Joanna Claydon This king business (The Great Detective Tim Coleman series)
Джоанна Клейдон Перевод:
Королевские дела (Из похождений великого сыщика Тима Коулмена)
Глава девятая
Всемилостивейший монарх Никодимус Третий отправился вкушать заслуженный покой в кругу семьи, архивариус принялся строчить указы, гвардейцы заняли посты, придворные в порядке продефилировали, беседуя о предстоящем маскараде, князь Бросковиц удалился в сопровождении своего секретаря, предварительно взяв с великого сыщика обещание пожаловать к нему того же дня слегка закусить, и Тим со своим служителем устало двинулись к приютившему их зданию.
Входя в залу, детектив обнаружил, что его ждёт посетитель. Навстречу ему с дипломатической невозмутимостью поднялся долговязый шотландец Хардер. Тим отправил Заккара отдыхать и терпеливо приготовился выслушать гостя.
Секретарь британского посольства сложил черты бледного лица в маску непроницаемой официальности и невыразительным голосом без модуляций произнёс напыщенное поздравление. Великому сыщику не в новинку были похвалы, но он быстро разгадал в скучном потоке слов предлог к важному сообщению.
- ...Реляция в настоящее время составляется, и кабинет его величества, несомненно, оценит плодотворность вашего пребывания в Славонии. Однако его превосходительство просил меня приватно поставить вас в известность, что оценка будет неизмеримо более высокой, если сложившаяся ситуация, опасная своей двусмысленностью, будет с вашей помощью благополучно разрешена.
Знаменитый детектив пожал плечами.
- Я не дипломат, а всего лишь сыщик. Разузнать, выследить, найти, обезвредить... Ну, сами понимаете.
- То, что требуется. Дело в том, что его высо... хм, известный вам молодой человек... попал в лапы преступной шайки, да ещё из-за кордона. Неважно, откуда нам это известно, но это верно. Стоит только справиться с внешним заговором, и положение будет взято под контроль.
- Любопытно. Ваша информация, как я понимаю, косвенная.
Чиновник иронически вздохнул:
- Официального визита заговорщики нам не нанесли. Но и не настолько они законспирированы, как сами полагают. Во-первых, нити сходятся в одну соседнюю державу, официально представленную в Славонии посланником... Собственных имён называть не будем. Во-вторых, подозревают, что связь преступников с их жертвой осуществляется через внутреннего агента. Заметьте, выбирать остаётся только из кругов, ближайших ко двору. И, наконец, главное: оружием давления являются некие бумаги, угроза оглашения которых совершенно парализует волю их ставленника. Можно с такими данными начинать расследование?
Утомлённому Тиму хотелось поскорее покончить с болтовнёй.
- Когда стоит ожидать выступления с их стороны?
- Сведений нет. Но мы уверены, что скоро. Думаю, сам ваш успех их подстегнёт. Будьте спокойны, мы не собираемся растрачивать зря ваше драгоценное время.
- Надеюсь, что Форин-Оффис на своём кармане почувствует его ценность. За срочность я обычно назначаю тройную таксу.
- Э! Введут дополнительную статью в бюджет, - беспечно махнул рукой молодой атташе, и оба рассмеялись.
После такого непротокольного проявления чувств британский чиновник поспешно спрятался вновь в официальную непробиваемую раковину и, получив окончательное словесное заверение, что великий сыщик берётся за названное им дело, церемонно откланялся.
Тим рассеянно покачивался на двух ножках креслица и решал, какие упражнения из двух десятков известных ему систем более всего подойдут для снятия усталости. Зная наверняка, что проснётся разбитым, он всё-таки неудержимо начинал клевать носом. В поворотный момент пришёл служитель и ясным голосом доложил, что баня готова.
Детектив вынырнул из предательской дрёмы.
- Простите, как вы назвали?
- Б-а-н-я, - Заккар перечислил буквы с уверенностью отличника у доски.
Закалённому спортсмену вспомнились таинственные слухи о полумистическом средстве, идущем из глубины веков.
- Кажется, что-то я слышал... Но что это в точности такое?
Впервые иностранный язык, все обороты которого в совершенстве усвоил славонец, ему отказал.
- Боюсь, что умозрительное объяснение окажется неудовлетворительным, сэр. Это надо испытать на себе.
Практический англичанин, верный сторонник высказывания "не поверю, пока не увижу", немедленно поднялся.
Правда, из-за условий наблюдения он увидел не так много, а понял и того меньше, так поразила его воображение неприкрытая экзотика. Если бы великому сыщику позарез понадобилось изложить свои впечатления на словах, то, не особенно отклоняясь от истины, он мог бы заключить, что перед ним предстал храм неизвестной религии.
Вместо благовонных курений к потолку возносились клубы ароматного пара. Небольшое помещение заволакивалось целиком и было погружено прямо-таки в церковный полумрак. Наполняли его истовые флагелланты, без устали бичующие себя и других пучками розог, с которых - как бы в великой ревности о вере - не задержались даже оборвать листья.
Тим вступил в святилище нагим, как грешник на Страшном суде, и попал в чьи-то крепкие руки. Его аккуратно, но плотно уложили на скамью и обработали с силой, хоть и не без разбора. Затем так же ловко поставили на ноги и безо всякого предупреждения окатили сверху ледяной водой. Сыщик сам себе удивился, что выдерживает явные издевательства, не бросаясь крушить нападавших. А ритуал двигался своим чередом, не оставляя времени на размышления.
Снова он очутился на полке, внизу как бы зашипели в унисон тысячи змей, и во все стороны рванулся обжигающий туман с неповторимым запахом свежевыпеченного хлеба. Тугой пучок веток двинулся по спине и бокам, разминая сведённые усталостью мышцы, будто раздвигая отдельные волокна, которые тут же пружинисто смыкались, наливаясь новой силой. Трижды Тим распластывался на гладких досках в полубессознательном состоянии, и трижды щедрый водопад возвращал его к жизни.
После чего осторожный Заккар, проходящий искус рядом, распорядился прекратить. Тима вывели во входную комнатушку, где было в пределах досягаемости уложено белоснежное бельё, и висел на стояке серый визитный костюм рядом со старым знакомцем - халатом алой шерсти. Там молчаливые служители культа растёрли его жёстким полотенцем, облачили и бесследно скрылись. Заккар компетентным тоном домашнего врача у постели простудного больного советовал не торопиться вставать. Пока Тим приходил в себя, славонец обстоятельно внушал ему философию старинной процедуры.
- ...Первый раз - только прогреться. Растереться как следует, чтобы открылись поры, размягчилась загрубевшая кожа. Передышка. Второй раз - основное внимание телу, веник идёт строго сверху вниз: плечи, спина, ягодицы, бёдра, икры; затем - в обратном порядке. Потом подставить грудь. Прогреваются кости, выгоняет все болезни. А в третий раз - подумать о душе. Веник не нужен: им до души не достанешь. Три ковша "куасс'а" на камни, к потолку идёт пар, и душа воспаряет туда же. Депрессия, бессонница, тревоги - всё улетучивается. Веник можно берёзовый или дубовый, на любителя. У дуба шире листья, сильнее ветки, но запах многие считают неприятным. А аромат распаренного берёзового листа...
За углом деревянного строения, в закутке, защищённом от ветра ажурными, сплетёнными из лозняка стенками, ему поднесли кружку старого серебра, над которой пузырилась обильная пена. Проглотив напиток залпом, Тим почувствовал приятное головокружение, а затем солнечную ясность в голове, поставил тёмную тяжёлую кружку на некрашеный, чисто выскобленный стол с залихватским стуком, поблагодарил хозяев угощения и вернулся под начало Заккара.
Выйдя из артистичных рук камердинера, безукоризненного вида джентльмен, готовый на приём хоть сию секунду, бодро зашагал к павильону. Тим почти физически ощущал токи энергии, вливающиеся в него. Он обернулся к Заккару, мерно выступавшему на полшага позади.
- Ну вот, вашими молитвами я воскрешён, а мне и заняться-то нечем.
- Готовиться к маскараду, сэр.
Тим чуть не прыснул, забыв о всемирной славе.
- Это что: выбрать костюм? Не мною придумано, что англичанину положено являться на маскарад в виде Пьеро.
- Если желаете... Хотя облик, в котором вы проведёте вечер и ночь, наверное, стоит и большего раздумья? Но главное - вы чужестранец, сэр, и конечно, пожелаете знакомства с обычаями...
Острый ум великого сыщика оценил выверт силлогизма.
- Что же, и валять дурака следует со всей серьёзностью.
Заккар усадил Тима в кабинете, весёленькой комнатке в два окна, уставленной застеклёнными витринами с безделушками, и отправился распоряжаться. Пока прославленный детектив и знаток искусства рассматривал антикварный фарфор, слуги нанесли ворох разнообразнейших маскарадных одеяний. Тим смущённо признался самому себе, что разбирать их и вправду занимательно.
Первым долгом он отринул расшитый мундир, блиставший воинственными украшениями на чин не ниже фельдмаршальского, хотя его и уверяли, что это просто униформа почтмейстера. Любит это ведомство яркие наряды: у английского почтальона красный с синим и золотом, а для писем - светло-коричневый мешок.
- Что за сахарная голова? - вопросил он, вертя в руках шляпу с высокой тульей, убранную разноцветными лентами.
- Должно быть, для разбойника.
- Слуга покорный - её надеть.
- Русский судебный пристав...
- Кнут хорош и меховая шапка тоже, но вообще-то слишком тяжело. Жарко будет, наверное.
Не пожелал Тим одеться и кавалером, несмотря на широченный кружевной воротник, ботфорты с позолоченными шпорами и совершенно умопомрачительное перо на широкополой шляпе. Ни моряком, ни трубадуром, ни цыганом, ни мусорщиком не решился он отправиться на маскарад.
- Нет, Заккар, не могу даже себе представить, что придётся снять нормальный пиджак, тем более брюки, и напялить какие-то цирковые тряпки.
- Можно подобрать костюм, чтобы надевать поверх обычного. Домино или халаты, у многих восточных народов это национальная одежда.
- Верно! Что-нибудь невообразимо ориентальное... Турецкий, персидский... Бурнус бедуина... А! Представляете себе японское кимоно?
Заккар с сожалением пожал плечами.
- Увы, нет, - и добавил, предупреждая разочарование гордого своей выдумкой Тима. - Но уверен, что в театральной библиотеке найдутся и портреты, и описание не одного микадо.
- А мы успеем к началу маскарада? - вырвалось у англичанина.
По насмешливо поднятым бровям славонца он догадался, что сморозил бестактность. Правда, лицо вышколенного слуги тут же приняло обычное бесстрастно-почтительное выражение, но такому искушённому психологу, как великий сыщик, и не требовалось долбить урок.
- У вас имеются пожелания о цвете, фактуре тканей, покрое, - как всегда, не столь вопросительно, сколь утвердительно, осведомился Заккар.
- Пусть будет на усмотрение ваших мастеров, - беспечно махнул рукой Тим. - Лишь бы по росту подходило.
- Желательны какие-либо аксессуары, - сухим вежливым тоном продолжал расспросы дотошный собеседник. - Парик с национальной причёской, оружие, украшения?
- Какой там парик, - ужаснулся Тим. - И оружия не надо: мне ведь не харакири делать. Украшения вообще лишнее для джентльмена. Только вот что. Кажется, японцу обязательно положен веер?
- Веер, - бесстрастно открыл опись прибочный служитель.
- Головной убор, приличествующий случаю. И маску, конечно.
Заккар отмерял кивки с математической точностью.
- Будет сделано, сэр. С вашего разрешения, я ненадолго отлучусь, - сообщил он и исчез, но действительно ненадолго.
Вернулся он с юрким старичком, который через переводчика увлечённо попросил господина клиента снять сюртук, и принялся обмерять его со всех сторон лентой из плотной ткани с частыми делениями. Пока тот суетился, старательно приподнимаясь на цыпочки, пытаясь плотнее обхватить своей гибкой линейкой разворот плеч молодого человека, Заккар под его диктовку писал длиннейшую цифровую криптограмму. Закройщик почти выхватил её, с энтузиазмом помахал ею на прощанье и припустил чуть не бегом.
- Нам остаётся посвятить себя тонкостям этикета. Я готов выслушать ваши пояснения, что не следует бросать конфетти в тарелки присутствующих, - признал Тим, усаживаясь.
- Именно так, сэр, - согласился славонец с характерной быстрой улыбкой.
Заккар остался на ногах, не то чтобы как слуга в присутствии хозяина, а скорее как профессор стоит за кафедрой, сообщая земную мудрость ученикам.
Мы вертимся в заколдованном кругу одних и тех же понятий. Бал-маскарад похож на просто бал, на нём точно так же танцуют, болтают, закусывают, смеются, сплетничают, назначают свидания и уклоняются от нежелательных встреч. Да только на открытом балу жених танцует с невестой под благосклонным взором её маменьки, а на маскараде - с очаровательной незнакомкой, в то время как его девушка, да и сама маменька нашли себе других кавалеров. В уголке любой бальной залы найдётся тесный кружок кумушек, перемывающих косточки общим знакомым, а на маскараде каждая из них находит знакомых, чтобы перебрать грязное бельё своих кумушек.
Отчего, надев маску, которая часто даже не скрывает лица, и уж во всяком случае не мешает узнавать нас по фигуре, и походке, и голосу, и тысяче тех мелочей, из которых складывается индивидуальность, мы будто принимаем чужую личину? Если это самообман, то всеобщий, если общественный договор, то нерушимый: нас ждёт особый мир, имеющий свой кодекс, известный под названием маскарадных вольностей. Мы движемся в заколдованном кругу, так пусть хоть время от времени он прерывается и даёт нам передышку. На маскарад! Там завязываются знакомства, плетутся интриги, там мы безответственны и послушны совершенно особенным правилам. На маскарад!
- Обычно, если хозяева не в масках, вежливость требует подойти к ним, но на придворных маскарадах приветствия отменяются. Зато беседовать можно сколько угодно и с кем хотите.
- Секундочку, - вклинился Тим в паузу. - Чтобы завязать разговор, как обратиться к собеседнику?
- По его костюму. "Любезный Синдбад-мореход", "мой бравый ландскнехт", "почтенный пастух" и так далее.
- А если вообще не знаешь, кого он из себя изображает?
- Можно универсальным "сударь" или "сударыня", но обычно задают стандартный вопрос: "Простите, как вас называть?" Ответом не может быть личное имя, а только наименование маски.
- Ещё раз вас прерву. Давайте я буду записывать славонские выражения, чтобы не хлопать глазами, если ко мне обратятся.
Обучающий предложил столик, бумагу и чернильницу с пером, но и не преминул заметить с налётом неодобрения, что на придворных балах больше говорят по-французски. Лекция возобновилась на прерванном месте.
- Любопытные даже под масками ищут знакомых. Их право, но спросить напрямую, кто перед ними, запрещено, следует догадываться самому.
- А проверить догадку можно?
- Подойдя к намеченной персоне, надо негромко сказать: "Маска, я вас знаю". Тогда подставляется рука ладонью вверх, и на ней отгадчик чертит пальцем инициалы. На это должно кивнуть или покачать головой.
- А правдиво?
- Обычно придерживаются истины.
- Ну да, ведь не сборище конспираторов, а всего лишь развлечение.
- Порядком бала распоряжается танцмейстер, который единственный не имеет права закрывать лица. Он может прекращать и вновь начинать танцы по соизволению, выбирает их последовательность, даёт знак музыкантам на хорах, сообщает фигуры. У него несколько помощников в роли герольдов. Программок не положено, и пары составляются сразу. На любой танец может пригласить и кавалер, и дама. Делается это...
Лектор прервал изложение, давая время истому британцу свыкнуться с новостью, выходящей для него из ряда вон.
- Это что, а вот американцы перехватывают партнёрш прямо на кругу, у них это называется "отбивать", - вспомнил Тим.
- Так тоже можно, - добавил ещё каплю в чашу терпения англичанина житель континента, на котором возникают и лопаются с фантастической быстротой невероятные моды и обычаи.
Человек постарше вздохнул бы о падении нравов, но бывалому путешественнику некогда было этим заниматься.
- Вы говорили, как приглашать на танец...
- Да. Кавалер кланяется даме, а дама делает реверанс. Говорить не обязательно, и так всё понятно, но несколько слов можно. Согласие ясно выражается ответным реверансом или поклоном. При отказе непременна улыбка и пояснение, достаточно условное: "жду приглашения", "не решаюсь выбрать", "колеблюсь". Дама, кроме того, может сказать, что устала, а для очень молодых людей обоего пола существует формула отказа "у стенки лучше видно".
Тим старательно записал необычное выражение и осторожно переспросил:
- Что, и кавалер может не принять приглашения дамы?
- На маскараде - разумеется. Особенно если подозревает, что его пытается мистифицировать юнец, обряжённый в юбку.
- Ну, если только так, - уступил джентльмен.
- В особых залах выставляется холодный буфет с напитками. Время от времени выступают исполнители - музыканты, певцы, танцоры - также в масках, из уважения к общему обычаю.
- Или потому, что под ними скрываются любители, не желающие демонстрировать свои таланты публично, - догадливо подхватил Тим.
- Ещё одно. Если случился конфликт, отношения надо выяснять поскорее, потому что когда в полночь все снимают маски, всего происшедшего как бы не было. Правда, можно избежать ссоры, если хотя бы один из противников снимет маску сразу. Другое дело, что кое-кто считает бесчестным для себя скрыться под защиту обычая.
- И что же делает тот, кто остался без маски?
- Обыкновенно веселится. Даже на маскарад многие являются, как у нас говорят, "в штатском".
- А, как военный в штатском не должен отдавать честь...
- ...Так и тот, кто не закрыл лица, тем самым относится к другой юрисдикции. Он обязан представляться приглашённой даме и соблюдать прочие установленные правила хорошего тона. А когда и все раскроются, бал переходит в нормальный.
- А если кто не хочет, чтоб его узнали?
- Он должен уйти до полуночного боя часов.
- Как Сандрильона... Это у Перро, - пояснил Тим.
- Да, у многих народов есть сказки вроде этой, и у нас, кстати.
Положение Золушки в её семействе навело детектива на лукавую мысль.
- Заккар, вы настоящий знаток маскарадных обычаев. Я подозреваю, что вы говорите как очевидец.
С усмешкой, выдающей чувство превосходства, служитель слегка пожал плечами:
- У всякого дома два входа: не только парадный подъезд, но и заднее крыльцо. Давно стало общим местом, что под маской и спесивый аристократ танцует с хорошенькой горничной, всесильный министр спорит о политике с дворецким, а обнадёженная авантюристка оставляет банкирского сына ради выездного лакея.
Выйдя из-за изящного столика, так неожиданно превращённого в ученическую парту, Тим зазубривал славонские фразы, мерно расхаживая по комнате. Он повторял их шёпотом и вслух, то проговаривал медленно, следя за артикуляцией, то выпаливал как скороговорку, прикрывал листок рукой и барабанил текст наизусть или, вспоминая, что знал из славонской грамматики, видоизменял предложения с листа, - словом, проходил урок иностранного языка, и достаточно эффективный, даже если без привлечения могучих сил подсознания. Заккар суфлировал, подавал реплики - и так они прозанимались, пока не подкатил княжеский выезд.
Copyright © 2008 deicu
Впервые опубликовано на сайте в «Литературные забавы»: октябрь, 2008 г. |