графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки
Наши переводы и публикации




Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью...»

Элизабет Гаскелл «Север и Юг» (перевод В. Григорьевой) «− Эдит! − тихо позвала Маргарет. − Эдит!
Как и подозревала Маргарет, Эдит уснула. Она лежала, свернувшись на диване, в гостиной дома на Харли-стрит и выглядела прелестно в своем белом муслиновом платье с голубыми лентами...»

Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» (перевод В. Григорьевой) «Начнем со старой детской присказки. В стране было графство, в том графстве - городок, в том городке - дом, в том доме - комната, а в комнате – кроватка, а в той кроватке лежала девочка. Она уже пробудилась ото сна и хотела встать, но...» и др.

Люси Мод Монтгомери «В паутине» (перевод О.Болговой) «О старом кувшине Дарков рассказывают дюжину историй. Эта что ни на есть подлинная. Из-за него в семействах Дарков и Пенхаллоу произошло несколько событий. А несколько других не произошло. Как сказал дядя Пиппин, этот кувшин мог попасть в руки как провидения, так и дьявола. Во всяком случае, не будь того кувшина, Питер Пенхаллоу, возможно, сейчас фотографировал бы львов в африканских джунглях, а Большой Сэм Дарк, по всей вероятности, никогда бы не научился ценить красоту обнаженных женских форм. А Дэнди Дарк и Пенни Дарк...»

Люси Мод Монтгомери «Голубой замок» (перевод О.Болговой) «Если бы то майское утро не выдалось дождливым, вся жизнь Валенси Стирлинг сложилась бы иначе. Она вместе с семьей отправилась бы на пикник тети Веллингтон по случаю годовщины ее помолвки, а доктор Трент уехал бы в Монреаль. Но был дождь, и сейчас вы узнаете, что произошло из-за этого...»

и др. переводы


Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение»

Знакомство с героями. Первые впечатления - «На провинциальном балу Джейн Остин впервые дает возможность читателям познакомиться поближе как со старшими дочерьми Беннетов, так и с мистером Бингли, его сестрами и его лучшим другом мистером Дарси...»
Нежные признания - «Вирджиния Вульф считала Джейн Остин «лучшей из женщин писательниц, чьи книги бессмертны». При этом она подчеркивала не только достоинства прозы Остин,очевидные каждому читателю, но и детали, которые может заметить лишь профессионал — изящество построения фразы, «полноту и цельность высказывания»...»
Любовь по-английски, или положение женщины в грегорианской Англии - «Этот роман, впервые вышедший в свет без малого двести лет назад, до сих пор, по-видимому, остается весьма актуальным чтением. Доказательство тому - частота его цитирования в мировом кинематографе. Не только многосерийная и очень тщательная экранизация, но и всевозможные косвенные упоминания и довольно причудливые ремейки. Мне удалось увидеть по меньшей мере...»
Счастье в браке - «Счастье в браке − дело случая. Брак, как исполнение обязанностей. Так, по крайней мере, полагает Шарлот Лукас − один из персонажей знаменитого романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение". Кроме того, Шарлот полагает, что «даже если будущие супруги превосходно знают...»
Популярные танцы во времена Джейн Остин - «танцы были любимым занятием молодежи — будь то великосветский бал с королевском дворце Сент-Джеймс или вечеринка в кругу друзей где-нибудь в провинции...»
Дискуссии о пеших прогулках и дальних путешествиях - «В конце XVIII – начале XIX века необходимость физических упражнений для здоровья женщины была предметом горячих споров...»
О женском образовании и «синих чулках» - «Джейн Остин легкими акварельными мазками обрисовывает одну из самых острых проблем своего времени. Ее герои не стоят в стороне от общественной жизни. Мистер Дарси явно симпатизирует «синим чулкам»...»
Джейн Остин и денди - «Пушкин заставил Онегина подражать героям Булвер-Литтона* — безупречным английским джентльменам. Но кому подражали сами эти джентльмены?..»
Гордость Джейн Остин - «Я давно уже хотела рассказать (а точнее, напомнить) об обстоятельствах жизни самой Джейн Остин, но почти против собственной воли постоянно откладывала этот рассказ. Мне хотелось больше рассказать о романе, дать высказаться автору и героям, позволить читателям сделать собственные выводы. Если быть...»
Мэнсфилд-парк Джейн Остен «Анализ "Мэнсфилд-парка", предложенный В. Набоковым, интересен прежде всего взглядом писателя, а не критика...» и др.


Фанфики по роману "Гордость и предубеждение"

* В т е н и История Энн де Бер. Роман
* Пустоцвет История Мэри Беннет. Роман (Не закончен)
* Эпистолярные забавы Роман в письмах (Не закончен)
* Новогодняя пьеса-Буфф Содержащая в себе любовные треугольники и прочие фигуры галантной геометрии. С одной стороны - Герой, Героини (в количестве – двух). А также Автор (исключительно для симметрии)
* Пренеприятное известие Диалог между супругами Дарси при получении некоего неизбежного, хоть и не слишком приятного для обоих известия. Рассказ.
* Благая весть Жизнь в Пемберли глазами Джорджианы и ее реакция на некую весьма важную для четы Дарси новость… Рассказ.
* Один день из жизни мистера Коллинза Насыщенный событиями день мистера Коллинза. Рассказ.
* Один день из жизни Шарлотты Коллинз, или В страшном сне Нелегко быть женой мистера Коллинза… Рассказ.


 

 

Творческие забавы

Ольга Болгова

Мой нежный повар

Часть I

Пасторальная

Начало     Пред. гл.

      Глава V

    Я уснула лишь когда сквозь тоненькие ситцевые занавески в комнату полился бледный предутренний свет. Всю ночь я ворочалась, мяла и переворачивала подушку, вставала, пробиралась на кухню, стараясь не наступить на скрипящие половицы, глотала холодное молоко, сидела в темной передней на диване, вновь и вновь думая о том, что произошло со мной за последние дни, опять по-шпионски возвращалась в свою комнату, забиралась в постель, пытаясь уснуть. Мысли вертелись в каком-то беспорядочном калейдоскопе, ожившие инстинкты изнуряли, рисуя картинки одну трепетней другой. Сон в конце концов сморил меня, но, видимо, лишь для того, чтобы преподнести мне на закуску самое живописное полотно кисти коварного Эроса.
    С утра засветило, залило комнату солнце, пробиваясь сквозь тонкие занавески. Первое, что я увидела проснувшись, был темно-синий джемпер, висящий на стуле у кровати. Я машинально протянула руку, взяла его и прижалась лицом к тонкому трикотажному полотну, вдыхая горьковато-пряный мужской аромат.
    «Идиотка, маньячка, совсем с ума сошла!» — завопил мой разум, когда до меня дошло, что же я делаю. Я быстро свернула джемпер и вернула его на спинку стула. Волнующее общение с парадным мундиром Джона привело меня к выводу, что придется всерьез пожертвовать деревенской расслабухой в одежде, чтобы в очередной раз не попасть впросак перед наглым поваром..
    С трудом проглотив кусок рисовой запеканки и хлебнув чаю за завтраком, я вымыла посуду, успокоила тетю Веру, которая начала переживать о моем самочувствии, и вооружилась утюгом, чтобы отгладить свои наряды: хлопчатобумажную блузку в синюю и белую полоску и легкое трикотажное платье весьма легкомысленного вида и цвета, купленное под влиянием моей легкомысленной подруги, бывшей одноклассницы Жанны. Жанна трудится на ниве модельного бизнеса, не всегда успешно, но с большим энтузиазмом, и постоянно пытается изменить мой гардероб в сторону некого ветреного эротизма. Иногда я поддаюсь ее влиянию, но купленные по ее совету или сшитые ею для меня наряды чаще всего остаются печально висеть в шкафу, поскольку мне просто некуда их надеть, да и чувствую я себя в них не очень-то комфортно. Я с грустью подумала, что совсем неплохо было бы обсудить с подругой события этих дней, заболтать проблему. Лучшая терапия: поговоришь, и трудности уже не кажутся такими уж непреодолимыми, опасности столь уж страшными, а страсти — кипучими. Кстати о страстях...
    Устроившись перед зеркалом, я нанесла легкую боевую раскраску под девизом «Не дождавшись милостей от природы, мы чуть-чуть корректируем ее огрехи», замаскировала, насколько смогла, царапину на щеке и лиловый синяк на лбу.
    «Итак, Аглая Георгиевна, сегодня вы намереваетесь поразить своего воздыхателя-повара?» — ядовито спросил голос разума.
    «Не поразить, а просто быть в готовности, чтобы вновь не предстать перед ним в затрапезном виде. А вам что-то не нравится?» — начало оправдываться естество.
    «Он же сказал тебе вчера, что ему все равно, как ты выглядишь, для него главное — затащить тебя в постель!»
    «Не надо утрировать!»
    «А разве не в этом состоял смысл его слов? Не хочешь ли ты сказать, что он имел в виду что-то иное? И что ты собираешься делать со всем этим?»
    «Ах, довольно, я и так не спала всю ночь, думала да решала, но и днем мне нет покоя! Я собираюсь... я собираюсь сделать то, что мне хочется! Пусть даже это и не согласуется с разумом и логикой» — попыталась я хоть на какое-то время слить воедино своих внутренних оппонентов.
    А хотелось мне увидеть Джона, и в то же время видеть его мне не хотелось. Я чувствовала себя не взрослой женщиной с негативным любовным опытом, а влюбившейся школьницей, которая мечтает о встрече с предметом своих воздыханий и в то же время страшно боится этой встречи. Облачившись в свое легкомысленное, ни разу ненадеванное платье, которое едва достигало колен и имело весьма низкое декольте, открывающее плечи, я сунула ноги в босоножки и повертелась перед зеркалом, оставшись, в общем-то, довольной отраженным в нем видом. Этакая девица с неплохой фигурой, вполне стройными ногами, правда, слегка перезрелая и с поврежденным лицом, но у кого нет недостатков, пусть бросит в меня камень.
    − Глаш, ох, как хороша! А ты куда так причепурилась? — спросила тетя Вера, рассматривая меня.
    − Так, прогуляюсь, — пожала я плечами, стараясь придать себе равнодушный вид.
    Зачем, спрашивается? Тоже, конспираторша нашлась!
    − А Джон Иваныч сегодня на сенокос отправился, Василию с Марусей помогает... — вдруг сообщила тетушка, с невинным видом расставляя цветастые чайные чашки на полке старого самодельного буфета.
    Меня словно обдало контрастным душем, сначала холодом, потом жаром. Вырядилась, макияж навела! С утра пораньше... Впрочем «с утра пораньше» было явным преувеличением, поскольку маленькая стрелка ходиков уже приближалась к двенадцати.
    − Далеко? — спросила я.
    − Нет, далеко ведь теперь не косят, коров мало, прежние сенокосы все заброшены. На лугу они сегодня, за Паничевым домом.
    − За Паничевым?
    − Да, это тот, последний, как к озеру идти, — пояснила тетушка. — Бабка Настя Паничева умерла, дом и стоит нежилой.
    Тот самый дом, возле которого мы с Джоном так увлеклись вчера... Я спохватилась, что позабыла продемонстрировать удивление внезапным сообщением тетушки о местонахождении Джона, но подумала, что нелепо и смешно в моем возрасте разыгрывать таящую секреты девчонку, тем более перед умной и снисходительной моей тетушкой.
    Я разочарованно опустилась на стул.
    «А, собственно, как ты себе представляла сегодняшнюю встречу? Ты выплываешь на деревенскую улицу, вся такая красивая и зовущая, а навстречу тебе идет Джон?» — поспешил съязвить разум.
    Впрочем, повод каким-нибудь образом встретиться с ним у меня был: его джемпер, который нужно вернуть. Возможно, он и оставил его именно с этой целью?
    А я надеялась отдохнуть от работы и совместной с мужчиной жизни в деревенской тишине и покое, а вместо этого терзаюсь идиотским, невесть откуда взявшимся влечением к другому. Нонсенс!
    Преисполнившись негодованием на Джона за то, он столь комфортно устроился в каком-то неуправляемом уголке моей сущности и, кажется, не собирался покидать его, и на саму себя, за то, что так неразумно предоставила ему эту возможность, я решительно направилась к рукомойнику, висящему в уголке кухни, в безудержном порыве сию же минуту смыть неуместный макияж и вернуться к своему естественному, пусть и поврежденному, состоянию. Я погремела носиком старого рукомойника, но не выжала из него ни капли.
    − Глаша, ох, а воды-то нет, сейчас сбегаю на колодец, – сконфуженно запричитала тетя Вера. – Совсем забыла, старая дура.
    Успокоив тетушку, я взяла ведра и отправилась за водой. Путь оказался совсем не прост. К колодцу я неслась, как спринтер к финишу, мне казалось, что в любую секунду, уже традиционно за последние дни, передо мной или за спиной внезапно, как двое из ларца, возникнет Джон. Постояла, прижавшись к прохладному срубу, пытаясь унять приступ тахикардии. Переливая воду в ведра, половину выплеснула себе на ноги и на платье. Обратный путь представлял из себя некое подобие бега в мешке, я частила мокрыми ногами, пытаясь не пролить воду, которая все равно упорно поливала мои ноги, добивая новые босоножки. Я вдруг представила себя Аксиньей с коромыслом на плече. Преградив дорогу, передо мной перебирал копытами гнедой жеребец, с седла склонился лихой Григорий, его длинные волосы собраны в конский хвост, в ухе блестела серьга. Ведро больно стукнуло по ноге, на землю выплеснулась очередная порция драгоценной влаги. Пришлось остановиться, поставить ведра и прийти в себя. Кажется, у меня начинала развиваться мания преследования. Когда я добралась домой, водрузила ведра с водой на лавку, наполнила умывальник, сняла босоножки, переодела промокшее платье и рухнула на диван, я была преисполнена жгучей ненавистью к Джону и его наглым проискам.
    Вскоре, однако, ненависть прошла, а на ее место пришла жажда деятельности. Я облачилась в любимые джинсы и майку, натянула кроссовки и отправилась на озеро. Прошагав километра два по еще не просохшей после вчерашнего дождя глинистой дороге, я заметила тропинку, уходящую в лес в сторону озера и свернула туда. Тропинка петляла в мягком полусвете леса, то почти теряясь в кружеве папоротника, то струясь темной протоптанной линией по лесному мху, то наполняясь топкой грязью в низинах. Впереди забелели стволы берез, появился просвет среди деревьев, еще несколько шагов и тропинка уткнулась в берег. Он густо зарос травой, озера почти не было видно, его простор лишь угадывался в узком проходе между качающимися над водой острыми верхушками листьев осоки. Две перевернутые вверх дном лодки лежали на берегу, на длинной перекладине между березами сушились сети-мережки, пахло рыбой и травой. Я сняла кроссовки, закатала джинсы и вошла в теплую воду. Ступни утонули в мягком иле, поднимая нежную муть со дна. Удивительно тихо стало и вокруг и внутри меня. Тихо и покойно. Этого я и хотела: тишины и покоя.
    Я не знала, как долго пробыла на озере. Сидела на перевернутой лодке, глядя на воду и качающиеся листья осоки, ни о чем не думая, в каком-то полусонном состоянии, словно передышав ароматами леса. Потом бродила вдоль берега, ела черную смородину, кусты которой то и дело попадались на пути, вспоминала, как кормил меня ягодами Джон, и как я поцеловала его, и какими вкусными показались его губы, и как потом мне пришлось отбиваться от него и невнятно объяснять свой нелепый порыв. С этого-то все и началось... Или немного раньше? Я думала о Джоне со странным спокойствием, без надрыва последних дней, и у меня появилась надежда, что это ненужное увлечение-влечение пройдет и очень скоро. Я устала и захотела есть, и решила, что пора возвращаться. Я не боялась здесь заблудиться, потому что дорога в деревню шла параллельно берегу, и в любом случае я должна была выйти на нее. Правда, добираться до дороги пришлось несколько дольше, чем я рассчитывала, немного пропетляв по лесу. Я подходила к деревне усталая и голодная, но это не мешало состоянию тихой радости, которой наполнила меня прогулка по лесу. В голодной эйфории мечтая о запеканке из русской печи, о жареной картошке, об овсяном киселе и чашке крепко заваренного чая, я подошла к дому и остановилась, как вкопанная, не веря своим глазам. Возле жердяной изгороди тетушкиного двора инородным телом красовался заляпанный Вольво цвета металлик. Хорошо знакомая машина. Машина, которую я никоим образом не ожидала увидеть здесь.
    Я прошла в калитку: во дворе никого не было, следовательно, обладатель серебристого Вольво находился в доме. Как давно он приехал? Зачем? Как узнал, что я здесь? Хотя, ответ на все эти вопросы напрашивался сам собой. Мама... Неустанная поклонница и соратница моего экс-полу-мужа. Только она могла сообщить Сергею мое местопребывание, показать точку на карте и подробно описать маршрут. А вдруг его приезд расставит все на свои места? Может, все уладится, стерпится, слюбится? Обретенное спокойствие в очередной раз помахало мне рукой и испарилось. Я постояла посреди двора, размышляя, что делать дальше: сбежать в луга, оттянув встречу, или зайти в дом и сразу же окунуться в неизбежные разборки. В конце концов я выбрала нечто среднее: зашла в баню, умылась там прохладной водой, зачерпнув ее ковшом из огромного цинкового корыта, причесала и уложила, насколько возможно, свою мальчишечью прическу, разглядывая в мутноватом, с поврежденной амальгамой, зеркале свое столь же мутное отражение и, обретя некоторую боевую готовность и относительное спокойствие, отправилась навстречу противнику.
    Прокручивая в уме фразы, которые собиралась сказать нежданному гостю, я поднялась на крыльцо, зачем-то осторожно, стараясь не скрипеть половицами, прошла через сени и толкнула тяжелую дверь. То, что я увидела в передней, заставило меня во второй раз за последние полчаса замереть на месте, и на какое-то время лишило дара речи. Четверо сидящих за столом повернулись в мою сторону, четыре пары глаз уставились на меня. Затем все смешалось... Тетушка вскочила с напряженно-радостным вскриком: «Аглая! Деточка! Наконец-то! А у нас гостей полон дом! Мы тебя уже заждались!»; Сергей, как всегда импозантно-красивый, поднялся навстречу мне, улыбаясь: «Аглая, как я рад тебя видеть!»; раскрасневшийся Женька заерзал на жалобно затрещавшем под его тяжестью стуле: «А вот и Аглая!»; а последний из этой теплой компании, сидящий на дальнем конце стола, приветственно приподнял стопку, глядя на меня в упор, как-то издевательски-насмешливо, осушил ее залпом, медленно поставил на стол и потянулся вилкой к миске, в которой аппетитной горкой возлежали малосольные огурчики. Неплохо же они здесь устроились!
    Тем временем, Сергей уже по-хозяйски обнимал меня за талию и тащил к столу.
    − Ты рада, что я приехал? Я хотел сделать сюрприз!
    − И тебе это удалось, – парировала я, выбираясь из его объятий.
    − Ну, я, пожалуй, пойду, – пробасил Женька, поднимаясь. – Засиделся. Спасибо, теть Вер.
    − На здоровье, Женечка, – отозвалась тетя Вера, бросая на меня обеспокоенный взгляд.
    − Я провожу тебя, – кинулась я к Женьке, как к спасательному кругу.
    Он смущенно глянул на меня, но протестовать не стал.
    − Конечно, проводи гостя, – дал свое благосклонное разрешение Сергей.
    Я украдкой глянула на Джона, боясь встретиться с ним глазами. Он хранил молчание, подергивал свою серьгу, губы кривились в чуть заметной усмешке. Что он собирается делать? Сидеть здесь и смотреть разыгрывающийся перед ним спектакль? Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за нами со стороны. Негодяй! Какой же он жестокий, хладнокровный негодяй! Злость захлестнула меня. Я схватила Женьку за руку и потащила его за собой прочь из дома, почти не осознавая, что делаю. Лишь у калитки я остановилась и отпустила его. Он стоял, огромный и смущенный, как мальчишка, потом вздохнул и выдал:
    − Аглая, я все время вспоминаю как мы с тобой... там... тогда...
    − Я тоже вспоминаю, Женя, – машинально ответила я.
    − Вспоминаешь, да? – он качнулся, словно порываясь обнять меня, но одумался, будто хлопнул себя по рукам. – А этот, Сергей, он твой муж? Не знал, что ты замужем... Тачка у него... крутая...
    − Муж... – ответила я.
    − А-а-а... – разочарованно протянул Женька, словно эта новость лишила его возможности сделать мне какое-то предложение. – Ладно, Аглая, я пойду...
    Он шагнул в створ калитки, обернулся и вдруг сказал:
    − Знаешь, а я тогда очень хотел, чтобы ты вышла за меня... – затем захлопнул калитку и быстро зашагал по дороге.
    Я смотрела ему вслед, в горле застрял комок, глаза предательски защипало. Слишком много чувств на единицу времени и личности, слишком много...
    За спиной раздались шаги, я обернулась, Сергей подходил ко мне, улыбался, но глаза его оставались серьезными.
    − Проводила? – спросил он, снова пытаясь обнять меня.
    Я увернулась и отступила от него.
    − Сергей, зачем ты приехал? Кстати, как ты нашел меня?
    − Позвонил Лидии Павловне, она с удовольствием объяснила. Твоя мама – очень разумный человек, не в пример тебе.
    − Зачем же ты преследуешь меня, такую неразумную? Зачем ты притворяешься, что у нас все по-прежнему? Я же все объяснила тебе!
    − Ты погорячилась, Аглая. Твои объяснения меня не удовлетворили, совсем. Я думаю, нам следует все обсудить в спокойной трезвой обстановке.
    − Ты хочешь сказать, что я была нетрезва, когда уходила? – спросила я.
    − Не цепляйся к словам, – строго заявил Сергей. – Мы взрослые разумные люди и должны взвешенно подходить к любым принимаемым нами решениям. Сломать все просто, но собрать поломанное очень трудно.
    Как будто читает лекцию и, как всегда, железобетонная уверенность в себе и в своей правоте, вера в победу разума над чувствами. Все мои недавние мысли о возможности восстановить отношения с ним, как волной, смыло, осталось лишь раздражение. Я пожалела, что не уродилась собакой, иначе я бы могла сейчас, не рискуя прослыть сумасшедшей, завыть на отсутствующую луну, выразив этим простым, но эффективным способом свое отношение к Сергею и его жизненной позиции. Хотя, по большому счету, он был прав, и найти слабое место в его постулатах было трудно, но все-таки оно существовало, и я познала это на собственной шкуре. Да разумное, рациональное отношение к жизни – бесспорная и важная вещь, но даже по отношению к своей профессии не обойтись без чувств, не говоря уже о личных отношениях. Даже из практических соображений нельзя заставлять себя жить с человеком, отношения с которым построены лишь на чистом сиянии разума. Нельзя ложиться с ним в постель, с содроганием думая о том, что сейчас он будет обнимать тебя, и придется с болью и отвращением терпеть от него то, о чем другими написано и сказано столько восторженных слов. Нельзя ждать, что когда-нибудь все изменится, и ты привыкнешь к нему, потому что не факт, что это когда-нибудь произойдет.
    Все это мне хотелось сказать Сергею тогда, когда я уходила от него, но я не сказала; все это хотелось сказать ему теперь, но слова застряли в горле.
    «Я не люблю тебя» – так объяснила я свой уход.
    «Это просто смешно, – ответил он. – Мы ведь взрослые люди, и нам незачем играть в эти детские игры в любовь и нелюбовь».
    Я ушла, а он звонил мне и спрашивал, когда же я вернусь, а потом, в очередном телефонном разговоре, сказал, что понимает: мне нужно время, чтобы все обдумать, и он не будет мне мешать. И замолчал. Я наивно понадеялась, что наконец-то все кончено, но оказывается, поспешила. Одного я не понимала, зачем я так нужна ему? Я, которая открытым текстом сказала, что не хочу жить с ним ни под каким видом. Ведь вокруг столько женщин, которые с удовольствием выйдут замуж за обеспеченного красивого мужчину в расцвете сил и возможностей.
    − Ты слушаешь меня?
    Я вздрогнула и уставилась на Сергея.
    − Прости, задумалась. Ты о чем?
    − Я рассказывал, как добирался сюда. Кстати, завтра нужно где-то помыть машину. У тебя очень гостеприимная тетя. А Евгений, я так понимаю, твой друг детства...
    − Правильно понимаешь, – ответила я с вызовом.
    − А этот... гм-м-м... Джон... какое странное имя... тоже друг детства?
    − Ты что, ревнуешь? – вырвалось у меня.
    Сергей пожал плечами, видимо, пытаясь выразить презрение к столь несвойственному его рациональной сущности чувству, как ревность.
    − С какой стати я должен ревновать тебя? Тем более, к нему? Кто он вообще такой?
    − Он? Повар...
    − Как? Повар? – Сергей расплылся в изумленной улыбке. – Надо же... никогда бы не подумал... скорее, он похож на рок-музыканта...
    − ...с испорченной репутацией, – зачем-то добавила я.
    Дверь дома тем временем распахнулась и повар, похожий на рок-музыканта с испорченной репутацией, появился перед нами собственной персоной. Мы замолчали. Джон подошел, остановился, взгляды наши встретились, и словно порыв горячего обжигающего кожу пустынного самума ударил мне в лицо, жар потек вниз по шее и по груди, запустив сердечный механизм на полную мощность, и закончил свой путь в животе, наполнив его горячими живыми колючками. Где же мое дневное лесное умиротворение?
    − Пойду домой. Как прогулка? Далеко ходила? – как ни в чем не бывало, спросил меня Джон и, повернувшись к Сергею, добавил:
    − Здесь отличные места...
    − Я ходила к озеру, туда, где на берегу две лодки... и сеть...
    − Да, места, неплохие...
    − А, знаю, это лодки Мариничева... а я тебя ждал...
    − Где? Ты ведь ушел... на сенокос...
    − Одной по лесу гулять не стоило бы, я уже говорил об этом...твоей тете...Вере Павловне, если не ошибаюсь...
    − Надо было помочь... я ждал, что ты придешь туда...
    − Аглая, и давно вы на ты?
    − А что тебя удивляет, Сергей? Джон – мой друг детства...
    − Гм-м-м...
    − А ты чему удивляешься? Да, друг детства и не вздумай это отрицать!
    − Но я и не отрицаю! Как можно отрицать очевидные факты?
    − Ты не упоминала, что у тебя был друг с таким именем! И почему Аглая должна была прийти к вам на сенокос?
    − А я вообще тебе когда-нибудь рассказывала о своих друзьях?
    − Ну, традиционно мужики косят, а бабы, то есть, простите, женщины, приносят им обед на покос.
    − Вы что, издеваетесь надо мной?
    − Успокойся, Джон так шутит...
    − Вы, что, действительно, повар?
    − А вы действительно...
    − Все, прекратите! – я повысила голос.
    Джон и Сергей резко замолчали.
    − Аглая, что с тобой? – спросил Сергей, не очень убедительно изображая удивление.
    − Ничего, просто устала, извините, – пробормотала я, не очень убедительно изображая спокойствие.
    − Я прощаюсь, – сказал Джон. – Топор оставил, у заброшенного дома. Боюсь, до темноты не найду. Сегодня, к вечеру...
    − Какой топор? – спросила я.
    − Хороший, вчера вечером я там его оставил, у того дома.
    Выдав эту бредовую фразу, Джон прощально махнул рукой и толкнул калитку. С какой стати он вдруг вспомнил о каком-то топоре?
    − Какой топор? – в свою очередь спросил Сергей и уставился на меня. – Неужели ты связалась с этим поваром? Что ты о нем знаешь? Что у тебя может быть с ним общего? Аглая, что с тобой?
    − Со мной все в полном порядке, Сережа, – провозгласила я. – Непорядок с тобой. Какими словами тебе доказать, что я не вернусь к тебе!
    − Во-первых, ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты не объяснила, своих мотивов.
    − Я объяснила, – упрямо протянула я, глядя вслед уходящему по дороге Джону. Хоть бы обернулся, что ли!
    − Не очень отчетливо, – сказал Сергей.
    Я безнадежно махнула рукой. Сил разговаривать у меня не было. Я вдруг вспомнила, что очень устала и ужасно хочу есть.


(продолжение)

июль-декабрь, 2008 г.

Copyright © 2008 Ольга Болгова

Другие публикации Ольги Болговой

Обсудить на форуме

 

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru