Пинг-понг (Занимательные игры для взрослых девочек и мальчиков)
Глава одиннадцатая
Я проснулась как от толчка. Вокруг стояла утренняя сонная тишина. Казалось, все замерло за окном, даже птицы еще спали. Я сначала даже и не поняла, что произошло, а потом тянущая боль внутри повторилась. Я поднялась, чтобы пойти в туалет и тут… Я опустила голову и увидела словно в замедленной съемке, как по ногам с обеих сторон двумя маленькими змейками к ступням покатились две красные тонкие струйки. Я сначала тупо посмотрела, как они прячут свои крошечные головки в тапочки, потом горячая волна ужаса шарахнула в голову, и я понеслась в ванную.
Я смыла с себя кровь, и она, словно испугавшись вместе со мной, тут же прекратила струиться по ногам. Я пристроилась на край ванны и какое-то время посидела так. Потом вдруг из глаз хлынули слезы, и я с ревом выскочила в коридор. Подхватилась Лерка, прибежала из комнаты, где она спала, и испуганно уставилась на меня. Вид был, конечно, страшный: ночная рубашка испачкана кровью, я почему-то ее снова натянула на себя, тапочки тоже в крови, я стою посреди коридора и рыдаю. Лерка гаркнула на меня:
− Тих-ха! - и я тут же в испуге примолкла.
Она схватила меня за плечи и тряхнула:
− Что это такое?!
− Лер, помоги, мне надо… в больницу, срочно!
− Да что с тобой?
− Это… это, наверное,… это мой малыш, мой ребено-о-ок! - снова заревела я, а Лерка потерла лоб и сказала:
− Значит так! Сейчас же успокойся. Это не обязательно выкидыш. Кровь течет еще?
− Не-ет!
− Очень хорошо! Про то, что ты беременная, а я не в курсе, я еще, блин, с тобой поговорю… Так, - прищурилась она, - а папочка у нас кто?
− Глее-еб! - всхлипнула я.
− И не сказала? Ладно, я тебе это запомню, а сейчас пошли быстро собираться. Снимай это рубище и надень приличные вещи, лучше немаркие. Кто знает, что там в дороге… Где ты наблюдаешься?
− Я еще не … не очень наблюдаюсь, - преданно глядя на нее, пролепетала я.
− Ну, кто врач? Кто тебе сказал про беременность?
− Я была на приеме у Ташковой, и она отвела меня к … одной докторше.
− Очень хорошо. Помчались к ней. Так, я сама тебя отвезу, а машину твою пригонит Аркадий.
Через четверть часа мы с Леркой выскочили из дома. Она усадила меня в свою машину, а сама помчалась к Аркадию отдать ключи. Тот на наше счастье уже тоже поднялся, и я заметила, как он чмокнул мою подругу в щеку. Ну что же, хоть что-то приятное в это утро произошло!
Потом мы понеслись со всей возможной скоростью к городу. Я набрала Ташкову, и она велела ехать в "Центр репродуктивной медицины", с которым она договорится, пока я еду, и куда меня сейчас же положат на сохранение.
Мы примчались в этот "Центр", Лерка сдала меня с рук на руки внимательной медсестричке в голубой униформе и велела подумать, что мне привезти, а сама пообещала перезвонить позже и наведаться к вечеру со всем необходимым.
Меня разместили в уютной палате на троих, где обе кровати были уже заняты. Мы познакомились. Мои соседки были уже очень хорошо беременными и тихонько переговаривались, умиротворенные и наполовину уже погруженные внутрь себя. Я переоделась в халатик, который мы прихватили с Леркой, вернее это она собрала мне сумку, положив еще свежую ночную рубашку, тапочки и зубную щетку.
Не успела я разложить свои вещи, как прибежавшая медсестричка, уже другая, поторопила меня к врачу. Врачом оказался молодой мужик, и я страшно и непоправимо засмущалась, но когда он стал осматривать меня, все смущение прошло, и остался только страх, страх за моего маленького, который, как и я, трясся сейчас в испуге где-то внутри меня. Врач же поулыбался и, махнув рукой, заявил, что ничего страшного нет, что тонус нормальный, что меня понаблюдают с недельку и непременно исправят маленькие ошибки организма, который еще не совсем понял, что его хозяйка готовится стать мамочкой. Только мне нужно поберечься, полежать, попринимать кое-какие препараты, совершенно безвредные для малыша и т.д. и т.п. И так он со мной долго, обстоятельно и по-доброму говорил, что я почти совершенно успокоилась.
Вернувшись в палату, я, подумав, позвонила Лерке и попросила привезти мне книгу, косметику и еще фен. Ключи от квартиры, сказала я, висят на связке с ключами от машины, то есть у Аркадия. Лерка бодро пообещала все привезти, велела не горевать, выяснила, что сказал доктор, а на мою жалобу, что мой лечащий врач - мужчина, - только фыркнула:
− Нет, Васнецова, ну как тебе удается? Ты и в гинекологии умудряешься найти мужика! Ну, везет же тебе, подруга!
Потом, помолчав, она поинтересовалась:
− Жень, а ты не хочешь сообщить… эээ… Глебу, к примеру, что с тобой случилось?
− Он в командировке, Лер! Как приедет, так я ему сообщу.
− А он вообще … знает?
− Пока нет.
− С ума сошла?
− Немного.
− Ладно, не журись! Все будет хорошо! Думай о себе сейчас, а твоего Глеба, если надо я сама просвещу!
− Нет, ты что? - перепугалась я, представив, в каких выражениях она станет просвещать Глеба. - Не смей, я сама!
− Ладно, договорились! Мы с Аркадием заскочим к тебе и к вечеру все привезем. Пока! - и она отключилась, а я улыбнулась про себя на это ее "Мы с Аркадием!"
Он выскочил из машины у ее подъезда и посмотрел на окна. Глупо, конечно, было ожидать, что она сидит, как девица из сказки, у окошка и ждет - не дождется своего ненаглядного. Нет, конечно. Она, скорее всего, пришла сейчас с работы, сняла туфли, взобралась с ногами на диван в гостиной, откинулась на подушки и задумалась… О нем, конечно же! В животе родилась спираль, которая ввинтилась в голову, и чтобы не дать ей сорваться, Глеб помчался, забыв о лифте, на пятый этаж. У двери, немного отдышавшись, он нажал на клавишу звонка. Дверь тут же распахнулась, и вместо Жени из двери высунулась незнакомая девушка и вытаращилась на него:
− Вам кого?
Тут из глубины квартиры послышался мужской голос:
− Фен - и все?
− Да все, все! - проорала она спросившему. - Он там справа, на крючке! Так вы к кому? - снова повернулась она к Глебу, и он открыл рот, чтобы ответить, но снова не успел, поскольку из двери ванной вышел здоровенный парень и, крутя в руках фен, недоуменно вопросил:
− Я не понимаю, зачем Женьке в больнице - фен?!
Глеб сдвинул брови и вошел, оттеснив девушку, в квартиру:
− Что значит в больнице? Женя - в больнице?
− Да кто вы такой, черт возьми?! - гаркнула девица и снова загородила ему проход.
Он перевел взгляд с парня на нее и медленно ответил:
− Я - Глеб. Что с Женей?
− А, Глеб, - глаза ее стали круглыми, а рот страдальчески скривился. - С Женей… в общем, вы не переживайте. Э, э! Прекращайте-ка мне тут бледнеть! - снова гаркнула она, заметив, что Глеб побелел. - Что ж за мужик такой слабый пошел! Ну, в больнице, ну бывает!
− Что - бывает? - голос странно охрип, и слова не проходили сквозь горло. - Адрес. Быстро!
− Адрес? - растерянно проговорила девушка и посмотрела на парня, который молча стоял и исподлобья наблюдал за разворачивающейся сценой.
− Что, это так сложно понять? Адрес больницы, где она…! - голос неожиданно прорезался, и Глеб схватил девушку за плечо.
− Ну…- девушка замялась, и тут вступил парень:
− Лера, дай адрес, пусть едет...
− Ладно, хорошо, - Лера высвободила плечо из его пальцев и, выдрав листок из блокнота, висевшего возле телефона в коридоре, нацарапала несколько слов. Потом протянула Глебу бумажку и сказала:
− Это на Курчатова, "ЦРМ". Отделение… патологии беременности, четвертый корпус, она там... на сохранении.
− Патоло… Чего? - Глеб ошарашено уставился на нее, потом глянул в листок, потом снова поднял на нее глаза. Лера пожала плечами. Тогда он потер лоб, переваривая услышанное, потом повернулся к ним спиной, вышел на площадку и немного постоял, приходя в себя. Потом тряхнул головой и сбежал вниз по лестнице к выходу. Во дворе он поймал такси и, назвав адрес, отправился расставлять все точки над И.
Так, ну-ка без паники. Ничего себе без паники! Твоя девушка беременна и, судя по всему, ты единственный, кто еще не знает об этом. Ладно, допустим! Откуда взялась эта беременность? Если она лежит на сохранении, то это означает ...
О, черт!!! Тогда, в аэропорту… Она чуть не свалилась в обморок! А он еще приставал к ней со своим идиотским милосердием! Она, видимо, уже была беременной, поэтому и сказала, что никаких лекарств не принимает! Потому и бегала от него по всему санаторию, не желая знакомиться! Да нафиг ей было с ним знакомиться! Она поэтому ничего и не рассказывала о себе никогда! Ей уж точно тогда их дурацкий курортный роман был нафиг не нужен! Черт возьми, ну конечно! А он-то! Планов настроил, придурок чертов! Ромео, блин! Как же он ненавидел эти бабские игры, это их вечное вранье, лицемерие, предательство! Ну ладно, спокойно. Сейчас разберемся! Он потребует у нее объяснений, и пусть попробует не ответить!
− Васнецова, Женя! - в палату заглянула медсестра. - К вам пришли там. Мужчина! До холла дойдете, или может сюда позвать?
− Ой, нет, не нужно, я выйду. Спасибо!
Я осторожно спустила ноги на пол, нащупала тапочки и сползла с кровати. После сегодняшней беседы с доктором я старалась лишний раз вообще не подниматься. "Наверное, Аркашка приехал, привез вещи". С этой мыслью я выбралась в коридор и осторожно поплелась к холлу вдоль стеночки. Когда я завернула за угол, ноги мои стали ватными, и немедленно захотелось спрятаться куда-нибудь в щель, потому что… Потому что возле окна спиной ко мне стоял никто иной, как Глеб, который вообще физически не мог быть здесь, поскольку в этот момент должен был прогуливаться по брегам Невы. Но когда он, заслышав, наверное, сумасшедшее биение моего сердечка, обернулся, я с обреченностью поняла: нет, это он, это он, ленинградский … командировочный. Первый порыв кинуться к нему на шею резко увял, замороженный его ледяным взором, с которым он уставился на меня из-под насупленных бровей.
Я осторожно подошла ближе и, откашлявшись, выговорила:
− Глеб. Откуда ты…?
− Мне дала адрес твоя подруга Лера.
Я сбивчиво залепетала, пытаясь преодолеть неприятное чувство вины:
− А, Лера. Ну да, конечно. Ты так рано … прилетел. А я вот…
Он в ответ прищурился:
− Да, я прилетел и ты - вот! Как ты себя чувствуешь? - судя по его тону, его это совсем не интересовало.
− Я чувствую себя … лучше. Ты должен был вроде бы завтра…
− Так получилось.
Мы помолчали, глядя друг на друга, я настороженно, а он с сердечностью холодильника. Потом я встряхнулась, надо же было как-то выруливать из тягостного молчания:
− Глеб, понимаешь, я…
− Нет, не понимаю. Совсем. Может, объяснишь? - он склонил голову набок и скрестил на груди руки.
Я помялась, озадаченная его ледяным тоном, потом собралась с мыслями, которые никак не собирались в кучу, и, наконец, выдавила из себя:
− У меня… будет ребенок… Мне нужно полежать на сохранении… недолго. Неделю, или… две. Вот. …Что ты…молчишь?
− А что ты хочешь услышать? Что я тебе верил, а ты так со мной поступила?
− Как я с тобой поступила? - ошарашено уставилась я на него. - Я хотела сказать тебе, но… Тебе было некогда слушать меня. Тебе надо было…
− А тебе не надо?
− И мне надо, - кивнула я. - Но я думала… Я хотела все рассказать, когда ты вернешься из Питера.
− А как насчет санатория? Почему ты там мне не сказала?
Я потерла лоб и сбивчиво объяснила:
− Ну… Я была не уверена, что получится… было же только один раз. А когда потом узнала уже здесь, в городе, то… думала, что ты женат, и я, конечно, не собиралась тебе говорить. А потом ты оказался… свободен, но нам… было не до того, и я… Ты понимаешь?
− Нет! - он говорил со мной незнакомым ужасным тоном, и это просто выбивало меня из колеи. Сбывались мои самые худшие прогнозы: ему не нужен был мой малыш. А я… Гадкое, темное, плохое поднималось откуда-то из глубин души, грозя затопить все мои чувства к нему.
Я набрала в грудь воздуха и попробовала еще раз:
− Глеб, я виновата, что не сказала тебе сразу. Но я узнала только… неделю назад.
− Какую неделю? - презрительно скривился он. - Что ты говоришь? Ты настолько наивна? Или считаешь наивным меня? Или прикидываешься?
− При чем здесь?... Я не понимаю… - я почти шептала, лихорадочно пытаясь сообразить, о чем он говорит.
− Может, хватит? Я уже вдоволь насладился твоими актерскими способностями. Сначала ты очень удачно скрывала свою беременность во время нашего отдыха, хотя я еще в аэропорту мог бы догадаться после твоего обморока...
− … скрывала …обморока… - я как во сне повторяла за ним слова.
− Извини, опыта такого рода у меня пока нет! Определить, беременна женщина или нет, я с одного взгляда не могу. И со второго, как выяснилось, тоже. По крайней мере, теперь понятно, почему ты никогда не говорила мне о себе. Пришлось бы слишком многое рассказать, не правда ли?
− Не правда… - я сказала это, пожалуй, слишком тихо, он и не заметил.
− А у Бардина! Просто фейерверк, бенефис! Супер! Прости, что я там оказался без цветов, ты их точно заслужила!
− Глеб, зачем ты говоришь эти… эти вещи? Я… не могу это… - меня слегка качнуло, и я оперлась о стену. Но Глеб вместо того, чтобы подойти и помочь, просто стоял и мрачно наблюдал за мной, будто смотрел интересную постановку.
Этого перенести я уж точно не могла, поэтому повернулась и попыталась уйти, но Глеб, видимо, решил меня доконать. Он снова возник передо мной и преградил дорогу:
− Постой. Это все что ты хотела сказать мне? И ничего больше?
Я подняла к нему лицо:
− Ну почему же - все? Я могу кое-что еще сказать!
− И что же?
− Ты - дурак.
− Я знаю, - с ядовитым сарказмом произнес он. - И что, это вся твоя речь?
− Да пошел ты,- раздельно и с наслаждением сказала я, потом обошла его, как столбик, не забывая контролировать свой размеренный шаг, и, гордо задрав голову, удалилась.
В своей палате я легла и отвернулась к стене. Через несколько минут заглянула медсестрица и тихонько позвала:
− Женя, Васнецова, к вам пришли. Она, что спит? - спросила она у моих соседок.
− Да, кажется, задремала.
− Ну ладно, я скажу, чтобы подождали.
Пусть ждут, пусть уходят, пусть все идет к чертям, я никого видеть не хочу!
В приемном покое он выяснил, куда положили Женю, и по лестнице поднялся на второй этаж. Там, в уютном холле никого не было. Ветерок шевелил жалюзи, задувая через приоткрытое окно. Стояли полукругом мягкие диванчики веселенькой желтой расцветки, стояли кадки с цветами. Клиника была, видимо, очень даже неплохая. Все дышало спокойствием, чтобы будущим мамочкам было хорошо. И насколько не вязалась эта чудесная уютная обстановка с тем, что творилось в его душе.
Всю дорогу он, сжав зубы, сочинял монологи, которые бросит в лицо ей! Потом решал: ну, к черту, он просто молча посмотрит ей в глаза, увидит там все и уйдет. Потом на ум приходила она в тот день, когда они встретились у Бардина, и ему становилось просто физически плохо, и он морщился, сдерживаясь, чтобы не застонать. Вот еще! Только этого не хватало! В больнице, когда по его просьбе медсестра отправилась за Женей, напряжение внутри достигло какого-то нечеловеческого градуса! Он чувствовал, что еще немного, и он прямо заискрит, как провод под током.
У него закололо затылок, и он, обернувшись, увидел, что она стоит сзади и смотрит на него. Она подошла ближе, что-то пролепетав про его неожиданный приезд. Он отвечал ей со всем холодом, на который только был способен, борясь, скорее, с собой и злясь больше на себя, чем на нее, поскольку внутри какой-то укромный уголок его души просто взвывал от сострадания к ней. Она стояла бледная, странно осунувшаяся и даже похудевшая. И глаза…, у нее были очень несчастные глаза. Он видел, как ее обижают его слова, ужасный тон, которым он все это высказывает. Под конец их дурацкого разговора, когда он бросил ей в лицо все те обвинения, которые заготовил в такси, и которые прямо-таки распирали его, он словно бы выдохся, а она уже уходила от него, повернувшись спиной. Уходила, ничего не объяснив. Да он бы, наверное, ничего и не услышал. Она все время что-то там говорила тихим голосом, страдальчески морщась, только ему было так больно внутри, что в ушах шумело. Но дать ей уйти - ни за что! Он перегородил ей путь, а она вдруг выпрямилась, обрела голос, прямо на глазах расправилась как-то вся и … и послала его подальше, гордо покинув поле битвы.
Он немного постоял, тупо таращась в пол, и тут услышал:
− Здравствуйте. Вы у нас чей?
Он перевел взгляд на высокого молодого врача в голубой униформе, который доброжелательно смотрел на него, и недоуменно дернул головой, не поняв вопроса.
− Ну, кого навещаете? - уточнил врач.
− А… Васнецову. Евгению Васнецову, - зачем-то назвал он ее полностью, будто тут целая куча Васнецовых лежала, как бы не перепутать.
− Ах, вот как! Очень хорошо. Идемте со мной в кабинет. Там и поговорим, - и доктор стремительно пошел к лестнице. Глеб, пожав плечами, отправился за ним.
В кабинете, усевшись за стол, врач представился Андреем Ивановичем и вопросительно уставился на Глеба.
− Артемьев. Глеб Андреевич, - кивнул тот.
− Ну что же, Глеб Андреевич, я думаю, переживания можно оставить позади, у Евгении все нормализовалось. Немножечко понаблюдаем ее, поколем препараты, витамины. Первый месяц, сами понимаете, он всегда немножко нервный, неустойчивый. И вам надо…
− То есть… Почему первый? - Глеб ошарашено уставился на врача.
− Ну, а как же? 4-5 недель максимум, срок совсем небольшой. Так вот, вам бы поберечь ее нужно. Нервничать ей сейчас нельзя. Да и с интимными отношениями… Ну вы меня понимаете. Аккуратнее, бережнее. В общем, нужно очень серьезно к этому отнестись.
− Подождите, то есть я не понял… Срок - месяц? Это точно? - Глеб резко наклонился вперед и оперся обеими ладонями о стол.
Доктор недоуменно поднял брови и, пожав плечами, вытащил со стеллажа медкарту и, полистав, развел руками:
− Ну конечно. Все верно. По нашим данным - месяц, не больше. А… вас что-то смущает?
Глеба смущало. Его так смущало, что даже в глазах темнело. Он неловко поднялся, едва не уронив стул, и, попрощавшись, вышел, задев плечом косяк.
Когда, сев в машину, он немного пришел в себя, в ушах все еще шумело. В конце концов, он понял, что это шумит: это в его голове со свистом проносились толпы мыслей о том, что ему только что сказали. Если в это поверить, тогда… Тогда значит не было никакой давней беременности. А месяц назад у нее был он, Глеб, и больше никого поблизости. Но тогда… значит, в тот раз, когда они немного нахулиганили… Да, но она ведь сказала, что… что все решила. Ну да, только она ведь не уточнила, что она там решила? Может быть, она как раз и решила, чтобы это… произошло?
Нет, не может быть! Но если это все - правда, то он только что своими собственными руками уничтожил такое хрупкое, такое близкое счастье, которое опустилось им на плечи, как красивый листок-лепесток, на который надо было, не дыша, любоваться, а он походя сбросил со своего плеча это хрупкое и нежное. И оно теперь валяется там, в пыли, по нему прошлись чьи-то ноги, он даже знает - чьи. А она… Она вряд ли сможет простить ему все те обидные вещи, что он бросил ей в лицо. А ведь она здесь на сохранении. Он горько усмехнулся: вот именно! На сохранении - от него. Ему вдруг стало душно, и он опустил стекло. Да, ее надо было запереть от него, чтобы он не причинил ей вреда, но он притащился к ней сюда, он наговорил ей всего. И ей может быть сейчас так плохо, так невыносимо. Ну, ты молодец, мужик, сказал он себе, глядя в зеркало заднего вида. Ну и что теперь? Видеть она тебя уж точно не захочет в ближайшие сто лет! Постарался, короче, от души!
− Ну, вы даете! Постарались!
Он поднял голову, возле машины стояла ее подруга, Лера, которая дала ему адрес. Глаза ее сверкали от гнева и метали молнии, кулачки были крепко сжаты.
− Что вы тут натворили? Что вы с ней сделали?!
Горло вдруг сжало железными клещами. Он дернул воротник и выкарабкался из машины. В глазах плясали черные точки. Он потряс головой чтобы их отогнать и подался к Лере:
− Что с ней? Ей…плохо?
− Вы что, офонарели вообще? - сквозь зубы прошипела девушка. - Черт, если бы я знала! Я думала, она вам обрадуется, положительные эмоции и все такое! Беременным это полезно, а вы…
Она проглотила оставшиеся слова видимо из-за их нецензурного содержания и, круто развернувшись, отправилась к высокому парню, который был тогда в квартире вместе с ней.
Глеб, догнав, придержал ее за руку:
− Минуту. Она говорила обо мне?
− Отстаньте! Какое это имеет значение?
− Огромное. Это я - отец!
Он выпалил эти слова и замер, потом чуть тише, повторил:
− Это я - отец. Вы… понимаете?
Лера все еще настороженно наблюдала за ним, и от нее не укрылась моментальная смена чувств на его лице. Она пожала плечами:
− Ну да, она сказала, что вы отец и что? Это повод приходить сюда и угробить все?
− С ней… Она - что?
Лера сердито скривилась:
− Ничего. Спит. Мне сказали соседки, что к ней пришел мужик, что-то наговорил, и она вернулась в палату сама не своя, а теперь спит! Время еще детское, а она спит! И еще, кажется, плакала.
Глеб взъерошил волосы: да ты просто гений, гений по уничтожению людей! Он развернулся к корпусу, но Лера крикнула вслед:
− Куда это вы? Не ходите сегодня к ней, хватит с нее! - потом уже тише пробурчала, - не дай бог, опять кровотечение откроется.
− Что?! - он резко обернулся. - У нее …
− Так! Э, але! Еще вашего обморока тут не хватало мне! Аркадий!
Его крепко взяли за плечи. Глеб открыл глаза. Рядом стоял парень, и сурово смотрел на него:
− Все?
− Все-все. Спасибо.
− Ну, вот что. Спасибо свое засунь себе… И послушай меня. Женя - очень близкий и родной мне человек. Если ты сделаешь ей плохо еще хоть раз, я тебя найду и закопаю, ты понял?
Глеб сумрачно смотрел в злые глаза парня: тот не шутил. Он кивнул, потом уточнил:
− Не волнуйся, я не собираюсь…
− Ладно, мы пошли. Лера!
Девушка, вытаращив глаза, наблюдала за их нежной беседой и сейчас же покорно отправилась вслед за своим суровым командиром.
Глеб постоял немного, потом посмотрел на корпуса, махнул рукой, сел в машину и уехал.
октябрь, 2008 г.
Copyright © 2008 Светланa Беловa
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
