Элизабет Гаскелл Пер. с англ. Валентина Григорьева
Редактор: Елена Первушина Жены и дочери
Часть III Глава XXIV
Скромный обед миссис Гибсон
Все это произошло перед первой встречей Роджера с Молли и Синтией у мисс Браунинг и до того, как в пятницу состоялся долгожданный скромный обед у мистера Гибсона.
Миссис Гибсон рассчитывала, что этот обед окажется для младших Хэмли приятным событием, так и произошло. Мистеру Гибсону нравились эти молодые люди не только из-за их родителей, но и сами по себе, поскольку он знал их с пеленок. А к тем, кто ему нравился, мистер Гибсон относился со всей любезностью. Миссис Гибсон оказала им радушный прием, а сердечность хозяйки – очень подходящий покров для сокрытия других недостатков. Синтия и Молли выглядели превосходно, это все, что потребовала от них миссис Гибсон, поскольку желала принять деятельное участие в разговоре. Конечно, Осборну выпало разделить с ней ее участь, и некоторое время они щебетали, соблюдая все принятые манеры и произнося банальности, без которых не обходится «искусство светской беседы». Роджер, которому следовало бы угождать то одной, то другой молодой девушке, был всецело поглощен тем, что рассказывал ему мистер Гибсон о статье по сравнительной остеологии[1] из какого-то иностранного научного журнала, который лорд Холлингфорд по привычке посылал своему другу, деревенскому доктору. И, тем не менее, время от времени, он отвлекался, рассматривая лицо Синтии, сидевшей между его братом и мистером Гибсоном. Она не особенно следила за всем, что происходило за столом, ее веки были опущены, а прекрасные длинные ресницы отбрасывали тень на округлые щеки, когда она крошила на скатерти хлеб. Она думала о чем-то своем, Молли изо всех сил пыталась понять, о чем. Внезапно Синтия подняла глаза и поймала пристальный взгляд Роджера, полный восхищения, слишком явного, чтобы не понять, что оно предназначалось ей. Она слегка покраснела, но как только первое смущение от его явного восхищения прошло, она бросилась в наступление. - Совершенно верно, - сказала она ему, - я была невнимательна. Я не знаю даже азов науки. Но, пожалуйста, не смотрите на меня так сурово, даже если я неуч.
- Я не знаю... я не хотел смотреть так сурово, уверяю вас, - ответил он, не зная точно, что сказать.
- Синтия вовсе не неуч, - заметила миссис Гибсон, опасаясь, как бы мнение дочери о самой себе не восприняли всерьез. – Но я всегда замечала, что у одних есть талант к одному, а у других – к другому. Таланты Синтии не в науке и в серьезных предметах. Ты помнишь, дорогая, сколько хлопот мне доставило научить тебя пользоваться глобусом?
- Да, я до сих пор не различаю долготу и широту. Меня всегда озадачивало, какая из них перпендикулярная, а какая горизонтальная.
- Тем не менее, уверяю вас, - продолжила ее мать, скорее обращаясь к Осборну, - что она изумительно запоминает стихи. Я слышала, как она читает «Шильонского узника»[2] с начала до конца.
- Думаю, нам будет довольно скучно слушать, как она читает, - заметил мистер Гибсон, улыбаясь Синтии, которая посмотрела на него взглядом обоюдного понимания. - Ах, мистер Гибсон, я уже поняла, что у вас не лежит душа к поэзии, а Молли – ваше собственное дитя. Она читает такие серьезные книги – все о явлениях и вычислениях, со временем она превратится в синий чулок.
- Мама, - сказала Молли, краснея, - вам кажется, что это серьезная книга, потому что в ней описываются разнообразные ячейки в сотах пчел. Но она вовсе не такая серьезная. Она очень интересная.
- Не волнуйтесь, Молли, - сказал Осборн. – Я поддерживаю синих чулков.
- А я возражаю против разграничения, о котором вы говорите, - сказал Роджер. – Книга не серьезная, ergo[3], очень интересная. И все же, книга может быть серьезной и интересной.
- Если вы собираетесь спорить и использовать латынь, я думаю, что нам пора покинуть комнату, - ответила миссис Гибсон.
- Давайте не будем убегать, мама, словно нас покусали, - сказала Синтия. – Хотя это может быть логично, я, например, могу понять, что только что сейчас сказал мистер Роджер Хэмли. И я прочитала какую-то книгу Молли, и неважно, серьезная она или нет, мне она показалась интересной – намного интересней, чем для меня оказался «Шильонский узник». Я переставила «Узника», чтобы освободить место для «Джонни Джилпина»[4], моей любимой поэмы.
- Как ты можешь говорить такую чепуху, Синтия? – спросила миссис Гибсон, когда девушки следовали за ней наверх. – Тебе известно, что ты не неуч. Очень хорошо не быть синим чулком, потому что благородным людям не нравятся подобные женщины, но принижать себя и противоречить всему тому, что я рассказала о твоей любви к Байрону, поэтам и поэзии... и к тому же перед самим Осборном Хэмли.
Миссис Гибсон говорила довольно сердито.
- Но мама, - ответила Синтия, - я либо неуч, либо нет. Если да, то я поступила правильно, признав это. А если нет, то он болван, если не понял, что я шучу.
- Что ж, - произнесла миссис Гибсон, немного озадаченная этими словами, и, желая, чтобы их пояснили.
- Только если он болван, то его мнение обо мне ничего не стоит. Поэтому, в любом случае, это ничего не значит.
- Ты очень озадачила меня своей чепухой, дитя. Молли стоит двадцати таких, как ты.
- Я вполне согласна с тобой, мама, - призналась Синтия, поворачиваясь и беря Молли за руку.
- Да, но ей не следует такой быть, - сказала миссис Гибсон, все еще раздраженно. – Подумай, какие у тебя есть преимущества.
- Боюсь, я бы скорее предпочла быть неучем, чем синим чулком, - сказала Молли, это определение немного обеспокоило ее и все еще терзало.
- Тише! Они идут, я слышу, как хлопнула дверь столовой. Я никогда не считала тебя синим чулком, дорогая, поэтому не сердись. Синтия, милая, где ты достала эти прекрасные цветы... кажется, анемоны? Они тебе так к лицу.
- Давай, Молли, не будь такой серьезной и задумчивой, - воскликнула Синтия. – Разве ты не понимаешь, что маме хочется, чтобы мы улыбались и выглядели привлекательными.
Мистеру Гибсону пришлось уехать к пациентам, а молодые люди были только рады подняться в уютную гостиную. Там ярко горел камин, стояли небольшие удобные кресла, которые при небольшом количестве гостей можно было расставить вокруг очага. Добродушная хозяйка, милые, приятные девушки. Роджер неторопливо прошел в угол, где стояла Синтия, играя с экраном.
- В Холлингфорде скоро будет благотворительный бал? – спросил он.
- Да, в пасхальный вторник, - ответила она.
- Вы идете? Я имею в виду именно вас.
- Да, мама собирается взять меня и Молли.
- Вам очень понравится... что вы пойдете вместе?
Впервые за время этого короткого разговора она взглянула на него – настоящее, неподдельное удовольствие светилось из ее глаз.
- Да, то, что мы пойдем вместе, сделает вечер приятным. Без нее было бы скучно.
- Вы с ней большие друзья? – спросил он.
- Я никогда не думала, что могу кого-то полюбить так сильно... я имею в виду девушку.
Она вложила в последнюю оговорку все простодушие сердца, и со всем простодушием он понял это. Он подошел чуть ближе и немного понизил голос.
- Мне так хотелось знать. Я так рад. Я часто задавал себе вопрос, как вы поладите.
- Неужели? – спросила она, снова взглянув на него. – В Кэмбридже? Должно быть, вы очень любите Молли.
- Да. Она долго жила с нами, и в такое время. Я считаю ее почти сестрой.
- А она очень любит всех вас. Кажется, я узнала вас всех, слушая, как она много говорит о вас. О всех вас! – повторила она, делая ударение на слове «всех», чтобы показать, что это относится, как к мертвым, так и живым. Роджер молчал минуту или две.
- Я не был знаком с вами даже понаслышке. Поэтому вы не должны удивляться, что я немного боялся. Но как только я увидел вас, я узнал, как это должно быть, и это стало таким облегчением.
- Синтия, - позвала миссис Гибсон, которая посчитала, что младший сын уже вполне получил свою долю тихого, доверительного разговора, - подойди сюда и спой ту короткую французскую балладу мистеру Осборну Хэмли.
- Про какую балладу ты говоришь, мама? «Tu t'en repentiras, Colin»[5]?
- Да, такая милая, шутливая предосторожность для молодых людей, - пояснила миссис Гибсон, улыбаясь Осборну. – Припев звучит так ...
Tu t'en repentiras, Colin,
Tu t'en repentiras, Car si tu prends une femme, Colin,
Tu t'en repentiras...[6] Советом может пользоваться тот, у кого есть французская жена, но не англичанин, который подумывает об английской жене. Выбор этой песни был весьма неуместен, знай об этом миссис Гибсон. Осборн и Роджер, зная, что жена первого – француженка, и зная, что им обоим это известно, чувствовали себя вдвойне неловко, тогда как Молли была настолько смущена, словно это она сама тайно вышла замуж. Тем не менее, Синтия пела шаловливую песенку, а ее мать улыбалась в полном неведении, какое значение эти слова могли иметь для ее гостей. Осборн неосознанно подошел и встал позади Синтии, как только она села за пианино, чтобы быть готовым переворачивать ей ноты, если потребуется. Он держал руки в карманах, сосредоточив взгляд на ее пальцах. Его лицо омрачалось при всех веселых остротах, которые она так игриво пела. Роджер выглядел более мрачным, чем его брат, поскольку был смущен неловкостью ситуации. Он поймал встревоженный взгляд Молли, заметил, как она изменилась в лице, и понял, что она переживает это затруднение сильнее, чем нужно. Он подошел, сел рядом с ней и прошептал: «Слишком поздно предупреждать, не так ли?»
Молли посмотрела на него, он наклонился к ней, и она ответила тем же тоном:
- О, мне так жаль!
- Не стоит. Он не станет долго об этом тревожиться. Мужчина должен отвечать за последствия, когда ставит себя в ложное положение.
Молли не смогла найти ответ на эти слова, поэтому она опустила голову и продолжала молчать. И тем не менее, она заметила, что Роджер не изменил своей позы и не убрал руку со спинки стула, и любопытство заставило ее выяснить причину его неподвижности, она, наконец, посмотрела на него, и увидела, что его взгляд сосредоточен на паре возле пианино. Осборн что-то увлеченно говорил Синтии, ее серьезные глаза смотрели на него снизу вверх с выражением мягкого внимания, а прекрасные губы были полуоткрыты, словно она желала, чтобы он прекратил говорить, а она могла ответить.
- Они говорят о Франции, - сказал Роджер в ответ на молчаливый вопрос Молли. – Осборн хорошо знает эту страну, а мисс Киркпатрик училась там в школе, вы знаете. Это очень интересно, может, мы подойдем поближе и послушаем, о чем они говорят?
Вопрос был задан вежливо, но Молли подумала, что было бы лучше подождать, пока она ответит. Вместо того чтобы ждать, Роджер подошел к пианино и прислонился к нему, намереваясь присоединиться к легкой, веселой беседе и услаждая свой взор, поскольку осмелился смотреть на Синтию. Молли вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется – мгновение назад он был рядом с ней, говорил так мило, обращаясь лично к ней, а теперь казалось, что он почти забыл о ее существовании. Она думала, что все это неправильно, и преувеличивала для себя эту неправильность; «ничтожная», «завидующая Синтии», «злобная» и «эгоистичная» – этими словами она продолжала укорять себя, но это не принесло пользы, она осталась такой же испорченной, какою и была.
Миссис Гибсон вмешалась в ситуацию, которая, как полагала Молли, будет продолжаться вечно. Сначала миссис Гибсон запуталась в своем рукоделии, и ей требовалось много считать. Поэтому у нее не было времени исполнять свои обязанности, одной из которых она всегда пользовалась, чтобы показать себя свету как справедливую мачеху. Синтия играла и пела, а теперь она должна уступить очередь Молли, чтобы та могла проявить себя. Пение и игра Синтии были легкими и грациозными, но не всегда правильными, но она сама была так обаятельна, что только фанатики, которых заботили фальшивые аккорды и пропущенные ноты, не могли наслаждаться такой музыкой. Молли, напротив, обладала превосходным слухом, и из-за пристрастия к музыке и добросовестного упорства характера она проходила трудный пассаж по двадцать раз. Но она очень робела играть при людях, и когда ее заставляли это делать, ей тяжело давалось исполнение, и она ненавидела свои выступления больше, чем кто-либо.
- Теперь ты, Молли, должна немного поиграть, - сказала миссис Гибсон, - сыграй нам ту прекрасную пьесу Калкбреннера, моя дорогая.
Молли умоляюще посмотрела на мачеху, но это только привело к еще одной просьбе, больше похожей на требование.
- Иди же, моя дорогая. Можешь не играть ее совершенно правильно, я знаю, ты очень волнуешься, но ты среди друзей.
Среди маленькой группы у пианино возникло движение, и Молли приступила к своему мученичеству.
- Пожалуйста, уйдите, - обратилась она к Осборну, который стоял позади нее, готовый переворачивать ей ноты. – Я могу сама справиться. И, пожалуйста, не переставайте говорить! Осборн остался на месте, несмотря на ее просьбу, и одобрил то, что она исполняла, поскольку миссис Гибсон, измученная подсчетом стежков, заснула в удобном кресле возле огня. И Роджер, который поначалу начал говорить, следуя просьбе Молли, нашел свой приватный разговор с Синтией таким приятным, что Молли несколько раз теряла то место, где играла, пытаясь мельком разглядеть Синтию, сидящую за рукоделием, и Роджера рядом с ней, прислушиваясь к ее тихим ответам на его слова.
- Вот, я закончила! – сказала Молли, быстро вставая, как только закончила играть восемнадцать ужасных страниц, - думаю, что никогда больше не сяду за пианино. Осборн посмеялся над ее горячностью. Синтия начала принимать некоторое участие в беседе, и разговор, таким образом, стал общим. Миссис Гибсон проснулась изящно, каким было все то, что она делала, и так легко присоединилась к теме беседы, что почти заставила всех поверить, что вовсе не спала.
[1] Остеология - раздел анатомии, изучающий форму, строение и функции костей [2] «Шильонский узник» (англ. The Prisoner of Chillon, 1816) — романтическая поэма Джорджа Байрона. [3] ergo – с лат. итак, следовательно.
[4] «Джонни Джилпин» - комическая сказка в стихах Уильяма Купера (1731-1800) в отличие от драматической поэмы Байрона о политических и религиозных пытках в Женеве 16 в.
[5] «Tu t'en repentiras, Colin» – с фр. «Ты пожалеешь об этом, Колин»
[6] «Ты пожалеешь об этом, Колин,
Ты пожалеешь об этом,
Потому что женился, Колин,
Ты пожалеешь об этом».
январь, 2011 г.
Copyright © 2009-2011 Все права на перевод романа
Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» принадлежат:
переводчик - Валентина Григорьева,
редактор - Елена Первушина 
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью
или частично запрещено |
