графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
  − О жизни и творчестве Джейн Остин
  − О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
  − Уголок любовного романа.
  − Литературный герой.
  − Афоризмы.
Творческие забавы
  − Романы. Повести.
  − Сборники.
  − Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл,
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
  − Фанфики по романам Джейн Остин.
  − Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
  − Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки


Озон



Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью озаглавленные автором «Том первый», «Том второй» и «Том третий». В этот трехтомный манускрипт вошли ранние произведения Джейн, созданные ею с 1787 по 1793 год...»


О жизни и творчестве
Элизабет Гаскелл


Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Элизабет Гаскелл «Север и Юг» (перевод В. Григорьевой) «− Эдит! − тихо позвала Маргарет. − Эдит!
Как и подозревала Маргарет, Эдит уснула. Она лежала, свернувшись на диване, в гостиной дома на Харли-стрит и выглядела прелестно в своем белом муслиновом платье с голубыми лентами...»

Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» (перевод В. Григорьевой) «Начнем со старой детской присказки. В стране было графство, в том графстве - городок, в том городке - дом, в том доме - комната, а в комнате – кроватка, а в той кроватке лежала девочка. Она уже пробудилась ото сна и хотела встать, но...»


Дейзи Эшфорд «Малодые гости, или План мистера Солтины» «Мистер Солтина был пожилой мущина 42 лет и аххотно приглашал людей в гости. У него гостила малодая барышня 17 лет Этель Монтикю. У мистера Солтины были темные короткие волосы к усам и бакинбардам очень черным и вьющимся...»



Перевод романа Элизабет Гаскелл «Север и Юг» - теперь в книжном варианте!
Покупайте!

книжный вариант

Джей Ти Возвращение Альтернативное развитие событий «Севера и Юга» «После долгих размышлений над фильмом и неоднократного его просмотра мне вдруг пришла в голову мысль, а что было бы, если бы Маргарет вернулась в Милтон для "делового" предложения, но Джон Торнтон ничего не знал о ее брате. Как бы тогда закончилась история...»


Наше творчество:
из журнала на liveinternet

Триктрак «Они пробуждаются и выбираются на свет, когда далекие часы на башне бьют полночь. Они заполняют коридоры, тишину которых днем лишь изредка нарушали случайные шаги да скрипы старого дома. Словно открывается занавес, и начинается спектакль, звучит интерлюдия, крутится диск сцены, меняя декорацию, и гурьбой высыпают актеры: кто на кухню с чайником, кто - к соседям, поболтать или за конспектом, а кто - в сторону пятачка на лестничной площадке - покурить у разбитого окна...»

«По-восточному» «— В сотый раз повторяю, что никогда не видела этого ти... человека... до того как села рядом с ним в самолете, не видела, — простонала я, со злостью чувствуя, как задрожал голос, а к глазам подступила соленая, готовая выплеснуться жалостливой слабостью, волна...»

Моя любовь - мой друг «Время похоже на красочный сон после галлюциногенов. Вы видите его острые стрелки, которые, разрезая воздух, порхают над головой, выписывая замысловатые узоры, и ничего не можете поделать. Время неуловимо и неумолимо. А вы лишь наблюдатель. Созерцатель. Немой зритель. Совершенно очевидно одно - повезет лишь тому, кто сможет найти тонкую грань между сном и явью, между забвением и действительностью. Сможет приручить свое буйное сердце, укротить страстную натуру фантазии, овладеть ее свободой. И совершенно очевидно одно - мне никогда не суждено этого сделать...»

Пять мужчин «Я лежу на теплом каменном парапете набережной, тень от платана прикрывает меня от нещадно палящего полуденного солнца, бриз шевелит листья, и тени от них скользят, ломаясь и перекрещиваясь, по лицу, отчего рябит в глазах и почему-то щекочет в носу...»

Жизнь в формате штрих-кода «- Нет, это невозможно! Антон, ну и куда, скажи на милость, запропала опять твоя непоседа секретарша?! – с недовольным видом заглянула Маша в кабинет своего шефа...»


Водоворот - - Любовно-исторический роман на фоне событий 1812 года - зарождение любви "ледяной баронессы" Евдокии фон Айслихт и знаменитого генерала графа Павла Палевского.

Денис Бережной - певец и музыкант
Денис Бережной - певец и музыкант
Исполнитель романсов генерала Поля Палевского: Взор и Красотка к On-line роману «Водоворот»

«Мой нежный повар» - Неожиданная встреча на проселочной дороге, перевернувшая жизнь

«Записки совы» - Развод… Жизненная катастрофа или начало нового пути?

«Все кувырком» - Оказывается, что иногда важно оказаться не в то время не в том месте

«Пинг-понг» - Море, солнце, курортный роман... или встреча своей половинки?

«В поисках принца или О спящей принцессе замолвите слово» сказка-фэнтези о спящей принцессе.... и др.


Метель в пути, или Немецко-польский экзерсис на шпионской почве
-

«Барон Николас Вестхоф, надворный советник министерства иностранных дел ехал из Петербурга в Вильну по служебным делам. С собой у него были подорожная, рекомендательные письма к влиятельным тамошним чинам, секретные документы министерства, а также инструкции, полученные из некоего заграничного ведомства, которому он служил не менее успешно и с большей выгодой для себя, нежели на официальном месте...»


Переполох в Розингс Парке

Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке -
захватывающий иронический детектив + романтика


Детективные истории

Хроники Тинкертона - O пропавшем колье «В Лондоне шел дождь, когда у дома номер четыре, что пристроился среди подобных ему на узкой улице Милфорд Лейн, остановился кабриолет, из которого вышел высокий грузный мужчина сумрачного вида. Джентльмен поправил цилиндр, повел плечами, бросил суровый взгляд на лакея, раскрывшего над ним зонт, и...»

Рассказы о мистере Киббле: Как мистер Киббл боролся с фауной «Особенности моего недуга тягостны и мучительны, ведь заключаются они в слабости и беспомощности, в растерянности, кои свойственны людям, пренебрегающим делами своими и не спешащим к отправлению обязанностей...».


Рассказы

Рождественский переполох в Эссексе «− Зачем нам омела, если все равно не с кем поцеловаться? − пробормотала Эми, вдруг вспомнив молодого джентльмена, который сегодня первым заехал в их коттедж. У него были очень красивые голубые глаза, весьма приятные черты лица и явно светские манеры. И еще он был на редкость обаятельным... Она вздохнула и быстро прошла мимо дуба, стараясь выкинуть из головы все мысли о молодых людях, с которыми было бы так приятно оказаться под омелой на Рождество...»

По картине Константина Коровина «У окна» «- Он не придет! – бормотала бабка, узловатыми скрюченными пальцами держа спицы и подслеповато вглядываясь в свое вязание. – Кажется, я опять пропустила петлю…
- Придет! – упрямо возражала Лили, стоя у окна и за высокими, потемневшими от времени и пыли стенами домов, возвышающихся за окном, пытаясь увидеть прозрачные дали, шелковистую зелень лесов и лугов, снежные причудливые вершины гор, жемчужную пену волн на зыбком голубом море...»

Если мы когда-нибудь встретимся вновь - рассказ с продолжением «Даша вздрогнула, внезапно ощутив мурашки, пробежавшие по позвоночнику, и то вязкое напряжение, которое испытала тогда, рядом с ним, когда, казалось, сам воздух стал плотным и наэлектризованным... И что-то запорхало в сердце, забередило в душе, до того спящих... «Может быть, еще не поздно что-то изменить...»

Дуэль «Выйдя на крыльцо, я огляделась и щелкнула кнопкой зонта. Его купол, чуть помедлив, словно лениво размышляя, стоит ли шевелиться, раскрылся, оживив скучную сырость двора веселенькими красно-фиолетовыми геометрическими фигурами...»

Рискованная прогулка «Врубив модем, я лениво шлепнула по энтеру и зашла в сеть, зацепившись каблуком за невесть откуда возникший глюк. Зарегавшись свежим логином и тщательно запаролившись, я увернулась от выскочившего из какой-то безымянной папки файла...»

Один день из жизни... «- Тын-дын. Тын-дын! Тын-дын!!! Телефон, исполняющий сегодняшним утром, - а, впрочем, и не только сегодняшним, а и всегда, - арию будильника, затыкается под твоим неверным пальцем, не сразу попадающим в нужную кнопку...»

Home, sweet home «Первая строка написалась сама собой, быстро и, не тревожа разум и сознание автора. Была она следующей: "Дожив до возраста Христа, у меня все еще не было своей квартиры". Антон Палыч резво подпрыгнул в гробу и совершил изящный пируэт...»


Экранизации...

экранизация романа Джейн Остин
Первые впечатления, или некоторые заметки по поводу экранизаций романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение"

«Самый совершенный роман Джейн Остин "Гордость и предубеждение" и, как утверждают, "лучший любовный роман всех времен и народов" впервые был экранизирован в 1938 году (для телевидения) и с того времени почти ни одно десятилетие не обходилось без его новых постановок...»

экранизация романа Джейн Остин
Как снимали
«Гордость и предубеждение»

«Я знаю, что бы мне хотелось снять — «Гордость и предубеждение», и снять как живую, новую историю о реальных людях. И хотя в книге рассказывается о многом, я бы сделала акцент на двух главных темах — сексуальном влечении и деньгах, как движущих силах сюжета...»

Всем сестрам по серьгам - кинорецензия: «Гордость и предубеждение». США, 1940 г.: «То, что этот фильм черно-белый, не помешал моему восторгу от него быть розовым...»


Cтатьи

Наташа Ростова - идеал русской женщины? «Можете представить - мне никогда не нравилась Наташа Ростова. Она казалась мне взбалмошной, эгоистичной девчонкой, недалекой и недоброй...»

Слово в защиту ... любовного романа «Вокруг этого жанра доброхотами от литературы создана почти нестерпимая атмосфера, благодаря чему в обывательском представлении сложилось мнение о любовном романе, как о смеси «примитивного сюжета, скудных мыслей, надуманных переживаний, слюней и плохой эротики...»

Что читали наши мамы, бабушки и прабабушки? «Собственно любовный роман - как жанр литературы - появился совсем недавно. По крайней мере, в России. Были детективы, фантастика, даже фэнтези и иронический детектив, но еще лет 10-15 назад не было ни такого понятия - любовный роман, ни даже намека на него...»

К публикации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» в клубе «Литературные забавы» «Когда речь заходит о трех книгах, которые мы можем захватить с собой на необитаемый остров, две из них у меня меняются в зависимости от ситуации и настроения. Это могут быть «Робинзон Крузо» и «Двенадцать стульев», «Три мушкетера» и новеллы О'Генри, «Мастер и Маргарита» и Библия... Третья книга остается неизменной при всех вариантах - роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение»...»

Ревность или предубеждение? «Литература как раз то ристалище, где мужчины с чувством превосходства и собственного достоинства смотрят на затесавшихся в свои до недавнего времени плотные ряды женщин, с легким оттенком презрения величая все, что выходит из-под пера женщины, «дамской" литературой»...»

Вирджиния Вулф

Русская точка зрения «Если уж мы часто сомневаемся, могут ли французы или американцы, у которых столько с нами общего, понимать английскую литературу, мы должны еще больше сомневаться относительно того, могут ли англичане, несмотря на весь свой энтузиазм, понимать русскую литературу…»


Джейн Остен

«...мы знаем о Джейн Остен немного из каких-то пересудов, немного из писем и, конечно, из ее книг...»

Вирджиния Вулф
«Вирджиния»

«Тонкий профиль. Волосы собраны на затылке. Задумчивость отведенного в сторону взгляда… Вирджиния Вулф – признанная английская писательница. Ее личность и по сей день вызывает интерес»

Маргарет Митчелл
Ф. Фарр "Маргарет Митчелл и ее "Унесенные ветром"

«...Однажды, в конце сентября, она взяла карандаш и сделала свою героиню Скарлетт. Это имя стало одним из самых удивительных и незабываемых в художественной литературе...»

Кэтрин Мэнсфилд
"Трагический оптимизм Кэтрин Мэнсфилд"

«Ее звали Кэтлин Бичем. Она родилась 14 октября 1888 года в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Миру она станет известной под именем Кэтрин Мэнсфилд...»



История в деталях:

Правила этикета, Англия: «Данная книга была написана в 1832 году Элизой Лесли и представляет собой учебник-руководство для молодых девушек...»
- Пребывание в гостях
- Прием гостей
- Приглашение на чай
- Поведение на улице
- Покупки
- Поведение в местах массовых развлечений

- Брак в Англии начала XVIII века «...замужнюю женщину ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона... »

- Нормандские завоеватели в Англии «Хронологически XII век начинается спустя тридцать четыре года после высадки Вильгельма Завоевателя в Англии и битвы при Гастингсе... »

- Моды и модники старого времени «В XVII столетии наша русская знать приобрела большую склонность к новомодным платьям и прическам... »

- Старый дворянский быт в России «У вельмож появляются кареты, по цене стоящие наравне с населенными имениями; на дверцах иной раззолоченной кареты пишут пастушечьи сцены такие великие художники, как Ватто или Буше... »

- Одежда на Руси в допетровское время «История развития русской одежды, начиная с одежды древних славян, населявших берега Черного моря, а затем во время переселения народов, передвинувшихся к северу, и кончая одеждой предпетровского времени, делится на четыре главных периода... »


Мы путешествуем:

Я опять хочу Париж! «Я любила тебя всегда, всю жизнь, с самого детства, зачитываясь Дюма и Жюлем Верном. Эта любовь со мной и сейчас, когда я сижу...»

История Белозерского края «Деревянные дома, резные наличники, купола церквей, земляной вал — украшение центра, синева озера, захватывающая дух, тихие тенистые улочки, березы, палисадники, полные цветов, немноголюдье, окающий распевный говор белозеров...»

Венгерские впечатления «оформила я все документы и через две недели уже ехала к границе совершать свое первое заграничное путешествие – в Венгрию...»

Болгария за окном «Один день вполне достаточен проехать на машине с одного конца страны до другого, и даже вернуться, если у вас машина быстрая и, если повезет с дорогами...»

Одесская мозаика: «2 сентября - День рождения Одессы. Сегодня (02.09.2009) по паспорту ей исполнилось 215 – как для города, так совсем немного. Согласитесь, что это хороший повод сказать пару слов за именинницу…»

Библиотека Путешествий
(Тур Хейердал)

Путешествие на "Кон-Тики": «Если вы пускаетесь в плавание по океану на деревянном плоту с попугаем и пятью спутниками, то раньше или позже неизбежно случится следующее: одним прекрасным утром вы проснетесь в океане, выспавшись, быть может, лучше обычного, и начнете думать о том, как вы тут очутились...»

Тур Хейердал, Тайна острова Пасхи Тайна острова Пасхи: «Они воздвигали гигантские каменные фигуры людей, высотою с дом, тяжелые, как железнодорожный вагон. Множество таких фигур они перетаскивали через горы и долины, устанавливая их стоймя на массивных каменных террасах по всему острову. Загадочные ваятели исчезли во мраке ушедших веков. Что же произошло на острове Пасхи?...»


Первооткрыватели

Путешествия западноевропейских мореплавателей и исследователей: «Уже в X веке смелые мореходы викинги на быстроходных килевых лодках "драконах" плавали из Скандинавии через Северную Атлантику к берегам Винланда ("Виноградной страны"), как они назвали Северную Америку...»


Cтраницы Архива Форумов:

Экранизация романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение" «Любопытная рецензия, действительно. Ну, ГиП-2005 - это вообще недоразумение какое-то, а не экранизация, ее серьезно и воспринимать-то невозможно. Мы с подружкой пошли в кино исключительно посмеяться, и, честно говоря, в некоторых местах просто хохотали в голос (один мраморный бюстик Дарси чего стоит, не говоря уж о кабанчике... :))) Кира Найтли - никакая не Лиззи, а самая натуральная Лидия, и ведет себя соответственно...»

Наш Пушкин «В попытке сказать что-либо о Пушкине я сразу вспоминаю посвященные ему огромные труды. Люди потратили на исследования жизни и творчества годы и годы. Разобрано каждое слово, каждый рисунок изучен, расписана по минутам жизнь, даже косвенные упоминания в чужих дневниках, письмах, мемуарах взяты на карандаш...»

Персонажи произведений Л.Н.Толстого «Что касается хитрости Сони... Мне она не кажется хитрой. Несчастной, одинокой, зависимой, безотказной. И письмо Николаю, насколько я помню, она написала не потому, что просчитала все ходы, а под страшным давлением старой графини, которая ей жизни из-за этого не давала. Соне просто некуда было деваться и ничего не оставалось делать, как освободить Николая от данного слова. Между прочим, мужские персонажи в Войне и мире, тоже далеки от идеала. Тот же Николай, например, совсем не походит на благородного героя. Как и князь Андрей, и Пьер. Первый слишком циничен, второй - глуповат. Самый симпатичный герой для меня - Васька Денисов...»

Повседневная жизнь в живописи «Когда мы читаем наши любимые книги о 18-19 веке, нам хочется получить представление и о повседневной жизни героев. По этой причине у меня собралась коллекция из жанровых картин, которые помогают хоть отчасти удовлетворить любопытство...»

Путешествия, впечатления
- Финляндия (Хельсинки)

«До Хельсинки добиралась из Питера скоростным поездом "Аллегро" - три с половиной часа, и вы на месте. Цена проезда более 4 тыс, но есть утренний, эконом, в три раза дешевле при той же скорости....»


На нашем форуме:

Orgoglio e Preguidizio (1957) - обсуждение экранизации итальянской версии «Гордости и предубеждения» Изыскания и перевод от Ольги Добренковой (Кло)
«...не обнаружила пока ни одной подвисшей нити, работает каждая деталь. Например: у Шарлот спрашивают, любит ли она сладости. Она отвечает: "Ненавижу!" А заигрывая с Коллинзом, рассказывает, что это ее слабость, и обсуждает рецепт яблочного пирога. Кстати, есть невероятно смешное "сватовство" Коллинза к Шарлот!"
«Мне очень нравится, как авторы фильма максимально используют роман, смело перетасовывают реплики и эпизоды, насыщая новыми событиями, но не слишком удаляясь от первоисточника».
«Вот яркий пример, когда создатели понимают, ЧТО они снимают и почему. Сценарист следует за Остин, понимая и чувствуя ее язык, образ мыслей, стиль и суть. И никакой менталитет не помеха, когда люди понимают, что делают».
«Фильм таки необычайно хорош, а мои любимцы - мама с папой Беннет, леди Кэтрин и пастор - выше всяких похвал. Их реплики, диалоги, мимика - лучше, чем это было даже в самых признанных экранизациях. Папа особенно, конечно, зажигает, его реплики можно записывать как афоризмы и вставлять в рамочки. Ну и мама от него почти не отстает»
Ожидается страница на сайте, посвященная этому замечательному минисериалу.

Сэндинтон - обсуждение экранизации «...вся его загадочность и грубоватость - это были дешевые понты, а на самом деле он именно что импульсивен, безрассуден, эгоистичен и туповат.
 Шарлотту ужасно хочется причесать и надеть ей шляпку. Джорджиана дико раздражает. Стрингер зачем-то остался в Сэндитоне, когда мог поехать в Лондон на хорошую работу. В память об отце, что за ерунда. Единственная пара порадовала - Эстер и Бабингтон. Птица Феникс леди Денем тоже радует.
 Злодеи, Денем и Клара, совсем тупые, сами себя уничтожили.
 В общем, уныло...»

Эмма. (Эмма с точкой (2020) - обсуждение экранизации «Эмма - играет стерву (первую половину фильма, потом чет вся слезами умывается). Неприятна как внешне, так и в образе. Играет неплохо, но не Эмма Остин - и близко.
 Найтли - его-то я вообще не приметила. Вместо описанного Остин джентльмена - бегает (а чего они опять бегают? ) мальчишка с большими глазками, пухлыми губками и растрепанными кудельками.
Специально посмотрела - возраст актера практически совпадает с возрастом Найтли, но он выглядит скорее подростком-переростком, почти ровесником Эммы. Кстати, рядом со своим младшим братом он сам выглядит младшим, причем с большой разницей лет.
 Мужского (мужественного) в актере ничего нет, увы. Ни внешности зрелого мужчины, ни голоса, ни внешности джентльмена (вот фермера бы ему играть - в самый раз), ни манер, ни стати. Игры тоже не приметила. Всегда одинаковый. И плачет еще (это был уже апофеоз)....»

Башмачок Екатерина Юрьева (Apropos) «Муравский стоял с заложенными за спину руками, до боли сжимая деревяшку протеза, и делал вид, что рассматривает высаженные кусты, опасаясь не только подойти к ней, но ненароком выдать свои чувства взглядом или голосом. Княжна также пребывала в странном беспокойстве и смущении, и он, кажется, догадывался, чем это могло быть вызвано: она наверняка не случайно увела его в это уединенное место, где, похоже, рассчитывала услышать от него пылкие признания, коих не дождалась зимою в Петербурге...»

Виленские игры - авантюрно-любовный роман Екатерина Юрьева (Apropos) Ольга Болгова (Хелга) «Евпраксия Львовна не находила себе места. Маялась меж радостью и смятением, мучилась угрызениями совести, что Николай Иванович берет ее замуж не по любви, а из благородства, потом радовалась, что он берет ее замуж и, может быть, все-таки любит, затем вновь страдала. Волновалась, как рассказать сыну. Думала, что нужно сшить платье для венчания, даже посетила портниху, пересмотрела кучу журналов, приобрела в лавке отрез славного бледно-розового барежа и рулон кружева цвета молодой листвы и каждый вечер раскидывала ткани, воображая себя невестой, а затем, краснея и рыдая, сворачивала покупки. Не поехала на званый вечер к **, с подругой Веселовской не встречалась, но нынче графиня прислала записку, которой...»

Киномания Ольга Болгова (Хелга) «Ужин с Федором сегодня все-таки состоится, правда, с другим Федором. Держи своих друзей близко. А врагов ещё ближе.
 — Итак, — говорит Федор, опрокинув в себя рюмку коньяка. — Расскажи, что там за Федор Журавин объявился.
 — Я бегала трусцой с утра, он присоединился, познакомился. Потом оказалось, что твой дом вовсе не твой, а его. Теперь я не знаю, который из вас настоящий, — говорю я, игнорируя коньяк.
 — Логично, — соглашается он. — Не поспоришь. Как он выглядит? И когда он присоединился?
 — Такой высокий, темноволосый, вполне симпатичный. Твоего возраста вроде. Присоединился утром, на следующий день после твоего… ухода. Я прибежала на пляж, там ко мне привязались какие-то бандиты, он вступился за меня. Ему фингал, между прочим, поставили.
 — Вот как? Так он герой! Симпатичный, говоришь? Бандиты, говоришь... И что они хотели?...»


 

Творческие забавы

 

Ольга Болгова
Екатерина Юрьева

Авантюрно-исторический роман
времен правления Генриха VIII Тюдора


графика Ольги Болговой

   Начало      Пред. глава

«Вот вам ключ от королевства...»

«Стихи матушки Гусыни»
Перевод С.Маршака

Приложения (бонусы) к роману:

- Исторические заметки

- Иллюстрации

- Вариации на тему романа

Глава IX

Одна нога здесь, а другая там

Скажите, пожалуйста, сэр Бертрам,
Как в Лондон попасть поскорее нам?
– Одна нога здесь, а другая – там.
Быстрее никак не добраться вам.[1]

«Стихи матушки Гусыни»
Перевод С.Маршака

Спустя неделю после ранения Мод смогла покинуть опостылевшую за дни болезни комнату и ненадолго спуститься вниз.

Стрейнджвей был на службе в Хэмптон-Корт, и в зале находились только женщины. Мод, укутанная теплой накидкой, задумчиво смотрела на горящие в камине поленья и в пол-уха слушала Джоанну. Та рассказывала последние новости, гуляющие по городу.

– Бунтовщики никак не угомонятся, – говорила кузина, ловко сматывая клубок шерсти из мотка пряжи, которую для нее держала не слишком довольная подобной обязанностью Агнесс. – И не поймешь у них ничего. Вроде бы в верности королю клянутся, а сами против него выступают, – Джоанна покачала головой. – И кого только среди них нет – и джентльмены, и йомены, горожане, монахи... Монахам-то хуже всего приходится: монастыри закрывают, а куда бедолагам деваться, где жить, на что? Вот они в мятежники и подаются. Правда, не все. Есть такие, кого силой и угрозами принуждают. Сегодня в лавке слышала, какого-то аббата вместе со всеми братьями заставляли присоединиться к восставшим. Так он, аббат этот, предложил им спеть вместе литанию[2] и сказал, что не может нарушить свои обеты. Но бунтовщики не унимались и запугали несчастного до такой дрожи, что он был не в силах вести службу. Отстали они от него только, когда он дал их главарям – каждому по кроне[3], чтобы они смогли купить себе лошадей. Вот и спрашивается, если за церковь бунтуют, чего святых людей обижают? Им и так достается от всех этих указов...

– Давно пора уж разогнать этих мятежников! – заявила миссис Пикок. – Слава богу, мы вовремя уехали из Боскома в Лондон...

«...а не поехали на север, на чем настаивала Агнесс».

– ...я так и сказала миледи: Лондон – самое безопасное место! К счастью, мне удалось уговорить леди Перси отправиться сюда... – услышала Мод.

– Да, да, миссис Пикок, вы все сделали правильно, – с едва заметным недоумением в голосе согласилась Джоанна. Она не раз слышала, как Агнесс попрекала Мод за поездку в город.

– Будем надеяться, мятеж не дойдет до центральных графств, – пробормотала она. – Но все равно страшно. В Йоркшире, говорят, бунтовщики совсем бесчинствуют. Кто в их ряды не вступает, тех убивают, дома жгут... Недавно замок какой-то осадили...

– Сэр Мармадьюк Скроуп, – доложил слуга, пропуская гостя в зал.

Сэр Мармадьюк сиял всем своим существом – аккуратно подстриженными светлыми волосами, чисто выбритым подбородком, шелковистыми отворотами джеркина с пышными рукавами, перстнями, украшавшими его красивые холеные пальцы.

Агнесс сбросила с рук пряжу, поправила чепец и с кокетливой улыбкой повернулась к джентльмену. Джоанна засуетилась, стала подниматься с места, уронила клубок, который подкатился прямо к его ногам.

– Замок Помфрет, они осадили Помфрет, – сказал сэр Мармадьюк, услышавший последние слова Джоанны, поднял клубок и с поклоном подал его хозяйке дома. – Замок, который защищает от мятежников лорд Дарси с горсткой защитников. Будто он сможет с ними выдержать осаду. Дарси!

Сэр Мармадьюк криво усмехнулся и опустился в кресло напротив Мод, к вящей досаде Агнесс, сидевшей поодаль.

– Дарси – глупец! Он отправился в Помфрет, взяв с собой лишь двенадцать всадников, – говорил Скроуп, поправляя полы своего джеркина. – По дороге к нему присоединились другие джентльмены, но их мало, очень мало. А у мятежников огромная армия!

– Лорд Дарси осажден в Помфрете?! – Мод заволновалась, подалась вперед. – Ему грозит опасность? И что с подмогой? Лорд Дарси – друг моего отца, – пояснила она, встретив удивленный взгляд сэра Мармадьюка.

– Гм... простите, леди Перси, – он потер рукой подбородок. – Не знал, что ваш отец в дружеских отношениях с лордом Дарси. Вы не сердитесь на меня за резкость? Лорд сейчас в трудном положении, но будем надеяться на лучшее. В Йоркшир идет королевская армия, возможно, она уже там... Вам не следует забивать свою красивую головку такими переживаниями. Это дело джентльменов думать о битвах и мятежах, – сэр Мармадьюк улыбнулся Мод и ласково накрыл рукой ее пальцы, задрожавшие от этого прикосновения. Ладонь его была теплая и такая шелковисто-мягкая, что девушка невольно вспомнила руку другого мужчины – горячую, жесткую, с шершавой, обветренной кожей...

– Но мы не станем говорить о грустном, мои дорогие леди! – тем временем возвестил сэр Мармадьюк. – Хотя, возможно, и мне скоро придется показать свою преданность королю и отправиться на север. Если это произойдет, мне будет недоставать вашего общества, – Скроуп обвел взглядом общество, по которому заранее скучал, и остановился на Мод.

– Особенно вашего, леди Перси, – промурлыкал он.

Мод вспыхнула, высвободила пальцы из-под его руки.

– Вижу, вы окрепли достаточно, чтобы осчастливить нас своим присутствием, – ничуть не обескураженный скромностью леди, продолжал сэр Мармадьюк. – Я безмерно за вас рад! И за себя – что имею честь и удовольствие вновь вас видеть. О, как я проклинаю себя за то, что упустил злодея, напавшего на вас! Разорвал бы его на части, попадись он мне в руки!

– Благодарю вас, сэр, – сказала Мод. – А как... как он выглядел? Тот, кто напал на меня. Вы успели его разглядеть?

– Это произошло так быстро, – сэр Мармадьюк задумался. – Выше среднего роста, темная накидка, темные волосы... Кажется, короткая бородка. Эти негодяи стараются слиться с толпой, их трудно выделить. Но лишь одно помешало мне кинуться за ним в погоню – ваша рана, леди Перси. Я должен был помочь вам, чем и воспользовался этот разбойник, скрывшись в толпе.

– Словом, выглядит, как большинство горожан, – пробормотала Мод.

У Кардоне темные волосы, короткая бородка и подходящий рост... Нет, это не мог быть он! Да ему и невозможно слиться с толпой – он все равно будет из нее выделяться...

– Увы, в Лондоне тоже неспокойно, чернь старается воспользоваться общим смятением и посеять смуту, – услышала он голос сэра Мармадьюка.

– Я говорила! – воскликнула миссис Пикок. – Я предупреждала леди Перси, что нельзя отправляться в такое путешествие, вот так, безрассудно!

– Да, мадам, вы уже не раз упоминали об этом, и я уже не раз оценил вашу предусмотрительность, – сэр Мармадьюк слегка наклонился в сторону Агнесс, на губах его заиграла легкая усмешка.

– Вы очень любезны, сэр, – просияла в ответ Агнесс. – Так вот я и говорю, что...

Кокетливо постреливая в гостя глазами, она пустилась в рассуждения об опасностях, на каждом шагу подстерегающих беззащитных леди, и о храбрости и благородстве истинных джентльменов, ярким представителем которых является сэр Мармадьюк Скроуп.

– Нужно было поехать в Дарем, к родственникам леди Перси, – говорила миссис Пикок, – и могли там переждать мятеж. Хотя, там тоже, говорят, неспокойно. Или в Нортумберленд, поместье сэра Ральфа...

– Но тогда я был бы лишен чести познакомиться с вами, – сэр Мармадьюк взглянул на Мод. – В Дареме, вы совершенно правы, миссис Пикок, сейчас тоже небезопасно, да и в Нортумберленде тоже. Лондон в этом смысле самое надежное убежище, и здесь у вас есть защитники. Вы всегда можете располагать мною.

Мод опустила голову под его пристальным взглядом. У него были очень красивые глаза – так лазурью сияет небо в ясный осенний день. Но ей больше по душе был зеленый цвет, цвет плюща и мха. Сэр Мармадьюк хорош собой и, судя по всему, добр и благороден, но Мод был нужен совсем другой мужчина, даже вполовину не обладающий подобными достоинствами.

«Я приняла лесть за правду, поддалась горячим настояньям, сдалась сердцем, честь моя пострадала... О, Господи, я ее вовсе лишилась, вместе с невинностью. Не остереглась, как огня, влеченья, не сбежала от взаимности...* – корила она себя. – Пусть взаимность эта и была ложной. А теперь... Теперь поздно сокрушаться и жалеть о содеянном, и думать, что могло быть по-другому. Зачем я вспоминаю о нем? Ведь как красив и заботлив этот джентльмен, и я нравлюсь ему. Забудь о Кардоне, забудь!»

 

– Ах, сэр Мармадьюк, что бы мы без вас делали?! – тем временем щебетала Агнесс. Женщинам не стоит взваливать на себя мужские заботы, нам все равно с ними не справиться. Но разве леди кого послушает?! Всегда все делает по-своему. И вот результат: не успели мы приехать в город, как ее чуть не убили в церкви! Была бы я с ней, то, уверена, приглядела бы за ней получше, чем этот увалень Потингтон. Да и сэру Уильяму помощи никакой оказать не можем. Барристер какой-то! – миссис Пикок фыркнула. – Что он сделает? Помяните мое слово: наобещает всего, чтобы выудить побольше денег, а пользы не будет. Ему можно было просто написать письмо, не подвергая себя опасности на улицах... и дорогах...

Она с укором покосилась на Мод и вновь впилась глазами в лицо сэра Мармадьюка. Тот, улыбнувшись, ответил:

– Вы очень верно рассуждаете, миссис Пикок, но я бы поостерегся касаться вопросов, которые расстраивают леди Перси, как я могу заметить по грусти в ее глазах.

– Леди Перси вечно грустит, – не унималась Агнесс. – Верно, скучает по кое-кому...

Она оборвала фразу, хихикнула и, многозначительно посмотрев на Мод, сообщила:

– Единственное, что мы выиграли в этой поездке, это обрели приятные знакомства, не так ли, миледи?

Мод промолчала, сэр Мармадьюк вдруг обратился к Джоанне, прервав излияния компаньонки:

– Леди Уиклиф. Мне показалось, приехал ваш брат... Вероятно, он желает видеть вас?

Джоанна в недоумении вскинула голову, но отложила рукоделие и поспешила из гостиной. Агнесс посмотрела ей вслед, но едва раскрыла рот, как сэр Мармадьюк опередил ее.

– Милейшая миссис Пикок, не проследите ли вы, чтобы сюда доставили шкатулку, которую я принес с собой? Лишь вам могу доверить...

Агнесс с явной неохотой поднялась с места, сэр Мармадьюк тоже встал, галантным поклоном провожая компаньонку и приговаривая, что слуги столь неуклюжи и непременно что-то перепутают или уронят, поэтому он будет обязан дорогой миссис Пикок, если она самолично присмотрит...

Мод с удивлением и некоторой тревогой следила за манипуляциями сэра Мармадьюка, который откровенно выпроводил всех из комнаты, чтобы остаться с ней наедине.

– Сэр Мармадьюк, вам что-то известно о сэре Уильяме? – прямо спросила Мод, едва дверь за Агнесс закрылась.

– Увы, леди Перси, – Скроуп устроился на своем прежнем месте, подле Мод и посерьезнел так, что даже его вечная усмешка куда-то скрылась. – Пока никаких известий не поступало, но я, как и обещал – а я не даю пустых обещаний, леди Перси, – занимаюсь его делом и должен вам откровенно сказать, что положение сэра Уильяма сложное, очень сложное, и потому хотел поговорить с вами без лишних свидетелей.

У Мод замерло сердце.

– Я побеседовал с несколькими весьма влиятельными особами, – продолжал он, – и могу предположить, что судьба вашего отца в какой-то степени зависит от того, как поведут себя мятежники при встрече с королевским войском – окажут сопротивление или пойдут на переговоры и разойдутся по домам, повинуясь воле его величества. Наш король хочет избежать кровопролития и вряд ли будет усугублять и без того напряженную обстановку суровым приговором обвиняемому в подстрекательстве к мятежу. Поэтому мы можем надеяться... О, леди Перси, – он мягко коснулся руки Мод. – Видите, я не пытаюсь обмануть вас, заговорить сладкими обнадеживающими речами. Вы оказались в тяжелой ситуации, когда, казалось бы, вам не на кого опереться. Но у вас есть друзья, настоящие друзья, если вы позволите мне называть себя вашим другом, леди Перси. Вы можете рассчитывать на меня. Для вас я сделаю все, что возможно. И даже больше...

То, что говорил сэр Мармадьюк, было честнее, чем лицемерные заверения в благоприятном исходе дела или туманные обещания. Он предлагал поддержку, а это было ей так необходимо!

Переполненная благодарностью, Мод порывисто сжала его руку, он наклонился к ней, понизил голос почти до шепота.

– Все сделаю для вас! Всегда! Если вы позволите... Мод... Ведь вы позволите?

Он назвал ее по имени и глянул прямо в глаза так, что внутри у нее что-то сжалось, а в лицо ударило жаром. Словно он знал о ней, Мод, что-то, тайное и постыдное. «Кардоне...» У нее сжалось горло.

– Сэр... – она запнулась, растерявшись, опустила голову, будто это помогло бы ей спрятаться от этого взгляда. И вдруг почувствовала его дыхание совсем близко, оно обожгло ей щеку, а губы его коснулись ее кожи. Мод дернулась в сторону, охнула от боли в боку.

– Сэр Мармадьюк!

– Не говорите ничего, леди Перси! Не желал причинить вам боль, лишь хотел подтвердить свою верность вам.

Он держал ее руку и не отпускал, а Мод казалось неудобным высвободиться, но тут, к счастью, дверь в залу распахнулась, и на пороге появилась запыхавшаяся компаньонка в сопровождении лакея, держащего в руках деревянную резную шкатулку

Агнесс цепким взглядом охватила всю картину: рука Мод в плену у сэра Мармадьюка, залившееся румянцем лицо девушки.

– Стивена еще нет, – сообщила Джоанна, входя следом за Агнесс. – О, какая прелестная шкатулка! Откуда она у нас?

– Мой подарок присутствующим леди! – как ни в чем не бывало, воскликнул Скроуп, оборачиваясь к вошедшим и сияя улыбкой. Он открыл шкатулку, доверху наполненную засахаренными фруктами.

– Леди Перси, это лишь малость, которую я могу сделать для вас, – прошептал он, чуть склонившись к ней. – Прежде я лишь изредка заезжал в Картер Хаус, но сейчас мои визиты участились. Надеюсь, они не будут утомительны, но приятны для вас... И ничего не бойтесь – отныне я стану вашим ангелом-хранителем!

Он еще раз улыбнулся, отошел и вступил в беседу с Джоанной, выказав удивительную для джентльмена осведомленность по части десертов и восточных сладостей.

– Что он сказал вам наедине? – понизив голос, поинтересовалась Агнесс. – Обещал помочь? Но вы, дорогая, уже не раз могли убедиться, что мужчины имеют свойство много обещать, но мало делать. Я бы на вашем месте не слишком доверяла ему. Вы так наивны...

Словно услышав ее слова, Скроуп вдруг громко вопросил:

– Леди Перси, хотите ли вы увидеться со своим отцом?

– Что?! – встрепенулась Мод. – С отцом?! О, конечно!

– Когда ваша рана заживет, и вы сможете ходить, я устрою вам свидание с сэром Уильямом!

– Я уже могу ходить! – Мод стала приподниматься с кресла. – Вы действительно сможете это устроить?! Когда? Завтра?

– Ох, как я неосторожен! – вздохнул сэр Мармадьюк. – Вы еще очень слабы, пока опасно пускаться в путь, но через несколько дней, надеюсь, все можно будет устроить. Я сообщу и сам провожу вас...

И тихо добавил:

– Это будет первым шагом по тому пути, о котором мы с вами говорили. Я не обещаю – я делаю!

 

* * *

 

Добравшись до Питерборо, сэр Ральф Перси и Бертуччо Олива остановились в недавно выстроенном трактире под многозначительным названием «Копыто» – его хозяин не пожалел средств, подняв каменный фундамент до подвального этажа. Черные брусья прошивки расчерчивали беленый фасад на строгие полосы. В комнатах пахло известкой и сухой соломой, которой были туго набиты матрацы, лежащие на крепко сбитых топчанах. Бертуччо застрял в обеденном зале, вызвавшись помочь служанке, некрасивой на лицо, но привлекательной телесной статью, пшеничной густотой волос, прядями выбивающихся из-под чепца, и явно веселым нравом. Ральф же велел хозяину, краснолицему разговорчивому толстяку, подать еду в комнату и в ожидании устроился на матраце, размышляя о странностях фортуны.

Дела обстояли не плохо и не хорошо. Отбитый у противника Эйдон был оставлен на Томаса Легама, джентри, издавна верного семейству Перси; поверенный в Хексаме ничего не слышал о существовании документов на передачу поместья в собственность старшего брата; джентльмены Нортумберленда были на его, Перси, стороне, но жена так и пропала на просторах британского острова. Став посланником королю, Ральф не имел времени, чтобы отправиться в Шропшир, да и жизнь тестя висела на волоске, но по пути все же заехал в Боском, где, дав короткий отдых себе и лошадям, узнал, что сопровождающие жену слуги не возвращались.

Недалеко от Линкольна, в придорожной гостинице ему сообщили о некой молодой путешественнице, которая ехала в западном направлении. Ее описание совпало с внешностью леди Перси, во всяком случае, такой, как он представлял ее со слов миссис Смит.

Размышления Ральфа о делах, фортуне и жене были прерваны стуком в дверь и последующим появлением подноса с яствами в руках крепко сбитой служанки. Далее явился столь же крепкий, но в ином роде, живот хозяина, обтянутый узковатым дублетом из грубого сукна, а следом и обладатель этого чрева. Процессию завершил Бертуччо, чей взгляд, словно привязанный невидимой нитью, следовал за объемистыми складками коричневой юбки, что скрывала прелести белобрысой служанки.

– Роберт Роули, к вашим, услугам, сэр! – представился хозяин, – Пошустрее, Пэгги, пошустрее, да принеси джентльмену моченых яблок. Моя кухарка так делает яблоки, по всей округе лучше не сыскать! – последнее он сообщил Ральфу с таким видом, словно гость остановился в его трактире исключительно ради этих яблок. – Она и готовит на загляденье – пальчики оближешь! – а ее пудингам нет равных. Но сейчас не до пудингов, правда, – понизив голос, добавил он. – Что за охота бунтовать, скажите на милость? Хотя мне – что греха таить – в том хорошая выгода, потому как много народу стало проезжать, кто туда, кто оттуда... Мое «Копыто» известно далеко за пределами Питерборо. Досталось от отца, в этом году отстроились, расширились.

Казалось, если Роули замолчит, то лопнет от невысказанного – так шумно надувал он щеки и пыхтел, расхваливая свое заведение.

Ральф не особо вслушивался в болтовню словоохотливого толстяка.

– Я голоден! – буркнул он, жадно вдыхая аромат каплуна, что лежал на блюде, маня поджаристыми боками. – Но пудинга и яблок не нужно.

– Накормим вас от души, даже не сомневайтесь, сэр, – заверещал Роули, взмахнув руками. – В «Копыте» никто еще от голода не умирал – и не умрет, – хохотнул он своей шутке, выразительно похлопывая себя по круглому животу. – Каплун только с вертела, так и пышет. Хлеб из печи вынули прямо перед вашим приездом. Не желаете пудинга и яблок – есть пироги с зайчатиной, курятиной, рыбой, цыплята в тминном соусе, утка с яблоками, медовые ковриги... Ко мне на трапезу из соседних городов приезжают – и нахвалиться не могут!

Ральф уселся на тяжелый грубо сколоченный стул, взглянул на улыбающегося толстяка, размышляя, как выставить хозяина из комнаты – просто попросив его об этом или применив силу. Либо тот на самом деле столь прост и гостеприимен, либо хитер, как объевшийся лис. Тем временем Роули отправил служанку и сам занялся угощением постояльцев.

– Да, место у меня бойкое, что и говорить, прямо по дороге на Лондон и в восточные графства, но я за порядком слежу, кого ни попадя в гостиницу не пускаю. Можете быть спокойны за свое имущество, за лошадок – за всем приглядим, все сбережем. Никто еще в обиде не оставался, – приговаривал он, разливая эль по кружкам. – Хотя случаи бывают разные, как вы понимаете, сэр. Но не в «Копыте»! Кухарку мою только пытаются переманить, – он подмигнул. – А куда ж ее переманишь от родного мужа-то?! – трактирщик захохотал, тряся животом.

Бертуччо уселся зав стол, утешившись живописной картиной расставленных здесь закусок. Отхлебнув терпкого напитка, Перси отрезал добрый кусок каплуна и занялся им, а неаполитанец вступил в разговор, вставляя меж каплуном и тренчерами исковерканные южным говором слова.

– Кухарка, хороший кухарка есть беллиссимо, нельзя такой кухарка отдавать, только держать у себя. Отменный хлеб! Только для джентльмен, и для донна, донна белла!

Роули, похоже, не смутил ни иноземный вид собеседника, ни ломаный английский, на котором тот изъяснялся. Хозяин ему даже подмигнул – мол, и не таких видывали, ничем нас не удивить.

– Джентльмены всегда пируют в «Копыте» от души, да и леди от них не отстают.

– Хорошо, когда леди хорошо кушать, становится крепкий, как ваш служанка, – заявил Бертуччо, принимаясь за мясо. – Но благородный английский леди кушать мало, бледный, худой. Мессер не нравится худой леди.

Мессер окинул оруженосца мрачным взглядом, обещающим наказание за подобные вольности. Роули же радостно подхватил тему.

– Недавно останавливались здесь леди. Так одна уплетала за обе щеки. Глазками так и стреляла, сама в теле, бойкая, – причмокнул Роули, глаза его заблестели то ли от пива, то ли от приятного воспоминания о хорошо кушающей леди. – Другая, правда, мало ела. Настоящая леди, одним словом. Я удивился еще, что ехали они вдвоем, без джентльменов, – он на мгновенье замолчал, глядя перед собой, словно представлял своих недавних гостий.

– Правда, искал ее тут один, – задумчиво продолжил он, – но по виду не из благородных... Не проезжала ли, говорит, такая-то молодая леди c севера в сторону города? Нет, отвечаю, не проезжала. На другой день опять появляется, опять спрашивает. А леди эти накануне поздно вечером как раз у нас появились и с утра дальше отправились.

– И ты рассказать о леди?

– Я не рассказать... не рассказал, не мое это дело незнамо кому о своих постояльцах говорить, – ответил Роули. Что-то в рассказе трактирщика заставило Ральфа отставить в сторону кружку с элем и прислушаться.

– Почему простой спрашивать о знатной леди? Он хотел грабить ее, разбойник? – спросил Бертуччо.

Хозяин замахал руками и покраснел так, что Ральф подумал, что того хватит удар.

– Как можно! В моем трактире разбойники! – завопил Роули и осекся, наткнувшись на взгляд Перси.

– Он страшный, рыжий? Такие бывать люди в северный страна, – продолжил Бертуччо, коротко взглянув на Ральфа.

– Рыжий, да, точно рыжий! – зачастил трактирщик, хлопая себя по животу, словно в подтверждение своих слов. – Крепкий такой, с бородой, но йомена не похож, больше на солдата смахивает. И не с севера, нет. А леди богатая. Лошади у нее хорошие, а верховая кобылка по всему арабских кровей!

– Уже и арабских? – с сомнением спросил Бертуччо. – Ты откуда знать, что арабских? Разбираться в лошадь?

– Арабских! – убежденно завопил Роули. – Видал как-то у проезжего господина, он так хвалился своим жеребцом, мне его все показывал. ...Неужто рыжий этот их ограбить решил?! Вот мерзавец, прости мою душу грешную! У леди этой и так охраны мало было, да еще один из слуг сильно захворал, уехали без него, спешили до Кембриджа засветло добраться. Оставили бедолагу у нас – леди, надобно признать, щедро заплатила, чтобы за ним кто ухаживал.

Трактирщик задумчиво почесал подбородок. Ральф невольно повторил его жест – рассказ трактирщика наводил на совершенно неожиданные размышления.

– Кухня твоя хороша, но странные дела творятся у вас в Питерборо, – нарушил он свое молчание. – А ты сам, что думаешь о той леди и том рыжем?

– Вот теперь подозрительно это все выглядит, – Роули озабоченно переводил взгляд своих маленьких заплывших глазок с одного собеседника на другого и вдруг снова хлопнул себя по животу, видимо, используя сию выпирающую часть тела вместо лба. – Вспомнил! Служанка наша, Мэри, любезничает с парнем, что служит в «Кабане и собаке» – захудалой гостинице на окраине. Она жене моей рассказывала, что рыжий и там про леди спрашивал. Но у них среди постояльцев леди и вовсе не бывает. Да и какая уважающая себя дама у них остановится? Крыша протекает, не комнаты – каморки, кроватей приличных нет, вместо конюшни – коновязь под навесом, а кормят там... Тьфу, не еда – отрава... Гильдию[4] не почитают, позорят только!

– А тот слуга, что болеть, не быть знаком с рыжий, не уехать с ним? – спросил Бертуччо. – Слуги бывать подкупленный звонкая монета, господин!

Оруженосец подмигнул Роули.

– Интересный история рассказывать ты. Но нельзя рассказывать всем. Мессер и я можно, мы надежный честный люди на службе.

– Да кому ж я всем рассказываю, помилуй Господи?! – удивился трактирщик. – Только вам и только по случаю, раз уж разговор зашел. Да и леди та давно уж уехала, и этот рыжий исчез, и слуги ее здесь нет... Слугу, как он чуток оклемался, добрые люди, что в Линкольн направлялись, с собой забрали, обещали помочь ему до дому добраться. Тогда еще брат мой сюда приезжал, в понедельник на той неделе, потому я и запомнил. Так что не с рыжим он уехал, как вы изволили подумать.

Перси уже покончил с ужином, и голова его гудела от болтовни Роберта Роули. Он поднялся, бросил на стол монету и объявил, что устал и хотел бы выспаться после долгой дороги. Он улегся в постель, но долго не мог заснуть, думая о том, что рассказал трактирщик. Засыпая, он пришел к выводу, который ему совсем не понравился.

 

* * *

 

Сэр Мармадьюк так и не отправился на север доказывать преданность короне, зато каждый день появлялся в Картер Хаусе с подарками и свежими новостями. Он ухаживал за Мод и не скрывал этого, бросая на нее пылкие взгляды, откровенно ею восхищаясь и иногда, будто случайно, касаясь ее.

Агнесс злилась и не упускала случая съязвить. Джоанна отмалчивалась, но ее глаза, полные тревоги при появлении гостя выдавали озабоченность происходящим. Мод привыкла к визитам сэра Мармадьюка, даже ждала их, подчас с нетерпением. Присутствие Скроупа вносило разнообразие и оживление в размеренный и довольно унылый образ жизни обитателей дома, и в какой-то момент Мод была вынуждена признать, что ей приятен его интерес к ней – робкой, провинциальной, не блещущей красотой девушке. Но одновременно это вызывало недоумение и немного пугало, а все старания сэра Мармадьюка так и не смогли вытеснить из ее памяти и сердца Кардоне, как и избавить от непрошеных, греховных, но так часто преследующих ее мыслей о нем.

Пока она не могла выходить из дома, Джон Потингтон каждый день заезжал к барристеру и привозил ей известия по делу сэра Уильяма. Последнее из них гласило, что секретарь верховного судьи после ряда переговоров и за определенную плату согласился составить документы таким образом, чтобы обвинение в государственной измене и причастии к мятежу свелось к обычной вооруженной стычке. И хотя мистер Ламлей всякий раз считал своим долгом предупредить леди Перси, что заранее нельзя ни в чем быть уверенным, тем более когда дело связано с политикой, сам он, казалось, рассчитывал выиграть этот процесс и даже передал Мод записку со словами: «Nullum malum sine aliquo bono» – нет такого плохого, в чем не было бы хоть капли хорошего.

 

В один из дней Мод, оставшись одна, – Джоанна и Агнесс ушли в город за покупками – сидела в зале и занималась рукоделием.

Она была не прочь на какое-то время избавиться от общества надоедливой компаньонки, но без кузины чувствовала себя неуютно в этом мрачном, сыром доме, изнемогая от вынужденного безделья. Мод еще не могла помогать Джоанне справляться с хозяйством. От Агнесс в этом тоже было мало толку, разве что по другой причине, зато Потингтон и здесь оказался на высоте. Он брался за любую работу по дому, помогал ухаживать за Роджером и сопровождал Джоанну во время ее выходов в город.

Он был хорошим человеком, этот неразговорчивый Джон Потингтон. Надежным и ответственным, настоящим тружеником, преданным Бальмерам с тех пор, как поселился на их землях. Младший сын небогатого джентри, поместье которого унаследовал его старший брат, Потингтон должен был сам пробивать себе дорогу в жизни. Он стал фермером, арендовал в Боскоме сначала небольшой клочок земли, постепенно увеличивая свое хозяйство за счет нелегко и упорного труда. Жена его скончалась лет десять тому назад, оставив двоих детей. Не будучи красавцем ни в молодости, ни в свои сорок с небольшим, лысоватый и погрузневший Потингтон так и оставался одиноким, несмотря на то, что вдовы и перезревшие девицы были не прочь заполучить его в качестве мужа.

Мод, занятая собственными переживаниями, не скоро бы догадалась о возникшей симпатии между кузиной и арендатором, если бы не наблюдательная компаньонка.

– Потингтон позволяет себе слишком многое! – заявила миссис Пикок, скривив губы. – Я поражаюсь леди Уиклиф! Опуститься до какого-то йомена!

– Джон не йомен, – поправила ее Мод. – Он джентльмен, младший сын в небогатой семье, поэтому ему пришлось...

– Неважно! – перебила ее Агнесс. – Мужлан с медвежьими повадками этот ваш Потингтон. Уверена, мистер Стрейнджвей будет очень недоволен, когда узнает, с кем связалась его сестра.

Мод довольно сухо ответила ей, что отношения леди Уиклиф и Потингтона не касаются никого, кроме них самих, но с тех пор стала замечать, как лучатся глаза Джоанны, и нежным румянцем заливаются ее щеки при появлении Потингтона, а он становится еще более молчаливым в присутствии леди Уиклиф. Вряд ли между ними что-то могло сложиться из-за неравного положения, хотя, выйдя за него замуж, кузина бы обрела надежного мужа, семью и свой дом, что было для нее намного лучше, чем занимать почетную должность домоправительницы при брате. Да и Джон нашел бы в ней заботливую жену, умелую хозяйку и добрую мать для своих детей...

 

Подштопав чулок, Мод положила его в корзинку и достала оттуда камизу, на которой распоролась вышивка, когда из глубины дома послышался глухой стук дверного молотка. Девушка сделала первые стежки, прислушиваясь к доносившимся из холла звукам. Наконец распахнулась дверь в зал.

– Джоанна?

– Увы, миледи, это всего лишь я, ваш покорный слуга, – ответил ей знакомый мужской голос.

От неожиданности Мод вздрогнула и воткнула иглу не в ткань, а в собственный палец.

– Сэр?! – она прижала ранку к губам, глядя на неурочного визитера.

– Мне жаль, если я напугал вас! – сэр Мармадьюк поклонился, прижав к груди руку, блеснули камни тяжелых перстней.

Он подошел, и Мод не успела опомниться, как ее рука оказалась в руке Скроупа, и уже его губы прильнули к пострадавшему от иглы пальцу. Она отдернула руку.

– Сэр Мармадьюк! Что вы делаете?!

Он усмехнулся и подал знак появившемуся в зале лакею, который поставил на столик перед Мод плетеную корзину и небольшое блюдо и молча удалился. Из корзины манили ароматом и тугими блестящими боками незнакомые фрукты.

– Рersicum malum...[5] Персики, нежнейшие и сладкие, как мед, леди Перси. И как ваши пальчики... Достойное вас угощение. Испробуйте на вкус!

Сэр Мармадьюк разрезал кинжалом персик на дольки с ярко-оранжевой мякотью и на блюде протянул девушке, уставившись на нее испытующе, словно не просто приглашал отведать угощение, но и оценивал, решится ли она.

– Вы так добры и заботливы, сэр Мармадьюк, – Мод отложила рукоделие, взяла пахучую дольку с чуть шершавой кожицей, откусила и ойкнула – плод брызнул ароматным соком. Девушка облизнула губы, неловко промокнула их рукавом камизы и, взглянув на гостя, смешалась. Он смотрел на нее странно, не мигая, в глазах было что-то... как тогда у Кардоне.

Губы Скроупа растянулись в улыбке, словно и не было того взгляда. Показалось, решила Мод. Мякоть незнакомого плода таяла на языке.

– Очень вкусно, – сказала она. – К сожалению, леди Уиклиф и миссис Пикок нет дома, и кузен Стивен будет позже. Сейчас вам подадут эль и закуски...

– Не тревожьте себя, леди Перси, – его голос словно придавил Мод к сиденью. – Я пришел не для того, чтобы обеспокоить вас заботами обо мне. Мы же договорились с вами – я не гость, а свой человек здесь, в доме вашего кузена.

Голубые глаза в упор глянули на Мод, во взоре не было обычной усмешки. Сэр Мармадьюк стал очень серьезен.

– Леди Перси, должен признаться, я нарочно сделал так, чтобы вашей кузины и компаньонки не было в доме, – он усмехнулся и вновь посерьезнел. – Чтобы никто не помешал нам обсудить очень важное дело.

– Нарочно?! Вы говорите о важном деле? Неужели, сэр... Неужели вы устроили для меня свидание с сэром Уильямом? Или вам стало что-то известно о том, как пройдет суд? Не томите меня в неизвестности, прошу вас!

Она ухватила край рукава его джеркина и даже подергала его, стремясь поскорее узнать новости. Он перехватил ее руку, воспользовавшись неосторожным движением, и не отпустил, несмотря на то, что Мод попыталась вырвать ее. После короткой попытки обрести свободу она сдалась, затихла, словно птица, попавшая в силки.

– Да, не далее, как завтра, вы увидитесь с сэром Уильямом. Нет, молчите, не благодарите меня! – он резко остановил порыв Мод, сжав ее пальцы.

Сэр Мармадьюк продолжал что-то говорить, но она почти не слышала его, думая об отце.

– ...и вы оцените и полюбите меня, – мягкий голос прозвучал, словно из тумана.

Мод вздрогнула.

– Конечно! Конечно, я...

Что он имеет в виду, призывая «полюбить» его? Мод смешалась, решив, что неправильно истолковала слова Скроупа.

– Я с большим уважением и теплотой отношусь к вам, сэр, – поспешила она исправить оплошность. – И всегда буду помнить, сколь многим обязана...

– Помнить? – переспросил сэр Мармадьюк. – Нет, не нужно помнить! Если вы согласитесь быть моей, леди Перси... Мод... озарите светом ваших глаз и нежностью ваших рук мою пресную жизнь, наполните ее звучанием вашего голоса – вот главная признательность для меня.

Мод в растерянности уставилась на сэра Мармадьюка. Ей не хотелось обидеть его, но и нельзя было ему позволять говорить подобные вещи. Она вновь попробовала отнять у него свою руку, но он лишь сильнее сжал ее.

– Никто другой не сможет в полной мере оценить вас и вашу красоту, лишь я... И завтра вы увидите своего отца. Такая малость, как благосклонность к моему страдающему сердцу, не равноценная ли плата за мои старания?

– Я должна заплатить за ваше доброе отношение ко мне? – глухо спросила она.

Короткая странная улыбка тронула красивые губы Скроупа, но лишь на мгновение, словно он случайно выпустил ее, не успев поймать.

– Неужели вы сочтете платой немного тепла, которое взамен подарите мне?

– Я считаю вас хорошим другом и благородным джентльменом, сэр Мармадьюк. И надеюсь, вы не хотели меня оскорбить, – Мод резким движением вырвала руку из тисков Скроупа

Он встал, наклонившись над ней, она откинулась, вжалась в угол кресла, с напряжением прислушиваясь, не раздастся ли стук у входной двери – появление Джоанны или Агнесс было бы спасением.

– Вы добры и преданны, – сказал он. – Вы словно драгоценный камень, требующий оправы, достойной оправы. И я мечтал бы стать этой оправой... Примите мое сердце и мою руку! Станьте моей леди, леди Скроуп, женой пред богом и людьми!

Он вдруг согнул колено, оказавшись у ног Мод.

– Разве я не нравлюсь вам? Одно ваше слово, одно слово...

Глаза его блестели, на щеках появился неровный румянец, свойственный белокурым мужчинам – волнение добавило привлекательности его лицу. Лишь чуть дернулся край губы, словно он в чем-то сдерживал себя.

Мод в изумлении смотрела на коленопреклоненного сэра Мармадьюка. Она бы решила, что ослышалась, но его поза и красноречивый взгляд подтверждали сказанные им слова.

– Что вы такое говорите, сэр? Я не могу быть леди Скроуп, даже если бы захотела. Я замужем, – напомнила она. – Замужем за сэром Ральфом Перси. Да, он оставил меня, но все равно остается моим мужем, а я – его женой. В горе и радости, пока смерть не разлучит нас, – невольно повторила она слова брачного обета, слышанные ею не раз во время брачных церемоний, где она была гостьей. Собственного венчания она не помнила.

– Муж? Какой муж, Мод? – спросил Скроуп, словно не заметив ее смятения. – Его нет, даже если вы до сих пор верите, что он жив. Но ваша преданность отрадна и дает мне надежду, что и я смогу отведать глоток этой верности. Подарите же свою преданность не призраку, а живому мужчине, всем сердцем вас любящему!

– Это невозможно, сэр! Я связана узами, которые не в силах разорвать.

Он все стоял перед ней на одном колене, глядя снизу вверх, и, кажется, не собирался подниматься. Голова его склонилась, словно он был не в силах смотреть на Мод, но рука его опять поймала ее руку, нежно сжала ее.

– Как долго я искал женщину, – услышала она. – Я искал именно вас, Мод. И отчего же та, что для меня милее всех на свете, связана узами? Узами с призраком! Наш король порвал их ради новой королевы, так отчего вам, леди, не отказаться от брака, который не принес вам ничего, кроме разочарований? Это законно, и даже в Риме одобрили бы такой шаг. Ведь ваш брак не имеет силы по истечении стольких лет!

Чего совсем не ожидала услышать Мод, так это речи об аннулировании брака. Сэр Уильям как-то говорил о том, но передумал, когда сэр Ральф прислал о себе вести. Слова Скроупа застали ее врасплох.

– Не мне это решать, – пробормотала Мод. – Только мой отец... Я повинуюсь своему отцу, сэр.

– Завтра вы увидите его, – сэр Мармадьюк поднял голову. – Поговорите с ним! Я хочу помочь ему, но мне проще будет хлопотать, являясь родственником, зятем сэра Уильяма. Можно быстро освободить вас от тягостного брака, положитесь на мое знание закона.

Синие, невозможно синие глаза в упор уставились на Мод, в них читалась просьба... нет, мольба.

 

* * *

 

– Не порадует ли леди Перси нас своим пением? – сэр Мармадьюк поднес ей лютню, когда вечером того же дня домочадцы и гость Картер Хауса собирались в зале у камина.

Мод положила инструмент на колени, рассеянно перебрала струны плектром[6], выточенным из кости. Все наперебой стали просить ее исполнить ту или иную песню, только сэр Мармадьюк заявил, что готов слушать любые песни в исполнении леди Перси, поскольку звучание ее нежного прелестного голоса есть услада для его грубого мужского уха.

 

Дева прошла, словно света поток,

Мимо окна его скорбной темницы.

– Нортумберленда прекрасный цветок, –

Тихо шепнул очарованный рыцарь...[7]

 

Мод заиграла старинную балладу о любви шотландского рыцаря и дочери графа Нортумберленда. «Нортумберленда прекрасный цветок...»

Нортумберленд...

Казалось, этот край давно ушел в глубину ее памяти вместе с далеким детством. Но почему-то вдруг ей вспомнилась песня, некогда слышанная там, на севере. Она осеклась, сбилась, струны под ее пальцами дрогнули, извлекая совсем другую мелодию, смутно знакомую, всплывшую откуда-то вместе с полузабытыми словами:

 

О севере милом она тосковала.

Как вновь мне увидеть родные леса?

Там плющ обвивает дубы одеялом

Там ясень свечою и птиц голоса...

 

Мод пела, и перед ее глазами возникали картины, обрывистые, но яркие и четкие, почти осязаемые – высокие, суровые стены мрачного замка, в котором она когда-то жила; лиловые вересковые пустоши, бескрайние, уходящие за горизонт; серебристо-голубые воды Тайна.

Как странно было именно сейчас мысленно перенестись в почти забытый Корбридж. Неужели разговор о муже разбудил ее память, или то был знак свыше, протестующий против разрыва уз, некогда связавших Мод с сэром Ральфом Перси?

Нортумберленд, Корбридж, Адрианов вал... Кардоне ведь тоже ехал оттуда, из Нортумберленда, «где плющ обвивает дубы одеялом».

Кардоне, дерзкий бродяга, вечный странник, случайный попутчик и возлюбленный, о котором ей следовало навсегда забыть, и думать только об отце, о завтрашней с ним встрече, о предложении сэра Мармадьюка. Вот ее настоящее, а она вновь вспоминает о человеке, которого не могло быть в ее будущем.

Стеснилось в груди дыхание, зыбкой пеленой застлало глаза. «...Я не смогла бы встретить мою любовь, будь я оленем. Воды Тайна разделили бы нас...» Строчка, другая, некогда слышанной песни с бесхитростной, но завораживающей мелодией. Как дальше?

 

За водами Тайна живет мой любимый.

И быстрым оленем туда не добраться.

Я горькие слезы роняю в стремнину,

Мечтая, мой милый, с тобой повстречаться...[8]

 

Печально звякнула лютня, отозвалась горечью в ноющей душе.

– Что за песни? – поинтересовалась Агнесс. – Раньше вы их не исполняли.

– Вдруг вспомнились, – ответила Мод, не поднимая глаз от лютни, но чувствуя на себе взгляд сэра Мармадьюка.

Она так и не дала ему определенного ответа, как ни желал Скроуп его услышать. От настойчивости новоявленного жениха ее спасло скорое возвращение домой сначала Джоанны, а затем и Агнесс, немедленно приступившей к борьбе за внимание гостя. Сославшись на домашние заботы, Мод вышла и чуть ли не бегом ринулась к себе, упала на кровать, лицом в подушку. Она не знала, как поступить, что делать...

Выгоды брака с сэром Мармадьюком представлялись очевидными, а его обещание вызволить ее отца из тюрьмы должно было перевесить прочие сомнения. Похоже, он действительно любил ее, поскольку не было других причин, которые могли бы побудить Скроупа на ней жениться. Но если прежде Мод время от времени и думала, что, пошли ей судьба такого мужа, как сэр Мармадьюк, ее жизнь, возможно, сложилась бы удачнее, то ныне, когда фортуна преподнесла ей сердце и руку этого джентльмена, она отчего-то почувствовала себя еще более несчастной. Его предложение, лестное и заманчивое для любой женщины, скорее пугало, чем радовало. Рассудком она понимала, что принять его руку было бы лучшим выходом в ее положении, но она любила другого, не мужа и не того, кто хотел сделать ее своей настоящей женой. И ей было трудно, просто невозможно представить Скроупа на месте Кардоне, как и себя – в его объятиях.

Эти мысли мучили ее весь остаток дня – во время трапезы, на которую был приглашен задержавшийся в Картер Хаусе сэр Мармадьюк, и после, когда все расселись вокруг камина, и она вдруг нежданно-негаданно затосковала по Нортумберленду. Не оставляли горькие раздумья и всю почти бессонную ночь, отравляя предвкушение встречи с отцом.

 

* * *

 

Сэр Мармадьюк заехал за Мод, и вскоре они плыли по Темзе в направлении Тауэра. Сидя в лодке рядом с ним, девушка то и дело невольно возвращалась к словам Джоанны, которая как-то сказала, что в этом джентльмене все «слишком». Слишком красив, слишком благороден, слишком добр... Действительно ли в нем столько достоинств, или это лишь вывеска, за которой скрыто нечто другое?

Мод покосилась на сэра Мармадьюка и застыдилась своих мыслей. Он так много делает для нее! Да и будь он замешан в какую-нибудь недостойную джентльмена историю, обладай дурной репутацией, вряд ли кузен Стивен считал бы его своим другом и приглашал бы к себе. Хотя сэр Мармадьюк прежде не был частым гостем в Картер Хаусе.

Будто догадавшись, о чем думает Мод, Скроуп сказал:

– Мы с вашим кузеном давние приятели, но, к сожалению, не виделись с ним часто. Мне казалось, что леди Уиклиф относится ко мне с некоторым предубеждением, немного ревнует меня к своему брату... Поэтому я старался реже обременять ее своим присутствием. Только в последнее время, с тех пор, как вы там поселились, не мог бороться с желанием видеть вас как можно чаще. Когда вы станете моей невестой, я смогу бывать в Картер Хаусе на правах родственника, но несравнимо сильнее меня будет привлекать наш дом, Мод. Наш с вами дом...

Он строил планы на будущее, словно между ними все было окончательно решено и определено, а она почему-то не решалась ему возразить. К счастью, он замолчал, а Мод сделала вид, что увлеченно разглядывает огромный мост, застроенный зданиями, под который они как раз заплывали. На какое-то время они погрузились в зыбкую темноту, освещаемую тусклым мерцающим светом, идущим от видневшейся впереди арки. Томительные мгновения – и они вновь оказались на открытом пространстве, мост остался позади, а на левой стороне Темзы теперь можно было увидеть высокие зубчатые стены массивной крепости.

– Это Тауэр?! – голос ее дрогнул.

Скроуп кивнул в ответ, а Мод с волнением и страхом смотрела на мрачный силуэт замка, особенно зловещий на фоне серого, укутанного низкими мрачными тучами неба.

Лодка подплыла к причалу. Пройдя через охраняемые стражниками ворота внутрь крепости, сэр Мармадьюк повел Мод по проходу между двойным рядом высоких, толстых стен, попутно рассказывая ей о строениях Тауэра и упоминая истории, когда-либо с ними связанные. Девушка рассеянно слушала о древнем донжоне крепости – Белой Башне, построенной Вильгельмом Завоевателем, о зверинце со львами и леопардами в башне Льва, что стояла надо рвом с разводным мостом; об огромной башне святого Томаса, под ней, как сообщил словоохотливый Скроуп, находились «Ворота изменников» – ответвленный от реки узкий тоннель под низким каменным сводом, по которому в Тауэр привозились арестованные. С легкой небрежностью искусного рассказчика, сэр Мармадьюк перечислял названия башен, имена королей, королев и титулованной аристократии. Но Мод казалось, что от посещения Тауэра ей навсегда запомнятся только резкие, гортанные крики низко летающих над водой чаек, гнетущее карканье ворон, гулкие шаги стражей крепости по вымощенной булыжником дороге, металлический лязг оружия...

Она споткнулась, была подхвачена под локоть услужливой рукой сэра Мармадьюка и услышала конец его фразы:

– ...появляются по ночам в Садовой башне и пугают даже отважных охранников крепости.

– Кто появляется? – спросила она.

– Принцы, миледи. Двое мальчиков, якобы незаконных сыновей короля Эдуарда Четвертого, некогда убитых в этих стенах. Верно, вы слышали эту печальную историю?

Мод вспомнила, как несколько лет назад во время визита в Боскум лорда Дарси, он и сэр Уильям обсуждали таинственное исчезновение принцев из Тауэра. Расположившись за столом с кружками доброго эля, джентльмены подзабыли о присутствии Мод, которая тихо сидела в уголке зала с рукоделием, и, как ей показалось, весьма смело намекали на возможную причастность отца нынешнего короля к гибели детей Эдуарда Четвертого. По их мнению, принцы своим существованием не столько мешали королю Ричарду, сколько самим Тюдорам, потомкам Бофоров – незаконных отпрысков младшей линии Плантагенетов.

– Да, что-то слышала, – ответила Мод и посмотрела в ту сторону, где за крепостной стеной находилась упомянутая башня.

– Говорили, что убийцы принцев признались в своем злодеянии и понесли заслуженное наказание. Дело закончено. Во всяком случае, некоторым бы этого очень хотелось, хотя ходят слухи, будто кто-то из принцев остался в живых... Впрочем, люди всегда много болтают, – он махнул рукой, будто отмел этим жестом любые сплетни, и усмехнулся, будто в ответ на какие-то свои мысли.

По словам лорда Дарси, разговоры о выжившем принце вновь пошли в те годы, когда Екатерина Арагонская так и не родила наследника престола, а молодой король Генрих, вызывавший всеобщее недовольство небывалой расточительностью, развязал длительную, неудачную и крайне непопулярную в Англии войну с Францией. Противники власти Тюдоров тогда якобы отыскали сына Ричарда Йорского и хотели посадить его на трон, но заговор был раскрыт, а его главари сложили головы на плахе.

Тому уже прошло много лет, ныне престолу угрожали совсем другие потрясения, но тема, затронутая Скроупом, была очевидно опасной. Мод тихо пробормотала, что ей очень жаль принцев, почти детей, лишившихся жизни из-за политических распрей.

– Ваше доброе сердце, миледи, – драгоценный подарок для меня, – сказал сэр Мармадьюк. – Особенно это отрадно, когда видишь, сколь равнодушны, а то и жестоки люди по отношению друг к другу. И все ради власти, денег, положения, да просто собственного спокойствия люди способны предать, отречься, отвернуться в момент опасности от своих друзей и близких. Ваш отец, сэр Уильям, боюсь, уже в полной мере прочувствовал это на себе.

Он посмотрел на побелевшее лицо девушки, сжал ее руку и горячо добавил:

– Не бойтесь, Мод. Не бойтесь ничего – теперь у вас есть я. А я всегда буду защищать вас и дорогих вам людей, вашего отца. Как только будет аннулирован ваш брак с Перси, и мы с вами, не откладывая, обвенчаемся, у меня появятся весьма веские основания для разговора с канцлером Кромвелем. И будьте уверены, с вашего отца снимут все обвинения. Но нам нельзя медлить – время работает не на нас...

Мод, подавленная словами сэра Мармадьюка, прозвучавшими, как ультиматум, почти не запомнила, как они дошли до Соляной башни и оказались в темном сводчатом зале, где она рассталась с сэром Мармадьюком и отправилась дальше в сопровождении тюремщика, факелом освещавшего их путь.

Вид узких лестниц с истертыми ступенями, мрачных и темных коридоров, массивных дверей, забранных решетками, за которыми, как предполагала Мод, томились несчастные узники, потряс ее. Ей было страшно, ее бил озноб и прерывалось дыхание при мысли, что отец заперт здесь, в этих зловещих стенах.

Тюремщик остановился у одной из дверей, загремел ключами и засовами, взглянул на корзинку Мод.

– Что у вас там, леди? Я должен проверить.

Он просмотрел содержимое корзины, кивнул и сообщил куда-то в темноту, пропуская девушку внутрь:

– К вам пришли, сэр.

– Кто? – раздался знакомый ей голос.

Мод торопливо вошла в камеру, поставила на пол корзину и подбежала к видневшемуся в полумраке силуэту мужчины, приникла к его груди, обвила руками его шею.

– Отец!

– Мод?! Как ты здесь оказалась, дитя мое? – глухим голосом спросил он и крепко обнял ее. Так, прижавшись друг к другу, они простояли несколько мгновений. Потом сэр Уильям подхватил дочь за талию и подвел к маленькому окошку под потолком, где было чуть светлее.

– Дай, я посмотрю на тебя, леди Перси...

Мод надеялась, что не выглядит слишком бледной и измученной. Она опять прижалась к отцу, погладила рукой по щеке и, чуть запинаясь, быстро заговорила:

– Я приехала в Лондон, чтобы быть рядом с вами, отец. Роджер Ньютон и Джон Потингтон тоже здесь. Мы остановились у кузена Стивена, наняли барристера, а тот нашел секретаря верховного судьи, который согласен помочь нам, и мы все надеемся...

На глаза ее навернулись слезы, чтобы скрыть их, она уткнулась лицом в плечо отца и пробормотала:

– Я так хотела вас увидеть! Только скажите, что еще можно для вас сделать?!

Сэр Уильям нахмурился, выслушав ее сбивчивый рассказ, потрепал по плечу.

– Девочка моя, – с тяжелым вздохом сказал он, едва она замолчала. – Вы возложили столь тяжкую ношу на свои плечи. Слава Всевышнему, не напрасны были мои просьбы и слова, не напрасны мои надежды, и долги свои нужно отдавать. Но тебе не стоит во все это ввязываться, не женское это дело. Только не плачь, негоже тюремщикам видеть твои слезы.

– Неужели я могла остаться в стороне?! – Мод украдкой промокнула глаза, схватила отца за руку и поцеловала его ладонь. – Не говорите, что это не женское дело! Я... мы все сделаем, что только в наших силах, чтобы помочь вам, сэр!

– Успокойся, дитя мое, – сэр Уильям подвел Мод к лавке, усадил, сел рядом, обнимая ее за плечи. – Что ты там говорила насчет барристера?

Мод стала рассказывать об адвокате, который договорился с секретарем судьи, и как важны оказались свидетельства очевидцев поединка.

– Наш барристер упомянул недавно, что еще какой-то законник занимается вашим делом, – добавила она.

Третьего дня через Потингтона ей сообщил о том мистер Ламлей, присовокупив, что непременно узнает как имя этого адвоката, так и имя его нанимателя.

– Вряд ли эта братия сможет что-то сделать, – махнул рукой сэр Уильям. – Нужны связи, влиятельная поддержка... Что лорд Дарси? Вы обращались к нему? Связался ли он с Хаксли?

– Лорд Дарси? Он в Йорке, осажден в замке мятежниками, – добавила она, вспомнив рассказ Скроупа.

– Значит, ему сейчас не до меня, – вздохнул сэр Уильям, плечи его опустились. – Лорда Хаксли бесполезно просить напрямую, а Нортумберленд и пальцем не захочет пошевелить.

Возбуждение, охватившее Мод при встрече с ним, немного утихло, и теперь она увидела изменения, произошедшие с отцом. За несколько недель, проведенных в заключении, на его лице появились глубокие морщины, борода и волосы побелели от седины, глаза потухли и запали. Сердце дочери сжалось от боли и отчаяния. Цена за спасение отца – стать женой сэра Мармадьюка – показалась ей сейчас не слишком высокой.

– Один знакомый... У него есть связи... Он может.. обещает вызволить вас отсюда, сэр. Только... – она сглотнула и, собравшись с духом, будто вступила в холодную воду, выпалила:

– Нужно аннулировать мой брак, сэр!

Сэр Уильям в изумлении уставился на дочь.

– Отец, выслушайте меня! – горячо заговорила она. – Это необходимо, для вас... для нас! Если вы согласитесь, дадите разрешение... Я выйду замуж за сэра Мармадьюка Скроупа, а он, являясь уже вашим зятем, сможет добиться вашего оправдания.

– Повтори, что ты сказала, Мод? Я ничего не понял, – медленно произнес сэр Уильям, будто не веря своим ушам. С недоуменным видом он осмотрелся по сторонам, затем тронул девушку за руку, словно пытаясь убедиться, что это не сон.

Мод перевела дыхание. Теперь, когда она сказала то, что должна была сказать, ей стало легче. Дороги назад не было.

– Аннулировать мой брак, – тихо повторила она. – Сэр Мармадьюк хочет жениться на мне. Но не это главное. Важно то, что он сможет спасти вас! У него есть связи и очень влиятельные друзья. Отец, умоляю вас дать свое согласие!

– Что за сэр Мармадьюк?! – вскричал Бальмер, в одно мгновение вдруг преобразившись в себя прежнего, сильного и грозного.

Стражник, что стоял в коридоре, подошел к двери и предупредительно стукнул чем-то по железной решетке. Сэру Уильяму пришлось понизить голос, хотя, судя по всему, ему хотелось кричать от возмущения.

– О чем ты, Мод?! Ты в своем уме?! Да за такие слова тебя саму на плаху могут отвести! У тебя есть муж, а ты ведешь речи о каком-то Мармадьюке, да еще просишь моего согласия! Да я лучше положу голову под топор палача, чем стану слушать такое от своей дочери!

– Прошу, не гневайтесь, отец! – Мод схватила сэра Уильяма за руки. – Ради себя и меня сделайте это. Я не переживу, если... если с вами что-то случится, а он... Он может помочь. Единственный, кто может помочь! Он сказал, что добьется вашего освобождения у лорд-канцлера Кромвеля, – пустила она в ход самый весомый аргумент из тех, что у нее были.

– Какой-то Скроуп добьется чего-то у Кромвеля?! Ничего глупее не слышал! Он что, переодетый Норфолк или Саффолк? Да даже будь одним из них, я не позволю моей дочери бесчестить имя Бальмеров, нарушая слово, данное мной Перси!

– Говорите, у меня есть муж... А где он, этот муж?! Он бросил меня, нас, сам нарушил все обеты и клятвы! И теперь, когда наступили тяжелые времена, нет никого...

Мод изо всех сил старалась не расплакаться.

– Нет никого, – повторила она. – Только сэр Мармадьюк. Он стал бы нам опорой, в отличие от того, кто называется сейчас моим мужем.

– Ничего не понимаю... Какой опорой?! Откуда вообще в твоей голове взялись такие мысли? Где ты откопала этого Мармадьюка? Разве не Ральф привез тебя сюда, в Лондон?

– Ральф?! Какой Ральф? – Мод вздрогнула.

Неужели отец узнал о Кардоне?! Нет, он не мог узнать, никак не мог, она одна знает его имя.

– Я приехала сюда сама! – воскликнула она. – После того, как вас увезли, я отправилась следом, взяла с собой Ньютона и Потингтона. И нашла барристера. А сэр Мармадьюк – друг Стрейнджвея. Мы познакомились уже в Лондоне. Именно он устроил мне свидание с вами. И готов во всем помогать... Отец, – она поцеловала сэра Уильяма в лоб, надеясь смягчить его гнев, – отец, прошу вас, дайте свое согласие на мой брак с сэром Мармадьюком!

– Так ты не встретилась с Ральфом? С сэром Ральфом Перси, твоим мужем. Он сейчас в Англии.

– Мой муж?! – ахнула Мод. – В Англии?!

Это известие потрясло ее. Ее муж, сэр Ральф Перси – здесь?! Она не хотела видеть мужа. И не хотела ничего о нем знать.

– Мод, девочка моя, – уже спокойнее заговорил Бальмер. – Твой муж вернулся и был у меня, в Тауэре. В это время ты тоже, как я понимаю, приехала в город. Вот уж поистине – неисповедимы пути Господни... А я отправил его за тобой в Саттон. Почему Смит сказал ему, что ты в Саттоне?

– Он приходил к вам? Когда он... когда приходил? – глухо спросила она. – Смиту я сказала, что еду в Саттон, не хотела говорить, что я отправилась в Лондон, чтобы избежать лишних разговоров. Значит, сэр Ральф Перси, – она с трудом произнесла это имя - имя чужого, незнакомого ей мужчины, которому она принадлежала. – Сэр Ральф был здесь и уехал? Как он посмел уехать?! – забывшись, вскричала она. – Как посмел оставить вас в тюрьме?! Уехал, опять уехал, бросив вас! Ненадежный, никчемный человек! Трус и предатель!

Она взмолилась:

– Отец! Пока не поздно, пока его нет, согласитесь на аннулирование нашего брака! Зачем, зачем вам такой зять, как сэр Ральф, на которого нельзя положиться, который способен оставить вас в беде?

Стражник вновь предупреждающе громыхнул по решетке.

– Мне придется закончить свидание, леди, сэр!

– Дайте нам еще немного времени, – Бальмер встал, подошел к двери и что-то сунул тюремщику через решетку.

– А ты успокойся, – повернулся он к дочери, окинув ее суровым взглядом, – и веди себя, как подобает леди Перси, урожденной Бальмер. Если бы я и хотел разорвать ваш брак, теперь не могу этого сделать. И не хочу. Будь добра уважительно относиться к своему мужу, которому ты принадлежишь перед Господом и людьми, и считай, что я не слышал тех слов, которые ты сказала о сэре Ральфе.

 

Мод сама не поняла, как позволила себе повысить голос и пререкаться с отцом. Хотя сэр Уильям не раз порицал при ней отсутствующего сэра Ральфа, она никогда ранее не осмеливалась осуждать мужа при отце, и то, что она сказала сейчас, разгневало его не на шутку. Ей отчаянно хотелось объяснить сэру Уильяму, что его жизнь для нее куда дороже любого мужа, но она всегда была послушной дочерью, поэтому покорно опустила голову и тихо пробормотала:

– Простите меня, сэр.

– Кто такой этот сэр Мармадьюк? – резко спросил Бальмер.

– Сэр Мармадьюк Скроуп служит секретарем у лорд-канцлера Кромвеля, – ответила Мод, вдруг подумав, что сама мало что знает о человеке, за которого собралась выйти замуж. – Он по-доброму отнесся ко мне и предложил свою помощь. Но забудьте о нем, отец. Раз вы желаете, чтобы моим мужем остался сэр Ральф, я подчиняюсь вашей воле.

Она встала, избегая взгляда сэра Уильяма, подняла с пола корзину, с которой пришла, оглянулась, осматривая комнату в поисках места, куда можно было выложить вещи. Под оконцем стоял небольшой деревянный стол и стул с высокой спинкой, в углу – узкая кровать, застеленная тощим матрацем и парой тонких одеял, лавка вдоль стены, камин с еле тлеющими головешками. Скудость обстановки не удивила, но отдалась в душе новой болью.

Мод поставила корзину на стол, вынула из нее одеяло и разложила его на кровати, на торчащий из стены крюк повесила теплый меховой плащ и чистую одежду. Свечи, перья и бумагу примостила на столе.

– Я очень удивлен и огорчен, Мод, – помолчав, сказал сэр Уильям, глядя, как дочь достает из корзины завернутые в чистое полотно хлеб, куски холодного мяса, кувшин с элем. – Если некий знакомый джентльмен предложил тебе помощь, разве это значит, что ты должна стать его женой, разрывая законный брак?

– Он считает, что ему будет проще хлопотать за вас в качестве родственника, – ответила она.

– Вздор! Для того вовсе не обязательно быть моим зятем! Могу понять его увлечение тобой – ты стала красивой молодой женщиной. Но ты... питаешь к нему какие-то чувства? Ты встретилась с ним здесь, в Лондоне, – продолжал Бальмер, впиваясь глазами в бледное лицо дочери, – вероятно, он молод и привлекателен, обещал тебе помощь и поддержку, и ты, моя добрая девочка, обратилась к нему всем сердцем? Ты... любишь его?

На последних словах голос его дрогнул, изменился, будто сэр Уильям сам удивился, что интересуется чувствами дочери.

Мод покачала головой, покоренная мягкостью, почти нежностью, прозвучавшей в вопросе отца. Его праведный гнев, казалось, разбился об ее покорность, его беспокойство за нее сквозило в каждом слове, а сэр Уильям очень редко столь явно показывал свою любовь к ней.

– Какое значение имеют мои чувства, – все еще не глядя на отца, тихо сказала она, переживая, что рассердила его и расстроила. На долю сэра Уильяма и так выпали слишком тяжелые испытания, которые еще не закончились, и будущее пока не сулило ему облегчения, кроме крохотного, в любой момент способного оборваться лучика надежды.

– Если любишь, моя ноша станет еще тяжелей, дочь. Я отдал тебя замуж, желая соединиться со знатной семьей Нортумберлендов, желая счастья и достатка для тебя и твоих детей, моих внуков. Но я ошибся, горько ошибся, – с мрачной решимостью признался сэр Уильям. – Едва женившись, мальчишка удрал. Тогда ты была еще ребенком, и я не слишком осуждал его, рассчитывая, что он нагуляется, повзрослеет и вернется, готовый принять на себя обязанности мужа и землевладельца. Но свобода вскружила ему голову на долгий срок...

Мод слушала отца, не узнавая его: сэр Уильям никогда так откровенно не говорил с нею. И никогда не признавал вслух своих ошибок, если они и были. Мужские дела и поступки не обсуждаются с женщинами – закон, которого ее отец всегда неукоснительно придерживался.

– Я не раз думал о том, чтобы аннулировать твой брак, – Бальмер поднялся с лавки и заходил по крошечному пятачку между кроватью и стеной – несколько шагов вперед, несколько – обратно. – Но Перси начал подавать о себе вести, Корбридж приносил неплохой доход, а его старший брат не обзавелся детьми. В своих тщеславных устремлениях я видел тебя графиней Нортумберленд, дочь, – он взмахнул сжатым кулаком. – И вдруг все стало рушиться – сэр Ральф не возвращался, граф завещал титул и собственность королю, Корбридж заняли люди Карнаби, управителя Нортумберленда...

– Корбридж?! – поразилась Мод.

– Можешь себе представить, – угрюмо кивнул Бальмер. – Я сам не знал – мне о том сообщил твой муж. По всему выходит, это произошло сразу после моего ареста. Теперь ты понимаешь, дочка, что я наделал?! Твой отец! Нет мне прощенья!

Мод более не могла этого слышать – она бросилась к нему, схватила за руки:

– Не терзайтесь, сэр! Вы делали все, как считали нужным и правильным, и не виноваты, что все так обернулось. И я никогда не хотела быть графиней. Главное – вы, ваше спасение!..

– Погоди! – сэр Уильям прижался губами ко лбу дочери, но тут же отстранил ее. – Погоди! Сядь!

Он подвел Мод к стулу, усадил на него, а сам вновь заходил по комнате.

– Перси вернулся, дьявол его раздери! Это уже не тот мальчишка, каким был. Настоящий мужчина, не робкого десятка, хваткий, упорный, горячий... Такой не даст ни себя, ни тебя в обиду, и отстоит свои права. Он дал мне слово, что позаботится о тебе. И знаешь, я ему поверил, – едва заметная улыбка промелькнула на лице сэра Уильяма.

– Ты говорила, кто-то, помимо тебя, занимается моим делом? – спросил он.

– Да, барристер сказал...

– Значит, это Перси нанял адвоката перед отъездом из города, – решил Бальмер. – Больше некому. Я слишком долго прожил в деревне, нет у меня хороших знакомых в Лондоне, при дворе. Или твой муж каким-то образом все же сумел надавить на графа... А ты сама встречалась с Нортумберлендом?

– Н-нет, – пробормотала девушка.

– Почему? Он не знает, что ты в городе, или не принял тебя?

– Не принял, – Мод понимала, как унизительно слышать о том сэру Уильяму. Накануне она написала графу с просьбой о встрече. Ей ответил его секретарь, сообщив, что его сиятельство занят и в ближайшее время не сможет уделить внимание жене своего брата.

– Его не было дома, – быстро сказала она, щадя чувства отца. – Но он присылал мне записки...

– Не принял леди Перси! Свою невестку! – Бальмер побагровел от гнева. – Мерзавец, отделался записками! Но... – он внезапно остановился и уставился на дочь, – он не сообщил тебе о муже?!

– Не сообщил, – в замешательстве сказала Мод. – Если сэр Ральф, будучи в Лондоне, посетил графа... Или нет?

– Он был у него – точно! – Бальмер вспомнил недавний разговор с зятем. – Перед приходом ко мне. Когда это было? Две-три недели назад... Сегодня...

– Третье ноября, – подсказала Мод.

– Уже ноябрь... Перси приходил в двадцатых числах прошлого месяца, значит пару недель назад. Когда ты приехала?

– Девятнадцатого октября.

– А я отправил его за тобой на север, в Саттон, – сэр Уильям в сердцах чертыхнулся. – И Нортумберленд все это время знал, что твой муж вернулся и не сообщил тебе о том! И скрыл от него, что ты в городе... Ты сразу связалась с графом?

– На следующий день, как приехала.

– Негодяй! Чего он этим добивался?!

Сэр Уильям вновь заходил по комнате. На виске его запульсировала крупная жилка, вертикальная складка пересекла широкий лоб.

– Не нравится мне это! Господи, поскорее бы приехал Перси! Он не найдет тебя на севере и вернется в Лондон. Скоро вернется! Если что-то не задержит его в дороге...

«Или не отправится в очередное путешествие, отбросив жену и ее отца, как ненужный хлам, – тоскливо подумала Мод. – Тем более, столкнувшись со такими трудностями, вернувшись домой... Да и дома-то у него нет, ничто его здесь не держит».

– Перси придется ехать через мятежный Йорк, – говорил сэр Уильям. – Там сейчас опасно. Нам остается только молиться, чтобы он целым и невредимым добрался сюда. И нашел тебя здесь.

– Он знает, где живет кузен Стивен? – спросила Мод.

– Не уверен, что он вообще помнит о его существовании, – пробормотал сэр Уильям и с тревогой посмотрел на дочь.

– Я сейчас бессилен помочь тебе, моя девочка. Но я обязан предостеречь тебя от ошибок, хотя бы от тех, о которых могу догадываться. Выбрось из головы мысли про другого мужа, дождись сэра Ральфа... Отправляй слуг по постоялым дворам, пусть они каждый день спрашивают о Перси. И потом, когда вы встретитесь, уезжайте с ним отсюда – подальше, туда, где спокойно. Будет ли это Корбридж, или вам придется поселиться у наших родственников. Перси сам решит, что делать. Он должен был заехать в Боскум, взять все из тайника.

– Я уже все забрала оттуда и привезла с собой, – призналась Мод.

Сэр Уильям усмехнулся:

– Умница, дочка! А ты видела там шкатулку – небольшую, темного дерева?

– Да, в ней были какие-то бумаги, я решила, что важные.

– Это шкатулка твоего мужа. Отдашь ему, а деньги и драгоценности... оставь у себя.

Сэр Уильям помолчал, потом подошел к Мод, притянул к себе, сжал в объятиях.

– Жаль, что все так получилось... Мое любимое дитя... Я так хотел видеть тебя... Но теперь уезжай отсюда – дождись Перси и уезжай. А если что-то случится, и он не объявится, тебе придется действовать самой, дочка. Тетка твоя, леди Кроун, примет тебя в Саттоне. Обещай мне!

– Хорошо, сэр. Я поступлю так, как вы считаете нужным. Вам не придется больше сердиться на свою дочь. И переживать за меня.

Мод поцеловала заросшую колючей бородой щеку отца.

– Бог даст, мы скоро увидимся и снова будем вместе, – прошептала она.

По ту сторону решетки появился тюремщик.

– Леди, сэр, свидание окончено!

Мод с трудом оторвалась от груди сэра Уильяма, сунула ему в ладонь мешочек, туго набитый монетами, и направилась к двери.

– И не беспокойтесь за меня, сэр, – Мод улыбнулась отцу дрожащими губами, пока тюремщик со скрежетом открывал тяжелую дверь камеры, и шагнула, уже не оглядываясь, в темноту коридора Соляной башни.

 

Мод не заметила, как добрела до зала, где ее ожидал сэр Мармадьюк.

– Пойдемте, пойдемте скорее отсюда, сэр! – воскликнула она, едва Скроуп приблизился к ней.

Сэр Мармадьюк подхватил ее под руку и повел из башни. Казалось, целую вечность они шли по длинным лестницам и переходам Тауэра, пока наконец покинули его стены и сели в лодку, поджидавшую у причала.

Было пасмурно, накрапывал мелкий дождь. Лодочник растянул тент над лавкой с пассажирами, оттолкнулся шестом от мостков и взялся за весла.

Мод поплотнее укуталась в накидку, ее знобило.

– Успокойтесь, моя дорогая леди, – сэр Мармадьюк накрыл ее дрожащие пальцы ладонью. – Вы взволнованы и расстроены, но все не так страшно, как вам представляется. Надеюсь, сэр Уильям пребывает в добром здравии? Свидание с вами должно было принести ему радость.

Да, их встреча доставила отцу радость – и новую боль. Мод вспомнила взгляд сэра Уильяма, каким он смотрел на нее, когда она уходила, – в глазах его застыла мука.

Она сглотнула стоящий в горле комок и тихо ответила:

– Благодарю вас, сэр, он неплохо себя чувствует... насколько это возможно в его положении. И был рад увидеть меня.

Ей следовало передать сэру Мармадьюку решение отца по поводу ее брака, но Мод не хотелось сейчас об этом говорить.

«Потом, – решила она, – потом, когда вернемся в Картер Хаус, вечером или завтра. Мне нужно прийти в себя и многое обдумать».

– Вы рассказали сэру Уильяму о наших планах? – раздался голос сэра Мармадьюка, в нем Мод послышались нетерпеливые нотки. Она вздохнула, покоряясь неизбежности.

– Да, я сказала ему, но... Вынуждена вас огорчить, сэр, – набравшись решимости, сказала она. – Отец не согласен на мое новое замужество.

Сказала – и будто сняла часть груза со своих плеч. Она взглянула на Скроупа. Что он чувствовал, услышав эти слова, понять было трудно. Легкая улыбка все также изгибала его красивые губы, взгляд был ясен и чуть насмешлив, хотя Мод не сказала ему ничего, что могло бы его обрадовать.

– Ваш отец, сэр Уильям, сейчас не в том расположении духа, чтобы правильно оценить положение, – после небольшой паузы ответил он. – Впрочем, главное, что вы дали мне свое согласие.

Она не давала ему согласия, но сэр Мармадьюк, похоже, решил иначе. Мод не стала пререкаться с ним, только кротко сказала:

– Я повинуюсь воле отца, сэр.

– Вы уже не ребенок, Мод, вы – взрослая женщина, давно вышедшая из-под опеки родителя. Выдав вас замуж, сэр Уильям лишился права диктовать вам свою волю.

– В таком случае, я должна повиноваться мужу, а он препоручил заботу обо мне сэру Уильяму.

– Забудьте о своем муже – его нет, – все таким же ровным голосом сказал сэр Мармадьюк. – Сэр Уильям не может сейчас заботиться о вас, это сделаю я.

– Мой муж, сэр Ральф Перси, в Англии, – сказала Мод.

– В Англии?! – какая-то тень мелькнула на его лице, мелькнула и тотчас исчезла, но стерла усмешку. Он удивленно вздернул бровь.

– С чего вдруг вы это взяли?

– Он недавно виделся с сэром Уильямом.

– Сэр Ральф вернулся и виделся с вашим отцом? – переспросил сэр Мармадьюк. – Но не пожелал видеть вас, Мод? Где же он, ваш загадочный муж?

– Он не знал, что я в городе, и поехал за мной в Линкольншир, – объяснила она.

Сэр Мармадьюк задумчиво смотрел на удаляющиеся стены замка, где томились те, к кому однажды фортуна повернулась спиной; легкий туман от дождя, поднимающийся над рекой, постепенно размывал, стирал очертания Тауэра.

– Посмотрите, Мод, как дождь смывает следы и углы, – сказал он. – Вот так же и наша жизнь: только что мы топтали эту грешную землю, миг, и все смыто дождем... Да, он чем мы говорили? – продолжил он, словно очнувшись. – Муж поехал за вами на север? Он так сказал сэру Уильяму? Но согласитесь, он мог сказать, что угодно. И почему не навестил своего брата, графа Нортумберленда?

– Сэр Ральф был у него.

– Был, и граф не сообщил вам о том? – Скроуп выглядел изумленным. – Впрочем, сие семейные дела, а они подчас весьма запутаны. Возможно, ваш муж попросил его не сообщать вам о своем пребывании в городе, или граф не захотел расстраивать вас, узнав, что его брат не намерен встречаться с женой...

Причин молчания графа могло быть множество, но для Мод главным было то, что сэр Ральф понравился ее отцу, а она привыкла доверять мнению сэру Уильяма. Ее мужу, должно быть, пришлось несладко при встрече с тестем. Отец наверняка высказал ему в лицо все, что думал, а, может, приложил и руку – Мод хорошо знала его суровый и вспыльчивый нрав. Сэр Ральф, судя по всему, достойно выдержал это испытание, сумел оправдаться, поднять себя в глазах сэра Уильяма и даже заслужить его уважение. В ней вдруг проснулось, свойственное многим женам, стремление встать на его защиту.

– У меня нет причин подозревать в том сэра Ральфа, – сказала она.

– О, я вовсе не призываю вас его подозревать! – улыбка вновь вернулась на лицо сэра Мармадьюка. – Но граф наверняка сообщил ему, что вы в городе. И скажите на милость, стоит ли хранить преданность мужу, который сначала покинул вас, а теперь, вернувшись, даже не известил вас о том, ни увиделся с вами? Вполне вероятно, он уже на палубе корабля, отчалившего от берегов Англии, и в следующий раз появится через очередной десяток лет.

В чем-то Скроуп был прав – сэр Ральф не показал себя надежным человеком, но ведь пришел же он в Тауэр, к ее отцу, хотя мог этого не делать.

– А я здесь, рядом с вами, готовый сделать для вас и ради вас все и даже больше. Взгляните на меня, – продолжал сэр Мармадьюк тихо и вкрадчиво, – взгляните на меня, возьмите руку, которую я предложил вам вместе со всем, что имею. Я не уплыву в далекие страны, не брошу вас на произвол судьбы, в отличие от того, кого вы называете своим мужем, но кто давно утратил все права на вас...

– Он мой супруг, я принадлежу ему, – Мод почувствовала жалость к мужчине, который сейчас сидел рядом и все еще надеялся на то, что она не могла ему дать. – Я не могу принять ваше предложение, сэр. Простите...

– Но вы уже приняли его, мадам! – сэр Мармадьюк наклонился к Мод, в его тихом голосе проступили грозные нотки. – Вы приняли его, согласились стать моей. Я устроил вам свидание с отцом. А теперь оказывается, у вас есть муж, которому вы принадлежите? Вы думаете, со мной можно так поступать? Дать обещание и не сдержать его? Я не мальчик, чтобы вы испытывали на мне ваши женские штучки, я – джентльмен! Вы станете моей женой, леди, иначе...

Мод настолько поразилась словам и тону сэра Мармадьюка, что в первое мгновенье решила, что ослышалась. На его лице проскользнула привычная усмешка, но в глазах заплясал недобрый огонек. Когда-то Кардоне тоже обвинял ее в чем-то подобном. Но его она не боялась так, как испугалась теперь сэра Мармадьюка – ей стало по-настоящему страшно.

– Я обещала лишь поговорить о вашем предложении с отцом. Его ответ вам известен, – сказала она и, зная по опыту, что с рассерженными мужчинами лучше не спорить, как можно мягче добавила:

– Я не хотела обидеть вас, сэр. Примите это, как подобает джентльмену.

Дождь усилился, капли застучали по тенту, грозя промочить его насквозь и хлынуть на головы пассажиров. Навстречу проплыла длинная, богато украшенная лодка – какой-то состоятельный джентльмен решил пройтись по Темзе в ненастье. Сэр Мармадьюк проводил взглядом судно и повернулся к Мод.

– Я знаю, что подобает джентльмену, а что – нет, – процедил он и опять заговорил мягким, обволакивающим голосом, словно предлагая Мод заморский фрукт. Только вкус этого фрукта вдруг стал горьким, будто в его мякоть капнули яду.

– Здесь только мы с вами, вдвоем, кругом вода, – кажется, лодочника он не считал за живого христианина. – Дождь все сильнее, не быть бы ливню, иначе вы промокнете, Мод... Лихорадка, жар, и кто поможет вашему несчастному отцу? Ваш блудный муж, безземельный младший сын графа Нортумберленда? Нет, лишь я, и мне вы будете принадлежать, Мод! Или я – или голова вашего казненного отца на Лондонском мосту!

Мод вскрикнула, до боли прикусила губу, уставившись на Скроупа расширившимися от ужаса глазами.

– Вы же говорили, что мы друзья...

– Нет, дорогая леди, мне нужна не дружба с вами, а нечто другое... И не кусайте свою прелестную губку, лучше позвольте это сделать мне...

Он обхватил Мод, притянул к себе, не успела она и охнуть, как его губы жадно прильнули к ее губам.

Девушка забилась было в его руках, но он слишком крепко держал ее, сжимая до боли, и она притихла, перестала сопротивляться, словно омертвев. Когда Скроуп отпустил ее, не обратив внимания на безжизненность, с которой она смирилась с его объятиями, Мод смотрела на воду, ничего не чувствуя, будто все происходило не с ней, с кем-то другим.

– Завтра же я займусь нашими делами, Мод. Такой брак, как у вас, легко аннулировать. И как только это будет сделано, мы обвенчаемся, дорогая...

Она не спорила, это было бесполезно, так и промолчала всю оставшуюся дорогу до дома – и когда они плыли по реке, и потом, когда пересаживались из лодки в карету, которая поджидала их у пристани. И терпеливо перенесла пожатия его рук, и еще один поцелуй при прощании – поцелуй собственника, которым он будто утверждал свои права на нее. Только добравшись до дома и укрывшись в своей комнате, она дала волю долго сдерживаемым слезам.

 

– Мод? – снаружи раздался встревоженный голос Джоанны, в дверь негромко постучали.

Мод пошевелилась, подняла тяжелую, будто налитую свинцом голову. Наплакавшись, она забылась беспокойным сном и, видимо, проспала несколько часов, поскольку в комнате стало совсем темно.

– Войдите! – отозвалась девушка и с трудом села на кровати.

Дверь скрипнула, в проеме появилась Джоанна со свечой в руках.

– О, дорогая, я не хотела вас тревожить, но вы почти целый день не ели, поэтому я решилась... – кузина вошла в комнату, зажгла свечи на столе. – Скоро мы садимся за стол. Если вы не сможете присоединиться к нам, я принесу поднос сюда. Но вам обязательно надо подкрепиться, дорогая.

Мод не ела с утра, но ей казалось, что сейчас она не в силах проглотить и кусочка. Чтобы не расстраивать кузину, она сказала:

– Я бы поела здесь.

Ей не хотелось сегодня присоединяться к общей трапезе, отвечать на вежливые расспросы об отце, выслушивать глупую болтовню Агнесс или глубокомысленные рассуждения Стрейнджвея.

– Передайте, пожалуйста, мои извинения кузену, – Мод попыталась разгладить руками безнадежно измятые складки платья, в котором заснула.

– Да, да, конечно передам, но... – Джоанна помедлила, – брат просит вас спуститься – он хочет поговорить с вами. Но я ему скажу, что вы не можете.

– Хочет поговорить? – Мод встрепенулась.

Стрейнджвей, с тех пор, как они побеседовали при встрече, ни разу не выказывал желания говорить с ней, кроме как в общем разговоре в присутствии домочадцев. У Мод сложилось впечатление, что его мало интересовали дела ее отца и потому он избегал разговоров о нем или же опасался настойчивости, с какой она могла призывать его к хлопотам за сэра Уильяма. Но сейчас в ней вспыхнула надежда, что кузен все же не остался равнодушным к бедам ее отца и нашел кого-то, кто мог замолвить за него слово.

Мод встала, прибрала волосы под чепец и пошла вниз.

– Джоанна сообщила, вы хотели меня видеть, кузен, – сказала она, входя в зал, где у камина сидел Стрейнджвей.

Щуря и без того маленькие глаза, кузен уставился на нее, словно видел впервые, затем кивнул, указывая на стул подле себя.

– Садитесь, дорогая кузина.

Мод присела на краешек, сложив руки на коленях.

– Я хотел узнать, как прошла встреча с сэром Уильямом? Как он? Держится молодцом? – Стрейнджвей поерзал, поудобнее располагаясь в кресле.

Она коротко описала свидание с отцом. Кузен кивал, впрочем, не проявляя особого интереса к ее рассказу, а затем заговорил о сложном положении сэра Уильяма и о сэре Мармадьюке, у которого есть влиятельные знакомства и связи. Затем он сделал многозначительную паузу, будто добрался до сути и цели разговора, и произнес торжественным голосом:

– Сэр Мармадьюк сообщил мне сегодня, что оказал вам честь, предложив свою руку.

– Сэр Мармадьюк сказал вам?! – поразилась Мод.

– Конечно, сказал, дорогая, – Стрейнджвей опять завозился в кресле. – У нас состоялась весьма продолжительная и обстоятельная беседа... Ведь сейчас, по сути, я ваш единственный покровитель и родственник. Разумеется, сэр Мармадьюк не мог не поделиться со мной столь важным и серьезным событием, как ваша помолвка, и не испросить моего, так сказать, благословения.

Кузен похлопал пухлыми пальцами по руке Мод.

– Вы должны знать, я всецело одобряю и поддерживаю намерения сэра Мармадьюка...

– Но вы не единственный мой покровитель и родственник, – Мод с трудом сдержалась, чтобы не вспылить. – Мой отец, хоть и арестован, но еще жив. И только он может решать мою судьбу. И мой муж.

Стрейнджвей отвел глаза, избегая ее взгляда, будто почувствовал себя не слишком уверенно. С ним было куда легче справиться, чем с сэром Мармадьюком, при одном воспоминании о котором у Мод внутри все сжималось от мучительного страха. И блудный муж, сам того не подозревая, теперь мог послужить ей хорошей защитой от притязаний Скроупа.

– Разве сэр Мармадьюк не сказал во время вашей продолжительной и обстоятельной беседы, – спросила Мод, – что мой супруг находится в Англии? Вряд ли сэру Ральфу понравится ваша поддержка намерений Скроупа.

Слова Мод произвели на кузена очень яркое впечатление, словно удар тревожного колокола. Он взмахнул руками, отгоняя невидимого врага.

– Я... мы уверены, что это какая-то ошибка! Сэр Уильям вряд ли мог узнать его после стольких лет. Вашего отца ввели в заблуждение, подослали к нему самозванца, – пробормотал он и замолчал, но через несколько мгновений, словно озаренный иной мыслью, продолжил:

– Если ваш муж вернулся, почему он не встретился с вами?

– Ни он, ни сэр Уильям не знали, что я нахожусь в Лондоне, – ответила она. – И граф Нортумберленд ни словом не обмолвился, что его брат в Англии.

Стрейнджвей отчего-то смешался, вскочил с кресла столь резво, сколько позволяла его тучность, и, отсчитав несколько шагов влево и вправо по залу, остановился перед Мод, сцепив руки за спиной. Лицо его и без того не отличающееся здоровым тоном, совсем посерело.

– Помилуйте, кузина! – воскликнул он, будто это он сам не сообщил Мод о приезде ее мужа или должен был отсчитываться за поведение Нортумберленда. – Я не вхож к графу, он избегает любых встреч. Он болен, до брата ли ему? Да и брат этот – перекати-поле. Появился – и опять исчез. Где он бродит, а? Не в Тауэре ли заперт? Или еще что похуже... А сэр Мармадьюк – человек надежный, всегда при жене будет. Ты бы не артачилась, да и вышла за него, – он наклонился к Мод и просительно заглянул ей в лицо. – Мы быстро аннулируем твой брак с этим пропащим Перси, потом сама же рада будешь, что отделалась.

– Мой муж здесь, и я не могу и помыслить о расторжении брака с ним, – примирительным тоном сказала Мод, ей вовсе не хотелось ссориться с кузеном, в доме которого жила.

Стрейнджвей вернулся в свое кресло. Мод показалось, что он боится Скроупа. Не потому ли так ходатайствует за него?

– Кузен, – после небольшой паузы сказала она, – почему вы хотите расторжения моего брака?

– Что вы, что вы, Мод?! Разве я могу что-либо хотеть? – Стрейнджвей испуганно замахал руками. – Если я чего и хочу, так это благополучия моей маленькой кузины. Я уже не молод, а вы юная наивная женщина. Где ваш муж и где сэр Мармадьюк? Сами посудите. Я лишь могу посоветовать вам, посодействовать вашему выбору, да и закон на вашей стороне. А сэру Ральфу я желаю здоровья и долгих лет... раз уж...

Кузен осекся, словно сболтнул что-то лишнее.

– Думаю, обед уже готов, – он поспешно встал, поднося ко рту свисток, чтобы вызвать слуг.

– Погодите! – Мод вскочила и ухватилась за рукав его джеркина. – Погодите!

Она потянулась к нему и горячо прошептала:

– Сэр Мармадьюк... Он угрожал мне... Скажите ему, чтобы он оставил меня в покое!

– Что вы такое говорите? – засуетился Стрейнджвей. – Сэр Мармадьюк сказал мне, что жизни без вас не представляет, не мог он вам угрожать!

– Он угрожал мне, – повторила Мод, и опять страх холодком пробежал по ее спине.

– Будьте поосторожней с обвинениями, леди Перси! –- голос кузена вдруг наполнился отвагой и зазвучал почти менторски. – Вы слышали мой совет, и лучше бы вам последовать ему, а не выдумывать всякие глупости!

Он осторожно высвободил свой рукав из пальцев Мод.

– Идемте обедать, кузина...



[1]  Эту песенку по традиции, идущей с начала XVIII-го века, пели дети, качаясь на доске, перекинутой через бревно.

[2]  Литания – молитва, содержащая просьбы и обращения к богу.

[3]  Крона – монета в 5 шиллингов.

[4]  Гильдия (нем.) – цех, объединение людей одной или схожих профессий или целей. В данном случае имеется в виду Товарищество владельцев трактиров («Worshipful Company of Innholders»), учрежденное в Англии в 1514 году.

[5]  Рersicum malum (лат.) – персики.

[6]  Плектр (греч. plektron, от plesso – ударяю) – костяная, пластмассовая или металлическая пластинка, гусиное перо или кольцо с «когтем», надеваемое на палец (мизраб), с помощью которых защипываются струны на некоторых щипковых струнных инструментах.

[7]  Средневековая английская баллада «Прекрасный цветок Нортумберленда». Перевод О. Болговой.

[8]  Старинные народные песни Нортумберленда. Перевод О.Болговой.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ)

август, 2011 г.

Copyright © 2010-...   Ольга Болгова,
Екатерина Юрьева

Обсудить на форуме

Другие публикации авторов:

Ольги Болговой

Екатерины Юрьевой

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru  без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


      Top.Mail.Ru