Литературный клуб дамские забавы, женская литература,Эмма

Литературный клуб:


Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки



Джейн Остин

«Мир романов Джейн Остин - это мир обычных мужчин и обычных женщин: молоденьких "уездных" барышень, мечтающих о замужестве, охотящихся за наследством; отнюдь не блистающих умом почтенных матрон; себялюбивых и эгоистичных красоток, думающих, что им позволено распоряжаться судьбами других людей...»

Впервые на русском
языке и только на Apropos:


Полное собрание «Ювенилии»

(ранние произведения Джейн Остин) «"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

Фанфики по роману Джейн Остин "Гордость и предубеждение"

* В т е н и История Энн де Бер. Роман
* Пустоцвет История Мэри Беннет. Роман (Не закончен)
* Эпистолярные забавы Роман в письмах (Не закончен)
* Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс-парке Иронический детектив. Роман. Коллективное творчество
* Новогодняя пьеса-Буфф Содержащая в себе любовные треугольники и прочие фигуры галантной геометрии. С одной стороны - Герой, Героини (в количестве – двух). А также Автор (исключительно для симметрии)
* Пренеприятное известие Диалог между супругами Дарси при получении некоего неизбежного, хоть и не слишком приятного для обоих известия. Рассказ.
* Благая весть Жизнь в Пемберли глазами Джорджианы и ее реакция на некую весьма важную для четы Дарси новость… Рассказ.
* Девушка, у которой все есть Один день из жизни мисс Джорджианы Дарси. Цикл рассказов.
* Один день из жизни мистера Коллинза Насыщенный событиями день мистера Коллинза. Рассказ.
* Один день из жизни Шарлотты Коллинз, или В страшном сне Нелегко быть женой мистера Коллинза… Рассказ.


Озон

"OZON" предлагает купить:


Джейн Остин
"Гордость и предубеждение"


Издательство: Мартин, 2008 г.; Твердый переплет, 352 стр.
Издательство:
Мартин, 2008 г.;
Твердый переплет, 352 стр.


Букинистическое издание, Сохранность Хорошая, Издательство: Грифон, 1992 г.Твердый переплет, 352 стр.
Букинистическое издание
Сохранность: Хорошая
Издательство:
Грифон, 1992 г.
Твердый переплет, 352 стр.


Издательство:Азбука-классика, 2007 г.Мягкая обложка, 480 стр.
Издательство: Азбука-классика, 2007 г.
Мягкая обложка, 480 стр
.


Жизнь по Джейн Остин
The Jane Austen Book Club
DVD
DVD, PAL, Keep case, Субтитры Украинский,
 Русский закадровый перевод Dolby, 2007 г., 100 мин., США



Зарисовки

«Небо - то, что нас объединяет, то, чего хватит на всех...»

Возвращение

Альтернативное развитие событий «Севера и Юга»


Герой ее романа

Я собираюсь роман написать…

...одного таланта здесь недостаточно. Для того чтобы твое произведение дошло до читателя, необходимо потратить...

Дневник Энн де Бер

написан в шутливой манере "Дневника Бриджит Джонс"


Cтатьи


Наташа Ростова - идеал русской женщины?

«Недавно перечитывая роман, я опять поймала себя на мысли, как все-таки далек - на мой женский взгляд - настоящий образ Наташи Ростовой от привычного, официального идеала русской женщины...»


Слово в защиту ... любовного романа

«Вокруг этого жанра доброхотами от литературы создана почти нестерпимая атмосфера, благодаря чему в обывательском представлении сложилось мнение о любовном романе, как о смеси "примитивного сюжета, скудных мыслей, надуманных переживаний, слюней и плохой эротики"...»


Что читали наши мамы, бабушки и прабабушки?

«Собственно любовный роман - как жанр литературы - появился совсем недавно. По крайней мере, в России. Были детективы, фантастика, даже фэнтези и иронический детектив, но еще лет 10-15 назад не было ни такого понятия - любовный роман, ни даже намека на него...»

К публикации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» в клубе «Литературные забавы»

«Когда речь заходит о трех книгах, которые мы можем захватить с собой на необитаемый остров, две из них у меня меняются в зависимости от ситуации и настроения. Это могут быть «Робинзон Крузо» и «Двенадцать стульев», «Три мушкетера» и новеллы О'Генри, «Мастер и Маргарита» и Библия...
Третья книга остается неизменной при всех вариантах - роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение»...»

Ревность или предубеждение?

«Литература как раз то ристалище, где мужчины с чувством превосходства и собственного достоинства смотрят на затесавшихся в свои до недавнего времени плотные ряды женщин, с легким оттенком презрения величая все, что выходит из-под пера женщины, «дамской" литературой»...»

Вирджиния Вулф
Русская точка зрения

«Если уж мы часто сомневаемся, могут ли французы или американцы, у которых столько с нами общего, понимать английскую литературу, мы должны еще больше сомневаться относительно того, могут ли англичане, несмотря на весь свой энтузиазм, понимать русскую литературу…»


Джейн Остен

«...мы знаем о Джейн Остен немного из каких-то пересудов, немного из писем и, конечно, из ее книг...»

Вирджиния Вулф
«Вирджиния»

«Тонкий профиль. Волосы собраны на затылке. Задумчивость отведенного в сторону взгляда… Вирджиния Вулф – признанная английская писательница. Ее личность и по сей день вызывает интерес»

Маргарет Митчелл
Ф. Фарр "Маргарет Митчелл и ее "Унесенные ветром"

«...Однажды, в конце сентября, она взяла карандаш и сделала свою героиню Скарлетт. Это имя стало одним из самых удивительных и незабываемых в художественной литературе...»

Кэтрин Мэнсфилд
Лилит Базян "Трагический оптимизм Кэтрин Мэнсфилд"

«Ее звали Кэтлин Бичем. Она родилась 14 октября 1888 года в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Миру она станет известной под именем Кэтрин Мэнсфилд...»


В счастливой долине муми-троллей

«Муми-тролль -...oчень милое, отзывчивое и доброе существо. Внешне немного напоминает бегемотика, но ходит на задних лапках, и его кожа бела, как снег. У него много друзей, и ...»

Мисс Холидей Голайтли. Путешествует

«Тоненькая фигурка, словно пронизанная солнцем насквозь, соломенные, рыжеватые пряди коротко подстриженных волос, мечтательный с прищуром взгляд серо-зеленых с голубоватыми бликами глаз...»


 

О жизни и творчестве Джейн Остин

Библиотека

Джейн Остин

Jane   Austen

Гордость и предубеждение
Pride and Prejudice


OCR    apropospage.ru 2005 г.


Переводчик И. Маршак
Издательство "Наука", Москва, 1967
серия АН СССР "Литературные памятники"


Начало   Пред. гл.

КНИГА  ПЕРВАЯ

       Глава X

В остальном день прошел почти так же, как предыдущий. Миссис Хёрст и мисс Бингли провели в первой половине дня несколько часов у больной, которая продолжала мало-помалу поправляться. Вечером Элизабет спустилась в гостиную, где собралось остальное общество. На этот раз карточного столика там не было. Мистер Дарси писал письмо, а сидевшая рядом с ним мисс Бингли следила за его пером и постоянно отвлекала его внимание различными пожеланиями, которые она просила передать его сестре. Мистер Хёрст и мистер Бингли играли в пикет, а миссис Хёрст наблюдала за их игрой.
   Элизабет, принявшись за шитье, испытала немалое удовольствие, прислушиваясь к тому, что происходило между Дарси и его соседкой. Непрерывные восторженные замечания леди по поводу его почерка, ровности строчек или размеров его письма и полное равнодушие, с которым принимались эти похвалы джентльменом, составили любопытный диалог и в точности соответствовали представлению, сложившемуся у Элизабет, о характерах его участников.
   - Как этому письму обрадуется мисс Дарси!
Ответа не последовало.
   - Вы пишете необыкновенно быстро.
   - Вы ошибаетесь. Я пишу довольно медленно.
   - Сколько писем приходится вам написать на протяжении года! Да еще деловые письма! Представляю себе, какое это изнурительное занятие.
   - Что ж, ваше счастье, что оно досталось на мою долю.
   - Ради бога, напишите вашей сестрице, как мне хочется ее повидать.
   - Я уже написал раньше по вашей просьбе.
   - По-моему у вас плохое перо. Дайте, я его вам очиню. Я научилась отлично чинить перья.
   - Благодарю вас, но я всегда чиню перья сам.
   - Как это вы ухитряетесь так ровно писать?
Он промолчал.
   - Скажите вашей сестре, что меня очень обрадовали ее успехи в игре на арфе. И пожалуйста передайте, что я в восторге от ее прелестного рисуночка для скатерти и считаю его гораздо более удачным, чем рисунок мисс Грантли.
   - Вы позволите отложить ваши восторги до следующего письма? Здесь у меня уже не осталось для них места, какого они заслуживают.
   - О, пусть вас это не беспокоит. Я ведь увижусь с ней в январе. Скажите, вы ей всегда пишете такие восхитительно длинные письма, мистер Дарси?
   - Да, они довольно пространные, но насколько они восхитительны, не мне судить.
   - Мне кажется само собой разумеющимся, что человек, который способен с легкостью написать длинное письмо, не может написать его плохо.
   - Для Дарси это не комплимент, Кэролайн,- вмешался ее брат,- письма даются ему не так-то легко. Слишком уж он старается все время выискивать четырехсложные словечки, - не правда ли, Дарси?
   - Стиль моих писем, разумеется, отличается от вашего.
   - О,- воскликнула мисс Бингли,- так небрежно, как пишет Чарлз, не пишет никто. Одну половину слов он пропускает, а вторую - зачеркивает.
   - В моей голове мысли проносятся так стремительно, что я не успеваю их выразить. Оттого-то мои письма иной раз не доносят никаких мыслей до тех, кому они адресованы.
   - Ваша скромность, мистер Бингли,- сказала Элизабет,- разоружила бы любого вашего критика.
   - Нет ничего более обманчивого,- сказал Дарси,- чем показная скромность. Под ней часто скрывается равнодушие к посторонним мнениям, а иногда и замаскированная похвальба.
   - Чем же вы назовете мое смиренное суждение?
   - Разумеется, замаскированной похвальбой. Ведь в глубине души вы гордитесь недостатками своих писем. Вы считаете, что их порождает быстрота мысли и невнимательность исполнения - свойства, хоть и не похвальные, но все же не лишенные привлекательности. Способность делать что-либо быстро всегда высоко ценится ее обладателем, зачастую независимо от качества выполненного дела. Сегодня утром вы ведь хотели представить себя в весьма выгодном свете, заявив миссис Беннет, что не задержались бы в Незерфилде и пяти минут после того, как вам вздумалось бы его покинуть. А на самом деле, что особенно похвального в поспешности, из-за которой многие ваши дела остались бы незаконченными и от которой никакого проку нет ни вам самому, ни кому-то другому?
   - Ну, это уж чересчур,- воскликнул Бингли, - упрекать вечером за вздор, сказанный поутру. Впрочем, клянусь честью, я верил в то, что говорил о себе тогда и продолжаю в это верить до этих пор. И уж, во всяком случае, я говорил о своей излишней торопливости вовсе не с тем, чтобы порисоваться перед дамами.
   - Не сомневаюсь, что вы в это верили. Но я-то вовсе не убежден, что вы бы уехали с такой стремительностью. Ваше поведение точно так же зависело бы от обстоятельств, как и поведение любого другого человека. И если бы в тот момент, когда вы вскочили на коня, поблизости нашелся друг, который сказал бы: "Бингли, а не лучше ли вам на недельку задержаться?" - быть может, вы так бы и поступили и никуда бы не поехали - другими словами, застряли бы еще на целый месяц.
   - Вы только доказали,- воскликнула Элизабет,- что мистер Бингли несправедлив сам к себе. И превознесли его гораздо больше, чем это сделал он сам.
   - Мне очень приятно, что вы обращаете слова моего друга в похвалу мягкости моего характера,- сказал Бингли.- Но боюсь, что ваше толкование его слов прямо противоположно мысли, которую вкладывал в них Дарси. Он-то, разумеется, думает, что при таких обстоятельствах для меня лучше всего было бы наотрез отказаться и ускакать как можно быстрее.
   - Разве мистер Дарси находит, что опрометчивость вашего первоначального решения искупалась бы упрямством, с которым вы его выполняли?
   - Честное слово, мне трудно вам объяснить, в чем тут дело. Пусть лучше Дарси говорит за себя.
   - Вы хотите, чтобы я защищал мнение, которое вы мне приписываете, но которого я не высказывал. Допустим, однако, что дело обстоит так, как вы говорите. Как вы помните, мисс Беннет, мы предположили, что друг, который захотел отсрочить отъезд, выразил только свое желание, просьбу и даже ничем этой просьбы не объяснил.
   - А разве вы не видите заслуги в готовности легко уступить настояниям друга?
   - Неразумная уступка не сделала бы чести умственным способностям обоих.
   - Мне кажется, мистер Дарси, что вы недооцениваете влияние дружбы или привязанности. А между тем уважение к просителю нередко может заставить человека выполнить просьбу, даже не вникая в то, насколько она обоснована. Я не имею в виду тот случай, который вы предположили в отношении мистера Бингли. Мы можем подождать, пока в самом деле сложатся подобные обстоятельства и тогда уже судить о разумности его поступков. Но, говоря вообще, если бы друга попросили отказаться от не слишком важного шага, неужели вы бы его осудили за то, что он уступил, не дожидаясь логических доказательств?
   - А уж не следует ли нам, прежде чем обсуждать дальше этот вопрос, поточнее определить значительность просьбы, так же, как и степень близости между друзьями?
   - Совершенно необходимо! - воскликнул Бингли. - Давайте условимся обо всех мелочах, не забывая даже о росте и силе друзей,- это, мисс Беннет, может иметь гораздо большее значение, чем на первый взгляд кажется. Поверьте, если бы Дарси не выглядел по сравнению со мной таким великаном, я бы с ним гораздо меньше считался. При известных обстоятельствах и в определенных местах он, признаюсь, заставляет себя бояться, особенно в его собственном доме, да еще в воскресный вечер, когда ему нечего делать.
   Дарси улыбнулся, но Элизабет почувствовала, что в глубине души он довольно сильно обижен, и сдержала улыбку. Мисс Бингли была глубоко возмущена нанесенным ему оскорблением, и разбранила брата за его глупую болтовню.
   - Я разгадал ваш замысел, Бингли,- сказал его друг,- вам не нравится наш спор, и вы решили таким способом с ним покончить.
   - Быть может. Споры слишком похожи на диспуты. Если вы и мисс Беннет отложите ваши пререкания до тех пор, пока я уйду из этой комнаты, я буду вам премного обязан. И тогда вы сможете говорить обо мне все, что вам вздумается.
   - Ваша просьба,- сказала Элизабет,- не требует жертвы с моей стороны. А для мистера Дарси было бы гораздо лучше, если бы ему удалось закончить свое письмо.
   Мистер Дарси воспользовался ее советом и дописал письмо до конца.
   Освободившись, он попросил мисс Бингли и Элизабет немного развлечь компанию музыкой. Мисс Бингли устремилась к фортепиано и, любезно предложив Элизабет выступить первой, от чего та столь же любезно, но более искренно отказалась, уселась за инструмент.
   Миссис Хёрст пела вместе с сестрой. И пока обе они были заняты, Элизабет, перебирая разбросанные на инструменте ноты, невольно заметила, как часто останавливается на ней взор мистера Дарси. Она никак не могла предположить, что столь выдающийся человек ею любуется. Вместе с тем, мысль о том, что он смотрит на нее именно потому, что она ему не нравится, казалась не менее дикой. В конце концов ей оставалось объяснить его внимание только тем, что среди присутствовавших в зале людей в ней он находил больше всего черт, не отвечающих его идеалам. Эта догадка нимало ее не огорчила. Он был ей настолько неприятен, что его мнением о себе она вовсе не дорожила.
   Исполнив несколько итальянских арий, мисс Бингли для разнообразия начала играть веселую шотландскую мелодию. Почти тотчас же мистер Дарси подошел к Элизабет и сказал:
   - А не желаете ли вы, мисс Беннет, воспользоваться случаем и протанцевать рил?
   Она улыбнулась, ничего не ответив. Удивленный ее молчанием, он повторил свой вопрос.
   - Я вас прекрасно расслышала,- сказала она.- Просто я не смогла сразу придумать ответ. Вам, конечно, хотелось, чтобы я приняла приглашение и тем самым дала вам желанный повод осудить мой вкус. Но я всегда любила разгадывать такого рода ловушки, лишая тех, кто их придумал, предвкушаемого удовольствия. Вот почему мне пришло в голову сказать, что я вообще терпеть не могу танцевать рил. А теперь осуждайте меня, если осмелитесь!
   - Увы, за это я не мог бы вас осудить.
   Элизабет, считавшая, что ее слова должны были его задеть, была удивлена его любезностью. Но прелестное лукавство, сквозившее в ее поведении, едва ли могло задеть кого бы то ни было. Дарси чувствовал, что он еще никогда не был так сильно очарован никакой другой женщиной. И ему было ясно, что если бы у Элизабет оказались более подходящие родственники, то его сердцу угрожала бы серьезная опасность.
   Мисс Бингли заметила или заподозрила вполне Достаточно, чтобы почувствовать ревность. Поэтому ее горячая забота о скорейшем выздоровлении ее дорогой подруги Джейн подкреплялась в ней желанием поскорее отделаться от ее сестры.
   Она часто пыталась возбудить в душе Дарси неприязнь к Элизабет болтовней об их предполагаемой женитьбе и рассуждениями о том, насколько он будет счастлив в таком браке.
   - Надеюсь,- сказала мисс Бингли, когда они на следующее утро прогуливались вдвоем по окаймленным кустами дорожкам около дома,- что после того, как столь желанное событие совершится, вам удастся намекнуть вашей теще, как бывает полезно иногда держать язык за зубами. А когда вы с этим справитесь - отучите младших сестер от привычки бегать за офицерами. И, если только мне позволено затронуть столь деликатную тему, постарайтесь избавить вашу избранницу от чего-то такого, что граничит с высокомерием и наглостью.
   - Может быть, вы посоветуете мне еще что-нибудь полезное для моего семейного счастья?
   - О, разумеется! Непременно повесьте портреты дяди и тети Филипс в галерее Пемберли. Где-нибудь рядом с портретом судьи - дяди вашего отца. Они ведь - представители одной и той же профессии, не правда ли, хотя и разных ее сторон? Что же касается портрета вашей Элизабет, то даже не пытайтесь его заказывать. Разве какой-нибудь художник сумеет достойно запечатлеть на полотне эти прелестные глазки?
   - Их выражение в самом деле будет не так-то легко передать. Но их форму, цвет, удивительно длинные ресницы хороший художник сможет изобразить.
   В эту минуту они встретились с самой Элизабет и миссис Хёрст, которые шли по другой дорожке.
   - Я не знала, что вы собираетесь на прогулку,- воскликнула мисс Бингли, несколько обеспокоенная тем, что их могли подслушать.
   - Как вам не стыдно! Убежали из дому, не сказав ни слова,- ответила миссис Хёрст.
   И, уцепившись за свободную руку мистера Дарси, она предоставила Элизабет двигаться дальше одной, как ей заблагорассудится. Ширины дорожки как раз хватало для трех человек. Мистер Дарси, заметив ее бестактность, тотчас же сказал:
   - Эта тропинка недостаточно широка для нашей компании. Давайте выйдем на аллею. Однако Элизабет, которой очень хотелось от них отделаться, смеясь, ответила:
   - Нет, нет, оставайтесь там, где находитесь! Вы образуете необыкновенно живописную группу. Гармония будет нарушена, если к вам присоединится четвертый. Прощайте!
   И она с радостью убежала от них, довольная тем, что через день или два сможет, наконец, вернуться домой. Джейн чувствовала себя настолько хорошо, что уже в этот вечер собиралась ненадолго покинуть свою комнату.

       Глава XI

 

Когда дамы после обеда вышли из-за стола, Элизабет поднялась к Джейн и, хорошенько ее закутав, спустилась с ней в гостиную, где больная была встречена множеством радостных возгласов своих подруг. За все время знакомства Элизабет с сестрами мистера Бингли они еще никогда не казались ей такими приветливыми, как в тот час, в течение которого дамы ждали прихода мужчин. Обе они великолепно поддерживали разговор, были способны подробно описать какое-нибудь развлечение, с юмором рассказать анекдот, с задором высмеять кого-нибудь из знакомых.
   Однако, когда мужчины появились, Джейн сразу же отошла на второй план, взгляд мисс Бингли немедленно остановился на Дарси, и, прежде чем он сделал несколько шагов, она уже должна была ему что-то сказать. Подойдя к Джейн, Дарси любезно поздравил ее с выздоровлением. Мистер Хёрст также ей слегка поклонился, пробормотав что-то вроде: "Весьма рад". Зато приветствие Бингли было пылким и многоречивым. Он был полон забот и восторга. Первые полчаса он потратил на разведение огня в камине, чтобы Джейн не пострадала от перемены воздуха. По его желанию она перешла в кресло около камина, чтобы быть подальше от дверей. Затем он расположился подле нее и в течение всего вечера разговаривал почти только с ней. Элизабет, сидевшая за шитьем в противоположном углу, следила за всеми его хлопотами с большим удовлетворением.
   После чая мистер Хёрст тщетно пытался напомнить своей невестке о карточном столике. Кэролайн было известно, что у мистера Дарси не было желания сесть за игру. Громкое обращение мистера Хёрста ко всем собравшимся было отклонено. Мисс Бингли ответила ему, что играть никому не хочется. И так как это подтверждалось общим молчанием, мистеру Хёрсту не оставалось ничего иного, как растянуться на диване и захрапеть. Дарси взял книгу, мисс Бингли сделала то же самое, а миссис Хёрст занялась тем, что стала перебирать свои браслеты и кольца, изредка вставляя словечко в разговор брата и Джейн..
   Внимание мисс Бингли в равной степени было поглощено чтением собственной книги и наблюдением за тем, как читал свою книгу мистер Дарси. Она то и дело о чем-нибудь его спрашивала и заглядывала в раскрытую перед ним страницу. Однако вовлечь его в беседу ей не удавалось: он коротко отвечал на вопросы и продолжал читать. Наконец, совершенно обессиленная тщетными попытками сосредоточиться на собственной книге, выбранной только потому, что на полке она стояла рядом с томом, который читал Дарси, мисс Бингли, широко зевнув, сказала:
   - Как приятно так провести вечер! Говоря откровенно, я не знаю удовольствий, подобных чтению. Насколько быстрее устаешь от всякого другого занятия! Когда я обзаведусь собственным домом, я буду чувствовать себя самым несчастным человеком, если у меня не окажется превосходной библиотеки.
   Никто не ответил. Она зевнула еще раз, отшвырнула книгу и оглядела комнату в поисках какого-нибудь развлечения. Услышав, что брат говорит с мисс Беннет о бале, она повернулась к нему и неожиданно сказала:
   - Между прочим, Чарлз, ты в самом деле намерен устраивать танцы в Незерфилде? Прежде чем принять решение, я бы советовала тебе узнать желание присутствующих. Должно быть, я не слишком ошибусь, если скажу, что среди нас может найтись кто-нибудь, кому бал едва ли доставит удовольствие.
   - Ты, видимо, имеешь в виду Дарси,- ответил мистер Бингли.- Что ж, если ему будет угодно, он сможет отправиться спать. А что касается самого бала, то это - вопрос решенный. И как только все будет готово и Николас наготовит достаточно белого супа, я немедленно разошлю приглашения.
   - Я бы любила балы гораздо больше,- сказала мисс Бингли,- если бы они устраивались по-другому. Нынешние балы невыносимо скучны. Насколько было бы полезнее, если бы танцы во время бала были заменены разумной беседой.
   - Конечно, полезнее, дорогая. Но, осмелюсь сказать, это вряд ли было бы похоже на бал.
   Мисс Бингли не снизошла до ответа и вскоре встала и начала прохаживаться по комнате. У нее была стройная фигура и красивая походка. Однако Дарси, для которого предназначалась демонстрация этих качеств, был по-прежнему поглощен чтением. В отчаянии она предприняла еще один маневр и, повернувшись к Элизабет, сказала:
   - Мисс Элайза Беннет, разрешите предложить вам последовать моему примеру и немножко пройтись по комнате. Уверяю вас, что после того, как долго просидишь на одном месте, это действует очень ободряюще.
   Элизабет удивилась, но сделала так, как ее просили. Мисс Бингли добилась успеха и в отношении истинного объекта своих маневров. Дарси поднял глаза. Проявление внимания мисс Бингли по этому адресу было для него не меньшей новостью, чем для самой Элизабет, и он бессознательно захлопнул книгу. Ему тотчас же предложили присоединиться к их компании, но он отказался. По его мнению, прогуливаться по комнате они могли только по двум причинам, причем в обоих случаях его участие сделалось бы для них помехой.- Что он хотел этим сказать? Она умирает от желания узнать, что он имеет в виду,- и мисс Бингли обратилась к Элизабет с вопросом, догадывается ли она, что бы это могло означать.
   - Конечно, нет,- ответила она.- Но можете быть уверены, что чем-то он хотел нас задеть. И самый верный для нас способ вызвать разочарование мистера Дарси заключается в том, чтобы его ни о чем не спрашивать.
   Мисс Бингли, однако, была неспособна чем бы то ни было вызвать разочарование мистера Дарси. Поэтому она продолжала настаивать, чтобы ей объяснили скрытый смысл его слов.
   - Ничего не имею против,- сказал мистер Дарси, как только ему позволили говорить.- Вы либо выбрали этот способ препровождения времени, так как весьма доверяете друг другу и должны поделиться каким-то секретом, либо думаете, что ваша внешность особенно выигрывает, когда вы ходите. В первом случае я буду для вас помехой, во втором же я с гораздо большим успехом могу наслаждаться вашей красотой, сидя около камина.
   - Какой ужас! - воскликнула мисс Бингли.- Я никогда в жизни не слышала ничего более дерзкого! Как наказать нам его за эти слова?
   - Нет ничего проще, стоит только по-настоящему захотеть,- сказала Элизабет.- Мы все можем легко досадить друг другу. Дразните его, смейтесь над ним. Вы же с ним близкие друзья и должны знать его слабые места.
   - Но, честное слово, я не знаю. Уверяю вас, наше знакомство меня этому не научило. Дразнить само хладнокровие и присутствие духа! Нет, нет, я чувствую, что из этого ничего не выйдет. Не захотим же мы выставлять себя дурочками, смеясь без всякого повода. О нет, мистер Дарси может быть спокоен.
   - Разве над мистером Дарси нельзя смеяться? - удивилась Элизабет.- Какое редкое преимущество! Настолько редкое, что я надеюсь, оно навсегда останется исключением. Мне бы очень не повезло, если бы у меня оказалось много таких знакомых,- ведь я обожаю смешное.
   - Мисс Бингли,- отвечал Дарси,- приписывает мне неуязвимость, которой я, к сожалению, не обладаю. Мудрейший и лучший из людей, нет,

мудрейшие и самые благородные их действия могут быть высмеяны особами, у которых главная цель в жизни - насмешка.
   - Конечно, такие люди бывают,- сказала Элизабет.- Но надеюсь, что я не принадлежу к их числу. Мне кажется, я никогда не высмеивала мудрость и благородство. Глупость и причуды, капризы и непоследовательность кажутся мне смешными, и я смеюсь над ними, когда мне это удается. Но все это качества, от которых вы, по-видимому, совершенно избавились.
   - Этого, наверно, никто не может достигнуть. Но на протяжении своей жизни я немало потрудился над тем, чтобы освободиться от недостатков, которые могут сделать смешным даже неглупого человека.
   - Таких, например, как гордость и тщеславие?
   - Да, тщеславие это, в самом деле, недостаток. Но гордость... Что ж, тот, кто обладает настоящим умом, может всегда сдержать гордость в должных пределах.
   Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
   - Вы, как будто, уже успели разобраться в характере мистера Дарси, не так ли? - спросила мисс Бингли.- Мне очень хочется узнать ваше мнение.
   - Что ж, я вполне убедилась, что мистер Дарси лишен недостатков. Да он этого и сам не скрывает.
   - Подобных претензий,- ответил Дарси,- я не высказывал. Слабостей у меня вполне достаточно. Я только надеюсь, что от них избавлен мой ум. А вот за нрав свой я бы не поручился. Возможно, что я слишком мало уступчив - во всяком случае, с точки зрения удобства тех, кто меня окружает.Я не умею забывать глупость и пороки ближних так быстро, как следовало бы, так же, как и нанесенные обиды. Меня не так легко растрогать. Характер мой, вероятно, может быть назван мстительным. Если кто-нибудь лишается моего уважения, то уже навсегда.
   - Вот это в самом деле серьезный порок! - воскликнула Элизабет.- Неумолимая мстительность - безусловно мрачная черта характера. Но вы хорошо выбрали свой недостаток. Я не способна над ним смеяться. Вы можете меня не бояться.
   - Думаю, что каждому свойственна склонность к каким-то недостаткам, которая не может быть преодолена даже отличным воспитанием.
   - Ваша слабость - это готовность ненавидеть людей.
   - А ваша,- отвечал он с улыбкой,- намеренно их не понимать.
   - Мне хочется немножко послушать музыку,- сказала мисс Бингли, устав прислушиваться к разговору, в котором она не принимала участия.- Луиза, ты не рассердишься, если я разбужу твоего мужа?
   Ее сестра ничего не имела против, и она раскрыла фортепиано. Дарси, поразмыслив, не стал об этом жалеть, так как чувствовал, что уделяет Элизабет слишком много внимания.

        Глава XII

 

Как было условлено между сестрами, Элизабет наутро написала матери, чтобы за ними в этот же день прислали экипаж. Миссис Беннет, однако, рассчитывала, что ее дочери останутся в Незерфилде до вторника, с тем, чтобы Джейн провела там целую неделю и поэтому не испытала никакого удовольствия оттого, что они собираются приехать раньше. Ее ответ поэтому оказался мало благоприятным - по крайней мере, для Элизабет, с нетерпением ждавшей возвращения домой. В письме говорилось, что миссис Беннет едва ли удастся послать экипаж раньше вторника, причем в постскриптуме добавлялось, что если мистер Бингли и его сестры станут уговаривать их остаться подольше, то она отлично обойдется без старших дочерей и более долгое время. Элизабет, однако, и думать не могла о задержке в Незерфилде - она даже не вполне была уверена в том, что их об этом попросят. Напротив, боясь, как бы не показалось, что их пребывание слишком затянулось, она стала уговаривать Джейн сразу же попросить экипаж у Бингли. В конце концов было решено сказать, что им хотелось бы вернуться домой в это же утро и одновременно обратиться с просьбой об экипаже.
   Известие об их отъезде вызвало всеобщее огорчение. При этом была высказана уверенность, что для полного выздоровления больной им следует пробыть в Незерфилде еще хотя бы один день. Под конец сестры согласились задержаться до следующего утра. Мисс Бингли вскоре стала жалеть о том, что предложила отложить их отъезд, так как ревность и неприязнь, вызванные в ней одной из сестер, были гораздо сильнее ее привязанности ко второй.
   Хозяин дома был искренно опечален сообщением о скорой разлуке и настойчиво доказывал мисс Беннет, что она еще не совсем поправилась для переезда. Но тщетно - Джейн, когда она была уверена в правильности своих действий, умела проявить твердость.
   Мистер Дарси был доволен этим решением. Элизабет пробыла в Незерфилде достаточно долго. Чары ее действовали на него гораздо сильнее, чем ему бы хотелось. К тому же мисс Бингли была с ней чересчур резка, а к самому Дарси приставала чаще, чем в обычные дни. Он весьма мудро рассудил, что ему следует избегать всяческих знаков внимания по отношению к Элизабет, которые позволили бы ей заподозрить, что от нее может зависеть его счастье. При этом он сознавал, что если подобные догадки уже успели зародиться в ее голове, то их подтверждение в значительной степени зависит от того, как он себя поведет в последний день перед ее отъездом. Укрепившись в своем намерении, он сказал ей за всю субботу не более десятка слов, и, хотя им пришлось около получаса пробыть вдвоем в одной комнате, он в течение всего времени с таким усердием читал книгу, что даже не взглянул в ее сторону.
   В воскресенье, сразу после утреннего богослужения, наступил, наконец, столь желанный для большинства момент разлуки. Любезность мисс Бингли к Элизабет, так же, как и ее привязанность к Джейн, перед самым отъездом заметно возросли. При расставании старшую сестру уверили в том, что встреча с ней - в Лонгборне или Незерфилде - всегда будет самым радостным событием. После того, как мисс Бингли нежнейшим образом обняла Джейн и даже протянула руку ее сестре, Элизабет рассталась со всей компанией в прекрасном расположении духа.
   Мать встретила их не очень сердечно. Миссис Беннет была крайне удивлена их приездом, полагая, что они весьма неразумно причинили всем столько хлопот, и не сомневалась, что Джейн заболеет опять. Отец, напротив, хотя и в весьма сдержанной форме, дал им понять, что он доволен их возвращением - ему сильно не хватало старших дочерей при семейных беседах. В отсутствие Джейн и Элизабет вечерние разговоры потеряли значительную часть своего остроумия и почти весь свой смысл.
   Они застали Мэри, как обычно, погруженную в изучение музыкальной гармонии и основ человеческой природы и выслушали несколько новых цитат и нравоучительных изречений. Совсем в ином роде были сообщения Кэтрин и Лидии. С прошлой среды в полку произошло множество событий: несколько офицеров обедали у их дядюшки, был подвергнут телесному наказанию рядовой и распространились самые достоверные слухи о том, что полковник Форстер собирается жениться.

     Глава XIII

 

- Надеюсь, моя дорогая, вы позаботились о том, чтобы у нас был сегодня приличный обед?- спросил на следующее утро за завтраком мистер Беннет.- Я полагаю, что за нашим столом должно появиться некое новое лицо.
   - О ком вы говорите, друг мой? Насколько мне известно, никто к нам не собирается. Разве что заглянет Шарлот Лукас... Но для нее, я надеюсь, мои обеды всегда достаточно хороши. Не думаю, чтобы она особенно привыкла к подобному столу у себя дома..
   - Я имею в виду одного приезжего джентльмена.
   Глаза миссис Беннет заблестели.
   - Приезжего джентльмена? Уверена, что это мистер Бингли! Ах, Джейн, лукавая девочка, как же ты раньше ничего не сказала? Ну что ж, я буду рада увидеть мистера Бингли. Но, боже мой, какой ужас! У нас не будет рыбного блюда. Лидия, душенька моя, позвони, пожалуйста. Необходимо сию же минуту отдать распоряжение миссис Хилл.
   - Это вовсе не мистер Бингли,- отвечал ее муж.- Я жду человека, которого еще никогда в жизни не видел.
   Слова эти вызвали общее удивление, и, к полному удовольствию мистера Беннета, все члены семейства засыпали его вопросами. Позабавившись всеобщим любопытством, он в конце концов дал следующее разъяснение:
   - Около месяца тому назад я получил вот это письмо, на которое ответил две недели спустя. Дело казалось настолько тонким, что я предпочел его предварительно обдумать. Письмо написал мой кузен, мистер Коллинз, тот самый, который после моей смерти сможет выбросить вас из этого дома, как только ему заблагорассудится.
   - Ах, мой друг,- воскликнула миссис Беннет,- и слышать о нем не желаю! Ради бога, не говорите об этом чудовище. Можно ли совершить что-нибудь более несправедливое, чем выгнать из принадлежащего вам имения ваших собственных детей? Я убеждена, что будь я на вашем месте, я бы уже давно постаралась что-нибудь предпринять.
   Джейн и Элизабет попытались объяснить матери сущность закона о майорате. Подобные попытки делались ими и раньше. Но предмет этот выходил за пределы ее разумения, и она продолжала горько сетовать на жестокость законов, отнимающих дом у семьи с пятью дочерьми в пользу человека, до которого никому нет никакого дела.
   - Это, конечно, крайне несправедливо,- сказал мистер Беннет.- И мистеру Коллинзу ничем не удастся снять с себя вины в наследовании Лонгборна. Однако, если вы позволите мне прочесть его послание, то, быть может, вас несколько примирит с ним тон, в котором оно написано.
   - Уверена, что со мной этого не случится! Как вообще у него хватило наглости и лицемерия вам писать! Терпеть не могу этих фальшивых друзей! Уже лучше бы он враждовал с вами, подобно его отцу.
   - Как вы услышите, он и впрямь ощущает некоторые сыновние обязательства в этом смысле:

"Хансфорд, около Уэстерхема, Кент      15 октября

Дорогой сэр,

Недоразумения, существовавшие между Вами и моим высокочтимым покойным родителем, причиняли мне всегда много огорчений, и с тех пор, как я имел несчастье его потерять, я не раз испытывал желание преодолеть разделяющую нас пропасть. В течение некоторого времени меня все же одолевали сомнения, как бы я нечаянно не оскорбил память отца, установив хорошие отношения с теми, с кем ему было угодно находиться в размолвке".

- Вот видите, миссис Беннет!

"Однако в настоящее время у меня созрело решение. Приняв на прошлую пасху пасторский сан, я оказался тем счастливым смертным, который удостоился прихода в поместье ее сиятельства леди Кэтрин де Бёр, вдовы сэра Льюиса де Бёра. Благодаря щедрости и расположению этой леди, я стал священником здешнего прихода, в каковой роли моим самым искренним стремлением будет вести себя с подобающим уважением по отношению к ее сиятельству и осуществлять обряды и церемонии, предписанные пастырю англиканской церкви. В качестве служителя церкви я считаю также своим долгом сеять мир и благоволение среди всех семейств, на которых может простираться мое влияние. По этой причине я льщу себя надеждой, что Вы доброжелательно отнесетесь к моему настоящему изъявлению доброй воли и не отклоните протянутую мною оливковую ветвь, великодушно закрыв глаза на то, что я являюсь наследником Лонгборна. Я не могу без сожаления сознавать, что представляю собой невольное средство нанесения ущерба благополучию Ваших прелестных дочерей, и, позволяя себе принести им в этом свои извинения, спешу также заверить Вас в моей готовности сделать все от меня зависящее, чтобы как-то восполнить этот ущерб... Но об этом позднее. Если у Вас не будет возражений против моего визита, я доставлю себе удовольствие посетить Вас и Ваше семейство в понедельник 18-го ноября в четыре часа и, возможно, пользоваться Вашим гостеприимством до субботы на следующей неделе,- что я могу себе позволить без особых хлопот, так как леди Кэтрин отнюдь не возражает против того, чтобы я изредка отсутствовал в воскресенье, разумеется, если какое-нибудь другое духовное лицо выполнит за меня подобающие этому дню церковные обязанности.
    Остаюсь, дорогой сэр, с почтительнейшим поклоном Вашей супруге и дочерям, Ваш доброжелатель и друг

Уильям Коллинз".

- Итак, в четыре часа мы можем ждать у себя этого миротворца,- сказал мистер Беннет, складывая письмо.- По-видимому, это необычайно добропорядочный и воспитанный молодой человек. Я полагаю, что мы будем дорожить этим знакомством, особенно если леди Кэтрин и впредь будет так любезно отпускать его в наши края.
   - В том, что он пишет о наших девочках, есть все же какой-то смысл. Если он хочет что-то для них сделать, я не собираюсь его от этого отговаривать.
   - Трудно представить,- сказала Джейн,- как это он думает восполнить наносимый им ущерб. Но уже одно такое желание делает ему честь.
   Элизабет больше всего бросилось в глаза его крайнее почтение к леди Кэтрин и добрые намерения крестить, венчать и хоронить, по мере необходимости, свою паству.
   - Ну и диковина, должно быть, этот наш троюродный братец, - сказала она.- Сразу его даже и не раскусишь. Что за напыщенный слог! И для чего он вздумал извиняться в своих наследственных правах? Трудно поверить, чтобы он нам помог, даже если бы он был на это способен. Вы думаете - он человек разумный?
   - Нет, моя дорогая, совсем не думаю. Я надеюсь на нечто прямо противоположное. Письмо его - такая смесь раболепия и самодовольства, которая служит отличным предзнаменованием. Поэтому-то мне очень интересно на него посмотреть.
   - Что касается стиля,- сказала Мэри,- то его письмо безукоризненно. Идея об оливковой ветви, пожалуй, не блещет новизной, но выражена не плохо.
   Для Кэтрин и Лидии письмо и его автор не представляли ни малейшего интереса. Нельзя было ожидать, что кузен появится в красном мундире, а за последние недели общество мужчин в одежде другого цвета не доставляло им никакого удовольствия. Вместе с тем прочитанное письмо настолько рассеяло в душе миссис Беннет недоброжелательство по отношению к мистеру Коллинзу, что она охотно стала готовиться к встрече, чем немало удивила мужа и дочерей.
   Мистер Коллинз прибыл точно в назначенное время и был принят всей семьей с большим радушием. Хозяин дома, правда, ограничился лишь кратким приветствием, но дамы были достаточно словоохотливы, а мистер Коллинз не нуждался в ободрении и не отличался молчаливостью. Он оказался полным и высоким молодым человеком лет двадцати пяти, важного вида и солидного поведения. Не прошло и нескольких минут знакомства, как он уже преподнес миссис Беннет комплимент по поводу необычайной красоты ее дочерей, о которой он уже столько слышал. При этом он признался, что в данном случае молва даже преуменьшила их истинные достоинства и выразил уверенность, что они достаточно быстро сделают прекрасные партии. Такая галантность пришлась, правда, не совсем по вкусу некоторым из его слушателей. Но миссис Беннет, которой всякий комплимент доставлял удовольствие, приняла его весьма благосклонно.
   - Вы в самом деле, сэр, очень добры. Я всей душой желаю, чтобы ваше предсказание сбылось,- иначе их ждет печальная судьба. Обстоятельства сложились так нелепо!..
   - Быть может, вы имеете в виду мои наследственные права?
   - О, сэр, разумеется! Вы сами понимаете, как это ужасно для моих бедных девочек. Я ведь вовсе не считаю вас виноватым - такие вещи зависят только от случая. Когда имение переходит по мужской линии, оно может достаться кому угодно.
   - Я, сударыня, вполне сочувствую несчастью моих прелестных кузин и мог бы не мало сказать по этому поводу. Однако, чтобы не опережать событий, пока что я воздержусь. Могу все же заверить молодых леди, что я прибыл сюда, готовый восхищаться их красотой. Сейчас я ничего к этому не прибавлю, но когда мы познакомимся поближе...
   Тут его речь была прервана приглашением к обеду. Барышни пересмеивались друг с другом. Их красота была не единственным предметом восхищения мистера Коллинза. Гостиная, столовая, обстановка, все подверглось внимательному осмотру и получило высокую оценку. Похвалы эти, несомненно, тронули бы миссис Беннет, если бы ее душу не леденила мысль, что мистер Коллинз смотрит на все, как на свою будущую собственность. Обед, в свою очередь, вызвал поток самых восторженных отзывов, причем мистер Коллинз пожелал узнать, кулинарным способностям какой из своих кузин они обязаны столь отменным угощением. Однако тут хозяйка дома водворила гостя на место, заверив его с достоинством, что она вполне может держать хорошего повара и что ее дочерям нечего делать на кухне. Гость не преминул попросить у нее прощения за допущенную оплошность, и миссис Беннет, смягчившись, сказала, что нисколько на него не обиделась. Однако мистер Коллинз еще в течение четверти часа продолжал извиняться.

       Глава XIV

 

На протяжении всего обеда мистер Беннет почти ни с кем не разговаривал. Но когда прислуга удалилась, он решил, что для беседы с гостем наступило подходящее время. Коснувшись темы, которая несомненно должна была воспламенить мистера Коллинза, он заметил, что последний, по-видимому, очень доволен своей патронессой. Сочувствие леди Кэтрин де Бёр всем его желаниям и ее забота о комфорте мистера Коллинза кажутся, на первый взгляд, из ряда вон выходящими. Мистер Беннет едва ли мог найти более удачный предмет для разговора. Гость говорил о леди де Бёр с величайшим восторгом. Тема эта сделала его слог необычно высокопарным даже для него самого. С полной убежденностью он объявил, что за всю жизнь ему не приходилось наблюдать подобного поведения высокопоставленных особ - такой снисходительности и благосклонности, с какими отнеслась к нему леди Кэтрин. Она милостиво одобрила обе его проповеди, которые он уже имел честь произнести в ее присутствии. Дважды она пригласила его к обеду в Розингсе и всего только неделю назад присылала за ним, чтобы он принял участие в ее вечерней игре в кадриль. Многие, как известно, находят, что леди Кэтрин не в меру горда. Однако по отношению к нему она всегда была необыкновенно приветлива. Ее сиятельство всегда разговаривала с ним так же, как с любым другим порядочным человеком. Она ничуть не возражала ни против его знакомства с окрестным обществом, ни против того, чтобы он время от времени оставлял на неделю-другую свой приход ради визита к родственникам. Она даже снизошла до того, что порекомендовала ему по возможности поскорее жениться, конечно, с подобающей осмотрительностью и однажды посетила мистера Коллинза в его скромной обители. Там она вполне одобрила все предпринятые им усовершенствования и даже снабдила его кое-какими советами по части устройства полок в каморке на втором этаже.
   - Все это необыкновенно похвально с ее стороны и, разумеется, крайне любезно,- заметила миссис Беннет.- Осмелюсь сказать, что это, должно быть, чрезвычайно приятная женщина. Как жаль, что большинство важных дам на нее не похожи! И она живет, сэр, неподалеку от вас?
   - Сад, в котором находится мое скромное обиталище, только одной аллеей отделен от Розингс Парка - резиденции ее сиятельства.

- Вы как будто сказали, что она - вдова, сэр? Есть ли у нее дети?
   - У нее всего одна дочь - наследница Розингса, весьма значительного имения.
   - Увы,- воскликнула миссис Беннет, покачав головой.- В таком случае она гораздо счастливее многих других барышень. А что собой представляет эта благородная особа? Хороша ли она?
   - Воистину это - очаровательнейшая юная леди! Ее мать, леди Кэтрин, сама говорит, что по части красоты мисс де Бёр намного превзошла других прелестнейших представительниц своего пола, так как в ней есть что-то такое, что сразу отличает молодую особу высокого происхождения. К несчастью, у нее довольно слабое сложение, которое помешало ей преуспеть во многих искусствах. По мнению дамы, занимавшейся ее воспитанием, мисс де Бёр пошла бы весьма далеко, будь только она покрепче здоровьем. И она настолько мила, что нередко удостаивает своим посещением мою скромную обитель, когда выезжает на прогулку в своем запряженном пони маленьком фаэтоне.
   - А она уже была представлена ко двору? Я почему-то не встречала ее имени в списках придворных дам.
   - Увы, здоровье, к несчастью, не позволяет ей переселиться в город. Это обстоятельство, как я однажды уже заметил самой леди Кэтрин, лишило двор Британии его лучшего украшения. Ее сиятельству очень понравилось мое замечание. Можете себе представить, я часто прибегаю к такого рода изящным комплиментам, которые столь нравятся дамам. Например, я не раз говаривал леди Кэтрин, что ее прелестная дочь рождена, чтобы стать герцогиней и украсить собой любое место, которое само украсило бы всякую другую леди. Я считаю священным долгом свидетельствовать подобными приятными мелочами свое внимание к ее сиятельству.
   - Вы рассуждаете весьма здраво,- сказал мистер Беннет.- И ваше счастье, что вы обладаете талантом льстить с такой деликатностью. А позвольте спросить,- рождаются ли у вас эти приятные свидетельства внимания в результате мгновенного проблеска мысли или вы их придумываете заблаговременно?
   - Обычно они всегда имеют отношение к происходящему. И хотя иногда, ради развлечения, я на досуге занимаюсь изобретением элегантных маленьких сюрпризов, которые могут подойти к различным случаям жизни, но, преподнося их, я всегда стараюсь придать им форму экспромта.
   Ожидания мистера Беннета целиком подтвердились. Глупость кузена вполне оправдала его надежды. И, слушая гостя с серьезнейшим выражением лица, он от души развлекался. При этом, если не считать редких случаев, когда он бросал взгляд на Элизабет, он вовсе не нуждался в партнере, с которым мог бы разделить удовольствие.
   Ко времени вечернего чаепития принятая им доза оказалась, однако, уже настолько значительной, что мистер Беннет был рад спровадить своего кузена в гостиную и попросить его почитать что-нибудь дамам. Мистер Коллинз с готовностью согласился, и ему была принесена книга. Однако, взглянув на заглавие (легко было видеть, что это - книга из общественной библиотеки), он сразу же от нее отпрянул и, попросив прощения, заявил, что никогда не читает романов. Китти изумленно на него уставилась, а Лидия даже от удивления вскрикнула. Были извлечены другие книги, и после некоторого раздумья он остановился на проповедях Фордайса. Как только том был раскрыт, Лидию одолела зевота. И не успел он прочитать монотонным голосом трех страниц, как она воскликнула, перебив его на полуслове:.
   - Вы слышали, мама, дядя Филипс хочет уволить Ричарда? Если он на это решится, Ричарда тут же возьмет к себе полковник Форстер. Мне об этом в субботу сказала тетушка. Нужно будет завтра же сходить в Меритон и расспросить обо всем поподробнее. А заодно и узнать, когда же вернется из города мистер Денни.
   Две старшие сестры попросили Лидию придержать язык, но мистер Коллинз, оскорбленный до глубины души, отложил книгу и сказал:
   - Мне часто приходилось наблюдать, как мало интересуют молодых леди книги серьезного содержания, написанные, увы, для их же пользы. И, признаюсь, меня это удивляет. В самом деле, могло ли быть для них что-нибудь благотворнее хорошего нравоучения! Но я больше не стану утруждать слух моих юных кузин...- и, повернувшись к мистеру Беннету, он предложил ему сыграть партию в триктрак. Мистер Беннет принял приглашение, заметив, что кузен поступает весьма разумно, предоставляя девчонкам заниматься своими пустячными развлечениями. Миссис Беннет и ее дочери самым искренним образом извинились за выходку Лидии, обещая, если он возобновит чтение, впредь не допустить ничего подобного. Однако, заверив, что он не затаил против юной кузины ни малейшей обиды и что ее поступок вовсе не был для него оскорбителен, мистер Коллинз уселся с мистером Беннетом за другой столик и приготовился к игре.

       Глава XV

   Мистер Коллинз не был одаренной натурой. Вместе с тем его природные недостатки были мало исправлены воспитанием и общением с людьми. Большую часть жизни он провел под надзором отца - человека необразованного и мелочного. Находясь в университете, он прослушал курсы наук, но не завел каких-нибудь полезных знакомств. Подавленный отцовским воспитанием, первоначально привившим его характеру раболепие, позднее он приобрел самодовольство недалекого человека, который живет сам по себе и неожиданно рано преуспел в жизни. Благодаря счастливой случайности он подвернулся вдове сэра Льюиса де Бёра в тот момент, когда освободился хансфордский приход. Почтение к ее высокому рангу, благоговение перед личностью патронессы и вместе с тем высокое мнение о собственной персоне, авторитете священнослужителя и правах главы церковного прихода сделали из него человека, в характере которого своеобразно сочетались высокомерие и угодничество, самодовольство и униженность.
   Обзаведясь приличным жильем и вполне достаточным доходом, он возымел намерение жениться. В поисках же примирения с семьей мистера Беннета он задумал взять себе в жены одну из его дочерей, при условии, если знакомство с ними подтвердит дошедшие до него сведения об их красоте и благонравии. В этом-то и заключался его план восполнения ущерба, который наносился семье Беннет его наследственными правами. Сам мистер Коллинз считал, что ему пришел в голову необыкновенно удачный и для всех приемлемый план, который свидетельствовал в то же время о его великодушии, ибо не представлял для него никакой личной выгоды.
   План этот не изменился после того, как он познакомился с семьей своего родственника. Созерцание прелестного личика мисс Беннет старшей, напротив, укрепило мистера Коллинза в его намерениях, подтвердив в то же время его строгие взгляды на права, связанные со старшинством. Таким образом, на протяжении первого вечера его избранницей сделалась Джейн. Следующее утро, однако, внесло в его планы некоторую поправку. Перед завтраком он провел четверть часа tete-a-tete с миссис Беннет. Беседа между ними коснулась пасторского дома в Хансфорде и, естественным образом, перешла к надежде мистера Коллинза найти будущую хозяйку этого дома в Лонгборне. И среди приятнейших улыбок, свидетельствовавших, что она, вообще говоря, вполне одобряет его намерения, миссис Беннет смогла все же предостеречь гостя в отношении той своей дочери, на которой он было остановил свой выбор. "Она-де ничего не может позволить себе сказать в отношении младших девочек,- быть может, она недостаточно осведомлена,- но ей неизвестно о существовании у них каких-либо душевных привязанностей. Что же касается старшей дочери,- она просто должна упомянуть об этом, так как чувствует себя этим обязанной по отношению к Джейн,- весьма вероятно, что в скором времени она будет обручена".
   Мистеру Коллинзу потребовалось только сменить одну сестру на другую. И это было сделано тотчас же, за то время, пока миссис Беннет перемешивала угли в камине. Почти равная Джейн годами и внешностью, Элизабет стала естественной преемницей прав старшей сестры.
   Миссис Беннет высоко оценила намерения, на которые намекал мистер Коллинз, поверив, что в скором времени у нее будет две замужних дочери. И человек, имени которого она еще накануне не могла слышать, приобрел теперь ее полное расположение.
   Лидия не забыла о своем желании отправиться в Меритон, и вместе с нею решили прогуляться также все ее сестры, кроме Мэри. По просьбе мистера Беннета мистер Коллинз должен был их сопровождать. Хозяину дома очень хотелось от него избавиться и получить в свое распоряжение библиотеку, куда гость последовал за ним после завтрака и где, якобы заинтересованный одним из самых толстых томов, он почти без перерыва докучал своему родственнику болтовней о доме и саде в Хансфорде. Такое поведение кузена совершенно вывело мистера Беннета из терпения. В библиотеке он всегда рассчитывал найти покой и тишину. И хотя, как мистер Беннет признавался Элизабет, он постоянно был готов столкнуться с проявлениями глупости и самодовольства в любой другой части дома, здесь он привык от них отдыхать. Поэтому предложение совершить прогулку с девицами Беннет было высказано мистеру Коллинзу самым настоятельным образом. Более расположенный к прогулке, чем к чтению, мистер Коллинз с неменьшей охотой это предложение принял и тут же захлопнул свою огромную книгу.
   Разговор по пути в Меритон почти все время поддерживал один мистер Коллинз, высокопарная болтовня которого лишь изредка прерывалась вежливыми замечаниями его кузин. Однако, очутившись в городке, младшие сестры совершенно перестали обращать на него внимание и принялись поглядывать во все стороны в поисках офицеров, так что отвлечь их от этого занятия мог только выставленный в окне лавки особенно модный чепчик или образчик только что привезенной кисеи.
   Внимание девиц вскоре привлек неизвестный молодой человек благородной наружности, который прогуливался вместе с каким-то офицером по противоположной стороне улицы. Когда они поравнялись, офицер поклонился. Это был сам мистер Денни, о приезде которого Лидия хотела разузнать в Меритоне. Его спутник произвел на дам неотразимое впечатление, и они принялись разгадывать, кто бы это такой мог оказаться. Китти и Лидия решили выяснить это по возможности тотчас же и пересекли улицу, как бы направляясь в находившуюся неподалеку лавку. Им посчастливилось перейти на другую сторону как раз в ту минуту, когда два молодых человека, повернув назад, подошли к тому же самому месту. Мистер Денни сразу заговорил, попросив разрешения представить своего друга, мистера Уикхема, который прибыл с ним накануне в Меритон и, к удовольствию говорившего, был зачислен в их полк. Все складывалось необыкновенно удачно, ибо чтобы стать окончательно неотразимым, молодому человеку не хватало только полкового мундира. Внешность его вполне располагала в его пользу. В ней все было хорошо: правильные черты лица, отличная фигура, приятные манеры. Представленный дамам, он сразу обнаружил счастливую склонность к непринужденной беседе и при этом в его готовности не чувствовалось ни малейшей искусственности. Компания продолжала стоять, любезно болтая, когда послышалось цоканье копыт и вдали показались скакавшие вдоль улицы Дарси и Бингли. Увидев знакомых дам, всадники подъехали ближе и засвидетельствовали им свое почтение. Говорил главным образом Бингли, речь которого почти целиком была обращена к старшей мисс Беннет. По его словам, они направлялись в Лонгборн, чтобы осведомиться о ее здоровье. Мистер Дарси подтвердил это кивком головы и, вспомнив о своем намерении не засматриваться на Элизабет, внезапно остановил взгляд на незнакомце. Элизабет, которая в это время случайно на них посмотрела, была поражена действием этой встречи на того и другого: оба изменились в лице - один побледнел, другой покраснел. Через несколько секунд мистер Уикхем притронулся рукой к шляпе - приветствие, на которое мистер Дарси едва ответил. Что бы это могло означать? Нельзя было придумать никакого объяснения. И также невозможно было удержаться от желания проникнуть в скрывавшуюся за этим тайну.
   Через минуту мистер Бингли попрощался и ускакал со своим другом, как будто так и не заметив происшедшего.
   Мистер Денни и мистер Уикхем проводили молодых леди до дома мистера Филипса и здесь раскланялись с ними, несмотря на настойчивые приглашения Лидии зайти в дом, поддержанные громкими восклицаниями высунувшейся из окна миссис Филипс.
   Эта дама всегда была рада видеть своих племянниц. А недавнее долгое отсутствие двух старших мисс Беннет делало приход Джейн и Элизабет особенно желанным. Она тут же стала говорить о том, как удивило ее их раннее возвращение в Лонгборн. Они вернулись в чужом экипаже, и миссис Филипс могла бы об этом ничего не узнать, не попадись ей на улице мальчишка из аптеки мистера Джонса, который сказал, что он больше не носит лекарств в Незерфилд, так как обе мисс Беннет оттуда уехали. В эту минуту ее внимание было привлечено к мистеру Коллинзу, которого ей представила Джейн. Миссис Филипс встретила его самым любезным образом, на что гость отвечал еще более любезно. Извиняясь за то, что он вторгся в дом, не имея чести быть с ней знакомым, мистер Коллинз льстил себя надеждой, что его поступок может быть все же оправдан родством с молодыми леди, представившими его ее вниманию. Миссис Филипс почувствовала благоговение перед столь воспитанным гостем. Однако ее тут же отвлекли от одного незнакомца расспросами относительно другого, о котором она, увы, могла сообщить своим племянницам только уже им известные сведения: что его привез из Лондона мистер Денни и что он собирается вступить лейтенантом в ***ширский полк. По ее словам, она вела наблюдения за ним уже в течение часа, пока он разгуливал по их улице, и если бы мистер Уикхем снова оказался перед окнами, Китти и Лидия, несомненно, тотчас бы продолжили это занятие. К несчастью, однако, на улице не появилось больше никого, кроме одного-двух офицеров, которые, по сравнению с заинтересовавшим их человеком, показались "невзрачными и не стоящими внимания". Кое-кто из полка должен был на следующий день прийти к Филипсам, и тетушка взялась уговорить мужа, чтобы он позвал также мистера Уикхема, если к ней приедут ее родственники из Лонгборна. Приглашение было немедленно принято, и миссис Филипс обещала, что они смогут весело поиграть в лото, прежде чем будет подан легкий горячий ужин. Все были очень обрадованы ожиданием столь приятных развлечений и расстались весьма довольные друг другом. Перед уходом мистер Коллинз снова принес свои извинения, которые были любезно отклонены хозяйкой дома.
   По пути в Лонгборн Элизабет рассказала Джейн, что произошло на ее глазах между двумя молодыми людьми. Но так как ее сестра была готова защищать каждого из них в отдельности и обоих одновременно от любого возможного обвинения, то ей понять эту сцену было еще труднее.
   Мистер Коллинз доставил большое удовольствие их матери восхвалениями манер и любезности миссис Филипс. Если не считать леди Кэтрин и мисс де Бёр, он, по его мнению, еще никогда не встречал более благовоспитанной дамы. Мало того, что она так любезно приняла его в своем доме. Она пригласила его еще и на завтрашний вечер, хотя до сих пор он не имел чести быть с ней знакомым. В какой-то степени это объяснялось его родством с семьей Беннет, но все же ему никогда еще не приходилось видеть подобного внимания к своей особе.

       Глава XVI

   Поскольку желание всех мисс Беннет отправиться к тетушке было одобрено их родителями, а опасения мистера Коллинза покинуть на один вечер хозяина и хозяйку дома были решительно отклонены, карета в надлежащее время доставила молодого человека и его пять кузин в Меритон. По прибытии барышни с удовольствием узнали, что мистер Уикхем принял приглашение мистера Филипса и уже находится среди гостей.
   Когда, выслушав это сообщение, все вступили в гостиную и расселись по местам, мистер Коллинз обрел наконец возможность осмотреться и прийти в восторг от своих наблюдений. По его словам, он был настолько поражен величиной зала и обстановкой, что мог вообразить себя находящимся в маленькой летней комнате для завтрака в самом Розингсе.
   Такое сравнение на первый взгляд показалось миссис Филипс не особенно лестным. Однако когда он дал ей понять, что собой представляет Розингс и кому принадлежит это поместье, когда она услышала описание лишь одной из гостиных в доме леди Кэтрин и узнала, что только камин в ней обошелся владелице в восемьсот фунтов, миссис Филипс смогла оценить значение преподнесенного ей комплимента в такой мере, что вряд ли была бы даже обижена сравнением своего самого парадного зала с комнатой дворецкого в доме патронессы его преподобия.
   Описывая величие леди Кэтрин и ее владений и позволяя себе изредка вставить словечко о собственном скромном обиталище и предпринятых в нем усовершенствованиях, мистер Коллинз весьма приятно провел время до прихода мужчин. В лице миссис Филипс он нашел самого внимательного слушателя. Мнение этой дамы о его персоне возрастало с каждым словом рассказчика вместе с желанием как можно скорее поделиться полученными сведениями со своими знакомыми. Для девиц, которым уже надоело слушать кузена и которым не оставалось ничего другого, как с нетерпением ждать музыки и рассматривать собственные посредственные имитации китайских рисунков на камине, время тянулось гораздо медленнее. Но вот, наконец, минуты ожидания миновали. Появились мужчины, и когда Уикхем вошел в комнату, Элизабет стало ясно, что она смотрела на него при первой встрече и думала о нем впоследствии не без некоторого бессознательного восхищения. Офицеры ***ширского полка были в большинстве достойными молодыми людьми, из которых на вечере присутствовали самые избранные. Однако мистер Уикхем настолько же превосходил любого из них своим видом, фигурой, манерами и походкой, насколько сами они выгодно отличались от вошедшего следом за ними выдыхавшего пары портвейна, располневшего и обрюзгшего дядюшки Филипса.
   Мистер Уикхем был тем счастливым представителем мужского пола, к которому обратились глаза всех присутствовавших в зале дам. А Элизабет оказалась среди них той счастливицей, возле которой он в конце концов нашел себе место. Усевшись, он тотчас же вступил с ней в беседу, приятнейший характер которой, хотя она и касалась всего-навсего сырости вечера и приближения дождливой погоды, позволил ей почувствовать, что самая скучная и избитая тема может приобрести значительность при надлежащем искусстве собеседника.
   Такие соперники в борьбе за внимание со стороны прекрасного пола, как мистер Уикхем и его приятели-офицеры, заставили мистера Коллинза почти совсем стушеваться. Для молодых леди он и в самом деле попросту перестал существовать. Однако время от времени он все же обретал внимательного слушателя в лице миссис Филипс и благодаря ее заботам не испытывал недостатка в кофе и булочках.
   Когда были расставлены карточные столы, он получил возможность в свою очередь оказать ей любезность, приняв участие в игре.
   - Я еще пока недостаточно опытный партнер, - сказал он,- но мне необходимо усовершенствоваться. Ибо при моем положении в жизни...
   Миссис Филипс была ему очень признательна за принятое приглашение, но не смогла дослушать его до конца.
   Мистер Уикхем не играл в вист и был с восторгом принят за другим столом, где он сел между Лидией и Элизабет. Вначале существовала опасность, что способная безумолку болтать Лидия завладеет им полностью. Однако игра интересовала ее ничуть не меньше. И вскоре она настолько ей увлеклась и с таким жаром начала выкрикивать ставки и выигрыши, что перестала обращать внимание на кого бы то ни было. Благодаря этому мистер Уикхем получил возможность, насколько позволяла игра, разговаривать с Элизабет, которая слушала его с большой охотой, хотя и не надеялась, что разговор коснется предмета, интересовавшего ее больше всего - его знакомства с мистером Дарси. Она даже не смела назвать имени этого человека. Совершенно неожиданно, однако, ее любопытство было удовлетворено. Мистер Уикхем сам коснулся этой темы. Осведомившись о расстоянии между Незерфилдом и Меритоном и получив ответ на этот вопрос, он с некоторой неуверенностью спросил, давно ли здесь находится мистер Дарси.
   - Около месяца,- сказала Элизабет. И, не желая упустить волновавшую ее тему, добавила: - У него, я слышала, большое имение в Дербишире?
   - О, да,- ответил Уикхем,- отличное поместье - чистых десять тысяч годовых! Вряд ли вы могли встретить кого-нибудь, кроме меня, кто дал бы вам на этот счет более точные сведения. С его семейством я связан известным образом с раннего детства.
   Элизабет не могла не выразить своего удивления.
   - Еще бы вам не удивляться, мисс Беннет! Должны же вы были вчера заметить, как холодно мы с ним встретились. Вы с ним близко знакомы?
   - Ровно настолько, чтобы не желать знакомства более близкого! - с чувством ответила Элизабет.- Мне довелось провести с ним под одной кровлей четыре дня и он показался мне человеком весьма неприятным.
   - Не смею судить - приятный или неприятный он человек,- сказал Уикхем.- Мне даже не подобает иметь такого мнения. Слишком долго и хорошо я его знаю, чтобы быть беспристрастным судьей. И все же мне кажется, что ваше мнение о Дарси удивило бы многих. Быть может, где-нибудь в другом месте вы бы его даже не высказали. Здесь, конечно, другое дело. Вы находитесь среди своих...
   - Честное слово, я не сказала ничего, что не смогла бы повторить в любом доме нашей округи, за исключением Незерфилда. Он никому в Хартфордшире не нравится. Гордость этого человека оттолкнула от него решительно всех. И едва ли вы найдете кого-нибудь, кто отозвался бы о мистере Дарси лучше, чем я.
   - Не стану прикидываться огорченным, что мистера Дарси или кого бы то ни было оценивают по заслугам,- сказал после небольшой паузы мистер Уикхем.- Однако с мистером Дарси это случается довольно редко. Мир обычно бывает ослеплен его богатством и властью или подавлен его высокомерными и внушительными манерами. И его видят таким, каким он желает выглядеть сам.
   - Даже поверхностное знакомство позволило мне почувствовать, насколько у него тяжелый характер.
   Уикхем только покачал головой.
   Когда ему удалось снова заговорить с Элизабет, он спросил:
   - И долго мистер Дарси собирается пробыть в этих местах?
   - Вот уж не знаю. Когда я была в Незерфилде, об его отъезде ничего не говорили. Надеюсь, что его пребывание по соседству не отразится на вашем намерении поступить в *** ширский полк?
   - О нет! Мне незачем уступать ему дорогу. Пусть сам убирается, если не хочет со мной встречаться. Мы не состоим в дружеских отношениях, и мне всегда тяжело его видеть. Но других причин избегать его, кроме тех, которые я могу открыть всему свету, не существует. Прежде всего это сознание причиненной мне жестокой обиды. А еще - мне мучительно больно оттого, что он сделался таким человеком. Его отца, покойного мистера Дарси, я считал лучшим из людей. Он был моим самым близким другом. И меня мучают тысячи трогательнейших воспоминаний, когда судьба сталкивает нас с молодым мистером Дарси. Он причинил мне немало зла. Но я все бы ему простил, если бы он не опозорил память отца и не обманул так сильно его надежд.
   Элизабет слушала его, затаив дыхание, чувствуя, что разговор захватывает ее все больше и больше. Однако деликатность темы помешала ее расспросам.
   Мистер Уикхем перешел к предметам более общим: городу Меритону, его окрестностям и, наконец, к его жителям. Одобрив все, что ему удалось повидать, он особенно тонко, но вполне ощутимо похвалил местное общество.
   - При поступлении в *** ширский полк я прежде всего имел в виду завести здесь постоянные и притом приятные дружеские связи. Я знал, что это - прославленная и достойная войсковая часть. Но мой друг Денни особенно соблазнял меня своими рассказами о городе, в котором полк в настоящее время расквартирован. Сколько внимания проявляют здесь к офицерам! И как много приобрели они здесь приятных знакомств! Да, общество, признаюсь, мне необходимо. Я - человек, разочарованный в жизни, и душа моя не терпит одиночества. У меня непременно должны быть занятия и общество. Меня не готовили к военной карьере. Но, волею обстоятельств, теперь это - лучшее, на что я могу рассчитывать. Увы, моей сферой должна была стать церковь. Меня воспитывали для духовной стези. И я бы уже располагал отличным приходом, будь это угодно джентльмену, которого мы упомянули в нашей беседе.
   - Неужели это возможно?
   - О да, покойный мистер Дарси предназначал для меня лучший приход в своих владениях - сразу же после того, как в нем должна была открыться вакансия. Он был моим крестным отцом и просто души во мне не чаял. Заботы его обо мне не поддаются описанию. Он так хотел меня обеспечить и был спокоен, что ему это удалось! Но вот приход освободился и... достался другому.
   - Боже правый! - воскликнула Элизабет.- Но это неслыханно! Как мог мистер Дарси пренебречь волей родного отца?! И вы для защиты своих прав не обратились к закону?
   - Формальные недоговоренности в завещании не позволили мне опереться на закон. Человек чести не усомнился бы в воле покойного, но мистер Дарси предпочел подвергнуть ее сомнению. Эту часть завещания он объявил только условной рекомендацией, и осмелился утверждать, что я утратил свои права из-за моего легкомыслия, моей расточительности, короче говоря,- решительно всех пороков или же попросту никаких. Верно лишь то, что два года тому назад приход оказался свободным,- как раз тогда, когда я по возрасту мог этим воспользоваться,- но я его не получил. И столь же верно, что я не могу обвинить себя в каком-нибудь проступке, из-за которого я должен был бы его лишиться. У меня горячий, несдержанный нрав. И, быть может, я слишком вольно высказывал свое мнение о молодом Дарси, признаюсь, иногда даже прямо ему в лицо. Ничего худшего я не припомню. Но все дело заключается в том, что мы с ним - слишком разные люди и что он меня ненавидит.
   - Но это чудовищно! Он заслуживает публичного осуждения!
   - Рано или поздно это случится. Но это не будет делом моих рук. Пока я помню Дарси-отца, я не смогу очернить или разоблачить Дарси-сына.
   Элизабет вполне оценила его благородные чувства, заметив, как хорош он был в тот момент, когда о них говорил. После некоторой паузы она спросила:
   - Но какие же у него для этого могли оказаться причины? Что толкнуло его на столь жестокий поступок?
   - Решительная и глубокая неприязнь ко мне. Неприязнь, которую я не могу в какой-то мере не приписывать чувству ревности. Если бы покойный мистер Дарси любил меня не так сильно, его сын, быть может, относился бы ко мне лучше. Но необычайная привязанность ко мне отца стала, по-видимому, раздражать сына с самого раннего возраста. Ему не нравилось возникшее между нами своеобразное соревнование, и он не мог смириться с тем, что мне нередко оказывалось предпочтение.
   - Мне и в голову не приходило, что мистер Дарси - такой недостойный человек. Правда, он мне и раньше не нравился. И все же так плохо я о нем не судила. Конечно, я замечала, с каким презрением он относится к окружающим. Но я никогда не предполагала, что он способен на такую низкую месть, такую несправедливость, такую бесчеловечность.
   Подумав, она добавила:
   - Я, правда, припоминаю, как он однаждыхвалился в Незерфилде, что бывает в гневе безжалостен и не умеет прощать. Какой ужасный характер!..
   - Не стану высказывать своего мнения по этому поводу,- ответил Уикхем.- Мне трудно быть к нему справедливым.
   Элизабет снова погрузилась в раздумье и после некоторой паузы воскликнула:
   - Так обойтись с крестником, другом, любимцем родного отца! - Она могла бы добавить: "С юношей, самая внешность которого располагает к нему людей с первого взгляда", но ограничилась словами: "С человеком, который к тому же с самого детства был его ближайшим товарищем! И который, как я вас поняла, связан с ним теснейшими узами!".
   - Мы родились в одном приходе, в одном и том же поместье. И провели вместе все детские годы - жили под одной кровлей, играли в одни игры, радовались общей отеческой ласке. В юности мой отец избрал тот жизненный путь, на котором с такой честью подвизается ваш дядюшка, мистер Филипс. Но он пренебрег всем, стремясь оказаться полезным покойному мистеру Дарси и посвятил свою жизнь заботам о Пемберли. Зато как высоко ценил его мистер Дарси! Какими задушевными друзьями были наши отцы! Мистер Дарси всегда признавал, чем он обязан своему другу. И незадолго до смерти отца мистер Дарси по собственной воле обещал ему обеспечить мое будущее. Я убежден, что он поступил так столько же из чувства благодарности к отцу, сколько из-за своей привязанности к сыну.
   - Неслыханно! - воскликнула Элизабет. - Чудовищно! Казалось бы, одна гордость должна была заставить младшего мистера Дарси выполнить по отношению к вам свой долг! Если ему несвойственны лучшие чувства, то как его гордость позволила ему поступить так бесчестно? О да, бесчестно - его поведению нет другого названия!
   - Это и в самом деле странно,- подтвердил Уикхем.- Ведь почти все его поступки так или иначе объясняются гордостью. Гордость нередко была его лучшим советчиком. Из всех чувств она его больше всего приблизила к добродетели. Но ведь не бывает правил без исключений: в отношениях со мной им руководили более сильные побуждения.
   - Неужели его непомерная гордость когда-нибудь могла принести ему пользу?
   - О да. Она часто заставляла его поступать снисходительно и великодушно - щедро раздавать деньги, оказывать гостеприимство, поддерживать своих арендаторов, помогать бедным. Всему этому способствовала фамильная гордость и сыновняя гордость - настолько он гордится своим отцом. Опасение лишить былой славы свой род, ослабить влияние и популярность дома Пемберли сыграло немалую роль в его жизни. Ему свойственна и гордость старшего брата, которая в соединении с известной братской привязанностью сделала из него доброго и внимательного опекуна своей сестры. И вы могли бы услышать, что о нем говорят как о самом лучшем и заботливом брате.
   - А что собой представляет мисс Дарси?
   Он покачал головой.
   - Если бы вы знали, как мне бы хотелось отозваться о ней хорошо. С именем Дарси так больно связывать что-то дурное. Но, увы, она слишком похожа на своего брата - столько в ней гордости. А какая это была милая, ласковая девочка в детстве, как нежно она была ко мне привязана! И кто скажет - сколько часов потратил я, заботясь о ее развлечениях? Но теперь она для меня - ничто. Это - довольно хорошенькая девица лет пятнадцати-шестнадцати, получившая, насколько я могу судить, недурное образование. С тех пор, как скончался ее отец, она постоянно живет в Лондоне в обществе какой-то дамы, которая руководит ее занятиями.
   После нескольких пауз, прерывавшихся попытками найти другие темы для разговора, Элизабет не смогла удержаться от того, чтобы еще раз не вернуться к мистеру Дарси.
   - Меня удивляет,- сказала она,- его близость к мистеру Бингли. Как это мистер Бингли, который кажется мне самим воплощением благожелательности и, я уверена, обладает превосходным характером, может поддерживать дружбу с подобным человеком? Неужели они могут друг с другом ладить? Кстати, вы знакомы с мистером Бингли?
   - Нет, мы друг друга не знаем.
   - О, это - в самом деле милейший человек. Он и не догадывается о том, что собой представляет мистер Дарси.
   - Вполне вероятно. Когда мистер Дарси пожелает, он умеет понравиться. Он не лишен способностей. Если нужно, он оказывается превосходным собеседником. Вообще среди равных он совсем другой, нежели среди тех, кто стоит ниже его на общественной лестнице. Гордость не оставляет его никогда. Но к богатым он более справедлив и снисходителен. С ними он бывает искренен, порядочен и даже, пожалуй, приветлив,- если к тому же принять во внимание его внешность и положение.
   Вскоре после этого игра в вист закончилась, и ее участники собрались вокруг другого стола. Мистер Коллинз расположился при этом между своей кузиной Элизабет и ее тетушкой, которая, разумеется, не преминула осведомиться о его карточных успехах. Последние оказались отнюдь не блестящими - он не выиграл ни одной ставки. Однако в ответ на выраженное ею сочувствие он с самым серьезным видом попросил ее ни в коей мере не огорчаться, ибо он не придает значения деньгам и вполне может пренебречь небольшим проигрышем.
   - Мне достаточно известно, сударыня,- сказал он,- что, садясь за карточный стол, человек должен быть готов к подобного рода невзгодам. К счастью, мои обстоятельства не таковы, чтобы я должен был много думать о пяти шиллингах. Конечно, есть немало людей, которые не смогли бы сказать то же самое. Но благодаря леди Кэтрин де Бёр я достаточно обеспечен, чтобы не обращать внимания на подобные пустяки.
   Слова эти привлекли внимание Уикхема. Взглянув на мистера Коллинза, он вполголоса спросил у Элизабет, насколько ее родственник близко знаком с семейством де Бёр.
   - Леди Кэтрин де Бёр,- ответила она,- совсем недавно предоставила ему церковный приход. Мне неизвестно, каким образом она обратила на него свое внимание, но знакомство их не может быть продолжительным.
   - Вы, конечно, знаете, что леди Кэтрин де Бёр и леди Энн Дарси были родными сестрами. Леди Кэтрин поэтому приходится теткой мистеру Дарси.
   - О нет, я этого не знала. Я вообще не имею никакого понятия о родственных связях леди Кэтрин. До позавчерашнего дня я даже не догадывалась о ее существовании.
   - Ее дочь, мисс де Бёр, получит огромное наследство. Полагают, что она и ее кузен соединят два состояния.
   При этих словах Элизабет улыбнулась, невольно вспомнив о бедной мисс Бингли. Тщетными были, оказывается, все ее усилия привлечь внимание мистера Дарси. Тщетными и бесполезными были ее привязанность к его сестре и восхищение им самим. Мистер Дарси был предназначен для другой.
   - Мистер Коллинз,- сказала она,- всячески превозносит леди Кэтрин и ее дочь. Но некоторые странности в его рассказах о своей благодетельнице заставили меня заподозрить, что чувство признательности ввело его в заблуждение. Несмотря на всю благосклонность к моему кузену, ее сиятельство представляется мне взбалмошной и самодовольной.
   - Думаю, что то и другое верно. Я не видел ее уже много лет, но припоминаю, что мне никогда не нравились ее деспотические и вызывающие манеры. Она слывет женщиной необычайно умной и рассудительной. Но я полагаю, что этим она отчасти обязана своему рангу и состоянию, от части самоуверенности, а в остальном - гордости племянника, которому хочется, чтобы вся его родня славилась выдающимся умом.
   Отзыв этот показался Элизабет вполне убедительным. Молодые люди, очень довольные друг другом, не переставали болтать до тех пор, пока начавшийся ужин не прервал игру, позволив и другим дамам воспользоваться долей внимания мистера Уикхема. За столом миссис Филипс обычно царил такой шум, что разговаривать во время ужина было почти совершенно невозможно. Однако манеры мистера Уикхема понравились всем. Что бы он ни сказал, было сказано хорошо, что бы ни сделал, было сделано с изяществом. Элизабет уехала домой, думая только о нем. Дорогой мысли о мистере Уикхеме и о том, что он ей рассказал, не покидали ее ни на минуту. И все же ей даже не удалось произнести его имени, так как Лидия и мистер Коллинз болтали без умолку. Лидия непрерывно тараторила о лотерейных билетах, о ставках, которые она проиграла, и ставках, которые выиграла. Мистер Коллинз превозносил любезность мистера и миссис Филипс, убеждал всех, что его совершенно не тревожит карточный проигрыш, перечислял все поданные на стол блюда и беспрестанно беспокоился, не слишком ли он потеснил кузин в экипаже. Круг этих тем был слишком обширен для того, чтобы он успел с ними покончить до остановки кареты перед домом в Лонгборне.

       Глава XVII

   На следующий день Элизабет рассказала Джейн о своем разговоре с Уикхемом. Джейн была удивлена и расстроена: она не могла поверить, что мистер Дарси столь недостоин дружбы мистера Бингли. И, вместе с тем, ей было несвойственно сомневаться в правдивости молодого человека с такой привлекательной внешностью, какой обладал мистер Уикхем. Одной мысли о нанесенном ему ущербе было достаточно, чтобы вызвать ее горячие симпатии. Поэтому ей ничего не оставалось, как попытаться оправдать обоих, приписав все, что могло бросить на них тень, недоразумениям или ошибкам.
   - Я думаю, - сказала она,- что оба они были неизвестным нам образом введены в заблуждение. Быть может, какие-то люди, преследуя корыстные цели, создали у них друг о друге ложное представление. Но что именно вызвало между ними разлад, в котором нам лучше не обвинять ни того, ни другого, навсегда останется для нас тайной.
   - Ты совершенно права. А теперь, дорогая Джейн, что ты скажешь в защиту тех, кто был в этом деле замешан и преследовал корыстные цели? Не следует ли оправдать также и этих людей? Иначе нам все же придется о ком-то плохо подумать.
   - Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но переубедить меня тебе не удастся. Лиззи, дорогая, ты только на минуту подумай, какую тень это бросает на мистера Дарси! Так обойтись с любимцем отца, с юношей, жизнь которого его отец обещал обеспечить. Это просто невероятно. Ни один человек, который дорожит своей репутацией, не способен на такой поступок. Разве самые близкие друзья могли бы в нем так обмануться? О нет, это невозможно.
   - Мне гораздо легче представить себе, что в нем обманулся мистер Бингли, чем вообразить, что рассказанная вчера история - выдумка мистера Уикхема. Он называл имена, обстоятельства, факты без малейшей запинки. Пусть мистер Дарси попытается, если сможет, все опровергнуть. В глазах его светилась чистая правда!
   - Это настолько неприятно и запутанно - прямо не знаешь, что и подумать.
   - Прости, пожалуйста, но мне-то ясно, что об этом следует думать.
   Для Джейн, однако, ясно было только одно - что мистер Бингли, если он и в самом деле был введен в заблуждение, будет глубоко огорчен, когда ему станут известны все обстоятельства.
   Этот разговор происходил на поросшей кустарником дорожке около дома, которую молодым девицам пришлось покинуть из-за приезда некоторых лиц, упоминавшихся в их беседе. Мистер Бингли и его сестры явились в Лонгборн для того, чтобы лично пригласить всех на долгожданный бал в Незерфилде, имеющий быть в ближайший вторник. Обе леди были счастливы снова увидеть свою дорогую подругу, с которой, как им казалось, они не виделись целую вечность. И они наперебой расспрашивали ее, чем она занималась с тех пор, как они расстались. На других Беннетов они почти не обращали внимания, стараясь находиться подальше от хозяйки дома, по возможности не разговаривать с Элизабет и не обменяться ни одним словом с ее младшими сестрами. Вскоре они поднялись, поразив брата своей поспешностью, и сейчас же уехали. Уходя, они так торопились к выходу, как будто им хотелось уклониться от обмена любезностями с миссис Беннет.
   Мысли о незерфилдском бале чрезвычайно занимали всех дам в семействе Беннет. Миссис Беннет была склонна считать, что он устраивается в честь ее старшей дочери и чувствовала себя необыкновенно польщенной тем, что вместо письменного приглашения мистер Бингли сам явился в Лонгборн просить их пожаловать на бал. Джейн рисовала в своем воображении счастливый вечер, который она проведет в обществе двух подруг, принимая знаки внимания со стороны мистера Бингли. Элизабет с удовольствием представляла себе, как она будет танцевать с мистером Уикхемом, находя доказательство всего, что он ей рассказал, в выражении лица и поведении мистера Дарси. Блаженство, которое предвкушали Кэтрин и Лидия, в меньшей степени было связано с какими-нибудь определенными людьми или обстоятельствами. И хотя каждая из них, подобно Элизабет, собиралась половину вечера танцевать с Уикхемом, он ни в коей мере не был для них единственным возможным кавалером - бал должен был быть балом при любых обстоятельствах. Даже Мэри уверяла родных, что у нее нет против него возражений.
   - С меня достаточно, если я могу располагать своими утренними часами. И я вовсе не считаю, что приношу особенно большую жертву, время от времени принимая участие в вечерних развлечениях. Общество ко всем предъявляет свои права. И я отношусь к тем его членам, которые находят полезным позволить себе изредка немного отдохнуть и развлечься.
   Элизабет была в превосходном настроении. И хотя обычно она старалась разговаривать с мистером Коллинзом как можно меньше, на этот раз она не сдержалась, спросив у него, думает ли он воспользоваться приглашением Бингли и подобает ли его сану участвовать в подобных развлечениях. Она была немало удивлена, услышав, что ее кузен не испытывал на этот счет ни малейших сомнений и вовсе не опасался упреков со стороны архиепископа или леди Кэтрин де Бёр по поводу своего участия в танцах.
   - Позвольте вам заметить,- добавил он,- что бал подобного рода, устроенный вполне достойным молодым человеком для респектабельной публики, не может, по моему мнению, таить в себе зловредных начал. Будучи далек от того, чтобы относиться к танцам с неодобрением, я питаю надежду танцевать в течение вечера с каждой из моих прелестных кузин. И, пользуясь случаем, мисс Элизабет, я имею честь уже сейчас пригласить вас на первый танец,- особая привилегия, которая, как я полагаю, будет правильно понята моей кузиной Джейн и отнюдь не воспринята ею за недостаток уважения с моей стороны.
   Элизабет поняла, что попала впросак. Она была уверена, что на первый танец ее непременно пригласит Уикхем. И что же,- вместо этого ей придется танцевать с Коллинзом. Никогда еще она не проявляла своей общительности так не вовремя. Но делать было нечего. Счастливые для нее и для мистера Уикхема минуты должны были, таким образом, наступить несколько позднее. Приглашение мистера Коллинза было принято со всей любезностью, на которую она была способна. Оттого что в его разглагольствованиях проскользнуло нечто большее чем простая галантность, они не стали приятнее. Ей впервые пришло в голову, что из всех дочерей мистера Беннета именно она может оказаться достойной стать хозяйкой хансфордского прихода, а заодно - и четвертым участником карточной партии в Розингсе при отсутствии более подходящих партнеров. Подозрение это превратилось в уверенность по мере того, как она стала замечать все возраставшие знаки внимания со стороны кузена и его частые комплименты по поводу ее жизнерадостности и остроумия. Она была скорее встревожена, нежели обрадована действием своих чар, в особенности после того, как миссис Беннет дала ей понять, что весьма приветствует возможность такой партии. Сознавая, какая буря будет вызвана в доме ее ответом, Элизабет предпочла вести себя так, как будто она не понимала намеков. Могло случиться, что мистер Коллинз не соберется сделать предложение. И, пока он ни на что не решился, не было смысла поднимать шум по этому поводу.
   Без надежды на бал в Незерфилде, к которому нужно было готовиться и о котором можно было вдоволь наговориться, младшие мисс Беннет чувствовали бы себя в это время крайне несчастными. С самого дня приглашения и до того дня, когда бал, наконец, состоялся, почти непрерывно лил дождь, лишивший их возможности добираться до Меритона. Ни тетушки, ни офицеров, ни новостей - даже банты для бальных башмаков были приобретены с помощью посыльного. Испытанию подверглось даже терпение Элизабет, так как плохая погода воздвигла непреодолимое препятствие ее дальнейшему знакомству с мистером Уикхемом. Только ожидание танцев во вторник позволило Китти и Лидии как-то пережить совершенно несносные пятницу, субботу, воскресенье и понедельник.

       Глава XVIII

   Прежде чем Элизабет вступила в незерфилдскую гостиную и принялась тщетно выискивать мистера Уикхема среди собравшихся красных мундиров, ей и в голову не приходила мысль, что он может туда не явиться. Встреча с ним казалась ей настолько сама собой разумеющейся, что Элизабет даже не подумала о некоторых обстоятельствах, которые могли воспрепятствовать его появлению в Незерфилде. Она наряжалась к балу с особой тщательностью и в самом превосходном настроении готовилась к завоеванию всех оставшихся непокоренными уголков его сердца, будучи уверена, что эта задача может быть легко решена в течение одного вечера. Но как только она вошла, у нее зародилось зловещее подозрение, что в угоду своему другу Бингли не включил Уикхема в список приглашенных на бал офицеров. И хотя в действительности дело обстояло не совсем так, отсутствие Уикхема было тут же подтверждено его другом, мистером Денни, на которого с нетерпеливыми расспросами набросилась Лидия. Сообщив, что Уикхему пришлось накануне уехать по делам в Лондон и что он до сих пор оттуда не вернулся, Денни с многозначительной улыбкой добавил:
   - Не думаю, чтобы дела были способны оторвать его от нас именно в такой день, если бы он не стремился избежать встречи с неким присутствующим здесь джентльменом.
   Это замечание едва ли дошло до ушей Лидии, но было понято ее сестрой. Оно доказывало, что Дарси не менее виновен в отсутствии Уикхема, чем если бы подтвердилась ее первоначальная догадка. И, разочарованная во всех своих ожиданиях, Элизабет почувствовала к Дарси такую неприязнь, что с трудом принудила себя вежливо ответить на любезное приветствие, с которым он устремился к ней навстречу. Внимание, сочувствие, снисходительность к этому человеку были равносильны предательству по отношению к Уикхему. Она настолько отвергала всякую возможность беседы с Дарси, что, отвернувшись от него, не смогла преодолеть свой гнев даже в разговоре с мистером Бингли, слепая привязанность которого к своему другу казалась ей непростительной.
   Однако Элизабет не была создана для меланхолии. И хотя все ее связанные с балом надежды рухнули, она не могла чересчур долго предаваться мрачным мыслям. Поведав свои огорчения Шарлот Лукас, с которой они не виделись больше недели, она охотно перешла к рассказу о своем необыкновенном кузене, предоставив его вниманию своей подруги. Первый танец, однако, снова поверг ее в полное уныние. Это была убийственная церемония. Мистер Коллинз, важный и неуклюжий, делающий все время неверные па и то и дело извиняющийся, вместо того, чтобы следить за ходом танца, заставил ее почувствовать все унижение и досаду, какие только способен вызвать на протяжении одного танца неприятный партнер. Минута, когда она от него наконец освободилась, принесла ей несказанное облегчение.
   После Коллинза она танцевала с одним из офицеров. Она несколько пришла в себя, разговорившись с ним об Уикхеме и узнав, что молодой человек пользуется всеобщей симпатией. Оставив своего кавалера, она вернулась к мисс Лукас и, поглощенная беседой, не сразу заметила, что к ней обращается мистер Дарси, приглашая ее на следующий танец. От неожиданности Элизабет растерялась и в замешательстве приняла приглашение. Дарси отошел, и она осталась наедине с подругой, крайне недовольная тем, что не проявила достаточной находчивости. Шарлот попыталась ее успокоить.
   - Надеюсь все же, что ты останешься довольна своим партнером.
   - Упаси боже! Это было бы самым большим несчастьем. Остаться довольной человеком, которого решилась ненавидеть! Ты не могла пожелать мне ничего худшего.
   Когда танцы возобновились и Дарси приблизился к ним, предложив ей свою руку, Шарлот все же не удержалась и тихонько предостерегла подругу, чтобы она вела себя разумно и из симпатии к Уикхему не уронила бы себя в глазах несравненно более значительного человека. Элизабет ничего не ответила и заняла место среди танцующих, Удивляясь, как это она удостоилась стоять в паре с мистером Дарси и замечая то же удивление в глазах окружающих. Некоторое время они танцевали молча. Она уже стала думать, что молчание это продлится до конца танца и хотела сперва ничем его не нарушать. Но, вообразив вдруг, что могла бы вызвать большую досаду партнера, если бы заставила его говорить, она произнесла несколько слов по поводу исполнявшейся фигуры. Дарси ответил и замолчал. После паузы, длившейся одну-две минуты, она обратилась к нему снова.
   - Теперь, мистер Дарси, ваша очередь поддержать разговор. Я отозвалась о танце, а вы могли бы сделать какое-нибудь замечание о величине зала или числе танцующих пар.
   Он улыбнулся и выразил готовность сказать все, что она пожелала бы услышать.
   - Ну вот и отлично, - ответила она.- На ближайшее время вы сказали вполне достаточно. Быть может, немного погодя я еще замечу, что частные балы гораздо приятнее публичных. Но пока мы вполне можем помолчать.
   - А вы обычно разговариваете, когда танцуете?
   - Да, время от времени. Нужно ведь иногда нарушать молчание, не правда ли? Кажется очень нелепым, когда два человека вместе проводят полчаса, не сказав друг другу ни слова. И все же кое-кто остался бы в выигрыше, если мы поведем разговор таким образом, чтобы сказать друг другу как можно меньше.
   - Говоря это, вы подразумевали свои собственные желания или предполагали, что это угодно мне?
   - И то и другое,- лукаво ответила Элизабет.- Я уже давно заметила немало совпадений в нашем образе мыслей. Мы оба мало общительны и не склонны к разговору, если только нам не представляется случай сказать что-нибудь из ряда вон выходящее - такое, что может вызвать изумление всех присутствующих и наподобие пословицы из уст в уста передаваться потомству.
   - Что касается вашего характера,- сказал он,- то вы, по-моему, обрисовали его не вполне точно. Не мне решать, насколько верно вы охарактеризовали меня. Впрочем, не сомневаюсь, что, по крайней мере, вы сами находите этот портрет удачным.
   - Не могу судить о собственном искусстве.
   Дарси ничего не ответил, и они опять замолчали, пока во время следующей фигуры танца он не спросил у нее, часто ли ее сестрам и ей самой приходится бывать в Меритоне. Ответив утвердительно, она не удержалась от соблазна и добавила:
   - Когда мы с вами на днях там встретились, мы только что приобрели в этом городе новое знакомство.
   Действие этих слов сказалось незамедлительно. На лице Дарси появилось надменное выражение. Но он не сказал ни слова, а у Элизабет, как она ни ругала себя за свое малодушие, не хватило решимости пойти дальше. Немного погодя Дарси холодно заметил:
   - Мистер Уикхем обладает такими счастливыми манерами и внешностью, что весьма легко приобретает друзей. Достаточно ли он способен их сохранять - вот что кажется мне более сомнительным.
   - Он имел несчастье потерять вашу дружбу,- многозначительно заметила Элизабет.- Быть может, это наложит тяжелый отпечаток на всю его жизнь.
   Дарси ничего не ответил, но было видно, что ему хотелось переменить тему разговора. В эту минуту рядом с ними очутился сэр Уильям Лукас, пробиравшийся через толпу танцующих на противоположную сторону зала. Заметив мистера Дарси, он чрезвычайно любезно раскланялся и тут же рассыпался в комплиментах по поводу его манеры танцевать и красоты его дамы..
   - Я получил, дорогой сэр, высочайшее удовольствие. Как редко приходится видеть танцующих с таким изяществом. Ваша принадлежность к высшему обществу бросается в глаза. Но разрешите заметить, что прелестная леди, с которой вы сейчас танцуете, кажется мне вполне достойной своего партнера, и я надеюсь получать теперь подобное наслаждение особенно часто. Конечно, после того, как произойдет определенное и, разумеется, столь желанное - не правда ли, дорогая мисс Элайза? - событие! - При этом он посмотрел в сторону Бингли и Джейн.- Сколько оно вызовет поздравлений! Но,- я обращаюсь к мистеру Дарси,- не позволяйте мне вас задерживать, сэр. Вы не станете благодарить меня за то, что я мешаю вашей очаровательной беседе с молодой дамой, сверкающие глазки которой уже начинают посматривать на меня с явным укором.
   Последняя часть этой тирады едва ли была услышана Дарси. Но предположение сэра Уильяма относительно его друга сильно на него подействовало. Его лицо приняло очень серьезное выражение, и он пристально посмотрел на танцевавших неподалеку Бингли и Джейн. Придя, однако, в себя, он обернулся к своей даме и сказал:
   - Вмешательство сэра Уильяма заставило меня потерять нить нашего разговора.
   - По-моему, мы вовсе не разговаривали. Едва ли сэр Уильям мог найти в этом зале двух танцующих, которые хотели бы так мало сказать друг другу. Мы пытались уже безуспешно коснуться нескольких тем. И мне даже в голову не приходит, о чем бы мы могли поговорить теперь.
   - Что вы думаете о книгах? - спросил он с улыбкой.
   - О книгах? О нет, я уверена, что мы с вами никогда не читали одних и тех же книг. И уж во всяком случае не испытывали при чтении одинаковых чувств.
   - Мне жаль, что вы так думаете. Но даже если бы вы были правы, тем легче нам было бы найти тему для разговора. Мы могли бы сопоставить различные мнения.
   - Нет, я не в состоянии говорить о книгах во время бала. Здесь мне на ум приходят другие мысли.
   - Они всегда относятся к тому, что вас непосредственно окружает, не правда ли? - сказал он недоверчиво.
   - Да, да, всегда,- машинально ответила Элизабет. На самом деле мысли ее блуждали в это время весьма далеко от предмета разговора, что вскоре подтвердилось ее внезапным замечанием:
   - Помнится, мистер Дарси, вы признавались, что едва ли простили кого-нибудь в своей жизни. По вашим словам, тот, кто однажды вызвал ваше неудовольствие, не может надеяться на прощение. Должно быть вы достаточно следите за тем, чтобы не рассердиться без всякого повода?
   - О да, разумеется,- уверенно ответил Дарси.
   - И никогда не становитесь жертвой предубеждения?
   - Надеюсь, что нет.
   - Для тех, кто не поступается своим мнением, особенно важно судить обо всем здраво с самого начала.
   - Могу я узнать, что вы имеете в виду?
   - О, я просто пытаюсь разобраться в вашей натуре,- ответила она, стараясь сохранить на лице непринужденное выражение.
   - И вам это удается?
   Она покачала головой:
   - Увы, ни в малейшей степени. Я слышала о вас настолько различные мнения, что попросту теряюсь в догадках.
   - Что ж, могу представить себе, что полученные вами сведения весьма противоречивы,- сказал он очень серьезно.- Я бы предпочел, мисс Беннет, чтобы вы пока не рисовали в своем воображении моего духовного облика. В противном случае полученная вами картина не сделает чести ни вам, ни мне.
   - Но если я сейчас не подмечу самого главного, быть может, мне никогда не представится другого случая.
   - Я бы не хотел лишать вас какого бы то ни было удовольствия,- холодно сказал Дарси.
   Она ничего не ответила. И, закончив танец, они молча разошлись с чувством взаимного осуждения. Впрочем, мистер Дарси уже питал в своем сердце достаточно сильную привязанность к Элизабет, благодаря которой он довольно быстро нашел ей оправдание, сосредоточив свой гнев на другом лице.
   Вскоре после этого к Элизабет подошла мисс Бингли и обратилась к ней с любезно-высокомерным видом:
   - Итак, мисс Элайза, вы в восторге от Джорджа Уикхема, не правда ли? Я слышала об этом от Джейн. Она буквально засыпала меня вопросами о вашем новом приятеле. Однако из ее слов я поняла, что среди прочих своих сообщений молодой человек забыл вам сказать, что он - сын старого Уикхема, служившего дворецким у покойного мистера Дарси. Я бы все же хотела дружески вас предостеречь, чтобы вы не очень доверяли его высказываниям. Все, что он говорит о плохом обращении с ним мистера Дарси,- чистейший вымысел. Мистер Дарси, напротив, проявил необыкновенное благородство. Зато Джордж Уикхем поступил по отношению к мистеру Дарси самым непорядочным образом. Я незнакома с подробностями, но хорошо знаю, что мистера Дарси едва ли можно было бы в чем-нибудь упрекнуть. Недаром он даже не переносит упоминания о Джордже Уикхеме! И хотя моему брату казалось невозможным исключить Уикхема из списка приглашенных офицеров, он весьма обрадовался, узнав, что тот сам уклонился от приглашения. Появление Уикхема в этих местах- неслыханная дерзость. Непонятно, как он мог на это осмелиться! Мне очень жаль, мисс Элайза, что я должна была разоблачить пороки вашего протеже. Но, пожалуй, учитывая его происхождение, от него едва ли можно было ожидать чего-нибудь лучшего.
   - Из ваших слов, сударыня, я поняла, что порок мистера Уикхема заключается в его происхождении,- резко ответила Элизабет.- Вы не сказали про него ничего плохого, кроме того, что его отец служил дворецким у мистера Дарси. Но об этом, смею вас заверить, он сообщил мне и сам.
   - Прошу прощенья,- саркастически заметила, отходя от нее, мисс Бингли.- Извините за вмешательство - я руководствовалась лучшими побуждениями.
   - Какая наглость! - произнесла про себя Элизабет.- Но вы, сударыня, глубоко заблуждаетесь, рассчитывая повлиять на меня столь недостойной выходкой. Кроме вашего самодовольного невежества и порочности мистера Дарси, вы ничего ею не доказали.
  Она тут же разыскала Джейн, которая уже успела поговорить по интересовавшему их поводу с мистером Бингли. Сестра встретила ее сияющей улыбкой, свидетельствовавшей о том, сколько радости доставил ей этот вечер. Догадавшись о мыслях Джейн по выражению ее лица, Элизабет поняла, что все ее сочувствие невзгодам мистера Уикхема, негодование против его врагов и прочее значат очень немного по сравнению с надеждой на грядущее счастье сестры.
   - Мне, конечно, хотелось бы узнать,- сказала она с не менее приветливой улыбкой,- удалось ли тебе что-нибудь выяснить о мистере Уикхеме. Но, быть может, ты провела время так приятно, что могла думать только об одном человеке? За это я бы на тебя не обиделась.
   - Я вовсе про него не забыла, Лиззи,- ответила Джейн.- Но, увы, не могу сказать тебе ничего утешительного. Мистеру Бингли эта история мало знакома. В чем именно мистер Уикхем виноват перед мистером Дарси, он не знает. Но он готов поручиться за добропорядочность, честность и благородство своего друга. И он твердо убежден, что мистер Уикхем не заслуживал даже той заботы, которую проявил по отношению к нему мистер Дарси. Меня это очень огорчает, но из его слов, так же, как из слов мисс Бингли, следует, что мистера Уикхема нельзя считать порядочным человеком. Боюсь, что он вел себя слишком неосмотрительно и тем самым лишился уважения мистера Дарси вполне заслуженно.
   - А мистер Бингли знаком с мистером Уикхемом?
   - Нет, он его ни разу не видел до встречи в Меритоне.
   - В таком случае его взгляды на Уикхема заимствованы у мистера Дарси. Что ж, я вполне удовлетворена. Ну-с, а какие у него сведения о церковном приходе?
   - Он не припоминает в точности обстоятельств, хотя не раз слышал о них от своего друга. Приход, кажется, был оставлен за Уикхемом только условно.
   - Я не сомневаюсь в искренности мистера Бингли,- сказала Элизабет как можно мягче.- Но ты меня извини, если я не удовольствуюсь общими фразами. Мистер Бингли, конечно, должен добросовестно защищать интересы своего друга. Но так как некоторые части этой истории ему не известны, а с остальными он знаком только со слов самого мистера Дарси, я позволю себе относиться к обоим молодым людям по-прежнему.
   Элизабет перевела разговор на гораздо более приятную тему, которая не вызывала между ними никаких разногласий. С радостью услышала она от Джейн, сколько счастливых и вместе с тем робких надежд вызывает в ней ухаживание мистера Бингли. И Элизабет высказала все, что было возможно, чтобы поддержать в ней эти надежды. Когда к ним присоединился мистер Бингли, Элизабет отошла в сторону и отыскала мисс Лукас. Она едва успела ответить на вопрос подруги о том, насколько ей понравился ее последний партнер по танцам. В эту минуту к ним подошел мистер Коллинз и в крайнем возбуждении сообщил, что он имел удовольствие только что сделать величайшее открытие.
   - Благодаря чистейшей случайности,- сказал он,- я обнаружил в этой комнате близкого родственника моей патронессы. Мне посчастливилось услышать, как он в разговоре с молодой леди, являющейся украшением этого дома, упомянул имена его кузины мисс де Бёр и ее матери леди Кэтрин. Случаются же на свете подобные чудеса! Кто бы мог подумать, что здесь, на этом балу, я встречусь чуть ли не с племянником леди Кэтрин? Я благодарю небо за то, что оно вовремя раскрыло мне глаза, позволив засвидетельствовать ему мое почтение! Конечно, я не премину совершить это сию же минуту. И я уповаю на то, что он простит мне медлительность, которая оправдывается моей неосведомленностью.
   - Не собираетесь ли вы представиться мистеру Дарси?
   - О, разумеется. Я буду покорнейше просить у него прощения за то, что не сделал этого раньше. Думаю, что он в самом деле приходится племянником леди Кэтрин. И я буду в состоянии заверить его, что всего неделю тому назад здоровье ее сиятельства не оставляло желать лучшего.
   Элизабет всячески попыталась удержать мистера Коллинза от этого шага. Она доказывала, что Дарси сочтет обращение к нему незнакомого человека скорее непозволительной вольностью, нежели данью уважения к своей тетке, что здесь они вполне могут не обращать друг на друга внимания и, наконец, что если бы даже в этом и возникла необходимость, то первый шаг к знакомству должен был сделать мистер Дарси, занимающий более высокое положение в обществе. Мистер Коллинз выслушал ее с видом человека, твердо решившего поступить по-своему, и когда она замолчала, ответил:
   - Дорогая моя мисс Элизабет! Я питаю самое высокое мнение относительно вашей превосходной способности судить о вещах, в которых вы хорошо Разбираетесь. Но позвольте мне сказать, что имеется глубокое различие между нормами человеческих отношений, принятыми среди мирян, и теми, которые определяют поведение священнослужителей. Я должен также присовокупить к этому, что ставлю служение церкви, в смысле почетности, вровень с исполнением самых высоких обязанностей в королевстве,- конечно, если только не забывать, что это служение должно осуществляться с подобающим смирением. А потому разрешите мне следовать в данном случае голосу совести, который призывает меня совершить то, что я считаю своим долгом. Простите меня за нежелание воспользоваться вашим советом, которым я готов руководствоваться в любом другом деле. Но при сложившихся обстоятельствах я полагаю себя по образованию и опыту более способным судить о правильности своего поведения, нежели подобная вам юная леди.
   Отвесив глубокий поклон, мистер Коллинз покинул Элизабет и направился прямо к мистеру Дарси. С тревогой стала она наблюдать, какое действие произведет на Дарси это неожиданное обращение. При первых же словах кузена на лице Дарси выразилось недоумение. Мистер Коллинз начал с торжественного расшаркивания, и, хотя речь его до нее не долетала, ей казалось, что она слышит фразу за фразой, по мере того, как по движению его губ она разгадывала произносимые им слова: "извинения", "Хансфорд" и "леди Кэтрин де Бёр". Ей было крайне досадно видеть, что ее родственник выставляет себя перед мистером Дарси в столь комическом свете. Последний смотрел на Коллинза с нескрываемым изумлением и когда тот, наконец, позволил Дарси заговорить, ответил ему очень холодно. Это, однако, нисколько не обескуражило мистера Коллинза и не удержало его от новой тирады, продолжительность которой, казалось, еще больше увеличила презрение к нему мистера Дарси, так что, когда она закончилась, он только слегка кивнул головой и пошел прочь, в то время как Коллинз возвратился к Элизабет.
   - Поверьте, что я ни в коей мере не разочарован оказанным мне приемом,- сказал он, подойдя.- Мистер Дарси весьма доволен моей почтительностью. Он разговаривал со мной необыкновенно любезно и даже отплатил мне комплиментом, сказав, что достаточно знает разборчивость леди Кэтрин и не сомневается, что ее благосклонностью могут пользоваться только истинно достойные люди. Как это прекрасно сказано! Право, он мне очень понравился.
   Так как самой Элизабет уже нечего было ждать от бала, она почти все внимание сосредоточила на сестре и мистере Бингли. Это навело ее на приятнейшие мысли, от которых она почувствовала себя почти такой же счастливой, как Джейн. В своем воображении она уже видела сестру хозяйкой этого дома, живущей в довольстве и счастье, которое может возникнуть только в браке, основанном на настоящей любви. При таких обстоятельствах она считала себя даже способной попытаться полюбить сестер мистера Бингли. Было очевидно, что мысли миссис Беннет сосредоточены на том же, и Элизабет твердо решила держаться от нее поодаль, боясь как бы мать не наговорила ей чего-нибудь лишнего. Однако, усаживаясь за стол, Элизабет, к своему огорчению, оказалась почти рядом с миссис Беннет. С досадой услышала она, что безудержная и громкая болтовня матери с самым неподходящим человеком - леди Лукас - посвящена не чему иному, как предстоящей женитьбе Бингли и Джейн. Тема была настолько увлекательной, что в своих перечислениях преимуществ будущей партии миссис Беннет была совершенно неутомима. Прежде всего она поздравляла себя с тем, что Бингли такой милый молодой человек, и что он так богат, и что живет он всего в трех милях от Лонгборна. Далее она с восторгом говорила о том, как привязались к Джейн сестры мистера Бингли и как они должны радоваться возможности взаимно породниться. Более того, как много хорошего это событие сулит ее младшим дочерям, которые после замужества Джейн окажутся на виду у других богатых мужчин. И, наконец, как будет удобно ей, в ее возрасте, оставлять своих незамужних дочерей на попечении замужней сестры и появляться в обществе только тогда, когда ей заблагорассудится - это обстоятельство, в соответствии с общепринятыми взглядами, следовало непременно выдавать за приятное, хотя трудно было найти человека, который всю свою жизнь менее охотно сидел дома, чем миссис Беннет. В заключение выражалось множество пожеланий о том, чтобы леди Лукас оказалась столь же счастливой в ближайшем будущем, хотя всем своим видом миссис Беннет отчетливо и с явным торжеством давала понять, что считает это совершенно невероятным.
   Тщетно дочка пыталась унять поток материнского красноречия или хотя бы упросить мать, чтобы она выражала свои восторги не таким громким шепотом, который, как замечала к своей невыразимой досаде Элизабет, почти полностью доходил до ушей сидевшего напротив мистера Дарси. Мать только сердилась на нее, говоря, что она несет чепуху.
   - Ну что для меня твой мистер Дарси, чтобы мне нужно было его бояться? Мы, слава богу, у него не в долгу за его особенно любезное обращение с нами, чтобы стараться не сказать чего-нибудь, что ему, видите ли, не угодно услышать.
   - Мама, ради бога, старайтесь говорить тише. Для чего вам оскорблять мистера Дарси? Разве вы этим хорошо зарекомендуете себя перед его другом?
   Уговоры, однако, не производили на мать никакого действия. Миссис Беннет продолжала во всеуслышание разглагольствовать о питаемых ею надеждах, и Элизабет то и дело приходилось краснеть от стыда и досады. Ей было трудно удерживаться от того, чтобы время от времени не взглянуть на Дарси, каждый раз убеждаясь, насколько основательны ее опасения. Хотя Дарси и не всегда смотрел в сторону миссис Беннет, она была убеждена, что его внимание сосредоточено именно на ней. При этом выражение его лица постепенно менялось: если вначале на нем было написано негодующее презрение, то под конец оно было исполнено мрачной и неуклонной решимости.
   В конце концов, однако, красноречие миссис Беннет иссякло, и леди Лукас, которая во время Этих, едва ли разделяемых ею, восторженных излияний неоднократно подавляла зевки, получила, наконец, возможность спокойно сосредоточиться на курице и ветчине. Элизабет начала было уже приходить в себя. Однако передышка продолжалась недолго. Когда ужин окончился, заговорили о музыке, и ей пришлось перенести еще одно унижение, увидев, как Мэри, после недолгих уговоров, приготовилась порадовать публику своим искусством, Элизабет попыталась взглядами предотвратить такую самоотверженность с ее стороны, но тщетно. Обрадовавшись возможности показать себя во всем блеске, Мэри не хотела ничего понимать и тут же уселась за фортепиано. С крайней досадой Элизабет наблюдала за сестрой, не отрывая от нее глаз и нетерпеливо следя за тем, как она переходит от куплета к куплету. Окончание песни, впрочем, не принесло ей облегчения - уловив среди одобрительных возгласов намек на просьбу продлить доставленное всем удовольствие, сестра тотчас же принялась за новую. У Мэри не было никаких данных для выступлений перед публикой: голос у нее был слабый, манера исполнения - вымученная. Элизабет была в отчаянии. Она посмотрела на старшую сестру, чтобы узнать, как переносит эту же муку Джейн. Но Джейн очень мило болтала с Бингли. Элизабет взглянула на двух его сестер и увидела, что они делают насмешливые знаки друг другу и мистеру Дарси, который, однако, сохранял непроницаемо мрачное выражение. Наконец она бросила взгляд на отца, умоляя его вмешаться, так как иначе Мэри могла бы продолжать свое пение до утра. Он понял ее, и когда Мэри закончила вторую песню, громко сказал:
   - Этого вполне хватит, дитя мое. Ты уже достаточно долго услаждала наш слух. Позволь теперь и другим молодым девицам выставить себя напоказ.
   Хотя Мэри и сделала вид, что его слова до нее не дошли, она все же была ими несколько сконфужена. А Элизабет, переживая обиду за сестру и досадуя на отца, чувствовала, что своим вмешательством только ухудшила дело. Между тем стали искать нового исполнителя.
   - Если бы мне, - произнес мистер Коллинз,- посчастливилось обладать музыкальными способностями, я несомненно счел бы для себя огромным удовольствием порадовать общество какой-нибудь арией. Ибо я нахожу музыку самым невинным развлечением, вполне совместимым с положением служителя церкви. Разумеется, я не считаю, что мы вправе уделять музыке слишком много времени - существует так много дел, требующих от нас внимания. Если бы вы знали, сколько обязанностей у пастыря церковного прихода! Во-первых, ему нужно распределить десятину, заботясь при этом о своих интересах и не нарушая в то же время интересов своего патрона. Далее, ему необходимо сочинять проповеди. Остального времени едва хватает на исполнение церковных обрядов и заботу об усовершенствовании своего жилища, комфортом которого он ни в коем случае не вправе пренебрегать. Столь же важно для него проявлять внимание и участие ко всем окружающим людям и в особенности к тем из них, кому он обязан своим положением. И я отнюдь не освобождаю себя от подобного долга, так же, как не стал бы хорошо думать о человеке, который упускает возможность выразить почтение любой особе, находящейся в родственных отношениях с его патроном!
   И он заключил свою речь, произнесенную таким громким голосом, что ее услышала половина собравшегося общества, глубоким поклоном в сторону мистера Дарси. Кое-кто из присутствовавших пристально посмотрел на мистера Коллинза, кое-кто улыбнулся. Но никого его речь не позабавила больше, чем мистера Беннета, в то время как миссис Беннет вполне серьезно ее одобрила, поведав вполголоса своей соседке леди Лукас о том, что мистер Коллинз необыкновенно умный и достойный молодой человек.
   Элизабет казалось, что если бы все члены ее семейства нарочно сговорились выставить в этот вечер напоказ свои недостатки, им едва ли удалось бы выполнить это с большим блеском и добиться более значительного успеха. К счастью дли мистера Бингли и Джейн, некоторые номера этого спектакля, по-видимому, ускользнули от внимания молодого человека, не слишком чувствительного к проявлениям человеческой глупости. Однако достаточным злом было уже и то, что для его сестер и мистера Дарси открывалась великолепная возможность высмеивать ее родню. И Элизабет не могла решить, что для нее было болен невыносимо: вызывающие улыбки двух леди или молчаливое презрение джентльмена.
   Остаток вечера принес ей мало приятного. Ее продолжал мучить мистер Коллинз, неотлучно следовавший за ней по пятам. Не будучи в состоянии уговорить ее танцевать, он своим присутствием лишал ее возможности принять приглашение какого-нибудь другого кавалера. Тщетно уговаривала она его воспользоваться обществом других молодых леди, предлагая познакомить его с любой из присутствовавших дам. Мистер Коллинз утверждал, что он равнодушен к танцам и что больше всего ему бы хотелось выразить свое особое внимание дорогой кузине, надеясь тем самым как можно лучше зарекомендовать себя в ее глазах. По этой причине он предпочел бы остаться около нее до конца бала. Против такого желания было трудно что-нибудь возразить. Поэтому Элизабет была благодарна мисс Лукас за то, что ее подруга часто к ним подходила и самоотверженно принимала на себя труд поддерживать разговор с мистером Коллинзом.
   Элизабет, по крайней мере, была рада избавиться от знаков внимания со стороны мистера Дарси, который, хотя нередко и прохаживался без всякого дела неподалеку от нее, но больше уже не пытался с ней заговорить. Было приятно предположить, что она добилась этого намеками на мистера Уикхема.
   Гости из Лонгборна покинули зал последними. Благодаря особой уловке миссис Беннет, их экипаж был подан только спустя четверть часа после того, как все остальные приглашенные уже уехали. Это дало им возможность заметить, с каким нетерпением ждал их отъезда кое-кто из обитателей Незерфилда. Миссис Хёрст и ее сестра открывали рот только для того, чтобы посетовать на свою усталость, всем своим видом показывая, насколько им хотелось, наконец, остаться наедине. Отклоняя всякую попытку миссис Беннет завязать разговор, они наводили оцепенение на всех присутствующих. Сцена эта слабо оживлялась пространными рассуждениями мистера Коллинза, полными комплиментов по адресу мистера Бингли и его сестер, по поводу изысканности только что закончившегося вечера и любезности и гостеприимства хозяев дома. Мистер Дарси вообще ничего не говорил. Мистер Беннет также молчал, смакуя развернувшееся перед ним зрелище. Мистер Бингли и Джейн, стоя несколько поодаль от других, разговаривали только между собой. Элизабет хранила молчание не менее упорно, чем миссис Хёрст и мисс Бингли. И даже Лидия была настолько утомлена, что не произнесла ни слова, если не считать отрывочных восклицаний вроде: "Боже, как я устала!" - сопровождавшихся энергичным зевком.
   Когда все, наконец, направились к выходу, миссис Беннет любезнейшим образом выразила непременное желание вскоре увидеть незерфилдскую компанию в Лонгборне. Обращаясь главным образом к мистеру Бингли, она сказала, что ее семья будет счастлива в любое время разделить с ним и его близкими свой скромный обед - без церемоний и формальных приглашений. Мистер Бингли искренне ее поблагодарил и охотно обещал навестить их при первом удобном случае после его возвращения из короткой деловой поездки в Лондон, куда он должен был выехать на следующее утро.
   Миссис Беннет была вполне удовлетворена. Покидая Незерфилд, она была полна счастливой уверенности, что ее дочь переедет сюда спустя три-четыре месяца, необходимых для приобретения новых экипажей и обстановки и приготовления свадебных нарядов. В той же мере она была убеждена в скором замужестве и второй дочери. Надежда на этот брак также доставляла ей немалое удовольствие, хотя и не столь сильное, как предвкушение замужества Джейн. Миссис Беннет любила Элизабет меньше других своих дочерей. И хотя она ничего не имела против Коллинза и его пасторского домика, они, конечно, не шли ни в какое сравнение с мистером Бингли и Незерфилдом.


Продолжение

Книга 1
Книга 2
Книга 3
Полный текст примечаний к роману Джейн Остин "Гордость и предубеждение"

Первые впечатления, или некоторые заметки по поводу экранизаций романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение"

О жизни и творчестве Джейн Остин

Обсудить на форуме

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала
полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru   без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004  apropospage.ru


      Top.Mail.Ru