Возвращение
Глава 5
Миссис Торнтон, не находя себе места от беспокойства, пыталась сосредоточиться на шитье. Но иголка то и дело выскальзывала из пальцев, а стежки получались неровными. Пару раз ей пришлось распарывать то, что она уже вышила. И в очередной раз уколов иголкой палец, она отложила шитье в сторону. «И кто это придумал, что рукоделие помогает успокоиться!» - подумала она. Ханна сидела на небольшой тахте в гостиной, сложив руки на коленях и прислушиваясь к мерному тиканью часов. Ей казалось, что время остановилось, но стрелки на часах медленно и неуклонно двигались по своему извечному кругу. «Как странно», - подумала миссис Торнтон, - «я как будто вернулась на несколько месяцев назад». Ей вспомнилось, что на следующий день после бунта на фабрике она вот так же сидела в одиночестве в гостиной, ожидая, когда придет Джон. Но тогда ее сердце сжимала другая тревога. Умом она понимала, что рано или поздно настанет день, когда ей придется довольствоваться второй ролью в жизни сына, что рано или поздно он приведет в их дом девушку, которая, став его женой, станет и хозяйкой этого дома. Ее дома.
Джон был ее первенцем. Самым любимым ее мальчиком. Когда он родился, она поразилась тому, насколько он унаследовал черты своего отца. Она гордилась тем, что смогла подарить мужу наследника, как две капли воды, похожего на него. Да и сам Джордж Торнтон гордился сыном, хоть и не столь явно проявлял свою гордость и любовь к нему. Когда родилась Фанни, Ханна не испытала того чувства всепоглощающей любви и гордости, как при рождении Джона. Девочка с рождения была довольно болезненным и капризным созданием и не утратила своих качеств с возрастом. Все внимание миссис Торнтон уделяла дочери, на какое-то время, предоставив Джона самому себе. Не получая должной заботы и внимания от отца, который был целиком поглощен своими финансовыми операциями, но уважая и гордясь им за его мужественность и твердость характера, Джон стал больше проводить времени за книгами. Миссис Торнтон нередко замечала, что мальчик, в отличие от своих сверстников, больше предпочитал проводить время с книгой в руках, нежели в шумных и подвижных играх. Иногда она замечала, как Джон стоит у колыбели своей маленькой сестры и внимательно смотрит на нее. Если та начинала плакать, он пытался успокоить ее, рассказывая какой-нибудь стишок или пересказывая недавно прочитанную книгу. Как ни странно, это успокаивало Фанни, и она тихо лежала в колыбельке, прислушиваясь к спокойному голосу брата. И так незаметно получилось, что, когда миссис Торнтон была занята, она со спокойным сердцем оставляла Фанни на попечение брата, поскольку в последнее время они не могли позволить себе иметь няню.
Тем временем в семье, до тех пор очень дружной, стала заметно появляться отчужденность. Миссис Торнтон, целиком посвятив себя заботам о детях и доме, начала замечать, что ее муж все чаще стал раздражаться, стал замкнутым и, как будто отдалился от нее. Не смея вмешиваться в дела мужа, Ханна терялась в догадках, что могло быть тому причиной. Джордж Торнтон стал проводить больше времени вне дома, заводил знакомство с какими-то странными людьми, на вид очень приличными, но довольно грубыми в манерах и обращении. Ханна знала, порой украдкой слыша разговоры мужа с его новыми друзьями, что Джордж вкладывает деньги в какие-то странные предприятия, получая с них неплохой доход. Но сердце ее чувствовало недоброе. Так и произошло. Однажды, когда мужа не было дома, к ней пришел полицейский и попросил срочно переговорить. Они прошли в кабинет мужа, оставив дверь открытой. Инспектор Кавендиш, как представился этот господин, рассказал ей, что Джорджа Торнтона нашли утром повесившимся в лесу за городом. Полиция полагает, что это самоубийство, и что причиной стала неудачная финансовая спекуляция. Услышав эти слова, миссис Торнтон похолодела, огромным усилием воли заставив себя не упасть в обморок. Но со стороны дверей она услышала тихий детский вскрик. Повернув голову, она увидела в дверях Джона, бледного, с расширенными от ужаса глазами. Он подошел к матери, взял ее за руку, и пока инспектор не ушел, стоял рядом, крепко сжимая ее руку своей ладошкой.
Все остальное миссис Торнтон помнила, словно в тумане – похороны, требования кредиторов вернуть долг, переезд в другой город. Но рядом неизменно был Джон, она постоянно ощущала его поддержку, его любовь. И именно эта поддержка сына помогла ей выстоять в то нелегкое время, выжить, несмотря на то, что жить приходилось впроголодь. Джон пошел работать, оставив школу. Его маленький заработок приходилось делить на троих. Порой, отказывая себе во многом, миссис Торнтон удалось распределить доходы так, что часть из этой ничтожной суммы она откладывала в счет уплаты долгов мужа.
Джон возмужал в один момент, будто бы по мановению волшебной палочки он из мальчика превратился в мужчину. И Ханна впервые за многие месяцы вздохнула с облегчением – в их семье появился настоящий мужчина. Она стала поддерживать его во всем, то, давая совет, то, подбадривая добрым словом. И Джон чувствовал эту поддержку матери, чувствовал ее любовь, хотя миссис Торнтон не имела привычки открыто показывать свои чувства. Именно с этих пор между ними установились близкие и доверительные отношения, которые редко можно увидеть между матерью и сыном.
Тихий шорох за спиной и легкое покашливание вывели миссис Торнтон из задумчивости. Она обернулась. В дверях гостиной стояла служанка, которую она посылала с поручением.
− Простите, мэм, - сказала она. – Я только что вернулась.
Ханна встала.
− Ну, что, Джейн? Ты видела мистера Торнтона, предупредила его?
− Простите, мэм, - еще раз повторила Джейн, - помощник мистера Латимера сказал мне, что мистер Торнтон ушел за пять минут до моего прихода. Я пыталась догнать его, но не смогла.
Миссис Торнтон не показала виду, насколько ее это встревожило.
− Спасибо, Джейн, - сказала она. – Это не твоя вина. Можешь идти.
Джейн сделала книксен и удалилась. Ханна подошла к окну. Во дворе по-прежнему было тихо и безлюдно. Она еще раз взглянула на часы. «Если, как говорит Джейн, Джон ушел за пять минут до ее прихода, то он должен уже был вернуться. Почему его нет? Джон, где же ты». Как бы она не беспокоилась о нем, ей ничего другого не оставалось, только ждать. Она снова села на тахту и снова погрузилась в свои мысли о сыне.
Миссис Торнтон привыкла считать, что Джон был и всегда будет с ней, будет ее опорой и поддержкой. Но, заметив, что на улице молодые девушки стали кидать заинтересованные взгляды на ее сына, она забеспокоилась. Став совладельцем фабрики – компаньоном мистера Белла – Джон сразу стал завидной партией для многих Милтонских девушек. Ханна немного успокоилась, поняв, что в ближайшее время ей не о чем беспокоиться. Ее сын настолько был занят на фабрике, проводя в конторе почти весь день, что у него просто не оставалось времени на личную жизнь. С приездом Хейлов все изменилось. Миссис Торнтон не раз желала, чтобы эта семья никогда не приезжала в Милтон. Джон, который не имел раньше и свободной минуты, теперь среди важных и неотложных дел всегда старался найти время для уроков с мистером Хейлом. Ханна опять почувствовала тревогу, когда Джон так настаивал на ее визите к Хейлам. С первого взгляда Маргарет ей не понравилась, хотя прямота, с которой эта гордая южанка высказывала свои несколько необычные взгляды, пришлась по душе. Миссис Торнтон невзлюбила бы любого, кто посмел бы плохо отозваться о Милтоне и о фабриках. Что уж говорить о том, что Маргарет не проявляла никакого интереса ни к фабрикам, ни к торговле в целом.
Ханне не нравилось, что Джон часто посещает Хейлов, она будто чувствовала, что Маргарет нравится Джону именно своей непохожестью на всех других Милтонских девушек, и его не пугает ее нелюбовь к Милтону и слишком прогрессивные взгляды для девушки ее возраста и положения. А любое слово матери против Маргарет все больше приближало Джона к мисс Хейл. Она боялась, что, однажды вернувшись от Хейлов, он скажет ей: «Мама, я сделал мисс Хейл предложение, и она приняла его». Любя сына всем своим сердцем, она смирилась бы с его выбором, только бы ее Джон был счастлив, но в душе она знала, что никогда ни одна женщина не сможет оценить Джона Торнтона так, как его ценит его собственная мать. Последующие события еще раз доказали правоту миссис Торнтон – Маргарет недостойна ее сына. Несмотря на то, что сердце матери болело за сына, видя, как он страдает, она чувствовала облегчение, что, по крайней мере, мисс Хейл никогда не будет хозяйкой в ее доме.
Миссис Торнтон думала, что, пройдя через все испытания, что выпали на ее долю, она уже сполна расплатилась. Но, видимо, Бог уготовил им еще одно испытание. Кто бы мог подумать, что судьба вернется к ним в образе мисс Хейл. Что именно от нее будет зависеть, как они теперь будут жить, как сложится судьба Джона. Именно за него у нее сейчас болело сердце. Сможет ли он выдержать этот новый удар судьбы, не сломит ли она его, как сломила его отца?
Миссис Торнтон очнулась от раздумий и в очередной раз подошла к окну. Ее сердце возликовало, когда она увидела, как Джон вышел из конторы и направляется к дому. Не желая показывать перед ним свое волнение, она села и взяла в руки рукоделие, делая вид, что только им и занималась в последнее время. Она чутко прислушивалась к его шагам. По шагам сына миссис Торнтон могла угадать, в каком настроении он сейчас. Если шаги были легкие и быстрые – значит, все хорошо, если же он шел медленно и тяжело – произошло что-то неприятное, или на фабрике дела шли не очень хорошо. В последнее время его шаги были именно такими – медленными и тяжелыми, как будто он нес на плечах огромную глыбу, не имея возможности ни сбросить ее, ни отдохнуть.
Торнтон, не заходя в гостиную, подошел к небольшому столику, на котором стояли напитки, и плеснул себе в стакан немного бренди. Он не был любителем алкоголя, но напряжение было слишком высоким, и он не мог начать разговора с матерью, пока не успокоился бы... Глоток бренди помог ему справиться с волнением. Когда он смог вздохнуть свободно, он прошел в гостиную, сел в кресло напротив матери и сказал:
− У меня плохие новости. Мистер Латимер отказался подождать с выплатой долга. Он не стал долго со мной разговаривать и посоветовал немедленно подыскивать дом.
Миссис Торнтон была готова услышать эти слова. Она не сомневалась, что банкир не согласится подождать, но все же в сердце жила крошечная надежда. Тем не менее, слова Джона будто бы на мгновение лишили ее воздуха. Она судорожно вздохнула – последняя надежда растаяла, как облако дыма, - этот дом потерян для них навсегда. Может быть, когда-нибудь Джону и удастся его вернуть, но она не доживет до этого дня.
Заметив, как Ханна изменилась в лице, Джон забеспокоился. Он опустился возле нее на колени и, накрыв ладонью ее руку, крепко пожал ее.
− Мама, не стоит отчаиваться. Мы сможем вернуть дом. Я пойду работать. Помнишь, когда-то мы уже справились, и на этот раз мы справимся, - пылко говорил он, чтобы заглушить голос разума, который шептал ему, что это практически невозможно выполнить.
Миссис Торнтон как будто поверила его словам, она накрыла второй рукой его ладонь и пожала ее в ответ. «Не стоит разубеждать Джона в обратном», - подумала она, - «пусть эта надежда согревает его душу».
− Мама, я хотел поговорить еще об одном, - Торнтон встал с колен и прошелся по комнате, собираясь с мыслями, не зная, как начать разговор. Потом вернулся, сел в кресло и посмотрел на мать. Миссис Торнтон все это время хранила молчание и только пристально наблюдала за ним. – Мама, я попрошу Фанни, чтобы она позволила тебе пожить у нее…
Он не успел договорить, миссис Торнтон резко прервала его:
− Никогда! Никогда я не соглашусь жить у Фанни! Мое место – рядом с тобой. Я не смогу спокойно жить в роскоши и комфорте у Фанни, зная, что ты, быть может, голодаешь и недосыпаешь. Я знаю, что ты заботишься обо мне, - она смягчила тон, - но прошу тебя, больше не говорить на эту тему.
Джон не ответил, а только опустил голову, смиряясь с ее решением. Он знал, что Ханна тверда в своих решениях, и что не в ее привычке – менять их.
− Джон, - сказала она, немного колеблясь, а потом спросила прямо: - Ты встретился с мисс Хейл?
Джон будто очнулся от ее слов и снова встал. Он прошел к окну и остановился возле него, повернувшись спиной к матери. Ему не хотелось, чтобы Ханна видела, как потрясла его эта встреча. Он до сих пор чувствовал прикосновение пальцев Маргарет и запах – легкий запах вербены – исходящий от ее волос.
− Да, - ответил он тихо.
− Я посылала Джейн в банк предупредить тебя, что приехала мисс Хейл с мистером Ленноксом, - миссис Торнтон намеренно подчеркнула голосом последнее имя. – Но она не застала тебя там. Мне хотелось, чтобы ты был готов к встрече с мисс Хейл.
− Ты зря беспокоилась, мама, - спокойно сказал Джон. – Тем не менее, я благодарен тебе за беспокойство, - он едва повернулся к ней, произнося эти слова. Любое упоминание имени Маргарет отзывалось в нем болью. Больше всего на свете сейчас ему хотелось остаться одному. Он был потрясен, растерян из-за той лавины чувств, что вновь обрушилась на него.
− Что она хотела, эта мисс Хейл? – настойчиво спросила Ханна. Сознавая, что подобный разговор неприятен им обоим, она, тем не менее, не в силах была вынести неопределенности.
Торнтон отошел от окна и встал за спиной у матери. Он чувствовал, что она пристально наблюдает за ним. И не желая, чтобы мать прочитала на его лице, все те эмоции, которые вернул к жизни приезд Маргарет, он отошел от окна.
− Она предложила вложить деньги в фабрику…
− Вложить деньги? Но ради чего ей понадобилось это делать? – недоумевала миссис Торнтон. – Чем она объяснила свое предложение?
− Мисс Хейл сказала, что если фабрика снова заработает, многие рабочие вернутся на работу, это спасет их семьи от голода, - горько ответил Торнтон.
− Узнаю мисс Хейл. Не располагая достаточными средствами при жизни родителей, она ухитрялась помогать рабочим. Что же будет теперь, когда она получила целое состояние! – возмутилась она. Внезапная догадка появилась в ее взгляде. Она резко встала и повернулась к сыну. – Джон, она решила оказать нам помощь, словно мы нищие, которые не имеют ни гроша за душой?! – столь явный для нее мотив поступка Маргарет настолько потряс миссис Торнтон, что она задохнулась от возмущения. Весь ее облик выражал достоинство – гордо поднятая голова, горящий взор, плотно сжатые губы. Мать и сын молчали, каждый думал о своем. Когда первая волна возмущения прошла, миссис Торнтон задумалась. С тех пор, как фабрика обанкротилась, предложение Маргарет было единственным, реальным предложением о помощи. Никто из их, теперь бывших, друзей не предложил им денег. Но взять эти деньги, пусть даже переступив через свою гордость, означало стать зависимым от мисс Хейл. Будь Ханна одна, она никогда бы не согласилась на подобный шаг. Но Джон... Она должна, прежде всего, думать о нем. Но эта женщина, уже однажды унизившая ее сына, не унизит ли она его еще раз? Нет! На этот раз Ханна не допустит этого. – Что ты ей ответил? – уже спокойным голосом спросила она.
Торнтон помолчал, а потом, отрицательно покачав головой, ответил, словно слова давались ему с трудом:
− Я отказался принять деньги…
Ему показалось, что он услышал, как миссис Торнтон тяжело вздохнула. Ее взгляд смягчился. Она подошла к сыну и, взяв его руки в свои, глядя прямо в глаза, произнесла:
− Джон, ты всегда поступал правильно, - она медленно и отчетливо произносила каждое слово, будто убеждала его. – Ты же знаешь, я всегда поддерживала все твои решения. Но…может быть, стоило согласиться на ее предложение?
Он покачал головой, как бы не веря ее словам:
− Ты хочешь, чтобы я согласился взять деньги?
− Это может быть последний шанс, - пылко произнесла миссис Торнтон, ее голос дрожал от волнения. – Торнтоны никогда не опускались до того, чтобы брать деньги даже в самое тяжелое время. Но бывают моменты, когда обстоятельства сильнее нас. Второй раз подняться всегда тяжелее, чем первый. Согласившись принять эти деньги, ты будешь зависеть от мисс Хейл. Тебе придется много работать, намного больше… Но, обещай мне, Джон, - она крепко сжала его руки, - что эта женщина…
− Что эта женщина, что, мама? Снова не унизила меня? Ты это хотела сказать? Мама! – воскликнул Джон, видя, как миссис Торнтон побледнела и схватилась рукой за горло, судорожно глотая воздух. – Мама, что с тобой? Тебе плохо? Тебе лучше сесть… - он подвел мать к креслу и усадил ее. – Надо послать за доктором…Джейн! – громко крикнул он. – Мама, я здесь, с тобой. Тише, не волнуйся…
На лестнице раздались шаги, и в комнату быстро вошла служанка. Увидев, что хозяйка бледная полулежит в кресле, она вскрикнула.
− Тише, Джейн, - мистер Торнтон предупредил дальнейшее выражение эмоций. Он произнес негромким, но командным тоном: - Немедленно позови доктора Дональдсона. Пусть приедет, как можно быстрее. Скажи, что миссис Торнтон стало плохо.
− Слушаюсь, сэр, - кивнула Джейн и быстро вышла из комнаты. Через несколько секунд он услышал, как хлопнула входная дверь. Джон подошел к столику с напитками, налил в стакан воды и принес его матери.
− Мама, выпей воды. Я уже послал Джейн за доктором. Все будет хорошо.
Поддерживая руку матери, он помог ей. Миссис Торнтон сделала несколько глотков и тяжело вздохнула. Ее лицо было все еще бледным, но дыхание стало выравниваться.
− Не волнуйся за меня… - с трудом произнесла она. – Мне уже лучше…
− Ты меня очень напугала, - ответил он, поставив стакан на стол. Присев возле кресла матери, он взял ее руку в свою и, поглаживая, так и сидел до прихода доктора Дональдсона. Благодаря расторопности Джейн, доктор приехал очень быстро. Он проводил миссис Торнтон в ее комнату и там осмотрел. Джон, ожидая его возвращения, взад и вперед ходил по комнате. Ему казалось, что это самый длинный день в его жизни. Настолько он был полон событиями – разговор с банкиром, приезд Маргарет, ее предложение, ее обморок, разговор с матерью, которой из-за волнения стало плохо, - разве может быть столько событий в один день!
Вернувшись в гостиную, доктор Дональдсон сказал, что миссис Торнтон стало лучше. Он дал ей успокоительное, сейчас она спит. Но ей требуется полный покой, никаких волнений. Ей нужно восстановить силы. Доктор также добавил, что дал служанке несколько инструкций, как ухаживать за хозяйкой. Попросив сегодня не беспокоить миссис Торнтон и пожелав всего хорошего, он удалился.
Мистер Торнтон, решив последовать рекомендациям доктора, и не беспокоить мать, поднялся в свою комнату.
Глава 6
Маргарет шла к кэбу, держа Генри под руку. Она еще чувствовала слабость после обморока. Они оба молчали. Генри, понимая состояние Маргарет, не желал ее тревожить разговорами, хотя, испытывая естественное любопытство, ему хотелось узнать, что же произошло в конторе. Несмотря на все произошедшее, он был в какой-то степени доволен. Мистер Торнтон прямо дал понять, что не желает иметь с Маргарет дел. Это радовало, Маргарет выполнила свой долг – помочь ближнему – и теперь они спокойно могут возвращаться в Лондон. Он надеялся, что возвращение в Лондон, в привычную для нее обстановку, к друзьям и знакомым, отвлечет Маргарет от событий этого дня, и она со временем все забудет. Это даст ему еще один шанс, который он на это раз не упустит.
Маргарет молчала не столько из-за слабости, сколько из-за потрясения. Слова мистера Торнтона, его голос все еще звучал у нее в ушах. Уезжая сегодня утром из Лондона, она и подумать не могла, что все так обернется. Ей и в голову не приходило, что ее предложение может оскорбить его. Да, она знала, что время не изменило его мнения о ней, но она думала, что если не ради прошлого знакомства, то ради памяти ее отца, ради его дружбы мистер Торнтон согласиться принять деньги. Что она сделала не так? Почему он был так зол, что высказал ей все, что она, по его мнению, заслуживала. Но этот мимолетный взгляд, который он бросил на нее. В нем промелькнула теплота? Беспокойство? Или это ей только показалось? Нет, не может быть… В его взгляде, когда он говорил ей эти резкие слова было столько боли, обиды, что эти чувства затмили все хорошее…
Экипаж подбросило на кочке. Маргарет встряхнуло, и она очнулась от своих мыслей. Она и не заметила, что они уже едут. Маргарет осмотрелась по сторонам. Они возвращались в гостиницу. Улица становилась все более оживленней, - они приближались к центру города.
− Маргарет, - мистер Леннокс осмелился нарушить молчание, - как вы себя чувствуете?
− Спасибо, намного лучше, - ответила она, - мне просто нужно немного отдохнуть, и я буду в порядке.
− Я рад это слышать… - Генри немного замялся. – Маргарет, я думаю, что после того, как вы отдохнете, мы еще успеем на вечерний поезд…
− Я не еду в Лондон, Генри, по крайней мере, сегодня, - твердо сказала она.
− Но почему? Я не понимаю, что вас может держать в этом чужом и дымном городе.
− У меня здесь есть друзья, - тихо ответила она.
− Мне казалось, что мы приехали только для разговора с этим промышленником, который, как мне кажется, виноват в том, что произошло с вами.
Маргарет покраснела и опустила глаза.
− Не стоит винить мистера Торнтона, - ответила она, - он ни в чем не виноват. Просто… просто я была очень взволнована тем, что увидела у него на столе книгу отца…
Генри кивнул, но ничего не ответил, сделав вид, что поверил ей. Он, все же, остался при своем мнении. Какая-то смутная тревога вдруг овладела им. Мистер Леннокс не сразу мог понять, почему. Но, вспомнив еще раз обстоятельства встречи, он вдруг понял, что его встревожило, – слова Торнтона, которые он услышал, стоя на лестнице. Ему захотелось оставаться в неведении, не слышать этих обвиняющих слов, и он пожалел, что заставил себя вернуться в контору. Та надежда на счастье, которая жила в нем до сих пор, теперь таяла словно воск. Маргарет отдалялась от него. Да и была ли она рядом с ним, или он всегда тешил себя пустой надеждой, предпочитая быть слепым. Блажен, кто верует. Не Торнтона надо было опасаться, а другого – неизвестного мужчины, ради которого Маргарет подставила под удар свою честь. Если женщина совершает такой поступок, то в силе чувства сомневаться не приходится…
Маргарет заметила, что они уже подъезжают к отелю. Она была немного удивлена, что ее спутник молчит. Генри не был чересчур словоохотлив, но всегда умел поддержать беседу и найти интересные темы для разговора. Его молчаливость Маргарет объяснила для себя последними волнениями и решила не беспокоить его, считая, что пройдет время, и к Генри вернется его былая разговорчивость.
Кэб подъехал к отелю. Мистер Леннокс, продолжая хранить молчание, помог Маргарет выйти из экипажа, расплатился с кэбмэном, и они вместе вошли в отель. Проводив Маргарет до ее номера, Генри попрощался с ней и, пожелав, всего хорошего ушел в свою комнату.
Маргарет еще раз поразилась столь странному поведению своего спутника. Его как будто подменили – молчание, несколько скупых вежливых слов, непроницаемое выражение лица. Неужели встреча с мистером Торнтоном так подменила Генри? В другое время Маргарет бы нашла ответ на свой вопрос, но сейчас, ей нужно было подумать о другом, более важном. Маргарет заказала к себе в комнату легкий обед. Она ничего не ела с утра, и нервное потрясение, которое она перенесла, ослабило ее. Нужно было восстановить силы, прежде чем решить, как действовать дальше.
Приведя себя в порядок и, немного подкрепившись, она почувствовала, что к ней возвращаются силы. В голове прояснилось, слабость пропала, и Маргарет немного воспряла духом. Сев в удобное кресло с чашечкой чая, она решила подумать, что ей делать дальше. Определенно было одно, что в Лондон она не вернется, пока не навестит своих друзей, не посетит могилу матери и окончательно не решит вопрос с фабрикой. Из вещей у нее был только один небольшой дорожный саквояж, в котором было несколько вещей, необходимых в дороге. А это значит, нужно послать за вещами. Привезти их ей может Диксон, которая и останется с ней в Милтоне, пока Маргарет будет заниматься делами. После смерти отца Диксон стала ее личной служанкой и единственным человеком в Лондоне, с которым она могла говорить о Милтоне. Ни тетя Шоу, ни Эдит не интересовал этот «серый, задымленный город», как они его называли. И если Маргарет заводила разговор о Милтоне, они старались перевести разговор на другую тему. Маргарет помнила, как Диксон ругала Милтон и столько раз сокрушалась, что ей приходится стирать белье в несколько раз чаще, чем в Хелстоне, что этот запах дыма не сможет перебить никакой цветочный аромат. Маргарет надеялась, что Диксон согласится приехать к ней, несмотря на то, что этот город отнял у нее ее любимую хозяйку. В любом случае, оставаться одной молодой девушке было против приличий, поэтому ей нужна была если не служанка, то хотя бы компаньонка. Из всех знакомых в Милтоне Маргарет могла обратиться только к Мэри Хиггинс, но Мэри заботилась о детях Баучера, поэтому обратиться к ней за помощью стоило только в самом крайнем случае.
Маргарет быстро написала короткую записку Диксон, в которой попросила ее приехать к ней, так как она сама собирается немного задержаться здесь, чтобы окончательно решить все дела. Маргарет так же попросила ее привезти ей несколько платьев и вещей, которые могут понадобиться. В конце записки Маргарет приписала, что надеется на то, что ради памяти матери Диксон не откажет ей в просьбе. Это была уловка. Зная, как служанка любила миссис Хейл, Маргарет решила воспользоваться этим, чтобы быть уверенной в согласии Диксон.
Она уже хотела вызвать портье, чтобы попросить отправить записку с курьером в Лондон, как в дверь постучали.
− Войдите, - сказала Маргарет.
Дверь открылась, и в комнату вошел Генри Леннокс.
− Мисс Хейл, я хотел узнать, как вы себя чувствуете? – вежливо спросил он.
− Спасибо, мистер Леннокс, я уже пришла в себя, и чувствую себя хорошо, - в тон ему ответила она. Удивившись, что он назвал ее «мисс Хейл», Маргарет все же не подала виду, что заметила это. Будучи друзьями и родственниками, они давно называли друг друга по имени. Даже после того, как Маргарет отказала на предложение Генри, он не перестал называть ее Маргарет.
− Мисс Хейл, - продолжил Генри, - к сожалению, сегодня мне придется вернуться в Лондон. Завтра у меня важная встреча с клиентом, и отменять ее я не могу.
Маргарет показалось, что встреча с клиентом была лишь предлогом, чтобы уехать. Что-то произошло, что изменило отношение мистера Леннокса к ней, что-то, из-за чего он решил немедленно уехать в Лондон.
Заметив недоверие в глазах Маргарет, Генри поспешил добавить:
− Мое присутствие здесь уже не требуется. Все, для чего я сюда приехал – помочь вам переговорить с мистером Торнтоном. Встреча состоялась. Если вам не удалось получить его согласие, то я, вряд ли, смогу вам помочь. А навещать своих друзей вы можете и без меня…
Маргарет тихо вздохнула и протянула ему записку, что написала для Диксон.
− Тогда, мистер Леннокс, я попрошу вас еще об одном одолжении. Прошу, передайте эту записку Диксон, а на словах скажите тете Шоу и Эдит, что мне пришлось здесь задержаться, - стараясь непринужденно улыбаться, произнесла Маргарет. У нее сложилось впечатление недоговоренности в словах мистера Леннокса, будто он хотел ей еще что-то сказать, но не решался.
Генри молча взял записку и, попрощавшись, направился к двери. На пороге он обернулся и сказал, пристально глядя на Маргарет:
− Мисс Хейл, я надеюсь, что наше скорое расставание не повлияет на нашу дружбу, - в его голосе послышалась горечь и сожаление.
− Конечно, Генри, вы всегда будете моим другом, - ответила Маргарет бодрым голосом, хотя сердце ее сжалось от его тона.
Мистер Леннокс молча кивнул и быстро вышел, тихо закрыв за собой дверь. Маргарет стояла несколько секунд и смотрела на дверь, за которой он только что скрылся. На сердце остался неприятный осадок от их разговора. Не желая оставаться наедине с неприятными мыслями, Маргарет быстро надела шляпку, взяла сумочку и вышла из комнаты. Прогулка всегда ей помогала, если не избавиться от нежелательных мыслей, то ненадолго отвлекала и ободряла.
Маргарет шла по знакомым улицам, и сердце ее трепетало от восторга. Снова окунувшись в суету Милтонских улиц, вдыхая этот воздух с примесью дыма, она чувствовала, что вернулась домой. Лондонские улицы были не менее оживленные, но каждый раз выходя на прогулку, она чувствовала себя так, будто находится в незнакомом городе, хотя и прожила в нем девять лет. А здесь, в Милтоне, ей казалось, что все люди, которые попадаются ей навстречу, ее знакомые. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя свободной, как будто сбросила цепи, сковывавшие ее. Маргарет шла и наслаждалась прогулкой, не заботясь о том, куда идет. Повернув на очередном повороте, она вдруг поняла, что находится недалеко от Принстона, где жили Хиггинсы. Она рассмеялась про себя. Столько раз она приходила к ним, столько раз навещала Бесси, что ноги сами привели ее сюда. Решив сделать подарки малышам Баучера, она накупила различных сладостей в ближайшей лавке.
Негромко постучав в дверь, Маргарет прислушалась, за дверью послышались детские голоса, смех, топот маленьких ножек, и, наконец, дверь отворилась. На пороге стоял мальчик лет шести и с удивлением рассматривал красиво одетую леди, в руках у которой было много свертков. Маргарет улыбнулась:
− Здравствуй, - произнесла она. – Можно войти?
− Дядя Николас не велел пускать в дом чужих, - ответил паренек, в котором Маргарет узнала старшего сына Баучера, - но я вас знаю. Поэтому можете войти.
− Правда? – засмеялась она. Было так забавно слышать, как этот маленький мальчик с серьезностью взрослого отвечает ей. – Тогда, как хозяин, может быть, ты поможешь мне? Эти свертки такие тяжелые, а в них столько вкусного.
Глаза мальчика заблестели. За его спиной показались еще детские головки. Привлеченные разговором брата с незнакомой леди, дети, испытывая обычное детское любопытство, вышли посмотреть, кто к ним пришел. Услышав слово «вкусное» они радостно загалдели и принялись помогать брату и этой красивой леди. Маргарет вошла в дом и закрыла дверь. После яркого света улицы, ей показалось, что в комнате царит полумрак. На столе стояла небольшая свечка, которая и была единственным источником света в этом убогом жилище. Камин не горел, и в комнате было немного прохладно.
Дети подбежали к столу, разложили свертки и стали нетерпеливо их разворачивать. Томас, Маргарет вспомнила, что так звали старшего сына Баучера, как самый старший, подражая интонации взрослого, прикрикнул на них. Дети чуть примолкли, но не оставили попыток добраться до содержимого свертков. Наконец, они справились со своей задачей, и, запихивая в рот одну сладость, тут же хватали следующую, крепко сжимая ее в кулачке. На несколько минут воцарилось молчание – детские рты были заняты.
Глаза Маргарет привыкли к полумраку комнаты. Она подошла к столу, сняла шляпку и села на свободный стул.
− Томас, - спросила она, - а где Николас и Мэри?
Томас, пытаясь одновременно жевать и говорить, пробормотал:
− Мэри ушла резать фланель, а Николас ищет работу. Они уже давно ушли, должны скоро прийти.
Маргарет с трудом разобрала его слова. Она была рада, что догадалась купить детям сладостей. Судя по тому, с какой жадностью они их ели, у них на столе такое угощение было редкостью, если не сказать, его не было вообще. После того, как фабрика закрылась, прокормить восемь ртов было непосильной задачей. Но она не сомневалась в том, что Хиггинс не оставит этих детей умирать с голоду, и скорее будет заниматься самой черной работой, чем позволит им голодать.
Вскоре, свертки опустели, и дети, насытившись, ушли на свою половину, где уселись на широкой тахте и замолчали, во все глазенки рассматривая эту красивую леди, которая принесла столько вкусного. Кто-то прикорнул в уголке, разморенный от еды. Томас остался сидеть рядом с Маргарет, ощущая себя хозяином дома.
Маргарет хотела расспросить Томаса, как они здесь жили с тех пор, как Николас перестал работать, но не успела задать и первого вопроса, как дверь открылась, и в дом вошел Николас Хиггинс. Томас вскочил со стула и подбежал к нему. Николас подхватил ребенка на руки и прижал его к себе.
− Ну, как вы здесь без меня? – спросил он, не заметив Маргарет.
− Хорошо, - ответил Томас и, показав рукой в сторону Маргарет, произнес: - к нам в гости пришла красивая леди и принесла очень много вкусного.
− Какая леди? Я же запретил вам пускать в дом чужих, - грозно ответил Николас, спуская ребенка с рук на пол. Томас тотчас же присоединился к своим братьям и сестрам, посчитав, что на этом его обязанности гостеприимного хозяина закончились.
− И даже меня? – весело спросила Маргарет, вставая из-за стола.
По широкой улыбке Хиггинса она угадала ответ.
− Маргарет! – воскликнул он, подходя к ней и протягивая руку. – Вы вернулись?
Маргарет обеими руками пожала его широкую, загрубевшую ладонь.
− Николас, я очень рада вас видеть, - искренне радуясь, ответила она. – Я приехала сюда по делам фабрики.
− Да, я наслышан, что вы теперь стали хозяйкой Мальборо. Но прошу вас, присаживайтесь, - он пригласил ее сесть. Тут он заметил, что в доме, в котором было всегда шумно, стало необычно тихо. – Маргарет, это ваша работа? – он кивнул на детей. – Как вам удалось их утихомирить? Мне этого никогда не удавалось.
− Просто они очень хотели есть, - тихо сказала Маргарет, посмотрев на детей.
− Да, вы правы, - вздохнул Хиггинс. – И спасибо вам, Маргарет, за заботу об этих сорванцах.
− Николас, в этом нет вашей вины. Никто бы не смог позаботиться об этих сиротах лучше, чем вы, - она дотронулась до его руки.
− Я знаю, - кивнул он. – Но вы не представляете, каково нам приходится теперь, когда фабрика Торнтона закрылась. Никто не берет меня на работу. А найти даже самую черную работу оказалось не так-то просто. Кроме меня в городе полно таких же безработных, которые хватаются за любую работу, лишь бы получить свои гроши и прокормить свои семьи.
− А на что вы живете?
− Да перебиваемся случайными заработками. Мэри ходит на резку фланели. Но того, что она получает, не хватает, чтобы их прокормить… - он низко опустил голову и сжал ладони в кулаки.
Маргарет открыла сумочку и вынула из нее деньги, положив их перед Хиггинсом.
− Вот, Николас, это вам.
Хиггинс посмотрел на нее и покачал головой.
− Нет, мисс Маргарет, я не смогу взять эти деньги. И не просите.
− Это не для вас, Николас, это для них, - Маргарет посмотрела на детей и улыбнулась. Малыши, привалившись друг к другу, спали и сладко посапывали. Она снова посмотрела на Хиггинса. – Николас, я знаю вас, как очень сильного и мужественного человека. Вы никогда не жаловались даже в самые тяжелые времена. Но даже такие мужественные и сильные люди, как вы, могут принять помощь от друзей. Вы ведь считаете меня вашим другом, правда, Николас? – Маргарет говорила так пылко и настойчиво, что у Николаса не было возможности прервать ее. Он сидел, потупив взгляд, и лишь качал головой в такт ее словам. – Я даю вам деньги не потому, что вы в них нуждаетесь, я хочу дать вам шанс пережить трудные времена, чтобы вы смогли воспитать этих детей, потому что никому на этом свете они не нужны. Только представьте, что было бы с этими малышами, если бы не вы…
− Вы мой…наш друг, Маргарет. Вы и еще Торнтон. Только вы и он меня понимаете. Но у Торнтона сейчас не самые лучшие времена. Сейчас мы с ним в одинаковом положении, - он горько усмехнулся. – И он, и я – без денег и без работы. Когда мы прощались с ним после окончания последней смены, я сказал ему, что если его фабрика Мальборо снова заработает, большинство рабочих с радостью вернутся к нему на работу. Поверьте, мисс Маргарет, я еще не встречал таких хозяев, к которым рабочие хотели вернуться на работу… - тут он запнулся, будто осененный какой-то загадкой. – Но мисс Маргарет, ведь вы же теперь хозяйка Мальборо, разве вы не можете ему помочь?
Маргарет опустила глаза.
− Я пыталась Николас. Я ради этого и приехала в Милтон. Узнав, что фабрика Мальборо закрылась, я решила ему помочь. Но мистер Торнтон отказался принять мою помощь…
− Вы предлагали ему деньги? – напрямую спросил Хиггинс, прищурив глаз, как это было у него в привычке.
− Да, - ответила Маргарет. Любой ответ в данной ситуации, кроме правды, был неуместен. Казалось, что Хиггинс видит ее насквозь. У нее и раньше было такое ощущение, но теперь она укрепилась в своем мнении. Этот грубый и простой человек обладал завидной долей проницательности и ума, и благодаря этим своим качествам при других обстоятельствах он мог бы добиться больших успехов.
− Вы ошиблись, Маргарет, подумав, что такой человек, как Джон Торнтон, способен взять деньги и взять их от женщины.
Увидев, как его слова смутили Маргарет, он добавил:
− Простите, Маргарет, мне мою прямоту. Но сколько бы вы здесь не прожили, вы так и не поймете людей, живущих здесь. И дело не в том, что вы – женщина. Вы просто сделаны из другого теста. Чтобы понять нас, надо здесь родиться. Торнтон – упрямый и несгибаемый. В нем столько гордости, что, кажется, останься он без денег и без крошки хлеба, он будет питаться этой своей гордостью.
− Вы хотите сказать, Николас, что у меня нет никакой возможности помочь ему? – Маргарет пытливо смотрела на него.
− Я думаю, - спокойно ответил Хиггинс, - к каждому человеку можно найти ключик...
февраль, 2008 г.
Copyright © 2008 Джей Ти
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью или частично запрещено
