Новогодний (рождественский) рассказ»
Lizzy С новым счастьем… Аня поставила сумки с продуктами на землю и критически оглядела дом. С лета он еще больше обветшал: краска с когда-то любовно вырезанных дедушкой наличников местами облупилась и слезла, в чердачное окно вместо стекла была вставлена фанера, а ступеньки крыльца почти совсем прогнили. Конечно, Аня помогала бабушке, как могла: к примеру, летом они покрасили дом и оббили сени листовым железом, но крепких мужских рук явно не хватало − дед умер три года назад. Аня рано потеряла родителей, и поднимали ее дедушка с бабушкой − скромные колхозные труженики. Окончив сельскую школу, девушка подалась в город. Поступила в институт, получила комнатушку в общежитии и подрабатывала репетиторством, а лето и Рождество проводила здесь, в деревне. Раньше у них в хозяйстве были и козы, и свиньи, и кролики, и множество домашней птицы. Но со временем почти всю живность продали или забили, и осталось только около двух десятков кур. Да и в огороде всего по чуть-чуть, на одного человека − и то мало, а бабушка умудрялась и продать часть, и разных солений-варений накрутить, и Ане ведерко-другое картошки всучить: «А то у вас в городе все страсть какое дорогущее!» Да вот и она сама семенит от соседей, прижимая к груди трехлитровую банку, − маленькая, Ане только-только по плечо, лицо сплошь в морщинах, но глаза, как всегда, живые, с озорным огоньком в зрачках. − Анюта, внученька, да давно ли ты ждешь-то? Я на пять минуточек ведь только выскочила, к Варваре Степанне, молочка парного взять! Где еще попьешь свеженького-то? Да ты заходи, заходи − я дом на крючок только и заперла, − зачастила она. − Бабуль, да я только… − Входи, входи, дай посмотреть-то на тебя! Аня зашла вслед за ней в сени (не забыв пригнуть голову, чтобы не удариться о низкий косяк), поставила сумки, сняла куртку и тотчас же оказалась в крепких объятиях. − Родная моя, Аннушка, как же хорошо, что ты приехала! − Ба, я так соскучилась! Как ты? − Да я-то хорошо, что со мной станется. Это ты там одна-одинешенька… Без родных-то как тяжело в чужом городе… − Бабуль, да ты не плачь только, − Аня покачала головой, сама украдкой смахивая набежавшие вдруг слезы. − А ты на мать-то еще больше похожа стала… Только бледная какая-то и худющая. Не ешь, поди, ничего? − Да ем я, ем! − засмеялась Аня. − Да ты в горницу-то заходи, не стой на пороге. В сумках-то что? Опять накупила всякого-разного? Ну, вот куда мне одной-то столько? − запричитала бабушка. − Но завтра же Новый Год! Когда же еще себя вкусненьким порадовать, как не на праздник? − возразила Аня, проходя в дом. − Ты, небось, голодная? Садись, я тебя сейчас кормить буду. Пирогов твоих любимых напекла − с капустой. Молочко вот… − Да ты не суетись, я сама налью. Ты лучше рассказывай, как ты тут живешь, что нового. Кстати, а Тишка где? Не бежит что-то встречать меня. − А кто ж его знает, пакостника этакого! Лазит где-нибудь на чердаке или за печкой дрыхнет, бездельник. Отожрался, мордатый стал, наглый, − привычно забранила кота бабушка. Аня только улыбнулась. Он у нее всегда «бездельник», «паскудник», «обжора» и «гад», но Аня прекрасно знала, что бабушка в Тишке души не чаяла. Как и он в ней. − Удивила ты меня, Анюта. Раньше ты ведь только на Рождество приезжала. Что в этом-то году в городе не осталась? Честно говоря, Аня и сама не могла толком объяснить, почему. Возможность отметить праздник в веселой компании друзей-однокурсников была, а вот желания − нет. Семестр дался Ане тяжело, она устала от постоянных нагрузок и нервотрепки. Ей хотелось тишины, покоя и уединения, поэтому она сказала друзьям, что поедет в деревню и через соседей известила бабушку о своем приезде. Друзья отговаривали, убеждали, настаивали, обещали познакомить с очередным «классным парнем», пробовали даже обижаться, но все напрасно. Теперь же, сидя в тесной, но уютной и такой родной кухоньке возле жарко натопленной печи, Аня чувствовала, что поступила совершенно правильно. Следующие полчаса Аня терпеливо выслушивала последние деревенские новости и сплетни: дед Иван по осени помер, от Лариски снова ушел муж, Наташка опять тяжелая и опять неизвестно, от кого, и все в таком духе. Когда поток бабушкиного красноречия иссяк, Аня, оглядев комнату, поинтересовалась: − Ба, а что ты елку наряжать не стала? − Так тебя, милая, решила дождаться. Ты маленькая-то была, ой как любила с дедом елку наряжать! Если хочешь, так прямо сейчас и иди на чердак-то, доставай и игрушки, и гирлянду. Елку-то мне дед Егор еще вчера притащил, вон, в сенях стоит. А я пока ужин сготовлю. Делать все равно было больше нечего, и Аня полезла наверх. Как же она в детстве любила здесь играть! То она представляла себя принцессой, плененной злобным колдуном, то застрявшим на необитаемом острове путешественником. Вот и сейчас ей снова захотелось стать маленькой, беззаботной, слепить снеговика, поиграть в снежки с соседскими мальчишками… Эх, детство… Коробку с игрушками даже не пришлось искать − она стояла возле лестницы на резном дубовом комоде, которому в горнице не нашлось места, а продать было жалко. Рядышком, в коробке поменьше − гирлянда. Над комодом висела старая дедова гитара. Такого количества песен, песенок, романсов и частушек, наверно, не знал никто! А уж как он их исполнял! Бабушка любила повторять, что влюбилась сначала в его голос, а потом уж в него самого. Как, говорит, встанет под окном, как затянет: «Милая моя, солнышко лесное…». Как тут не влюбиться? В свое время он и Аню научил играть. Девушка сняла инструмент со стены, легко тронула струны, отозвавшиеся немелодичной, раздражающей слух разноголосицей. Присев на старый детский стульчик и повозившись с колками, Аня уверенно взяла первый аккорд, припоминая старые, полюбившиеся еще в детстве песни. Ее захлестнули воспоминания, и полчаса пролетели незаметно. Спохватившись, Аня прервала затянувшийся приступ ностальгии и, наконец, занялась делом. Установив елку и открыв коробку с игрушками, девушка стала их развешивать, продолжая тихонько напевать. Вот этот шарик − нежно-голубого цвета, с красивыми белыми снежинками − она любила больше всего. Аня решила повесить его на самое видное место, как вдруг резкий звук заставил ее подпрыгнуть от неожиданности, из-за чего шарик выскользнул из ее пальцев и разбился. А виновником оказался Тишка − играя, он смахнул с подоконника горшок с цветком, и, не дожидаясь взбучки от уже семенившей из кухни хозяйки, быстренько сбежал на более-менее безопасный чердак. Горшок, к счастью, не пострадал, цветок − тоже, но земли из него высыпалось изрядное количество. Оценив масштабы учиненного погрома, бабушка отпустила в адрес «пакостника» парочку крепких выражений, пообещала устроить ему «хорошую жизнь» и поплелась за веником. Аня опустилась на корточки и, расстроено вздохнув, собрала в ладошку остатки уже бывшего шарика, как вдруг заметила под одним из осколков маленький клочок бумаги. Им оказалась старая, пожелтевшая записка, которая, очевидно, была внутри шарика: «Любушка, милая, я дарю тебе эту игрушку в знак моей любви и преданности. Этот год был самым счастливым в моей жизни, потому что я встретил − и полюбил − тебя. С Новым Годом, счастье мое! Твой Петр Ч.». «Любушкой», как сразу догадалась девушка, была ее бабушка − Любовь Васильевна. Но ее дедушку звали Геннадием, а значит, подарок и записка − не от него. Кто же этот загадочный Петр Ч.? В каких они были отношениях? Была ли это несчастная любовь, а если нет, то почему они расстались? Пока Аня строила догадки и предположения, бабушка вернулась и начала прибираться. Аня решила как можно деликатнее ее расспросить: − Ба, представляешь, меня Тишка-то напугал, и я шарик разбила, свой любимый, голубой, со снежинками. Так жалко… − она протянула бабушке осколки. − Ну, на счастье, стало быть. Ты оставь, я сейчас сама подмету, порежешь пальцы-то. − Ба, а ты не помнишь, откуда он у нас? Дед покупал? − Этот-то? − вздохнула бабушка. − Нет, милая, этот мне подарили. Давно, я еще с дедом-то знакома не была. − А кто, не помнишь? − Отчего же не помню? Помню прекрасно: Петр Чернышев, ухажер мой тогдашний. Эх, славная из нас, говаривали, вышла бы пара. Да не сложилось что-то... Баламутный он был какой-то, шальной. Говорили, молодой еще, остепенится, да я все равно побоялась… Не верила я любви его. Словом, не сложилось у нас. Мне жаловаться-то грех − лучше нашего деда на всем белом свете не сыскать. Да и Петр, насколько я знаю, счастливо женился, сын у него. Так сын-то в свое время не куда-нибудь − в столицу поехал учиться, а как сам семьей обзавелся, так отца с матерью к себе забрал. С тех пор я его больше и не видала. Дом-то они свой продавать не стали, все сдавали его, а около полугода назад жильцы съехали: видать, решили-таки продать. Дом-то хороший, ладный, и участок большой. Ты, может, помнишь, от колхозного сада первый дом − так это он и есть. − Помню… − Аня припрятала записку в карман и решила бабушке о ней ничего не говорить. Воспоминания и так, видимо, дались ей нелегко, так незачем еще больше бередить ей душу.
* * * Проснувшись на следующее утро, Аня решила после завтрака прогуляться к тому дому. Это непонятное желание возникло у нее еще вечером. Бабушкина история очень тронула ее, и ей хотелось просто взглянуть на этот дом. Кто знает, может, если бы записка была в свое время найдена, все сложилось бы совсем иначе… День выдался погожим: не слишком теплым, но и не слишком морозным. Ночью выпал снег, и все вокруг было укутано белым покрывалом, радужно искрящимся на зимнем солнце. А вот и тот самый дом − большой, двухэтажный, красивый. Возле него стояла иномарка, к крыльцу от калитки вела цепочка свежих следов. "Наверно, покупатели приехали, осмотреться, − подумала Аня. − Странно, праздник на носу, что им дома-то не сидится?" В этот момент из дома вышел молодой мужчина в черном кашемировом пальто. В три шага достигнув калитки, он, наконец, заметил Аню. − Добрый день, − поздоровалась Аня. − Здравствуйте, − ответил незнакомец. − Хороший сегодня день, не правда ли? − Да, вы правы. А вы покупатель? − Простите? − незнакомец недоуменно вскинул брови. − Я слышала, этот дом продается. − Нет-нет. Это мой дом. Настала Анина очередь удивляться: − Ваш? В самом деле? Простите, а ваша фамилия, случайно, не Чернышев? − Чернышев Евгений Алексеевич, − кивнул мужчина. − Мы знакомы? − В некотором роде… То есть нет, не знакомы. Меня зовут Аней. − Очень приятно. Вы местная? − Да, я родилась здесь, а сейчас живу и учусь в городе. − А я, знаете, первый раз здесь. Это дом моего деда, он умер полгода назад, а дом оставил мне. Вы гуляете? Может, вас подвезти? − спросил Евгений, подходя к машине. − Нет, спасибо, не нужно. Если не секрет, что вы собираетесь с ним делать? − С домом-то? Да я и сам не знаю. Вот решил наведаться сюда, обозреть, так сказать, владения. Продам, наверно, он мне не нужен. − А вы не хотите прогуляться вместе со мной? Я вам деревню покажу. День-то и в самом деле хороший. Или вы торопитесь? − Да нет, мне спешить некуда. И в самом деле, давайте прогуляемся, − улыбнулся Евгений, отчего на его щеках заиграли очаровательные ямочки, а в глазах заплясали чертенята. Непонятно почему смутившись, Аня несмело улыбнулась в ответ. Уже через четверть часа Ане казалось, что они знакомы целую вечность, настолько легко и интересно ей было с молодым человеком. Они обошли всю деревню, Аня показывала, рассказывала: вот здесь старый колодец, в который она чуть не свалилась в детстве; там − заброшенная мельница, лучшее место для игры в прятки, а Евгений слушал и смеялся вместе с ней над деревенскими байками. Когда Аня показывала ему пустырь, на котором каждую зиму устраивались снежные баталии, он вдруг совершенно неожиданно слепил снежок и запустил в нее. Она оглянулась, намереваясь возмутиться, но в нее уже летел следующий. Евгений улыбался, озорно поблескивая глазами и подбрасывая на ладони белый комочек. − Ах, так! Ну, держись! Я в свое время была лучшей в своей команде! Я из тебя сейчас снеговика сделаю! − пообещала Аня, принимая игру. Они резвились, как дети, носились по сугробам, издавая воинственные крики, хохотали до колик в животе, по уши извалялись в снегу, но чувствовали себя на редкость счастливыми! "Побоище" шло с переменным успехом, в результате окончившись "ничьей". На снеговиков, кстати, были похожи оба. Усталые, но ужасно довольные друг другом, "воины" двинулись обратно. Когда они вернулись к машине, Аня уже знала, что Женя совсем недавно переехал из столицы в город, решив открыть в нем собственное дело. Купил квартиру и начал потихоньку обживаться. В деревню же поехал просто от нечего делать. − Тебе, наверно, уже давно пора возвращаться, − погрустнев, сказала Аня. − Сегодня же Новый Год, у тебя планы. − Да нет у меня никаких планов. Я в городе почти никого не знаю, не говоря уже о друзьях. Меня там ждет только пустая квартира, − Женя пожал плечами. − Тогда, может быть… − нерешительно начала Аня, кусая губы. − Может быть, ты останешься у нас с бабушкой? Конечно, компания не ахти, но все лучше, чем одному, а? − Аня затаила дыхание, с надеждой ожидая его ответа. − Я, признаться, очень надеялся, что ты предложишь, − улыбнулся Женя, и на его щеках снова появились ямочки, от которых у Ани уже немного кружилась голова. Или, может, это от смешинок в его глазах? − Что ж, тогда прошу! − сказал он, распахивая перед ней дверь машины. В доме пахло елкой, мандаринами и праздником. Бабушка, конечно, запричитала, куда ж это Аня подевалась так надолго, но увидев входящего за девушкой в дом молодого человека, осеклась, вопросительно посмотрев на внучку. − Ба, познакомься. Это Евгений, внук Петра Чернышева. Женя, а это моя бабушка, Любовь Васильевна. Ба, он будет встречать Новый Год с нами. Ты не против? Бабушка внимательно оглядела молодого человека, потом − счастливое лицо Ани, улыбнулась и ответила: − Конечно, не против, милые мои! Я ведь только рада буду! Проходите, Женя, проходите. А я все беспокоилась, что Аннушке скучно со мной, старой, будет. У меня уж все готово, только вам сейчас прибор поставлю…
* * * Елка переливалась разноцветными огоньками, отражавшимися в бокалах, на люстре, в его зрачках… Бабушка уже давно ушла спать в соседнюю комнату, точнее, закуток, отгороженный ширмой. Большие старинные часы с кукушкой пробили три… В телевизоре мельтешили люди, огни, фейерверки, мишура, шампанское текло рекой… − Спать? − шепнула Аня. − Пожалуй, − ответил Женя, тоже шепотом, щекотнувшим ей висок. − Только мне хочется сначала тебе сделать небольшой подарок, − сказала Аня, вставая с дивана. Она подошла к елке и сняла с нее игрушку в виде небольшого бревенчатого домика, по окошки укутанного снегом. − С Новым годом! − С новым счастьем…
* * * декабрь, 2007 г.
Copyright © 2007 Lizzy
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено
|
