| Все кувырком На работу, я естественно опаздываю, и, конечно же, сталкиваюсь с шефом, который укоризненно показывает на часы.
− Пробки, Сергей Иванович, пробки, и снегопад, – оправдываюсь я.
Через полчаса мне звонит моя тетушка Татьяна.
− Леночка! Я приехала на один день! У меня для тебя посылка от родителей, сегодня вечером обязательно будь дома!
Вот так в кои-то веки собралась на свидание. Вечерние планы летят в тартарары. Придется отменять свидание и сидеть дома в ожидании тетушки.
Через минуту сотовый надрывается вновь. О, Боже! Соня!
− Лена! Я поняла, что ты единственный человек, которому я могу довериться! – заявляет она.
У меня что на лбу написано: «жилетка или передвижной пункт психологической помощи»? За что мне такое наказание? Мне до конца жизни нести это бремя?
− Соня, чем же я могу тебе помочь? – спрашиваю я.
− Леночка! Мне необходимо с кем-то поговорить! Валера пропал! – Соня начинает рыдать в трубку.
− Почему ты думаешь, что он пропал? – спрашиваю я, чуть не добавляя: «он же от тебя ушел», но вовремя спохватываюсь.
− Понимаешь, – говорит Соня, – в общем, я... слежу за ним. Хотя, ты, наверно, поняла это из моих слов. Ты же так и не встречалась с ним?
− Не-е-ет, – отвечаю я. Хорошо, что Соня не видит, как я краснею от своей лжи.
− Так вот, он уже два дня не появляется у этой, своей. Где он может быть? Мне необходимо его найти. Лена, мне нужно поговорить с тобой!
− Соня, – начинаю я и замолкаю, не зная, что сказать.
Конечно же, мне жаль Соню. Но как я могу успокаивать ее, зная, что вчера, можно сказать, своими руками передала разлучницу в объятия ее мужа! Мой конформизм явно зашкаливает. Что же мне делать? И вдобавок ко всему вечером у меня назначено свидание с ее то ли деверем, то ли шурином. Никак не могу разобраться в этих родственных названиях.
− Соня! – говорю я, – Может быть, мы встретимся завтра?
− Леночка! – воет Соня. – А если сегодня вечером? Где-нибудь в городе?
Объясняю ей, что вечером не могу, потому что ко мне должна зайти моя тетя с посылкой.
− Тогда я приеду к тебе! – заявляет Соня. – Леночка, я не отниму у тебя много времени, я прошу тебя!
И что мне остается делать?
− Хорошо, приезжай, – мрачно бурчу в трубку и называю свой адрес.
Соня захлебываясь, благодарит меня. В конце концов, у меня будет возможность рассказать ей всю правду. Набираю номер Ивана, чувствуя себя прожженной интриганкой, которая бесславно попала в собственноручно расставленные сети.
− Почему не можешь? – спрашивает Иван.
Во второй раз за последнюю четверть часа объясняю про тетушку, которая должна принести мне посылку. Он несколько секунд молчит, потом говорит:
− Мне очень жаль. Может быть, завтра?
Предлагаю ему созвониться и отключаюсь. Ясное дело, что с Иваном у меня ничего не получится. Обстоятельства явно складываются не в пользу наших дальнейших с ним отношений. Во-первых, безнадежно нарушен естественный ход вещей, словно мы на какой-то некстати подвернувшейся машине времени сначала побывали в будущем, а потом вернулись в настоящее. Разве это нормально, сначала увидеть мужчину почти голым, а самой появиться перед ним в образе, гм... нечесаной жены, с которой он прожил ни один год, а потом отправляться на первое свидание с ним? Во-вторых, он родственник неверного мужа моей знакомой, которая почему-то выбрала меня своим психоаналитиком, что создает дополнительные трудности. А ведь он мне нравится… и очень нравится. Я совсем загрустила.
Работа не клеится целый день. У меня завис компьютер, и в результате половина набранной пояснительной записки к проекту, которую я не успела сохранить, благополучно канула в небытие. Перед глазами целый день маячит видение полураздетого Ивана. Никогда не думала, что у меня могут так разыграться сексуальные фантазии. Плюнув на все, вытаскиваю из сумки злополучный любовный роман, решив, что нужно отвлечься и все-таки узнать, выжил ли Антуан после того, как Мария-Луиза разбила фарфоровую вазу об его развратную голову.
«Ты изменила мне? И кто ты после этого? Шлюха!» – взревел Клод, резко развернулся и зашагал к двери. «Клод! Любовь моя! – стенала ему вслед Мария-Луиза, но он вышел, не обернувшись. Дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, и Марии-Луизе показалось, что это был удар грома, который пронзил ее в самое сердце».
− Интересно, как может удар грома пронзить сердце? – удивляюсь я, поднимаю глаза от книги и вижу, что передо мной стоит шеф и недоуменно смотрит на меня.
− Какой удар грома, какое сердце? Лена, я же спрашиваю тебя о расчете облицовки! Он готов?
Сообразив, что высказала вслух свои замечания по поводу сердца Марии-Луизы, начинаю извиняться перед шефом. К счастью, облицовку я рассчитала еще вчера.
Наконец рабочий день окончен. На улице немилосердно валит снег, Диплодокообразный снегоочиститель, медленно ползущий по дороге, выплевывает из своей бодро реющей над застрявшей на дороге вереницей машин трубы струю грязного снега прямо на меня. Отряхиваюсь, кляня зиму, снег и вечную невезуху. Прохожие ползут по занесенному тротуару. Тщетно прождав автобус на остановке, ловлю такси, которое тут же безнадежно застревает в пробке. Обнаруживаю, что в телефоне села батарея.
Добираюсь домой к семи вечера, с тоской думая, что тетушка, вероятно, уже приезжала, проторчала у запертой двери и никогда теперь не простит мне этого. Захожу домой. В квартире тихо, пусто и почему-то совсем тоскливо. Падаю на диван, к горлу подступают непрошеные слезы. Что со мной? Совершенно расклеилась. Ты же народный психоаналитик, возьми себя в руки! Поднимаюсь с дивана, ставлю сотовый на зарядку, звоню тетке.
− Лена, а я тебе дозвониться не могу! Я застряла в пробке, но скоро буду, ставь чай!
Ура пробкам! «А, черт, Соня, – вспоминаю я. – Ко мне же еще должна приехать Соня! А может не приедет?»
Иду на кухню. На столе лежит листок бумаги, записка от Ивана.
«Лена, я ушел. Спасибо за все. Позвоню».
Весьма лаконично. Ну и ладно. Ставлю чайник и невольно представляю, как он сидит вот здесь, на этом стуле, завернутый в мою розовую махровую простыню... В комнате надрывается сотовый. Звонит Соня.
− Лена, – говорит она и замолкает.
Чувствую по ее голосу, что что-то случилось.
− Соня, я дома, жду тебя...
− Не жди... Ты была единственным человеком, которому я доверяла... Как ты могла? Как ты могла сделать это?
Слушаю Соню в полном недоумении. Что же такого я сделала?
− Соня, подожди, ты о чем?
− А я-то, дура, попросила тебя о помощи! – Соня срывается на крик.
− Прежде чем кричать, объясни в чем ты меня обвиняешь? – стараясь говорить как можно спокойнее, спрашиваю я.
− Ты обманула меня!
Она узнала про то, что я знакома с Машкой? И почему я сразу ей все не рассказала?
− Соня, я все объясню! Я хотела тебе все рассказать, но...
− Ты хотела рассказать? Ты... настолько цинична, Лена?
Дальше Соня выдает такое, что я теряю дар речи. Нет, я понимаю, что я поступила не очень хорошо, не рассказав ей о Маше, но не настолько, чтобы вот так резко относить меня к данной категории женской половины человечества. Просто невероятно услышать такое от Сони.
− Знаешь что, Соня, – говорю я, стараясь сохранить лицо, то есть голос, – это уже слишком! Такого я не заслужила!
И я жму кнопку отбоя, падая на диван в совершенно растрепанных чувствах.
Появление тетушки спасает меня от тяжелого приступа отчаяния. Тетя Таня — удивительно жизнерадостный, энергичный и оптимистичный человек. Она сразу же наполняет мою квартиру шумом, суетой и какими-то жизнеутверждающими флюидами. Причем, жизнь ее никак нельзя назвать счастливой. Дядюшка, ее муж, будучи человеком добрым, пылко заливает свою доброту горячительными напитками, поэтому жизнь тети Тани протекает в борьбе с этой неуемной страстью супруга.
− Лена! – с порога кричит тетя Таня. – Ну у вас и снегопад, ни пройти ни проехать, еле добралась! Хорошо, таксист попался шустрый, провез меня какими-то закоулками, а то бы до сих пор в пробке стояли. Принимай подарки!
Вскоре на кухне весело кипит чайник, стол заставлен банками с соленьями и вареньями, а тетушка, устроившись на угловом диванчике, делится последними новостями о родственниках. Я почти забываю о своих невзгодах, ощущая себя частью большой неуемной семьи, этакой шестеренкой в сложном живом механизме.
− Леночка, а ты замуж не собираешься? – задает тетя Таня любимый вопрос всех моих родственников из предыдущего поколения. Кто бы спрашивал, но не она, познавшая все прелести семейной жизни. Внутренне вздохнув, бодро отвечаю:
− Не-а, теть Тань, не собираюсь.
− Что на примете никого? А тот паренек с работы? Не сложилось?
Ого, вспомнила! Тот паренек уже пару лет как женат и родил сына. Да, хоть я и шестеренка, но явно бракованная, торможу налаженный ход механизма.
− Не сложилось, – нейтрально отвечаю я и, чтобы сменить тему, начинаю расспрашивать о тетушкином внуке.
Тетя Таня тут же попадается на крючок и начинает с умилением рассказывать о розовых пяточках и складочках недавно родившегося любимца семьи.
В десять вечера отправляюсь провожать тетушку на вокзал. Снег идет, не переставая. Если так будет продолжаться, город завалит по самые крыши. Шумный суетливый вокзал, как всегда, наполняет меня ощущением, что где-то там, далеко, есть другая, интересная, насыщенная жизнь, которая проходит мимо меня. Загружаю тетушку и ее бесчисленные сумки в вагон, она обнимает меня, смахивает слезы.
− Леночка, а все-таки тебе пора замуж, годы уходят, и мама твоя очень волнуется за тебя!
Мама, еще бы она не волновалась! Вечные наезды по поводу моей несостоятельности в личной жизни.
Поезд медленно проплывает мимо, тетя Таня машет мне в окне.
Задумчиво бреду по перрону. Сейчас бы села в поезд и уехала куда глаза глядят. Совсем не хочется возвращаться в пустую квартиру. Надо же было так сбиться с катушек, а ведь как спокойно жилось мне в последнее время!
− Лена!? – слышу я и… упс… вижу перед собой свою институтскую любовь, того самого, что женился на моей подруге. Внутри что-то обрывается, хотя мне казалось, что вся эта история давным-давно исчезла в пучине прошедших лет.
− Женя? Привет! Не ожидала тебя встретить!
− Сто лет не виделись! А я семью на отдых проводил, вот только что посадил на поезд.
Женя начинает рассказывает о себе, а я разглядываю его, он стал в хорошем смысле грубовато-мужиковатым, этаким уверенным в себе мужчиной в расцвете сил.
− Хорошо выглядишь, – говорит Женя, – форму сохраняешь, молодец. А Юлька моя располнела после второго.
− Сколько ему? Три?
− Ага. Отличный парень получился! – с гордостью заявляет он. – А ты замуж не вышла?
Сегодня что все сговорились лезть в мою личную жизнь? Как будто нет другого вопроса, который можно задать женщине, например: как складывается твоя профессиональная карьера, чем занимаешься в свободное время, да мало ли можно найти интересных тем для обсуждения, кроме примитивного замужества.
− Не вышла, – сурово отвечаю я.
Он смотрит на меня с каким-то странным интересом.
− Ленок, а может, встретимся как-нибудь, повспоминаем былые годы?
Ого! Вспомним о том, как ты плакался у меня на плече, или как мы с тобой сидели в полутемном зале кинотеатра, и я таяла от любви к тебе, а ты вздыхал и думал о Юльке? Или он клинья подбивает? Не может быть! Они что, мужики, все с ума посходили?
− Ты где работаешь? – продолжает Женя.
− В КБ на Угольной.
− А-а, у Сипягина?
− У него.
Так, болтая, мы выходим на привокзальную площадь. Женя машет рукой куда-то в сторону.
− Я на колесах. Подбросить?
В сомнениях оглядываюсь вокруг. Дожидаться автобуса в районе полуночи дело весьма сомнительное, но и соглашаться на это предложение как-то неудобно. Я и так по уши завязла в двусмысленных ситуациях. Или у меня развивается мания повсюду видеть двусмысленность? Может, Женька чисто по-человечески предлагает подбросить меня? В конце-концов, нет ничего страшного в том, что я доеду до дома на его машине. И к тому же я страшно устала. Подергавшись еще пару минут, соглашаюсь. Довольный Женя гордо распахивает передо мной дверцу нехилого авто. Вскоре машина тормозит у моего подъезда.
− Спасибо, Жень, выручил, вечером так трудно с транспортом.
− Да что ты, ерунда! Лен, а все-таки, как насчет того, чтобы встретиться?
Выражение его глаз лишает меня всяких сомнений по поводу его намерений. Отправил семью, и тут же под руку подвернулась я, повзрослевшая и...
гм-м... похорошевшая. Полигамы проклятые!
− Спасибо за предложение, Женя, но у меня совсем нет времени, – отвечаю я, жалея, что не могу высказать ему открытым текстом все, что думаю.
− Жаль, – говорит он. – Но ты подумай!
Пока ворочаюсь в постели, и в голову неожиданно приходит мысль: «А что если мне родить ребенка?» Ее настигает вторая, совсем сумасшедшая: «А что если мне родить … от Ивана?»
* * *
Утро не приносит успокоения. Во-первых, нежданная негаданная мысль о ребенке и Иване прочно засела в голове. Возраст у меня уже критический, еще лет пять и навсегда останусь одинокой старой девой. А Иван очень подходящая кандидатура на отца моего ребенка. Явно не дурак, с чувством юмора все в порядке, да и внешние данные нельзя снимать со счетов… И сам, гм… процесс, думаю, не вызовет у меня отрицательных эмоций, если учитывать, что я второй день думаю о нем именно в этом плане. И он совсем не прочь, насколько я поняла. До чего же я стала расчетлива и цинична, никакой романтики.
Во-вторых, вспомнила Сонины слова и задумалась, почему же она высказалась столь эмоционально. Можно было назвать меня подлой интриганкой или предательницей, но не гулящей же женщиной.
В-третьих, вчерашняя встреча со своей разбитой юношеской любовью не оставила камня на камне от моих иллюзий в отношении мужской половины человечества. Хотя, признаться, первый пункт в какой-то степени исключает третий – все-таки какие-то осколки иллюзий, видимо, еще остались. Совсем запуталась в своих рассуждениях. Ну что ж, у меня женская логика, но кто может доказать, что она хуже, чем мужская. Решаю привести себя в порядок, а вдруг Иван все-таки позвонит мне сегодня. Укладываю свою косую челку, старательно наношу макияж, надеваю короткую юбку, любимый тонкий свитерок, сапоги на высоких тонких каблуках. Рассмотрев себя в зеркало, прихожу к выводу, что получилось совсем не плохо. Влезаю в приталенное пальто, которое не надевала с прошлой зимы.
Ковыляю по заваленному снегом тротуару, каблуки тонут в снегу, мерзнут коленки. Проклинаю свою женскую сущность, которая вылезла наружу в столь неподходящее время года.
На работе меня встречают восторженными возгласами и расспросами, что у меня за торжество. Вот так, стоит чуть-чуть расфуфыриться, как люди начинают тут же искать причину. Шеф отвешивает мне изящный комплимент, Петр Иванович приносит к чаю не одну, а две шоколадки, а юноша из отдела коммуникаций, забежавший к нам в кабинет за какими-то документами, беззастенчиво пялится на мои ноги.
Весь день жутко нервничаю, вздрагивая от каждого телефонного звонка. После обеда решаю, что веду себя недостойно, становясь рабой собственных необузданных эмоций. Пытаюсь мыслить по-женски логически. Если он не позвонит, значит мне совершенно не о чем волноваться, потому что станет ясно, что его интерес ко мне был вызван лишь тем, что мы с ним оказались в несколько пикантной ситуации. С другой стороны, если я действительно решу, что мне нужен ребенок от него, то я спокойненько могу отбросить все свои женские комплексы и действовать, как посчитаю нужным, потому что в этом случае мне должно быть безразлично, что он обо мне подумает. Ведь он будет только… Задумалась, пытаясь подобрать определение для мужчины, выбранного в качестве отца будущего ребенка. В голову приходят определения, озвучить которые в приличном обществе не представляется возможным. Можно ли вот так думать о столь серьезной вещи? Ну что я за человек? После пятого языкового изыска начинаю хохотать, упав на стол вниз лицом. Коллеги обеспокоено обступают меня. Кто-то предлагает воды, кто-то собирается звонить в скорую. Отсмеявшись, объясняю, что вспомнила очень смешнойо случай из своего детства. Иду в туалет, чтобы восстановить подпорченную боевую раскраску. Когда возвращаюсь, мне сообщают, что только что звонил мой сотовый. Хватаю телефон. Звонил Иван! У меня начинают трястись руки. Минут через пять снова звонок. Глотаю подступивший к горлу комок и нажимаю кнопку.
− Лена, это Иван, привет.
И тут я вспоминаю свои недавние лингвистические потуги, и меня начинает разбирать смех.
− Ты что, плачешь? – спрашивает Иван. – Что-то случилось?
Давлю смех и отвечаю:
− Нет, не плачу, смеюсь...
− Над чем?
− Над собой...
− Гм, любопытно, не поделишься?
− Нет, – говорю я, – сейчас не могу, как-нибудь потом.
− Ага, при встрече?
− Не знаю, надо подумать.
− Подумать насчет рассказать или насчет встречи?
Ну вот, опять создала ситуацию с двойным дном, но решаю, что стоит пококетничать, раз уж сама забралась в эти дебри.
− Насчет того и другого.
Он замолкает. Вот сейчас скажет: «ну и ладно, думай дальше» и отключится. Мое сердце дрыгается, как взбесившийся хронометр.
− Ну и ладно, – говорит Иван, и у моего хронометра стрелка замирает на высшей точке, – обсудим при встрече.
Хронометр продолжил свое бешеное раскачивание.
− Надеюсь, сегодня к тебе не приезжает никакая родственница? Или, может, приятель?
Ого, ревность? Приятно, черт побери! Но не стоит дразнить длинношеих птиц, поэтому отвечаю как можно спокойнее:
− Иван, я сегодня вечером свободна, можем встретиться, если у тебя есть желание.
− Еще какое! – отвечает он тотчас же.
Гм, по-моему, я опять что-то не то сказала.
Договорились, что Иван заедет за мной вечером на работу. Настроение резко взлетает ввысь. Как здорово, что сегодня я изобразила из себя элегантную даму. Принесла небольшие жертвы, зато предстану перед Иваном во всей красе. Волнуюсь, как Наташа Ростова перед первым балом.
Через полчаса опять звонок. Соня! Вчерашний сценарий почти повторяется.
− Лена! Мне нужно с тобой поговорить!
− Соня, мы уже поговорили вчера, по-моему, достаточно!
− Но ты обязана объясниться!
− Я ни в чем перед тобой не обязана!
Сама удивляюсь себе и своим решительным ответам, но в конце концов сдаюсь, понимая, что нужно окончательно прояснить запутанную ситуацию и поставить на этом точку. Договариваемся встретиться завтра. Никакие силы не заставят меня отменить сегодняшнее свидание с потенциальным отцом моего будущего ребенка.
Наконец-то закончился рабочий день. Выключаю компьютер, убираю папки и чертежи, вылетаю из кабинета и чуть не падаю на месте...
Посреди коридора стоит Женька и о чем-то мирно беседует с шефом. Что он здесь делает? Пытаюсь отступить обратно в кабинет, но поздно. Оба поворачиваются в мою сторону. Женька расцветает улыбкой.
− Кого я вижу! Леночка!
Ну он и лицемер. И как я раньше этого не замечала?
− Она у нас сегодня просто красавица! – заявляет шеф.
Я просто обалдеваю. Неужели короткая юбка и пара сапог способны так преобразить человека? И какого черта сюда заявился Женька? Неужели из-за меня?
− Привет, Женя! Спасибо, Сергей Петрович! – невозмутимо заявляю я и шагаю мимо них к выходу, стуча каблуками. Женя нагоняет меня в дверях.
− Лен, куда убегаешь?
− А как ты здесь оказался?
− Проезжал мимо, вспомнил: ты сказала, что здесь работаешь. Вот и заскочил.
− Зачем?
Мимо пролетают девчонки из отдела, бросая на нас многозначительные взгляды.
− Лена, но я ведь нравился тебе тогда, ты даже была влюблена в меня! Признайся! – вкрадчиво говорит он.
Ну и гад же он! Словно окатил меня ведром холодной воды. Не отвечая, открываю тяжелую входную дверь и вылетаю на улицу. Ветер ударяет по моим пылающим щекам. Женя идет за мной. Оглядываюсь вокруг, но Ивана не вижу.
− Лена, – снова начинает Женя.
И тут меня захлестывает приступ ярости. На одном дыхании выпаливаю:
− Жень, во-первых, если ты мне и нравился, то могу напомнить тебе, что тебе не нравилась я, и ты женился и до сих пор, между прочим, женат на моей подруге! Ты не позабыл об этом? А у меня есть один небольшой пунктик – никогда не иметь дел с чужими мужьями и тем более мужьями моих подруг!
Завершив свою очередную эпохально-патетическую речь и проникнувшись торжественностью момента, я встряхиваю своей ассиметричной челкой, делаю решительный шаг вперед, цепляюсь каблуком за ступеньку и, теряя равновесие, лечу вниз с крыльца под сочувственное «ах!!!» окружающей публики. Первая мысль: целы ли дорогие колготки и каблук? Вторая – как я выгляжу, валяясь под крыльцом, растянувшись на снегу, и насколько безобразно смотрелся мой полет со стороны? Меня подхватывают чьи-то руки. Перед глазами мелькает кудлатая голова. Иван! И откуда он взялся? Поднимает меня, ставит на ноги. Одна нога оказывается короче другой, – каблук отвалился,– панически разглядываю колготки: вроде целы!
− Ты не ушиблась? – заботливо спрашивают дуэтом Иван и подоспевший к нам Женя.
И почему я не могу раствориться в воздухе или, на худой конец, провалиться сквозь землю?
− Нет, все нормально, – отвечаю я, пытаясь бодро улыбнуться.– Только каблук сломала.
− Вон он, каблук, – Женя поднимает и подает мне виновника моего позора.
Печально рассматриваю каблук, потом поднимаю глаза на моих кавалеров. Мужчины вопросительно смотрят друг на друга.
− Женя, познакомься, это – Иван, – говорю я.
Они жмут друг други руки, я отряхиваю пальто, размышляя, как же теперь будут развиваться события.
− А мы с Леной давние знакомые, – заявляет Женя, как будто его кто-то тянет за язык.
Иван хмыкает.
− Насколько давние?
− Учились вместе в институте, – быстро вставляю я.
− Понятно, старые добрые связи, – многозначительно тянет Иван.
− Это вы верно подметили: старые и добрые! – встревает Женя.
− Женя женат на моей подруге, – добавляю я, глядя на Ивана.
− Понятно, – отвечает он, глядя куда-то в сторону.
Он что, ревнует? С чего бы это? Какие у него могут быть основания?
− Иван, – говорю я решительно, – мы с тобой куда-то собирались.
Правда, теперь я уже и не знаю, захочет ли он пойти куда-нибудь с неловкой нескладехой со сломанным каблуком. А я то хотела поразить его своей элегантностью! Почему-то становится закономерностью, что я поражаю его совсем другим.
− А вы с Женей никуда не собирались? – вдруг спрашивает он.
Все понятно, ищет пути к отступлению, и повод удачно нашелся.
− Да, я заехал за Леной, – заявляет Женя, и я искренне жалею, что под рукой нет никакой фарфоровой вазы или чего потяжелее.
− Ты заехал, но я с тобой никуда не собиралась! И вообще, ребята, некогда мне тут с вами болтать, мне нужно срочно домой, у меня масса дел, да и каблук сломался, – выпаливает мой подлый глупый ненавистный язык.
Разворачиваюсь и, прихрамывая, шагаю к автобусной остановке, наполненная негодованием, отчаянием и болью в колене.
Как назло, как только я подхожу к остановке, подкатывает мой автобус, призывно открывая дверь. «Что я делаю?» – думаю я, но остановиться уже не могу, меня подхватывает толпа пассажиров, ноги сами заносят меня на ступеньки. Через головы пассажиров вижу Ивана, стоящего на остановке. «Значит, он все-таки шел за мной?» – мелькает мысль. Но уже поздно, слишком поздно... Проклятое упрямство в очередной раз уносит меня прочь от того, кто мог бы, вероятно, стать моим… ну или хотя бы отцом моего ребенка.
В квартире пусто и тоскливо. Включаю телевизор, тупо смотрю какой-то очередной сериал, потом забираюсь в постель, беру роман про Клода и Марию-Луизу и, прочитав пару страниц о том, как парочка бурно мирится на шелковых, благоухающих лавандой простынях, с отвращением отбрасываю его прочь. Лучше почитать что-нибудь умное, может на меня снизойдет философское настроение, и я успокоюсь. Открываю давно ожидающую меня книгу и читаю: «Чего она хочет – понять, почему я плакала? Неужели не ясно, что я совершенно нормальный человек, у меня те же желания и страхи, что и у всех людей, и такой вопрос - учитывая, что дела мои безнадежны, - может попросту повергнуть в отчаяние?»
Очень подходяще к моему настроению...Засыпая, думаю, что в ближайшей перспективе у меня все-таки есть нечто приятное: завтра – суббота, и мне не нужно рано вставать. Хотя день явно подпорчен тем, что предстоит встреча с Соней.
июль, 2008 г.
Copyright © 2008 Ольга Болгова
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
