|
Рассказы:
Первая строка написалась сама собой, быстро и, не тревожа разум и сознание автора. Была она следующей: "Дожив до возраста Христа, у меня все еще не было своей квартиры". Антон Палыч резво подпрыгнул в гробу и совершил изящный пируэт, после чего с радостным криком "Плагиаторша!" вновь сомкнул усталые вежды. Я с гордым восхищением любовалась на дело своей клавиатуры в симбиозе с шаловливыми пальчиками обеих рук. На это занятие ушло полдня, после чего меня осенило: если бы Антон Палыч любовался так на каждую свою удачную строчку, вряд ли бы он продвинулся дальше "Жалобной книги". После этого озарения я со вздохом пробудила разум, поскольку дальше рассказ ни в какую не думал писаться самостоятельно. Ноутбук презрительно посмотрел на меня и с усмешкой перезагрузился, в надежде, что я отлезу от него со своими бредовыми авторскими потугами. Я не оценила благотворительности и не отлезла, а, напротив, полезла в дебри.
Итак, на подходе к страшно сказать какому возрасту, когда пора было уже поменять родовое гнездо раз как минимум пять, я еще даже не приступила к первому. Разу. И гнезду. Но вот в один прекрасный (для меня) июльский день некто Ангел Богович, он же Спонсор Меценатович, голосом иерихонской трубы послал меня исправить историческую несправедливость. С восторженными криками ворвалась я в каменные джунгли и, будучи уверенной в наличии несметных вариантов нового гнезда, сияющего свежей побелкой и воняющего всеми строительными запахами сразу, с незамутненной радостью попыталась приникнуть к каменноджунглевой груди. Новостройки встретили меня с высокомерным презрением (похожим на ноутбуковое) и великоэтажным шовинизмом. При всем кажущемся многообразии построек ничего приличного не находилось. Со смутным ощущением: "Что-то тут у вас не доработано", - я обиженно взирала полными слез глазами на молчаливые "панельки" и "кирпичи". Братья Стругацкие стройно гаркнули "Плагиаторша!", причем второй раз этот обличительный глас вышел гораздо более громким, но не таким радостным, как у предыдущего оратора в пенсне.
Застройщики ляпали произведения зодческого искусства кривенькими гастарбайтерскими ручонками, не заморачиваясь получением разрешения на строительство, оформлением земли и прочими низменными мелочами, отвлекающими от высокого. С дикой скоростью недоудовлетворенной женщины я металась из одного конца города в другой, поскольку новостройки предпочитали гнездиться, плодиться и размножаться именно на окраинах. (Точечная застройка меня напрягала практически так же, как американских женщин - мужской шовинизм).
Воображение отключалось напрочь от многообразия идиотских планировок. Квартиры встречали меня мрачной темнотой неотделанных стен, опыляли цементной пудрой, роняли на нежную девичью голову незакрепленные двери санузлов и в довершение нещадно били по бедрам углами малолитражных кухонь. Вечерами я щедро орошала слезами многочисленные гематомы на самых неожиданных местах тела, а на утро вновь мужественно, с упорством, достойным лучшего применения, врывалась в волшебный мир строителей, многоэтажек и недвижимых агентств.
Последние в конце концов, изодрав в клочья мою карму, оправдали свое гордое недвижимое звание, и после двух сорванных по их недвижимой вине сделок, обогатившись небольшой кучкой денег от выплаченного мне удвоенного залога, я гордо плюнула всем этим вшивым конторкам в их наглое капиталистическое мурло и пригорюнилась.
Мимо меня с немыслимой скоростью промчались в законной последовательности июль и август. Сентябрь с шипением затормозил возле моего окна, пошвырял горстями скукоженное золото на мою голову, полил все это сверху мерзким холодным дождичком, вызвал высокотемпературное ОРЗ, притормозил мою гнездоприобретательскую активность, на чем успокоился и подвесил в небе солнышко. Закипая от температурного экстаза, я валялась на кровати и пыталась думать. Суровая правда жизни: ты ничего не можешь сделать самостоятельно, - замаячила перед моим мысленным температурящим взором. Я всхлипнула и заснула. А, может, упала в обморок. Во всяком случае, когда я очнулась, то температура тихо покинула мое бренное тело, решив, что пациент скорее мертв, чем жив. Слегка покачиваясь от остаточных явлений ОРЗ, я задрапировалась в какие-то тряпочки из гардероба и по наводке одной легкомысленной приятельницы отправилась на улицу с консерваторским названием - Чайковского. Или Мусоргского. Они там обе были. А между этих улочек находился свет очей моих - старый добрый советский "Культбытстрой". И в недрах сего заведения вызревало дитя человеческих рук - экспериментальный дом. Получив прививку от недвижимых агентств и ужаснувшись цене предложенного гнезда, я скептически скривила свою все еще прекрасную, вопреки усилиям ОРЗ, строителей, недвижимых агентств, 95-й серии "панелек" и несерийных "кирпичей", физиономию и, продемонстрировав спину, но не забыв прихватить пропуск на стройплощадку, отправилась в микрорайон, построенный на том месте, где двадцать пять лет назад была взлетная полоса аэродрома. Белоснежный бокастый дом выплыл на меня из-за поворота, как фрегат "Паллада", и засиял голубыми глазами окон. Его гордую голову украшали две хрустальные изящные башенки, тоже сиявшие нестерпимым светом в лучах вечернего солнца. Я долго стояла, разинув рот, под стенами этого великолепного дворца и, только сверясь с бумажкой, поняла, что к этому чуду инженерной мысли меня и послал старый добрый советский "Культбытстрой". В этот самый момент дом вдруг подмигнул мне левым глазом. Шестым. В девятом ряду. Призвав на помощь всю свою материалистичную сущность, я поняла: это просто кто-то открыл окно на балконе, и в нем отразилось совершенно ненормальное осеннее солнце, разнузданно веселящееся в западном краю неба. Кое-как придя в себя от культурного шока, я метнулась искать доброго волшебника, носящего гордое имя "Прораб Щеглов". ПЩ был небрит, благоухал всеми ароматами многодневного принятия на грудь и являлся обладателем суровых бровей, из-под которых он с подозрением разглядывал жалкое существо, судорожно сжимающее в ручонках некое подобие туалетной бумаги. Неверно угадав мои желания, он хотел сурово отказать мне в посещении дамской комнаты по причине отсутствия таковой на стройплощадке, но я предупредила его порыв, проблеяв: "Покажите мне дом". ПЩ поморщился и, пробормотав что-то вроде "ходют и ходют тут всякие", нога за ногу поплелся к пятому подъезду. Мне стало на него наплевать буквально через десять минут, когда он, поковырявшись ключом в замочной скважине, открыл жестом усталого и пьяного факира одну из двух дверей на площадке шестого этажа. Моих слабых дамских сил хватило только до середины холла, залитого тем же самым ненормальным сентябрьским солнцем, которое хулиганило и на улице. Кажется, я опять потеряла сознание и уже в таком сомнамбулическом состоянии кружила и кружила по бесконечным лабиринтам самой прекрасной квартиры на свете, пытаясь, видимо сосчитать все комнаты, сбиваясь где-то на третьей или четвертой и начиная все сначала.
Привел меня в чувство все тот же полутрезвый факир ПЩ. Я долго отбивалась от него, не желая покидать солнечное уютное гнездо. ПЩ оказался сильнее, хотя в дверях я всячески цеплялась обеими руками за косяк, который и выдрала с гвоздями из дверной коробки. ПЩ опасливо отпустил меня и старался держаться подальше, потому что вооруженная выдранным косяком да еще в полубессознательном состоянии я была способна, по его мнению на многое, если не на все.
Да, я ушла. Ушла, чтобы вернуться через несколько дней, треснуть ПЩ по небритой морде оплаченной квитанцией за гнездо - мое и только мое, - и, получив "таблетку" от входной двери подъезда и ключ от квартирной двери, уже больше не расставаться со своим любимым, единственным, фантастически красивым Домом. Которому и призналась сейчас в любви. С первого взгляда.
Один день из жизни...
- Тын-дын. Тын-дын! Тын-дын!!!
Телефон, исполняющий сегодняшним утром, - а, впрочем, и не только сегодняшним, а и всегда, - арию будильника, затыкается под твоим неверным пальцем, не сразу попадающим в нужную кнопку. Он прерывает свое тындынство, и ты, приоткрыв один глаз, понимаешь: есть еще пятнадцать совершенно законных минут блаженства, ибо ничто в мире не сравнится с запасом времени: ты не опаздываешь, ты - властелин своей жизни на эти пятнадцать минут. Сзади тяжело возится проснувшийся муж и, придвигаясь, сонно прижимается к тебе, обхватывая рукой, и стискивая, и ласкаясь, и целуя за ушком и… прямым текстом: "давай, еще успеем до подъема". Конечно, вы успеваете, только ты уже никакой не властелин, и никаких пятнадцати минут у тебя нет, их съедает супружеский долг. Боже, вот названьице выдумали. Разве можно любить по долгу службы? Чушь какая-то.
Вполне взбодренная утренними объятиями, ты скачешь в ванную. Муж валяется поперек вздыбленной кровати, закрыв глаза и всем видом давая понять, что он-то как раз и есть властелин своих пятнадцати минут. Со вздохом человека, чувствующего некий обман и "разводилово", тянешь полотенце из шкафа и склоняешься над раковиной. Пока щетка гуляет у тебя во рту, ты смотришь на струю воды и задумываешься, что вот только вчера читала в Инете про то, как в Голландии выключают воду, пока чистят зубы, и таким образом делают какую-то великую экономию природных ресурсов. Тут же вспоминаются реки воды, вытекающие из поврежденных трубопроводов, сочащиеся по тротуарам, проезжей части, и понимаешь, как далеки вы все от Голландии. Вымыв голову, ты выползаешь из ванной и видишь, что муж насладился ролью царя горы, поднявшись, заперся в своем душе и вовсю там сейчас фыркает и отдувается.
"Значит, на работу не опоздаем", удовлетворенно думаешь ты и, открыв шифоньер, на минуту задумываешься, в чем бы таком прийти, чтобы поразить воображение общественности. Легкое платье - синоптики пообещали дикую жару - вполне приемлемо сегодня. После этого ты открываешь шифоньер мужа и, потерев лоб, снимаешь с плечиков светлую рубаху в зеленую полосочку с какой-то вычурной эмблемой на груди. Эту рубаху ты привезла ему из поездки в Испанию, и он страшно доволен, когда надевает ее, так тебе кажется, судя по его улыбке. Ты осторожно прикрываешь дверь в комнату дочери: у нее сейчас школьные каникулы, встанет она не скоро и отправится на очередной фильм про Гарри Поттера, билеты на который они с друзьями забронировали еще вчера.
После этого ты сушишь волосы феном, потом мчишься на кухню готовить чай. Муж, чисто выбритый и посвежевший, выходит из душа, и ты в очередной раз думаешь, как же он красив, черт возьми, невзирая на свои сорок два. Он отправляется пить чай, по пути напевая очередную дурацкую песенку, которые неизвестно откуда берутся по утрам в его голове. Ты красишь ресницы и непроизвольно открываешь рот - странный ритуал всех женщин. Потом облачаешься в свое платье. Из кухни доносится довольный рык отзавтракавшего монстра. Монстр, гулко топая, возвращается в спальню и радостно урчит при виде своей любимой рубахи. Ты довольно улыбаешься: угадала.
Дорога до стоянки невелика, и ты спешишь за своим Божеством, которое, все еще мурлыча под нос утреннюю песню, топает, задрав голову, чуть впереди тебя. Но на переходе через дорогу цепляет тебя за руку с видом: без меня пропадешь. И ты, покорно держась за него, переходишь по "зебре" на "тот" берег.
Через четверть часа вы с ним на работе. Машин в городе мало, все отдыхают, и висит немой вопрос, какого черта вы все еще в этих чертовых каменных джунглях и какого черта сидите в этом чертовом офисе, когда по всем соображениям надо бы валяться эти считанные деньки где-нибудь на песочке у водички, как вся нормальная часть прогрессивного человечества. Но одного взгляда на стол хватает, чтобы понять: здесь тебя ждут, блин. Этот самый стол усеян кучей бумаг, и ты, усевшись в кресло, растерянно пытаешься вспомнить, на чем же таком прервала вчера свой марафон. Туман в голове рассеиваться не спешит, и чтобы хоть как-то оттянуть погружение в пучину забот, ты выбираешься из своего молочно-белого кресла - подарка шефа на День Строителя, - подцепляешь за ручку изящную кофейную чашку и бодро цокаешь каблучками в сторону кухни. Оттуда уже доносится аромат свежесваренного кофе. Муж, который по счастливой ли, по несчастной случайности работает этажом выше, а по большому счету вообще является хозяином твоей конторы, вернее - одним из, - тоже спускается сюда, на кухню, чтобы посидеть в уютном креслице и выпить бодрящего ароматного лекарства от сонливости. На кухне уже толпятся человек шесть сотрудников, привлеченных дивными ароматами. И ты в очередной раз думаешь с сожалением: почему же кофе на запах лучше, чем на вкус. Потом на ум приходит ванильный порошок, и ты вполне успокаиваешься: мир частенько устроен непонятно и несправедливо.
Кухня наполнена легкой утренней болтовней, сплетнями, рассказами, смехом, и ты с привычным наслаждением забираешься в кресло и делаешь первый глоток. Через пару минут ты уже в гуще событий, тоже говоришь, слушаешь, хохочешь. Мир, кажется, начинает приобретать вполне привычные черты, а некая липкая утренняя хандра рассеивается. К сожалению, ритуал кофепития подходит к концу, и вся теплая компания разбредается по рабочим местам. Муж, вернее уже не муж, а коллега по работе идет за тобой в кабинет и забирает документы для Энергосбыта - сегодня подписание договора по электроэнергии.
Ты начинаешь перебирать бумаги, снова пытаясь найти ответ на вопрос: что было вчера, и на какой стадии ты закончила рабочий день. В конце концов, плюнув на это неразрешимое дело, ты начинаешь сначала. Прежде всего заходишь в портал "Банк-Клиент". Электронная подпись немного капризничает, но, поупрямившись, все же загружается. Выпадающие окошечки сообщают о принятых и отправленных документах. Ты открываешь выписку и с удовлетворением видишь поступившую оплату от старого, вредного и крупного должника, который уже с неделю обещал в телефон эту оплату, заверяя, что платежки давно подписаны. Причем оба вы прекрасно знали, что это не так, и ты уже дней десять как подобрала пакет документов для Арбитражного суда. С довольной улыбкой ты отправляешь этот самый пакет на полку судебных процессов, не спеша разбирать подобранные бумаги.
Выписка по операциям банка распечатана, и ты закрываешь портал. На очереди - портал электронной связи с налоговой инспекцией. Электронная подпись здесь никогда не капризничает, и серо-сиреневое поле открывается без сучка и задоринки. Ты читаешь все послания, которые тебе накидал налоговый орган, печатаешь протоколы приема отчетов, подшиваешь их к отчетам и отправляешь готовые сданные декларации в предназначенную для них папочку. Потом наступает очередь еще одного органа - Фонда социального страхования. Вход на портал заблокирован. Ты чертыхаешься, набираешь номер ответственного товарища, которые недоумевает, что это у вас за проблемы, хотя ни у кого этих проблем нет. Вы долго и нудно перебрасываетесь словами, и он в конце концов говорит, что готов тебя принять без всяких очередей и с удовольствием. Скривившись от такого неприкрытого вранья, ты в трубку любезно рассыпаешься в благодарностях.
Трубка, едва коснувшись стола, начинает снова верещать, и секретарь сообщает, что к тебе пришли по договору аренды вчерашние посетители. С арендаторами ты проводишь четверть часа, после чего, рассыпавшись в любезностях, они откланиваются, унося в клюве готовый договор, которому ты вчера посвятила полчаса своего драгоценного времени. После арендаторов наступает очередь подписания доверенностей, копий платежек, писем и прочей бумажной галиматьи, от которой ты постепенно начинаешь звереть. Чтобы не прибить очередного визитера, ты забираешься в Инет и с наслаждением читаешь свой любимый форум, отвечая на личные сообщения и просто поддерживая беседу в разных темках. Правда, погрузиться надолго в это приятное занятие тебе не дают: на пороге возникает шеф, и вы обсуждаете всякие вопросы - от выдачи зарплаты по северному участку до судебных слушаний по недвижимости, которую у вас вознамерились оттяпать шустрики из районной администрации. Час с начальством пролетает незаметно, после чего ты звонишь в банк, чтобы заказать деньги на ту самую зарплату, которая нынче выдается со скрипом и опозданием - финансирование ни к черту, у всех кризис, и ваш могущественный и богатый заказчик, кормивший и поивший вашу фирму уже лет семь, вдруг начинает периодически задыхаться от коллапса, и этот самый коллапс периодически проецируется и на вас. Правда, ненадолго, и финансы все же поступают на счет.
После этого к тебе заходит твоя заместительница, а по совместительству подруга со студенческой скамьи, которую ты правдами и неправдами завлекла работать к себе и первый год все переживала, что она уйдет на какое-нибудь более престижное место. Но, кажется, здешняя должность ее вполне устраивает, и ты, успокоившись, закрываешь в голове все тревоги по этому поводу в скрытый ящичек. Вы долго обсуждаете проблемы ЕГЭ и поступления ее сына, который окончил нынче школу и теперь носится между ВУЗами города в надежде втиснуться в какую-нибудь бюджетную щелочку. По мере вывешивания на сайтах институтов и университетов надежды на бесплатное обучение тают, как весенние сугробы, и ты заражаешься той же тревогой, поскольку не за горами день, когда и твоя дочь пройдет этой же тропой.
Когда ваши посиделки приходят к концу, в дверь всовывается твой муж-коллега и машет головой на выход: дескать, неплохо бы и пообедать. Ты с сожалением свертываешь окно своего любимого форума, так и не успев там многого прочесть, запираешь кабинет, и вы, подцепив по пути еще парочку голодных, спускаетесь на первый этаж в кафешку. Усевшись за столик у окна, привычно покритиковав еду, обсудив, какой хороший был прежний повар, вы постепенно переходите к обсуждению работы, которая и здесь не выпускает никого из вас из своих цепких лап. Поэтому отключить голову окончательно не получается, и время обеденного отдыха проходит впустую: получается то же самое производственное совещание, но - за тарелкой с рагу. После обеда вы дружно перемещаетесь на кухню выпить чаю, и там уже немного получается отвлечься от забот и работы: на повестке дня обсуждение предстоящей поездки всей конторой за город. Здесь уже никакие рабочие вопросы и идеи не могут протиснуться в разговоры, воспоминания о прошлых поездках, курьезные истории, приключившиеся там.
Но все хорошее когда-нибудь кончается, и вы опять расходитесь по кабинетам. Телефон словно только и ждал, когда ты опустишься в кресло, начинает противно и вредно пиликать. Звонит заказчик, который почему-то уже два года предпочитает говорить не с твоим шефом, а с тобой, хотя ты не знаешь и не решаешь многих вопросов, находящихся в компетенции твоего начальства. Но этот самый заказчик будто не понимает и каждый раз звонит именно тебе. Ты начинаешь уже по-накатанному объяснять, каким образом оформить бумаги на генподрядные отчисления, что должно быть обязательно указано в документах. Он соглашается с тобой, обещает проконтролировать процесс, но ты прекрасно знаешь, что документы придут недооформленными и не в полном объеме, будет куча недоделок. Плюс ко всему заказчик сообщает, что перечислит только половину положенной суммы, а генподрядные отчисления просит перечислить ему полностью. Ты опять вступаешь в нудную полемику, что генподряд рассчитывается и платится только в пределах перечисленных сумм и ни рублем больше, поскольку если платить всю сумму, то вы ее оплатите уже из своих средств, а на это ваше руководство "пойтить" не сможет. Твой собеседник тоже начинает нудно объяснять, что эта сумма - завершающая в оплате, и это обычная практика во взаиморасчетах при завершении объекта и тэ-дэ, и тэ-пэ. Но ты не менее упряма и в десятый раз повторяешь, то что говорила при каждом вашем разговоре: мы оплатим только из расчета тех сумм, которые поступили.
К концу вашей беседы ты едва сдерживаешься и, положив трубку, орешь секретарше, которая сидит довольно далеко, в конце соседнего с тобой кабинета, и ей приходится всегда орать, чтобы она услышала, либо говорить по внутреннему телефону, что бывает делать лень, так вот ты орешь ей, чтобы с Этим ее сегодня больше не соединяли, иначе кто-то рискует нарваться на оскорбления. Секретарше тоже лень брать внутренний телефон, и она тоже орет тебе: хорошо, с удовольствием, поскольку тоже терпеть не может этого необязательного товарища. Ведь это именно ей приходится гонять недоделанные бумаги туда-сюда и править их, и отправлять исправления по электронке, и уточнять по телефону, и посылать подтверждения оплат.
Чтобы восстановить душевное равновесие, ты опять открываешь свой любимый форум, но в дверь просовывается начальник отдела снабжения и приносит на подписание акты сверки. Ты видишь дикую задолженность вашей фирмы перед поставщиком и поднимаешь глаза на смущенного снабженца, который прекрасно знает, что он натворил: в силу приятельских отношений с поставщиком он набрал строительных материалов под честное слово, не оформлял документов и не оплачивая, и когда долг перевалил за две сотни, он и его добрый поставщик спохватываются, что надо бы закончить взаиморасчеты. Шеф всегда звереет, видя неизвестно откуда выплывший долг, поскольку счетов на оплату не было. И снабженец, довольно высокий и крупный мужчина, съеживается от предстоящей выволочки. Ты распекаешь его привычно и долго, но он ковыряет носком башмака сорок седьмого размера пол и божится, как школьник, что бо-ольше не бу-удет, и чтобы ты как-то все это дело утрясла с шефом. Ритуал известен: шеф тоже долго гневно громыхает, ты соглашаешься и ругаешь разгильдяйство отдела снабжения. В конце концов шеф едва не прорвав бумагу подписывает злополучный акт сверки и даст указания платить частями по мере наличия денег на банковских счетах.
Взмыленная ты возвращаешься в кабинет, и телефон с сожалением глядя на тебя начинает робко попискивать. Ты хватаешь трубку, еще заведенная беседой у шефа, и слушаешь бойкую девицу, которая начинает чирикать по поводу того, как было бы здорово вам, крупной и процветающей фирме, воспользоваться информационно-правовой системой "Искра". Ты сдержанно говоришь, что вы не нуждаетесь в такого рода услугах, девица привычно интересуется, есть ли у вас такая система, и ты устало говоришь, да есть, Консультант+. Но девица не унимается. Она жарко критикует Этот самый Консультант, не давая тебе вставить и полслова в поток своего сознания, и в конце своей пламенной речи проси, нет, требует дать ей десять минут, чтобы вы поняли, как же вы ошиблись, выбрав не ту систему, и как она за десять минут продемонстрирует преимущества продукта, который продает.
Это уже становится последней каплей, и ты открыв клапан сбрасываешь на напористую девицу неизрасходованный запас желчи и язвительности: минута моей работы стоит таких денег, что у вас их нет, и не было, и не будет, и чем отвлекать добрых людей от дел, лучше бы занялись чем-нибудь полезным. Девушка, не утратив своей напористости, радостно прощается, нисколько не обидевшись на тебя, а ты потом сидишь и стыдишься, и маешься от того, что так накинулась на нее. Снова ты открываешь окошечко форума, и десяти минут хватает, чтобы прийти вновь в благодушное состояние.
В открывшейся двери вновь возникает муж и, бросив на угол стола подписанный договор с Энергосбытом, без сил рушится в уютное громадное кресло у окна. Лениво поведав о совещании с энергетиками, привычно поругав дурацкую систему электро- и теплоснабжения, он откидывается на спинку и прикрывает глаза. Ты тихонько сидишь, почитывая форум, он тихонько дремлет в кресле - идиллия. Которая, как и всякое счастье, длится недолго. Телефон стыдливо напоминает о своем существовании, и ты со вздохом вступаешь в беседу с твоей налоговой инспекторшей, которая просит привезти ей документы по встречной проверке. Времени для этой проверки, поясняет она совсем мало, поэтому она очень, Очень просит сделать обычный пакет, а письмо с требованием ты сможешь забрать по приезде с документами. Так время сэкономится и вообще. Конечно, это нарушение процедуры проверок, но куда тебе деваться с подводной лодки. Завтра и тебе что-то понадобится утрясти с ней, и ты тоже ее попросишь об одолжении.
Вызвав бухгалтершу из материального отдела, ты даешь задание подобрать нужные документы. Муж тем временем, сладко потянувшись, интересуется, не хочешь ли ты съездить сегодня после работы на загородный участок, где строится дом, а заодно и искупнуться там. Ты укоризненно смотришь на него и жестом показываешь на свой наряд: дескать, с утра надо было предупредить. Он легкомысленно машет рукой и заявляет, что в магазинчике через дорогу продаются какие-то купальные штуки, и при желании можно вполне что-то там подобрать. Ты ворчишь в ответ, он же машет рукой и со словами: я тебя предупредил, - уходит по своим делам.
Сразу после его ухода приносят документы к проверке, и ты составляешь реестр, потом, подписав бумагу у шефа, вызываешь машину и едешь к своей инспекторше. Пообщавшись, возвращаешься к себе, а там оказывается уже небольшой фуршет - у инженера отдела сбыта день рождения, и на кухне накрыт стол с шампанским, фруктами и… мороженым вместо привычного торта. Народ воодушевляется и требует немедленно пригласить клоуна для полной картины детского утренника. После шампанского вернуться к работе удается с некоторым трудом, но ничего не поделаешь - надо. Ты снова штурмуешь неподдающийся портал Фонда соцстраха, и он на удивление быстро открывается и впускает тебя на нужную страничку с отчетами. Так что запланированный визит в сам Фонд к счастью приходится отложить, и ты быстренько запуливаешь отчеты по назначению.
Потом, погрузившись в бухгалтерскую программу, ты в течение последующего рабочего времени занимаешься обычной рутиной: сверкой, расчетами, проводками, вводом документов, формированием сводных отчетов и оборотных балансов. Вся эта обычная работа идет без сбоев, и цифры сходятся, и сверки удаются, только с одним отчетом ты бьешься чуть дольше, ног в конце концов и он получается. Параллельно ты снова подписываешь кучу бумаг, которые тебе несут и несут, успеваешь перекинуться парой слов с юристом по поводу отмены процесса по тому самому должнику, который утром рассчитался по долгам, отвечаешь на телефонные звонки, выпиваешь чашку бодрящего кофе, который, видя твою запарку, притаскивает внимательная секретарша, и ты от души благодаришь ее и думаешь, какая хорошая девочка. Потом тебя зовет к себе начальство, чтобы рассказать о встрече с неким могущественным и влиятельным господином, общение с которым сулит едва ли не золотые горы, и начальство даже жмурится от восторга по поводу перспективы бросить все дела и "курить бамбук". Ты иронически усмехаешься и язвишь, что на бамбукокурение ему, начальству, вполне достаточно будет недели, поскольку шеф бездельничать и отдыхать совершенно не умеет, и работа - это такой наркотик, почище прочих сильнодействующих средств.
В итоге вы обсуждаете перспективы предстоящей работы, всякие планы и планчики на предстоящие несколько дней, и ты записав кучу заданий шефа удаляешься к себе. На часа уже время Ф, то есть "Фсё!", и народ потихоньку сваливает по домам, а у тебя образуется некое приятное время поработать, не отвлекаясь на прочие мелочи, чем ты и занимаешься еще минут сорок. Занималась бы и дольше, но в дверях опять торчит твой муж, уже не коллега, и спрашивает долго ли тебя ждать. Ты с сожалением отрываешься от компьютера и пишешь самой себе записку-памятку, что нужно сделать завтра, нисколько не надеясь на свою память, и понимая, что голова с утра будет восхитительно пуста.
Потом спускаешься вниз, где машина уже урчит, ожидая тебя. Ты забираешься внутрь и говоришь мужу, что купаться не будешь, а только посидишь в складном креслице на берегу и почитаешь книжку. Он начинает дискутировать, что лето кончится, и ты так и не…Ты в ответ тоже что-то там такое высказываешь, легкий привычный треп длится и длится, переходя от вопросов отсутствия полноценного отдыха у тебя к делам нынешнего дня. Он тебе что-то такое рассказывает, ты слушаешь, откинувшись на спинку сиденья и параллельно думаешь о своем. Муж иногда сердится, если ты не поспеваешь за его мыслями, и ворчит, что ты опять куда-то улетела в дебри.
За городом незаметно пролетают два часа, ты немного пришла в себя от тягомотины и сумбура целого рабочего дня. Муж, искупавшись, с мокрыми волосами вытирается докрасна полотенцем, и вы собираетесь домой. Звонит дочь и сообщает, что поедет ночевать к своей подруге после "Гарри Поттера", вы для порядка поворчав полминуты отпускаете ее и уже в молчании плететесь со стоянки домой. Дома - бокал вина, какая-то передача по телевизору. Сумерки сгущаются но не до конца. Над городом стоит вечное ночное зарево - город никогда не спит и всю ночь сияет фонарями, огнями, шумит машинами, поет свои ночные песни. Ты устраиваешь книжку перед собой и через три строчки засыпаешь. Проснувшись на минутку видишь, что муж осторожно убирает книгу из твоих сонных рук и гасит светильник, шепча "спи уже". Ты вырубаешься сразу и до утра.
- Тын-дын. Тын-дын! Тын-дын!!!!! Неверным пальцем ты ищешь проклятую кнопку и вновь радуешься своим законным пятнадцати минутам…
декабрь, 2009 г.
Copyright © 2009 Светланa Беловa
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
