.

Секретарь премьер-министра с честью выполнил возложенное на него поручение обеспечить детективу рабочие условия. Всё требуемое тут же объявилось. Заккар, вежливо сопровождая Тима к отведённой комнате, выслушивал на ходу пояснения, по каким именно точкам проводить линии. Привезли в коляске парой степенного мастера в очках, более похожего на профессора, чем на сапожника. С ним был полный набор колодок, каждая - в особом атласном чехле. У двух противоположных дверей стали, расправив плечи, внушительные часовые: впускать и выпускать свидетелей по списку фон Баркштейна и прекращать разговоры.

Когда изматывающая процедура снятия показаний, в конце концов, завершилась, секретарь премьер-министра отпустил часовых еле слышным голосом, Заккар разогнулся с видимым усилием, и только прославленный детектив был бодр, как ищейка, бегущая по следу. Тим поспешил утешить своих помощников:

- Как говорится, господь бог не предусмотрел сыщицкого дела, создавая человека. Будь у нас возможность складываться, на манер телескопа, или глаза на коленях, было бы куда проще.

- Или горло с оловянным покрытием, - хрипло подхватил эрудированный Баркштейн.

- Телеологический взгляд на мир оставляет желать лучшего, - поставил на обсуждении точку Заккар.

- Рекомендую вам отдохнуть, - улыбнулся Тим. - Мне теперь осматривать место происшествия, а это долгая история. Столько скуки в нашем деле, признаться честно. Половину жизни у детектива занимает одно и то же: поднять какой-нибудь пыльный предмет, ничего не найти и поставить на место.

Из кармана он вынул непременные принадлежности всякого сыщика, то есть большую лупу, рулетку и электрический фонарик, и твёрдыми шагами переступил порог хранилища драгоценностей славонской короны.

Комната была обширная, действительно без единого окна, как тайник в лабиринте. В луче света, выхватывающем то алый балдахин на золочёных ножках, то расшитое звёздами покрывало, то гладкие поверхности навощённых полок драгоценного дерева, она приобретала зловещее сходство с торжественной усыпальницей.

Детектив ловко пробирался в загромождённом помещении, не задевая массивных напольных канделябров. Он бесшумно передвигался по комнате, останавливаясь, опускаясь на колени, даже ложась на пол. Фонарик поворачивался под разными углами, рулетка то вытягивалась, то сжималась, лупа давала мгновенный блик и снова замирала в неподвижности над какой-то неуловимой подробностью. Удерживая лупу правой рукой, Тим левой делал беглые пометки на манжете. То и дело он аккуратно поднимал щепотку серой пыли и укладывал её в особый конверт.

Наконец великий сыщик уверился, что ни на полу, ни на стенах, ни на многочисленной мебели не осталось ничего, укрытого от его тренированного взгляда. Осмотр прошёл необычайно быстро, если учесть его тщательность, но тянулся невыносимо медленно, если принять во внимание волнение заинтересованных зрителей.

- Всё, - подвёл итог Тим. - Теперь можно стирать следы.

Прежде всего следы были стёрты с костюма самого сыщика щёткой услужливого Заккара.

Отправили посыльного объявить о наведении порядка. Ответственные лица не заставили себя ждать. Когда зажгли свечи, комната потеряла всякую таинственность и стала напоминать облагороженную гардеробную, полную предметами облачения для большого королевского выхода. Среди них особенно выделялась великолепием необъятная алая мантия, подбитая горностаем. Она и занимала подобающее центральное место на специальном стояке литого серебра.

Пока собирались облечённые доверием персоны, детектив спокойно присел на низенькую скамеечку в помещении гвардейцев, положил рядом стопку конвертов, неторопливо вынул пачку рисовой бумаги из внутреннего кармана, твёрдо взял в руки карандашик в золотой оправе и занялся сведением баланса.

Секретарь князя, обеспокоенный скудостью освещения, падающего из-под потолка, предложил ему пройти в кабинет, где господин Коулмен будет окружён всеми удобствами, но Тим вежливо отказался: прихотливый сыщик, который не в состоянии работать в любых условиях, просто дилетант; освещение же вполне достаточное.

- Ну вот, хотя бы, - и Тим протянул собеседнику карандаш. - Тут довольно мелкая гравировка. Вам она ничего не напоминает?

Фон Баркштейн пригляделся и вздрогнул, как будто через золотую палочку пропустили электрический разряд.

- Да это же герб... - воскликнул он и был остановлен красноречивым жестом.

- Герб одной августейшей фамилии, которой мне посчастливилось оказать маленькую услугу, - скромно сказал великий сыщик. - Не время об этом, приступим к работе.

И, то и дело сравнивая свежие заметки на правой манжете с прежними записями на левой, он быстро стал набрасывать понятные ему одному строчки на нежной рисовой бумаге. Потом, после новой справки на манжетах, тут же их вычёркивал. Стопа бумаги таяла на глазах, пометки громоздились под его рукой, иероглифические знаки наползали друг на друга...

За стеной под торжественные восклицания шла красочная церемония, но все свободные от неё были заворожены творческой лабораторией сыскного мастерства, с восторгом ужаса ожидая, как решится запутанное дело.

- А теперь мы получим ответ этой чисто логической задачки, - с удовлетворением заявил знаменитый детектив и посмотрел последний лист бумаги на просвет.

Результат был так невероятен, что на какое-то горькое мгновение им завладела мысль, будто его ждёт поражение. Его, того самого Тима Коулмена, который по одной запятой, изображённой красными чернилами, разгадал шифр, сломавший лучшие головы Форин-Оффис. Того самого Тима Коулмена, который раскрыл нашумевшую аферу с догом, зашитым контрабандистами в шкуру сенбернара. Самого Тима Коулмена, который выследил Вольфа Циллера, талантливого, хоть и преступного, ученика лучших актёров Европы, по неуловимому движению правого уха. Тима Коулмена, который заставлял трепетать криминальный мир. И вот - он заканчивает расследование с нулевым итогом. Если его логические умозаключения правильны (а как они могут быть неверны у человека, дедуктивным путём вычислившего, когда именно ужасный гангстер Чарли Одноглазый после очередного кровавого побоища отправится промочить горло в бар Лысого Джо, и заблаговременно пославшего об этом каблограмму шерифу города Чикаго), то королевские регалии не покидали палаты. Однако если их всё же нет - неужели на мировую арену вышел преступник не менее гениальный, чем покойный (после схватки с великим сыщиком) приват-доцент Шлиффенмейер?

Но мужественный детектив не пал духом. Когда все возможные пути к разгадке исчерпаны, тот, что останется - истинный. Следовательно, драгоценности в хранилище, как это ни невероятно.

Тим поднялся и, казалось, благодушно созерцал рутинную церемонию. Но от его проницательного взора не укрывалась ни одна, самая мельчайшая деталь. И молниеносно, последним усилием мощного ума, он разорвал путы неизвестности.

- Скажите, мистер Баркштейн, почему все они обходят среднюю вешалку? - равнодушным тоном праздного зеваки задал он решающий вопрос.

Дипломат с готовностью изложил закруглённый ответ.

- Увы, почтенный дворянин, фамильным правом которого было собственными руками перемещать королевскую мантию, недавно отошёл в лучший мир, а его наследник, естественно, в трауре и не появляется при дворе.

- А без него нельзя?

- Ну как же - нарушение наследственной привилегии. Кто только прикоснётся к историческим горностаям, пойдёт под суд.

- А вдруг срочно понадобится?

Фон Баркштейн расточал объяснения с невозмутимостью гида:

- Соберётся Государственный совет и назначит временного подавальщика.

Тим настаивал:

- А ещё скорее нельзя?

Секретарь церемониймейстера двора поколебался.

- Правда, был случай... пожалуй, что и прецедент... Один француз... ещё во время наполеоновских войн... он не был под судом...

Острый и оригинальный ум великого сыщика легко проник в незаметную логическую ячейку.

- Можно сказать, потому, что - как иностранец - вообще никакого места при дворе не занимал.

- Можно и так, - недоуменно согласился фон Баркштейн.

- Я тоже иностранец, - громко объявил англичанин и бестрепетно шагнул вперёд, мало того - засунул руку в отороченный белым мехом карман жёсткой мантии.

Присутствующие ахнули на единодушном вдохе, гвардейцы выхватили палаши, но тут же под дружное "ура" взяли "на караул". Скромный победитель преспокойно вытащил на белый свет золотую ветвь, усыпанную изумрудами и поблёскивающую шпинелями там, где натуральные зелёные ветки осенью отягощают гроздья орехов... Скипетр славонских государей.

Опытный путешественник, Тим придерживался принципа уважать чужие обычая и прежде всего спросил:

- Куда мне следует его положить?

- Скипетр должен находиться в левом каскете у ближней стены, - отозвался пробуждённый к своим обязанностям полный человек с благородной сединой.

Он благоговейно принял у детектива из рук державную регалию и собственноручно уложил в хрустальный футляр, одиноко сверкающий посреди полки красного дерева. Крышку надвинул другой придворный. Ещё один опустил навесную дверцу, щёлкнул ключиком, предложил его статс-хранителю, получил ответ скороговоркой, что не земная власть сохраняет сокровища, а небесная, и привычным жестом вдвинул ключ в замок.

Тим был наготове с тяжёлым шаром из шлифованного граната. И державу с должными церемониями водрузили на законное место. А там пришёл черёд короне, и наплечникам, и золотой цепи, оправляющей россыпь разноцветных камней, и прочим уникальным драгоценностям.

Не успела церемония порядка, в которую так непринуждённо вмешался великий сыщик, окончиться, как по наскоро установившимся шпалерам примчался король в сопровождении запыхавшегося князя Бросковица и всё того же человечка с пером за ухом.

- Что я слышу, - восклицал его величество, - господин Коулмен уже отыскал всё исчезнувшее.

Он собственноручно отомкнул несколько каскетов и, удовлетворённый, обернулся к Тиму. Тот чинно поклонился и сделал движение, чтобы передать по цепочке очередной аграф - десятикаратный бриллиант, оправленный в серебро.

- Нет, застёжку оставьте себе, - живо вмешался монарх. - Жалую её вам... как сувенир.

Детектив вежливо возразил, что не заслуживает такой крупной награды, но король не захотел и слушать.

- Заготовьте указ о награждении господина Коулмена орденом святой Терезии, - обратился он к архивариусу и закончил тоном, не терпящим возражений: - с лентой!

Мантия была почти вся выпотрошена, Тим совал последние горсти камней статс-хранителю, а его помощники бодро сновали туда-сюда, размещая их по принадлежности. Как только был подведён радостный итог, государь Славонии с боязливым восхищением обратился к сыщику:

- Как же вы догадались, что сокровища находится именно здесь?

- Я знал, что больше им быть негде, - прозвучал уверенный ответ.

- Подумать только, мы жили как на вулкане, а драгоценности преспокойно лежали у нас под носом, - подал голос премьер-министр и церемониймейстер двора.

- Действительно! Позвольте, как получилось... После торжественного приёма руританского посольства, я помню, раздевался, временным подавальщиком был шталмейстер, он уже повесил мантию и умыл руки...

Статс-хранитель беззвучно шевелил губами, цитируя протокол.

- Внезапно появились вы, князь, с известием о непредвиденной и весьма нежелательной встрече...

Фон Баркштейн обменялся многозначительным взглядом с Тимом.

- Срочно собрался Государственный совет, и, чтобы не терять ни секунды, я сунул драгоценности в карман...

Придворные согласно кивнули, не противореча монаршим словам.

- И не успели в совете принять решение, как примчались вестники с сообщением, что коронные драгоценности пропали у всех на глазах прямо из хранилища. Что получается: ваши подчинённые проглядели набитые карманы? - напустился государь на обомлевшего от ужаса статс-хранителя.

- Ваше величество... Лично... Как сквозь землю...

Вмешался великий сыщик и предотвратил готовую свалиться на несчастного опалу.

- Ваше величество очень искусно реконструировали события, кроме одной маленькой детали. Не сомневаюсь, что придворный штат до йоты соблюдал свой долг, но никто не в силах был предусмотреть роковую случайность. Обращаю внимание вашего величества на карман.

И Тим снова бестрепетной рукой раздвинул складки одеяния.

- Да в нём дырка!

- Именно так. Много ли надо, чтобы ткань прорвалась под тяжестью камней и золота? Драгоценности провалились за подкладку. А поскольку не было на месте ответственного лица, некому было проверить мантию тщательнее, да хотя бы прикинуть на вес.

- Пока не появился господин Коулмен, - закончил князь Бросковиц и многозначительно обратился к своему монарху: - Смею напомнить, ваше величество, что у господина Коулмена нет права подавальщика, и если б не его прославленная храбрость, неопределённость затянулась бы надолго.

- Нет-нет, нельзя допустить, чтобы мантии касался не облечённый привилегией человек, - энергично распорядился король. - Назначить господина Коулмена почётным подавальщиком со всеми сопутствующими правами и государственным пенсионом. Это не много для того, кто избавил нас от существенных осложнений.

Тим снова попытался возразить.

- Не отказывайтесь, мистер Коулмен, - прошелестел над его ухом голос княжеского секретаря. - Должность уважаемая, а альтернатива, сами понимаете, строгий, но справедливый суд.

Фон Баркштейн развёл руками, склоняясь перед авторитетом закона, и Тиму ничего не оставалось, как признать его правоту.

Так дело о пропаже драгоценностей славонской короны закончилось ко всеобщему удовлетворению. Великий сыщик ещё раз продемонстрировал всему миру непревзойдённое искусство расследователя, державные каменья вернулись на свои места под неусыпные взоры стражей, а церемония наведения порядка в сокровищнице пополнилась особым ритуалом: обшаривать карманы.


(Продолжение)

Содержание    Пред. гл.

Copyright © 2008 deicu

Впервые опубликовано на сайте
A'propos в «Литературные забавы»: октябрь, 2008 г.

Обсудить на форуме

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru