графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
  − О жизни и творчестве Джейн Остин
  − О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
  − Уголок любовного романа.
  − Литературный герой.
  − Афоризмы.
Творческие забавы
  − Романы. Повести.
  − Сборники.
  − Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл.
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
  − Фанфики по романам Джейн Остин.
  − Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
  − Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки


На нашем форуме:

 Идеальные герои. Кто они? что можно сказать про Татьяну Ларину и Евгения Онегина? Ну, Онегин явно не идеал, наш скучающий денди. Татьяна, робкая душою, гораздо больше подходит под идеал женщины (и Пушкин ее любил). Но я думаю, она идеальна с точки зрения мужчин, но никак не женщин. Хотя и мужчины здесь лицемерят. Почему?
 Коллективное оригинальное творчество «Принимают участие все желающие. Соавторами избирается ответственный редактор-координатор, в чьи обязанности входит координация работы соавторов. Также он следит за развитием сюжета, собирает написанные отрывки и т.д. Авторские фрагменты, рассказы и т.д. пишутся в...»
 Живопись, люди, музы, художники «Со старых полотен на нас смотрят лица давно ушедших людей, мы слышим шум городов и плеск воды, видим давно прошедшие закаты и восходы, художники сохранили для нас на своих полотнах не только изображение, но и жизнь, следы былых страстей, надежд и чаяний...»
  Ужасающие и удручающие экранизации «Ну вот, дождались очередной экранизации "Войны и мира" Судя по рекламе, Наташа там блондинка и ваще... что-то неудобоваримое. Мне лично очень даже нравится "олигофренка", как тут комментировали, Хепберн...»
  Странности любви: Почему Он выбрал именно Ее? «Тема всплыла во время обсуждений "Водоворота" Почему Палевский выбрал Докки? И сразу параллельно возник этакий глобальный вопрос - почему этот мужчина выбирает именно эту женщину? Иногда - объяснение находится быстро, иногда - мысль о "несоответсвии" предлагаемых индивидов заставляет всерьёз задуматься о странностях любви. Чтобы не оффтопить в "Водовороте" глобально, предлагаю вспомнить и обсудить прочитанные истории любви, счастливые и не очень, которые объединяет недоумение: Почему Он выбрал именно Ее?...»
  − Графиня де Монсоро «Эх, далека от нас эпоха рыцарей плаща и шпаги, яда и кинжала, ножа и топора… Может, оно и к лучшему. Зато у нас есть кино...»
  Слово в защиту... любовного романа? «Если попытаться дать формулировку любовному роману, то она может звучать так: история романтических взаимоотношений мужчины и женщины со счастливым завершением, т.е. взаимном объяснении в любви и разрешением всех недопониманий...»


 

 

Творческие забавы

Новогодний (рождественский) рассказ

Светлана Архипова
Ольга Болгова
Екатерина Юрьева

Метель в пути,
или
Немецко-польский экзерсис на
шпионской почве

Начало

 

Вестхоф почуял подвох: переговоры хозяина с компанией поляков, затем его появление в бутылкой вина и наглое предложение выпить за свободную Польшу. Барон тщательно промокнул рот салфеткой, бросил ее на стол и с ног до головы смерил холодным взглядом стоящего перед ним трактирщика.

− Передайте панам мою благодарность, – медленно сказал он, обдумывая ситуацию.

Разгулявшиеся поляки определенно провоцировали его на скандал, барон же вовсе не намеревался затевать потасовку, как и плясать под дуду пьяной шляхты.

− За какую именно свободную Польшу предлагается выпить, позвольте полюбопытствовать? – спросил он, не спуская пристального взгляда с хозяина «Цапли». – За герцогство Варшавское, али земли литовские и белорусские?

Барон усмехнулся и, медленно поднявшись, взял рюмку с уже налитым коньяком и провозгласил:

− За здоровье и успехи государя нашего императора Александра Павловича, царствие которого несет свободу и процветание всем народам!

И пусть кто-нибудь посмеет возразить против этого тоста.

− За государя! – произнес, вставая и развернувшись к новоявленному гостю Пржанский.

Шляхтичи зашумев, нестройно поднялись, к тосту присоединились и русские офицеры, отсалютовав своими бокалами. Казалось, священная фигура государя Александра Павловича, протянув умиротворяющую длань, навела порядок и покой там, где уже запахло порохом.

Пан Вуйцик ретировался за стойку, занявшись распоряжениями, польская же компания принялась бурно обсуждать вечно животрепещущий польский вопрос.

Пржанский же, натура которого, будучи подогретой вином и патриотическими размышлениями, не могла оставить тихо тлеть сие незаконченное дело, двинулся в сторону кабинета, не обращая внимания на оклики своих приятелей.

− Вы поставили вопрос, пан, przepraszać[1] за вольность обращения... касательно Варшавского герцогства. Что вы имеете сказать по этому поводу?

− Ничего не имею сказать, пан хороший, кроме того, что был бы счастлив получить возможность закончить свой ужин, – самым спокойным тоном ответствовал Вестхоф, хотя на виске его вздулась едва приметная жилка.

Шумные и бесцеремонные шляхтичи начинали его раздражать, и мысль, что в Вильне ему придется иметь дело с представителем этой буйной нации, теперь особенно не радовала барона.

«Нужно было сразу отказаться», – подумал он, хотя выбора не было ни тогда, ни, тем более, теперь. Впрочем, Вестхоф был уверен, что справится, как с этим подвыпившим задирой, так и с тем, с которым ему назавтра предстояло встретиться в Вильне.

 

Пржанский, внутренне все же упрекнув себя за неуместный порыв – один из тех, что так часто подводили его к роковой черте – остановиться уже вряд ли мог. Если бы не день верхом да немалая порция сливовицы, сдобренная водкой и патриотическим задором, он бы, возможно, и оставил господина в покое.

− Да, разумеется, вам нечего сообщить по вопросу, который, вероятно, задевает ваши лучшие чувства, господин проезжий, оставим это... пока... Но не скучно ли вам ужинать здесь в одиночестве? Не окажите ли любезность разделить нашу трапезу? И жаркое вкуснее, да и вино слаще, если оно за общим столом вкушается! – выдал Пржанский, опускаясь на стул напротив высокомерного курляндца.

«И на кой мне сдался этот немец, пся крев»? – подумал он, после того, как изложил свое приглашение.

− Мне нечего сообщить по вопросу, который меня не только не задевает, но вообще не касается, – Вестхоф положил последний кусочек телятины в рот и методично его прожевал.

Похоже, этот тип теперь от него не отвяжется, пока не получит желаемого. А желал этот несдержанный пан, судя по всему, то ли жаркого спора, то ли горячей потасовки, явно отдавая предпочтение последнему. Барон же намеревался избежать как первого, так и второго.

− И мне вовсе не скучно ужинать в одиночестве, вельможный пан, – самым любезным тоном сказал он и попробовал кусочек утки. Нежное мясо, пропитанное подливой, ему понравилось, как и в меру кисловатая, сдобренная пряностями тушеная капуста.

− Посему разрешите мне поблагодарить вас, милостивый государь, за приглашение...

«...и отклонить его», – мысленно добавил Вестхоф, но, посмотрев, как назойливый поляк по-хозяйски развалился на стуле напротив, понял, что легко от него не избавится.

− ... и предложить вам самому присоединиться ко мне... Утка весьма неплоха, – барон изобразил улыбку на лице, одновременно подумав:

«Verdammt! [2] На кой мне сдался этот пан?!»

 

Приглашение последовало настолько неожиданно, что Пржанский даже растерялся, словно конь, которого резко дернули за узду на всем скаку. Он оказался в дурацком положении – принять приглашение, значит, признать победу за чопорным германцем, отказаться, значит, опозориться, и опять же немец окажется в выигрыше. Оказавшись перед сим выбором, Пржанский закипел, масла в огонь подлила мысль о том, что завтра ему предстояла встреча с подобным господином. Но шляхтич не был бы шляхтичем, если бы не попытался взять реванш.

− Милостивый государь... — медленно начал он, прислушиваясь в веселому гомону своих приятелей, – вы столь любезны, что я готов попробовать утку, благо, что кухня пана Вуйцика отменно хороша! Я лишь опечален.. огорчен… — подчеркнул он, — что закуски сии в горле застрянут, ежели согласия нет между трапезничающими. Вы не уважили нас, шляхтичей, сударь, а вы здесь — гость!

Пржанский вошел в раж, покраснел, словно те вареные раки пана Вуйцика и хлопнул ладонью по столу, отчего зазвенела посуда и подпрыгнула тарелка заезжего господина.

 

Физиономия пана побагровела: он не ожидал, что его вызывающая речь не найдет отклика и разобьется о хладнокровие и сдержанность собеседника поневоле. Вестхоф с еле заметной усмешкой посмотрел на своего визави, подождал, пока тарелки и рюмки перестанут дребезжать от удара ретивого поляка по столешнице, и отправил в рот очередной кусочек утки.

− Не стоит так огорчаться, почтеннейший, – заметил он, – и переживать, что закуски застрянут в горле. Уверяю вас, если аккуратно пережевывать пищу, то все будет в порядке.

Кивнув трактирщику, чтобы тот принес порцию утки для незваного гостя, он наполнил чистую рюмку коньяком и подал ее пану, хотя и считал, что тот уже перебрал с возлияниями.

− Я уважаю всех, – заверил он шляхтича, лишь бы успокоить его. Но, чтобы этот тип не посчитал, что одержал над ним победу, не преминул добавить:

− Всех подданных государства Российского.

 

Так его давно не унижали. Со времен боевой юности. И кто?! Курляндец с ледяными глазами, который откровенно насмехался над ним, Пржанским, на глазах панов! Те, вдруг примолкнув, ждали развязки. Кровь ударила в голову пану Казимиру, и он, отшвырнув дырявый щит цивилизованной вежливости, ринулся в бой, обнажив саблю. О, как ему хотелось блеснуть настоящим клинком, чтобы увидеть смятение в этом холодном насмешливом взоре.

− Польскому шляхтичу не надобно уважение такого рода, сударь! – рявкнул он. – И чего стоит ваше уважение, коли нет у вас гордости, а в жилах не кровь, а вода... и коньяк французский не поможет ее загустить!

Он резко отодвинул наполненную коньяком рюмку в сторону, уронив на стол. Коньяк выплеснулся, оставив на скатерти и на манжетах надменного господина мелкие золотисто-коричневые капли.

− Рrzepraszać, пан... – Пржанский поднялся и, улыбнувшись от злого удовольствия, которое ему доставил разлитый коньяк, навис над господином в позе притворного раскаяния.

− Милостивый пан, что вы себе позволяете? – глаза барона недобро сверкнули.

Он тоже поднялся и с нескрываемым презрением уставился на стоящего напротив пьяного задиру-поляка.

− Вам не надобно уважение? Так не требуйте его! – процедил Вестхоф. – Уважение не завоевать оскорблениями, а силой вы уж точно его не добьетесь.

Он смерил взглядом противника – тот не уступал, но и не превосходил барона ростом или весом. С задурманенным горилкой – или чем он набрался – поляком легко было справиться один на один. Если к шляхтичу на помощь придут его не менее пьяные товарищи, то на стороне Вестхофа были Вильгельм с пистолетами, а также офицеры, которые наверняка примут сторону того, на кого напала разгулявшаяся компания.

Прикинув все возможные варианты развития действия, барон решил, что наступило время поставить поляка на место. Они признают только силу. Что ж, Вестхоф готов был ее продемонстрировать.

Ногой отшвырнув стоящий на пути стул, который с грохотом врезался в деревянную перегородку кабинета, барон шагнул к поляку и одной рукой стиснул его за грудки, а второй нанес удар по раскрасневшейся физиономии задиристого шляхтича.

 

Это было именно то, чего жаждала разгулявшаяся славянская душа Казимира Пржанского. Грохот отлетевшего стула прозвучал в ушах музыкой бравурного марша, влекущего к бою, а рука, сжавшая отвороты его сюртука – ударом меча по древу щита. Есть упоение в бою, сказал бы он, если бы был знаком с поэтическими творениями, да дело происходило на пару десятков лет позже. Но поэт будет прав, черт побери, и Пржанский кинулся в бой, словно кровь вечно сражающихся предков вскипела в его жилах. Не говоря уже о хмеле, добавленном в эту кровь.

Последовавший же удар, который пришелся бы ему меж глаз, не сумей он увернуться и получить лишь по скуле, врезавшись спиной в стену, вызвал в нем такой кураж, что он мгновенно собрался, помотал головой, чтобы обрести равновесие, и, не дав противнику опомниться, кулаком ткнул его в живот.


* * *

[1] - Черт подери! (Проклятье!) (нем.)
[2] – прошу прощения (польск.)

 
(Продолжение)

декабрь, 2010 г.

Copyright © 2010    C.Архипова, О.Болгова, Е.Юрьевa

Вернуться   Новогодний (рождественский) рассказ

Обсуждение на форуме

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru   без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004  apropospage.ru


      Top.Mail.Ru