графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки
Наши переводы и публикации




Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью...»

Элизабет Гаскелл «Север и Юг» (перевод В. Григорьевой) «− Эдит! − тихо позвала Маргарет. − Эдит!
Как и подозревала Маргарет, Эдит уснула. Она лежала, свернувшись на диване, в гостиной дома на Харли-стрит и выглядела прелестно в своем белом муслиновом платье с голубыми лентами...»

Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» (перевод В. Григорьевой) «Начнем со старой детской присказки. В стране было графство, в том графстве - городок, в том городке - дом, в том доме - комната, а в комнате – кроватка, а в той кроватке лежала девочка. Она уже пробудилась ото сна и хотела встать, но...» и др.

Люси Мод Монтгомери «В паутине» (перевод О.Болговой) «О старом кувшине Дарков рассказывают дюжину историй. Эта что ни на есть подлинная. Из-за него в семействах Дарков и Пенхаллоу произошло несколько событий. А несколько других не произошло. Как сказал дядя Пиппин, этот кувшин мог попасть в руки как провидения, так и дьявола. Во всяком случае, не будь того кувшина, Питер Пенхаллоу, возможно, сейчас фотографировал бы львов в африканских джунглях, а Большой Сэм Дарк, по всей вероятности, никогда бы не научился ценить красоту обнаженных женских форм. А Дэнди Дарк и Пенни Дарк...»

Люси Мод Монтгомери «Голубой замок» (перевод О.Болговой) «Если бы то майское утро не выдалось дождливым, вся жизнь Валенси Стирлинг сложилась бы иначе. Она вместе с семьей отправилась бы на пикник тети Веллингтон по случаю годовщины ее помолвки, а доктор Трент уехал бы в Монреаль. Но был дождь, и сейчас вы узнаете, что произошло из-за этого...»

и др. переводы


Фанфики по роману "Гордость и предубеждение"

* В т е н и История Энн де Бер. Роман
* Пустоцвет История Мэри Беннет. Роман (Не закончен)
* Эпистолярные забавы Роман в письмах (Не закончен)
* Новогодняя пьеса-Буфф Содержащая в себе любовные треугольники и прочие фигуры галантной геометрии. С одной стороны - Герой, Героини (в количестве – двух). А также Автор (исключительно для симметрии)
* Пренеприятное известие Диалог между супругами Дарси при получении некоего неизбежного, хоть и не слишком приятного для обоих известия. Рассказ.
* Благая весть Жизнь в Пемберли глазами Джорджианы и ее реакция на некую весьма важную для четы Дарси новость… Рассказ.
* Один день из жизни мистера Коллинза Насыщенный событиями день мистера Коллинза. Рассказ.
* Один день из жизни Шарлотты Коллинз, или В страшном сне Нелегко быть женой мистера Коллинза… Рассказ.



История в деталях:

Правила этикета: «Данная книга была написана в 1832 году Элизой Лесли и представляет собой учебник-руководство для молодых девушек...»
- Пребывание в гостях
- Прием гостей
- Приглашение на чай
- Поведение на улице
- Покупки
- Поведение в местах массовых развлечений «Родители, перед тем, как брать детей в театр, должны убедиться в том, что пьеса сможет развеселить и заинтересовать их. Маленькие дети весьма непоседливы и беспокойны, и, в конце концов, засыпают во время представления, что не доставляет им никакого удовольствия, и было бы гораздо лучше... »

- Брак в Англии начала XVIII века «...замужнюю женщину ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона... »

- Нормандские завоеватели в Англии «Хронологически XII век начинается спустя тридцать четыре года после высадки Вильгельма Завоевателя в Англии и битвы при Гастингсе... »

- Моды и модники старого времени «В XVII столетии наша русская знать приобрела большую склонность к новомодным платьям и прическам... »

- Старый дворянский быт в России «У вельмож появляются кареты, по цене стоящие наравне с населенными имениями; на дверцах иной раззолоченной кареты пишут пастушечьи сцены такие великие художники, как Ватто или Буше... »

- Одежда на Руси в допетровское время «История развития русской одежды, начиная с одежды древних славян, населявших берега Черного моря, а затем во время переселения народов, передвинувшихся к северу, и кончая одеждой предпетровского времени, делится на четыре главных периода... »


Мы путешествуем:

Я опять хочу Париж! «Я любила тебя всегда, всю жизнь, с самого детства, зачитываясь Дюма и Жюлем Верном. Эта любовь со мной и сейчас, когда я сижу...»

История Белозерского края «Деревянные дома, резные наличники, купола церквей, земляной вал — украшение центра, синева озера, захватывающая дух, тихие тенистые улочки, березы, палисадники, полные цветов, немноголюдье, окающий распевный говор белозеров...»

Венгерские впечатления «оформила я все документы и через две недели уже ехала к границе совершать свое первое заграничное путешествие – в Венгрию...»

Болгария за окном «Один день вполне достаточен проехать на машине с одного конца страны до другого, и даже вернуться, если у вас машина быстрая и, если повезет с дорогами...»

Одесская мозаика: «2 сентября - День рождения Одессы. Сегодня (02.09.2009) по паспорту ей исполнилось 215 – как для города, так совсем немного. Согласитесь, что это хороший повод сказать пару слов за именинницу…»

Библиотека Путешествий
(Тур Хейердал)

Путешествие на "Кон-Тики": «Если вы пускаетесь в плавание по океану на деревянном плоту с попугаем и пятью спутниками, то раньше или позже неизбежно случится следующее: одним прекрасным утром вы проснетесь в океане, выспавшись, быть может, лучше обычного, и начнете думать о том, как вы тут очутились...»

Тур Хейердал, Тайна острова Пасхи Тайна острова Пасхи: «Они воздвигали гигантские каменные фигуры людей, высотою с дом, тяжелые, как железнодорожный вагон. Множество таких фигур они перетаскивали через горы и долины, устанавливая их стоймя на массивных каменных террасах по всему острову. Загадочные ваятели исчезли во мраке ушедших веков. Что же произошло на острове Пасхи?...»


Первооткрыватели

Путешествия западноевропейских мореплавателей и исследователей:
«Уже в X веке смелые мореходы викинги на быстроходных килевых лодках "драконах" плавали из Скандинавии через Северную Атлантику к берегам Винланда ("Виноградной страны"), как они назвали Северную Америку...»


Cтатьи

Наташа Ростова -
идеал русской женщины?
«Недавно перечитывая роман, я опять поймала себя на мысли, как все-таки далек - на мой женский взгляд - настоящий образ Наташи Ростовой от привычного, официального идеала русской женщины...»

Слово в защиту ... любовного романа «Вокруг этого жанра доброхотами от литературы создана почти нестерпимая атмосфера, благодаря чему в обывательском представлении сложилось мнение о любовном романе, как о смеси "примитивного сюжета, скудных мыслей, надуманных переживаний, слюней и плохой эротики"...»

Что читали наши мамы, бабушки и прабабушки? «Собственно любовный роман - как жанр литературы - появился совсем недавно. По крайней мере, в России. Были детективы, фантастика, даже фэнтези и иронический детектив, но еще лет 10-15 назад не было ни такого понятия - любовный роман, ни даже намека на него...»

К публикации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» в клубе «Литературные забавы» «Когда речь заходит о трех книгах, которые мы можем захватить с собой на необитаемый остров, две из них у меня меняются в зависимости от ситуации и настроения. Это могут быть «Робинзон Крузо» и «Двенадцать стульев», «Три мушкетера» и новеллы О'Генри, «Мастер и Маргарита» и Библия...
Третья книга остается неизменной при всех вариантах - роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение»...»

Ревность или предубеждение? «Литература как раз то ристалище, где мужчины с чувством превосходства и собственного достоинства смотрят на затесавшихся в свои до недавнего времени плотные ряды женщин, с легким оттенком презрения величая все, что выходит из-под пера женщины, «дамской" литературой»...»

Русская точка зрения «Если уж мы часто сомневаемся, могут ли французы или американцы, у которых столько с нами общего, понимать английскую литературу, мы должны еще больше сомневаться относительно того, могут ли англичане, несмотря на весь свой энтузиазм, понимать русскую литературу…»

«Вирджиния» «Тонкий профиль. Волосы собраны на затылке. Задумчивость отведенного в сторону взгляда… Вирджиния Вулф – признанная английская писательница. Ее личность и по сей день вызывает интерес»

Ф. Фарр "Маргарет Митчелл и ее "Унесенные ветром" «...Однажды, в конце сентября, она взяла карандаш и сделала свою героиню Скарлетт. Это имя стало одним из самых удивительных и незабываемых в художественной литературе...»

Трагический оптимизм Кэтрин Мэнсфилд «Ее звали Кэтлин Бичем. Она родилась 14 октября 1888 года в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Миру она станет известной под именем Кэтрин Мэнсфилд...»

В счастливой долине муми-троллей «Муми-тролль -...oчень милое, отзывчивое и доброе существо. Внешне немного напоминает бегемотика, но ходит на задних лапках, и его кожа бела, как снег. У него много друзей, и...»

Мисс Холидей Голайтли. Путешествует «Тоненькая фигурка, словно пронизанная солнцем насквозь, соломенные, рыжеватые пряди коротко подстриженных волос, мечтательный с прищуром взгляд серо-зеленых с голубоватыми бликами глаз...»


 

 

 

Творческие забавы

Ольга Болгова

Мой нежный повар

Часть II

Урбанистическая

Начало     Пред. гл.

      Глава XV

    Саксофон звучал слишком пронзительно, меня обволакивало звуком, звенело в ушах, дребезжали бокалы на полке в шкафу, я затыкала уши, но звук пробивался сквозь пальцы, разбухал и, казалось, что голова сейчас разобьется вдребезги, словно стеклянный шар.
    Пробуждение стало кошмаром, точнее, кошмаром была вся ночь, но когда я просыпалась ночью, меня успокаивало наличие впереди нескольких часов, в течение которых можно было бы обрести хоть какое-то физическое равновесие. О душевном я решила просто забыть, поскольку сил у подраненного алкоголем организма осталось не так уж много и их следовало бросить в одном направлении, чтобы добиться хоть подобия положительного результата.
    Осторожно, словно стеклянный сосуд, до краев наполненный жидкостью, я оторвала от подушки голову, гудящую в хороводе абстинентного синдрома, и потащилась в места, где была вода и устройства для естественных потребностей человека, в надежде, что после необходимых гигиенических процедур обрету хоть какое-то природное равновесие. Покидая заведение, я столкнулась с Жанной, которая находилась, кажется, в ничуть не лучшем состоянии. Охая и вздыхая, мы поменялись местами и ролями. Часа через пол мы сидели на кухне, глотая крепко заваренный чай и обмениваясь традиционными бессмысленными репликами двух хорошо погулявших баб.
    Побродив, как сомнабула, по Жанниной квартире, я поняла, что появиться в таком состоянии перед студентами невозможно ни с моральной, ни с физической точек зрения, и позвонила Инне Березиной. Подруга согласилась провести мою первую пару и предупредить, что остальные занятия на сегодня отменяются. Поблагодарив Инну за отзывчивость, я позвонила матушке, забралась на свое, любезно предоставленное Жанной, ложе и, обняв подушку, тотчас же уснула, словно провалилась в шипучую, как шампанское, бездну, в которой опять зазвучал саксофон, надрывно и печально.
    Проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечо, с трудом разлепив глаза, я сглотнула горькую слюну и увидела перед собой лицо Жанны.
    − Глашка, просыпайся, тебе фуксия твоя звонит, что-то срочное хочет сообщить.
    − Инна? – я помотала головой, радостно обнаружив, что эти простые движения уже не вызывают жуткого головокружения.
    Две мои подруги не очень-то симпатизируют друг другу. За те несколько встреч, когда я пыталась свести их, они ощутили взаимную антипатию, в чем та и другая потом признавались мне не раз. Жанна окрестила изящную Инну фуксией, а Инна в разговоре никогда не забывала добавить к имени Жанна – «эта твоя». Что они не поделили, мне было неведомо, вероятно, сказались противоположность темпераментов и жизненных установок.
    − Ну да, Инна, уже в третий раз за последний час...
    − А сколько времени?
    − Седьмой час...
    − Утра?
    − Вечера, дорогая, вечера. Пока ты тут дрыхла, я уже на работу успела смотаться. Ты трубку-то возьми...
    Я села на диване, потерла виски, взяла телефон.
    − Да, слушаю...Инна?
    − Глаша, здравствуй, как ты? У меня тут такое дело... – зачастила Инна. – Как ты себя чувствуешь? Врача не вызывала?
    − Инна, все нормально, спасибо за поддержку, завтра буду на работе, – ответствовала я. – А что за дело?
    − Я звоню, звоню тебе, ты не отвечаешь. Слушай, тебя тут мужчина искал...
    Я сжала трубку так, что, кажется, еще немного и из нее потек бы сок. В висках застучало в такт снова взбесившемуся сердцу.
    «Он, он, это он!» – ликуя, в унисон подпрыгнули естество и рассудок.
    − Как-кой мужчи-на? – спросила я, охрипнув на последнем слоге.
    − Джон... – сказала Инна. – Его зовут Джон. Интересный такой, волосы длинные, серьга в ухе... это твой знакомый?
    − Йес, Йес!!! – взревела я, подпрыгнув на диване.
    Жанна, открыв рот, уставилась на меня.
    − Глань, у тебя это на почве похмелья или как?
    − Глаш, у тебя что там за крики? – это Инна в трубку.
    − Девки! – взревела я. – Он пришел!
    − Глаша, что ты там кричишь? – опять обеспокоено спросила Инна.
    − Все нормально, – ответила я. – Все чудесно! Инна, спасибо! Он просил что-нибудь передать?
    − Нет, ничего не просил. Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросила она.
    − Очень хорошо, спасибо. Ты меня очень выручила, и... сообщила приятную весть! – добавила я в запале.
    − Так у тебя с этим... Джоном что-то... есть? – спросила Инна после короткой паузы.
    «Есть ли у меня с этим Джоном что-то или нет ничего?» – задалась я вопросом после того, как неопределенно гукнула в трубку и попрощалась с подругой. Вопрос повис в атмосфере, но он требовал ответа. Я проверила входящие звонки и обнаружила целых два от Джона. Значит, он, узнав от Инны, что я заболела, звонил и беспокоился! Значит, я все же интересую его? Или это простая дань вежливости? Алена, она занимает его жизнь, ей требуется его любовь, внимание и поддержка.
    «И это правильно, – сурово сказала себе я. – Он любит свою сестру, они – одно целое, он необходим ей, а я всего лишь развлечение, разрядка».
    «Нет, это не совсем правильно, – простонала я. – Ведь мне тоже требуется его... внимание. Мне хочется знать о нем...»
    «Это типичная женская ошибка – пытаться влезть мужчине в душу» – объявил рассудок, захлебываясь своей теоретической мудростью.
    «Но все же он пришел сегодня!» – не к месту ляпнуло естество.
    «Пришел, чтобы объясниться и сказать, что мы хорошо провели время, и все такое, но теперь пора расставаться, поскольку у него своя жизнь, а у тебя – своя! Разойдемся по своим жизням и оставим приятные воспоминания...» – выложил свои заключения разум.
    − Ты что вдруг так завяла? – спросила Жанна, толкая меня в плечо. – Только что орала и прыгала, и вдруг притихла, как мышь в углу. Что там тебе наша фуксия наговорила?
    − Ничего не наговорила. Сказала, что Джон заходил с утра на занятия, искал меня.
    − Упс! И?
    − Ну и все... вот звонил еще пару раз...
    − И что ты намерена сделать? Нет, не так: ты собираешься что-нибудь предпринять?
    − Я... да... нет. А что я могу предпринять в моем положении?
    − В каком таком положении? А ты не залетела случаем?
    − Жанна, я не об этом... – разозлилась я.
    − Глашка, ты или совсем дура или успешно притворяешься! Мужик ищет тебя целый день, беспокоится о твоем драгоценном, подпорченном неумеренным питием здоровье, мечется, а ты села, как клуша, и не знаешь, что предпринять? Звонить ему, сообщать, что ты еще слегка нездорова, но вполне способна встретиться с ним, ну, скажем, завтра... Сегодня, думаю, не стоит, чтобы слишком его самолюбие не тешить.
    Жанна с удовольствием потянулась, размяла плечи, поправила свои кудри, словно сама мысль об игре на мужском самолюбии доставила ей несравненное удовольствие. Меня словно окатило горячим самумом. Я должна видеть его сегодня и сейчас! Я не могу играть на самолюбии Джона, и эта мысль совсем не доставляет мне удовольствия. Мне нужно знать, что он хотел сказать, зачем он искал меня! Я набрала номер, долго слушала короткие гудки, потом холодное «Абонент находится вне зоны доступа сети...».
    «Пойду в «Тритон»! – озарением ударила мысль. – И пусть он думает обо мне все, что угодно!»
    Но на кого я похожа? Похмельное чучело, воняющее перегаром. О, черт, черт, черт...
    − Что с тобой? – с подозрением спросила подруга, наблюдая за моими метаниями по комнате.
    − Жанна, я должна видеть его сегодня...
    − В смысле, завтра будет поздно? – голосом Терминатора, провозглашающего «I’ll be back»* спросила Жанна. – Слушай, Глашка, ты совсем невменяемая, с перепою... Я тебя никуда одну не отпущу...
    − Еще чего не хватало! Ты что меня нянчить собралась?
    Хотя, если бы Жанна пошла со мной, было бы совсем неплохо. Но не факт, что Джон сегодня работает там. Да и не важно, если не работает, значит, не судьба, но сидеть и ждать у моря погоды я не могу.
    − Жанна, – сказала я. – А может, ты права, и меня действительно нельзя отпускать? Пойдем со мной?
    − Само собой! – ответила Жанна. – Видок, правда, у тебя, не из лучших, но это дело поправимое! Куда направляемся?
    − В «Тритон»...
    − Куда-куда?
    − В Тритон, в ресторан на Фонтанке, помнишь, ты предлагала туда сходить?
    − Он тебя там ждет? Или он там работает? – догадливо спросила Жанна.
    − Работает...
    Камуфляж и костюмирование заняли почти час. Жанна категорически отвергла мой спортивно-джинсовый наряд и извлекла из гардероба ворох юбок, блузок и платьев, в результате чего я оказалась облеченной в густо-бордовую летяще-струящуюся юбку длиной чуть выше колена и кремовую блузку с декольте в пышном рюше. Наряд для меня был не совсем характерный, но под напором подруги и после вращения перед зеркалом и оценки внутренних ощущений, я пришла к выводу, что он совсем неплох.
    − Дарю, бери, не глядя. Все равно я ни в эту блузку, ни в юбку уже не влезаю, а в этом сезоне – рюши и оборки – последний писк– великодушно заявила Жанна.
    − А вдруг похудеешь?
    − Не собираюсь пока, – махнула подруга рукой. – Максику нравятся полнеющие женщины, а я, ты ведь знаешь, в отношении с мужчинами – сама покорность.
    Я хмыкнула, но не стала опровергать очевидное, но невероятное.
    Последний обзор боевых доспехов и маскировки, и мы отправляемся в путь.
    Чем больше мы приближались к цели, тем сильнее меня мучили сомнения, и я уже жалела, что потащила с собой подругу: в ее присутствии мне сложнее будет сыграть отбой. Если бы ее не было, я давно бы сменила направление движения и уже порадовала бы матушку своим появлением дома. В голове и в желудке ощущались пустота, тоска и страх перед предстоящей задачей с несколькими неизвестными.
    Мы вышли из метро, свернули на Ефимова и пошли по тротуару вдоль немного странного для столь узкой и невзрачной прежде улицы строительного великолепия двадцать первого века в лице огромного торгового центра. Сотня шагов, и мы оказались на Фонтанке, сумерки уже навалились на город, накрапывал мелкий противный дождик, река рябила и поблескивала отражениями фонарей и светящихся окон, впереди темнели пролеты Семеновского моста. Жанна болтала по телефону с женихом, а я терзалась сомнениями. Когда перед нами засветился висячими фонариками вход в «Тритон», меня настиг обычный приступ тахикардии, я остановилась, почти задохнувшись, отчаянно желая повернуть прочь отсюда, и чувствуя, что не могу сделать это.
    «Следовало бы все-таки позвонить ему еще раз» – думала я, входя вслед за своей решительной подругой в ресторан, словно шпионка-разведчица во вражеское логово.
    Охранник-портье в болотного цвета костюме шагнул к нам:
    − Прошу прощения, но у нас свободных мест нет...
    Я растерялась. Пока собиралась с мыслями, в бой вступила Жанна.
    − Миленький, нам всего-то два местечка, где-нибудь в уголке... – затянула она сладким, как патока, голоском, на глазах превращаясь в лучезарно-глуповатую блондинку, слабую и беззащитную.
    − Глашка, если твой здесь – шеф-повар, нам найдут место... давай, скажи ему, – шепнула она мне мимоходом и снова бросилась в атаку на охранника.
    Пока Жанна обрабатывала охранника, который, хоть и явно поддавался ее чарам, но служебные обязанности, тем не менее, не забывал, а я собиралась с духом, чтобы сообщить о своем знакомстве с шеф-поваром, мучительно подбирая никак не подбирающиеся слова, изменчивая кокетка Фортуна каким-то бесом пробежала мимо и коснулась меня краем своей туники: в холле появился официант Саша, потомок жгучих африканцев. Он что-то собирался сказать охраннику, но остановился и уставился на меня, то ли вспоминая, где видел прежде, то ли по какой-то иной причине.
    − Саша, – осторожно сказала я, чувствуя, что заливаюсь краской. – Вы не помните меня?
    Жанна настороженно замолчала.
    − Конечно, помню, – отозвался Саша. – Вы хотели видеть Джона Иваныча или так зашли?
    − Хотела бы видеть, – пробормотала я.
    − Проходите в зал, я вас посажу, – сказал Саша, сделав какой-то знак охраннику. – Джон Иваныч сегодня здесь, сейчас позову.
    Жанна одарила охранника презрительной улыбкой, вернув свое обычное, чуть стервозное, обличье, и мы, сдав пальто в гардероб, проплыли в зал. Саша устроил нас за пустующим столиком, тем самым, за которым мы сидели с Джоном в прошлый раз. Оранжевая лягушка тут же припрыгала к прозрачной стенке своего жилища и гипнотически уставилась на нас своими круглыми глазами.
    − Бр-р-р, – сказал Жанна. – Надо же, красивая, конечно, но терпеть их не могу. А ты пользуешься здесь успехом, и у официантов и у этих, рептилий...
    − Земноводных... – блеснула я знаниями зоологии.
    − Отличница... – съязвила Жанна.
    − Двое... – начала я и замолчала, потому что увидела Джона, который шел по залу, приближаясь к нашему столику.
    − Аглая... – сказал он, подойдя, – невозмутимо, словно мое появление здесь было запланировано и ожидаемо. – Здравствуй... – и перевел взгляд на Жанну. – Здравствуйте... э-э-э...
    − Это моя подруга, Жанна, а это Джон, мой... приятель, – пролепетала я.
    − Очень приятно. Мы встречались с вами вчера, в Павловске, не так ли? Как ты себя чувствуешь, Аглая? Мне сказали, что ты заболела.
    − Да, мне передали, что ты заходил. Я не заболела, все уже... отлично...
    Интересно, что я здесь делаю, больная? Он был безукоризненно вежлив, джентльмен, этакий мастер светской беседы, невозмутимый, холодный, хладнокровный, как земноводное.
    «Значит, именно о расставании он и хотел поговорить с тобой, – подвел итог разум и заботливо бросил естеству: – Терпи, друг».
    Саша принес меню, и Жанна под руководством Джона что-то заказала, а я лишь согласно кивнула на все их предложения. Мне не хотелось есть, мне вообще ничего не хотелось. Джон извинился и ушел, сославшись на необходимость выполнения текущих обязанностей. Саша принес закуски, и Жанна окунулась в обсуждение ресторана, еды и благоприятного впечатления, которое произвел на нее Джон.
    − Отличный мужик, Глашка...
    − А ты когда это успела понять?
    − Знаешь, я в мужиках мало-мальски разбираюсь...
    − Конечно, с твоим богатым опытом...
    − Ну, ты тоже ведь не девочка, должна хоть что-то понимать...
    Должна, но если бы я понимала, хоть что-то...
    Тем временем, на небольшом подиуме-эстраде появились музыканты, зазвучали диссонансы настраиваемых инструментов.
    − А твой здесь играет? – с интересом спросила Жанна
    − Он не мой, – огрызнулась я. – Говорил, что иногда играет.
    Зазвучали переливчатые аккорды гитары, строго вступил клавишник, банджо растеклось веселым перебором. Знакомая чудесная мелодия, названия которой я, конечно же, не знала.
    Жанна хлебала что-то из горшочка.
    − Рекомендую, Глаш, в нашем с тобой состоянии, имею в виду, остаточный похмельный синдром, такой бульончик самое-то. Как он там называется? Консоме?
    Музыканты заиграли следующую мелодию, утонченно-грубоватую, стильную, и я радостно отметила, что знаю название этой вещи: «Хелло, Долли». Жанна, подхватив сумочку, удалилась чистить перышки, а я напряженно размышляла, появится ли Джон снова, и что мне делать дальше: уходить, не попрощавшись, если не появится, и как вести себя, если все же придет.
    − Что мне делать? – спросила я у оранжевого земноводного. Лягушка зашевелила щеками, словно что-то пыталась посоветовать.
    Вернулась Жанна, принеся с собой облако свежеразбрызганных духов.
    − Позвонила Максику, он меня заберет через полчасика, а ты тут разбирайся со своим.
    − Жанна, я с вами уеду...
    − И не думай! – сурово отрезала Жанна.
    − Ладно, спорить не буду, – пробурчала я.
    У меня действительно не было сил ни спорить, ни принимать решения. Я жалела, что совершила столь необдуманный поступок, прилетев сюда, словно жена декабриста в Сибирь. Музыка смолкла, я кивала Жанне, машинально соглашаясь с ее рассуждениями, осматривая заполненный народом, мерно гудящий зал. Джон вышел откуда-то из дальней, задрапированной двери с саксофоном в руках. Он бросил быстрый взгляд в нашу сторону, свернул к эстраде и поднялся на нее. Жанна пихнула меня кулаком в плечо. Минут пять музыканты о чем-то совещались, затем расселись по своим местам, – несколько аккордов легкомысленного банджо, затем клавишник, а потом зазвучало соло саксофона... О, слабые женские сердца, почему вы так податливы этим проникновенным и проникающим звукам, которыми век за веком коварные мужчины услаждают слабые женские уши, заставляя плясать под свою соблазняющую дудку?
    Рядом тихо выругалась Жанна. Я оглянулась на нее: наша любительница попсы сидела, чуть ли не открыв рот, и слушала.
    − Глашка, – прошептала она. – Это класс, никогда бы не подумала... он у тебя просто супер...
    Как ни странно, но я ощутила гордость, словно была каким-то образом причастна к этим пронзительно-чарующим звукам, что текли из инструмента, рук и дыхания Джона. Саксофон вдруг смолк, тихо пропели клавиши, гитарист тронул струны, а Джон подошел к микрофону.

    Не вином я пьян,
    Просто пьян тобой,
    Упоен тобой...

    − почти сказал он своим хрипловатым низким голосом. Гитара зазвучала густыми, упоительными аккордами.

    На крутой волне
    В гулкой тишине
    Унесен тобой...
    Словно невзначай,
    Пулей на лету,
    Я сражен тобой.
    Упоен тобой,
    Унесен тобой
    И сражен тобой.

    Голос его набрал силу, и мне казалось, что воздух в зале сгустился от его хрипловатого баритона.

    Если за собой
    Черной пустотой
    Дверь захлопнешь ты,
    Губ твоих тепло
    Ветер унесет,
    И сгорят мосты.

    Прокричу судьбе
    Прошепчу тебе,
    Лишь себя виня,
    Пощади меня,
    Подожди меня,
    Не бросай меня...

    Я пропала в этом хриплом голосе, в отчаянии сражаясь с соленой жидкостью, непрошено наполнившей глаза и грозившей перелиться через край. Снова надрывно-весело зазвучал саксофон, вступило банджо, поставив финальное многоточие, и музыка затихла, а голос Джона еще звучал в моих ушах.
    − Обалдеть... Глаша, – прошептала Жанна. – Это ведь он тебе... пел, зуб отдам...
    − Не выдумывай, – выдохнула я. – Это просто песня, ничего более.
    − Да, конечно, он что, каждый день поет? Он же шеф-повар здесь, а не музыкант.
    Я промолчала, не зная, что ответить. «Я совсем пьяна, от него пьяна» – вертелось в голове вкупе с водоворотом мыслей, вертелось так, что когда Джон подошел к нам, я чуть было не сказала эти слова вслух. Он уселся напротив меня, Жанна тут же объявила, что ей срочно нужно позвонить и, бросив на меня весьма выразительный взгляд, удалилась.
    − Глаша, – сказал Джон. – Как ты? Все нормально?
    Он взял меня за руку. У меня поплыла голова, от его близости, от остатков похмелья, от музыки и оранжевой лягушки за стеклом.
    − Все нормально, – ответила я, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.
    − Глаша, ты очень устала?
    − Я не устала, я целый день спала, – брякнула я и прикусила язык.
    − Спала? Целый день? – удивился он.
    − И я прекрасно себя чувствую, – продолжила я, предугадывая его возможные вопросы и намекая, что закрываю тему моего здоровья и нездоровья.
    − Глаша, – сказал Джон. – Ресторан через час закрывается, а сегодня я практически один, так получилось. Ты... подождешь меня? Не уйдешь?
    − Подожду, – ответила я.
    Он улыбнулся, ну просто расцвел, эта его улыбка подействовала на меня, как бокал хорошего вина, какого там... скажем, Шато Бартез...
    − Хорошо, тогда я ушел... пока.
    Джон поднялся, чтобы почти столкнуться с Жанной и Максимом, они в этот самый момент подошли к столику. Он кивнул, повернулся ко мне, усмехнувшись, махнул рукой и удалился в свои пенаты.
    Я ждала, когда же пройдет этот, уже казавшийся мне вечностью, час, с трудом заставляя себя принимать участие в общей беседе, поскольку мои разум с естеством разнузданно распевали дуэтом «Упоен тобой, унесен тобой и сражен тобой...», одновременно размышляя, действительно ли он пел для меня, и приходя к утешительному и самонадеянному выводу, что, вероятно, так оно и было.
    Жанна с женихом ушли через полчаса, немного поболтав и выпив кофе. Начали собираться и другие посетители. Зал опустел, погас свет, кроме пузатого бра, висящего над моим столиком и нескольких лампочек сигнализации; официант Саша принес мне чашку кофе и миндальное пирожное, подмигнул и попрощался. Лягушка ушлепала в глубину террариума по своим делам, вероятно, решила, что пора на боковую. Голоса, раздававшиеся откуда-то из глубины ресторана, смолкли, и в зале наступила тишина, нарушаемая лишь гулом компрессоров и бульканьем воды в аквариумах. Я выпила кофе, съела пирожное, откинулась на спинку диванчика, закрыла глаза и уснула. Не помню какое по счету пробуждение произошло оттого, что Джон провел ладонью по моей щеке. Я очнулась и уставилась на него, страшно разволновавшись.
    − Ты пришла... – сказал он. – Я искал тебя сегодня, но так и не нашел. Как ты себя чувствуешь?
    Голова опять поплыла, я теряла контроль над разумом, естеством и своими словами.
    − Я? Нормально... то есть, отлично... если ты про утреннее недомогание, то я просто напилась вчера...
    − Напилась?
    Его удивление было наигранным или натуральным?
    − Да, водки, а потом коньяка...
    − Ах, так ты в похмелье? – спросил он, усмехнувшись.
    − А по мне незаметно? – сердито буркнула я.
    − Ничуть... – польстил он. – И с чего это ты вдруг решила набраться?
    Как будто не догадывается с чего...
    − Так... просто. Расстроилась после вчерашней встречи, – я вдохнула и решилась: – Почему ты ничего не рассказал мне про Алену? Придумал про работу...
    Джон смотрел на меня внимательно.
    − Думал, что тебе все это не нужно... – ответил он и добавил, чуть помолчав: – Алена живет со мной, она больна, и у нее очень непростой характер.
    − Мне не нужно? Почему? Не понимаю, почему ты так думаешь обо мне... Хотя, наверно, понимаю: ты не хотел мне рассказывать, потому что я для тебя просто временное развлечение. Собственно, я и не против, мы же взрослые люди...
    Зачем я сказала это ему? Зачем? Ведь он только что пел, что опьянен? Хотя, с чего я взяла, что мной? Это ведь просто песня.
    − Не против чего? Значит, для тебя я – просто развлечение? – усмешка поползла по его лицу, сминая уголок губ.
    − Да... мы оба – развлечение друг для друга, – несло меня.
    − Развлечение, значит. Забавно...
    Мы словно перебрасывались мячом, играли в пинг-понг.
    − Я могу согласиться с тем, чтобы быть для тебя развлечением, но я не желаю делить тебя ни с кем... – вдруг тихо и хрипло сказал Джон, глядя на меня в упор чуть прищуренными глазами.
    − Делить? – опешив, пробормотала я. – Делить? Джон... что ты такое говоришь?
    − Ты знаешь, что я говорю...
    − Если ты о Мише... то это был просто... поход в театр, он вообще мой студент... – начала нелепо бормотать я. – А Саша... я с ним не знакома...
    − Аглая, не нужно оправдываться, я просто сказал, что делить тебя с кем-то не собираюсь...
    Я встала с диванчика и шагнула в сторону, не зная куда и зачем, но с целью скрыть очередную партию слез, коварно подступивших к глазам.
    «Я думаю о нем все время и сохну по нему, он поет песню, наверно, для меня, и тут же глупо ревнует?»
    «Собственно, почему глупо?» – успел пискнуть разум, когда Джон, поймав меня на ходу, развернул к себе, и я еще успела увидеть его глаза, прежде чем он начал целовать меня, затягивая в себя, словно в омут, все мое жалкое слабое влюбленное естество.
    − Джон, миленький, – шептала я, обливаясь хлынувшими, как из ведра, слезами, когда он, прижав меня к стене, расправлялся с воланами моей юбки и нижним бельем, – Джон, здесь же нельзя, кто-то есть, ах, Джон, что же ты делаешь со мной?
    − Никого... нет... Глашенька, никого...
    Я обхватила его за шею, вцепившись в него, сливаясь с ним, утопая в нем, в его руках, в его губах, в его хриплом, срывающемся шепоте. Словно со стороны услышав свой то ли стон, то ли вскрик, я открыла глаза и увидела оранжевую лягушку, которая нахально и бесстыдно смотрела на нас из своего террариума, весело шевеля огромными щеками. Дежа вю...
    − Нет, – прошептала я. – Нет, это жизнь...
    Джон стоял, обнимая меня, уткнувшись в мое плечо, а я гладила его по волосам, рассыпавшимся по плечам, трогала губами щеку, мочку уха с сережкой. Никогда не думала, что длинные волосы у мужчины могут быть столь привлекательны, никогда не подозревала, что сережка в мужском ухе совсем сведет меня с ума.
    − Почему ты плачешь, Глаша? – спросил Джон.
    Если бы я могла говорить, я бы рассказала ему, что рыдаю от простой бабской радости быть с ним, оттого, что он, вероятно, пел для меня, оттого, что он ревнует меня и это, оказывается, жутко приятно, оттого, что его близость совершенно лишает мое естество рассудка.
    Джон ослабил объятия, отпустил меня, но лишь на время, чтобы привести себя в порядок. Едва и я успела, хоть отчасти, восстановить свой парадный вид, как он вновь сграбастал меня, утащил на диванчик, усадил рядом с собой и откинулся на спинку с довольным видом, опять напомнив кота, хоть Чеширского, хоть родного национального Ваську, вернувшегося из боевого похода. Я прижалась к его плечу, фанатично упиваясь его теплом, биением его сердца, дыханием, которое становилось все ровнее и спокойнее, его, джоновским, запахом и его близостью. Мы молчали, мне не хотелось ни говорить, ни двигаться, я готова была провести остаток своей жизни вот так, вот здесь, на этом диванчике, в ресторанном зале.
    − Глаша... – услышала я его шепот. – Может, хочешь чаю? Или вина?
    − Спасибо, Джон, но Саша уже приносил мне кофе, сказал, что это подарок от шеф-повара... «А вином ты меня уже напоил...» – хотела добавить я, но промолчала, постыдившись излишней образности сей сентиментальной фразы.
    Своей макушкой, которая упиралась в его подбородок, я почувствовала, как он усмехнулся. Я поерзала, устраиваясь удобнее, он еще крепче прижал меня к себе, вздохнул.
    «Я должна его спросить... о многом..., о его сестре, о песне...» – думала я и молчала, не в силах прервать чудные мгновения. Губы Джона защекотали мое ухо:
    − Глаша, хочу тебя спросить...
    Ну вот, он первый...
    − Спрашивай, – молвила я, сердце на миг остановилось, чтобы вновь забиться в любимом бешеном темпе. Что же он собирается меня спросить?
    − Скажи мне все-таки... зачем ты прятала под подушку мой джемпер?
    Нет, это невозможно! Я подергалась, пытаясь выбраться из его рук, по-хозяйски обхвативших меня, попытка оказалась тщетной, а хозяин объятий поинтересовался, дыша мне в ухо:
    − Почему это вопрос приводит тебя в такое нервное состояние?
    − А почему ты опять об этом спрашиваешь? Я ведь тебе уже все объяснила.
    − Объяснила?
    Он вдруг убрал свои руки, отпустил меня и, кажется, даже разозлился.
    − Джон, – пролепетала я, оборачиваясь к нему, – что случилось?
    − Ничего... – он пожал плечами и начал рассматривать что-то вдали, вероятно, оранжевое земноводное, которое просто прилипло к стеклу, взирая на нас.
    − Что ты хочешь от меня услышать? – лицемерно спросила я.
    Джон нахально потянулся и, смерив меня изучающим взглядом, то ли рассматривая подробности моей внешности, то ли пытаясь прочесть мысли, сказал:
    − Ничего особенного...
    «Скажи ему правду! – взревело естество. – Скажи! Чего ты боишься?»
    «Не знаю...» – ответила ему я. Разум сердито молчал.
    − А ты... ты ответь мне на вопрос, – сказала я, решившись.
    − На какой вопрос?
    Перекидывание мяча продолжалось, и я почему-то чувствовала себя виноватой.
    − На какой вопрос? – повторил Джон.
    − Ты часто поешь здесь? – начала я издалека и зачем-то уточнила: – В ресторане...
    − Нет, – сказал он резко. – Практически никогда. Можно сказать, что впервые...
    Я задохнулась от его слов.
    − И это значит...
    − И это значит, что я пел для тебя, Глаша... А ты не поняла этого? Или не захотела понять?
    Кажется, он вскипал, словно чайник на плите, еще немного, и свисток взвоет сиреной.
    − Джон... я все поняла, просто, просто... не могла поверить...
    − Не могла поверить? Забавно... Глаша... поверь...
    Он взял меня за руки.
    − Твоя очередь...
    Я начала было лепетать что-то про то, как красива была песня, и как он замечательно поет, и как он растрогал меня своими словами, но он прервал меня, сжав мои руки так, что мне стало больно.
    − Я знаю, что неплохо пою.
    Не сомневалась, что он скажет именно так. А что он делает плохо?
    − А стихи так себе, возникли ниоткуда, ты пришла, и я вдруг решил спеть, для тебя...
    − Джон, стихи просто замечательные... у меня будут синяки на руках...
    − Аглая...
    Глаза его, кажется, затягивали меня в свою болотную глубину.
    − Глаша...
    − Да! – почти закричала я. – Да, я хранила твой чертов джемпер под подушкой, потому что тосковала по тебе все это время, потому что мне плохо без тебя, потому что хочу быть с тобой...!
    Он не дал мне договорить...

    Мы пили вино и закусывали креветками, потом целовались до одури и вновь развлекли полуночницу-лягушку, повторив перед ней интимную сцену, на этот раз на диванчике, а потом сидели, обнявшись и болтали:
    − Тебе не кажется, что эта лягушка неспроста так разглядывает нас? – сказал Джон, кивая в сторону террариума.
    − Очень даже кажется, – ответила я.
    − И почему нам с тобой так везет на встречи с этими земноводными? – продолжил Джон.
    − Между прочим, эти земноводные все время оказываются обитателями твоей территории, – парировала я.
    − Ты права, – Джон улыбнулся. – Но на этот раз эта красотка нам не помешала.
    Я покраснела, как юная дева, вспоминая неудачливую бурую родственницу оранжевой соглядатайши.
    − Кстати, а интерпретацию Бреля ты поставила на свой телефон случайно? – спросил Джон.
    − Ты хочешь сразу узнать все мои тайны?
    − Хочу... – заявил он.
    − А может быть, джемпера на сегодня хватит? – поинтересовалась я.
    − Нет, не хватит...
    − Джон, тогда в обмен на твои... секреты.
    − Гм-м-м... – пробормотал Джон, целуя меня куда-то в макушку. – Посмотрим...
    Он еще и посмотрит! Каков! Как я расслабилась! Как рабыня у ног господина! Хотя, в принципе, я совсем не против побыть рабыней Джона... какое-то время. Во всяком случае сегодня... И я рассказала о том, что мелодия Бреля преследует меня с нашего свидания в бане, а он ответил, что был очень тронут и озадачен, когда услышал на моем телефоне эту мелодию.
    − А теперь твоя очередь, – заявила я.
    Джон вздохнул.
    − Валяй, спрашивай...
    − Когда ты пригласил меня на рыбалку, какие у тебя были планы? – рубанула я.
    − Гм-м-м... ничего себе вопросик... Так сразу и не ответишь...
    Лягушка, видимо, разочарованная нашей неподвижностью, удалилась в глубину своего жилища.
    − Джон...
    − Глаша... ну... в начале хотел просто приударить, понравилась. Какие планы? Гм-м-м... планы были рыбацкие... особенно после твоего эффектного пробега по двору после бани... А потом потянуло к тебе, знаешь, так бывает...
    Я возмущенно дернулась и, высвободив руку, ткнула его кулаком в плечо. Он сгреб меня в охапку.
    − И часто у тебя так бывает? – упрямо спросила я.
    − Что бывает?
    − Тянет...
    − Но я ж нормальный мужчина...
    − Значит часто...
    − Глашенька, милая, к тебе тянет так, как к никому... сам не ожидал...
    Этот полигамный негодяй не дал мне возмутиться, потому что вновь применил свою безошибочную тактику, лишавшую меня сил сопротивления и дара речи.
    Мне очень хотелось расспросить Джона об Алене, но он не затрагивал эту тему, а я так и не отважилась, решив отложить этот разговор на потом. Мы вдруг обнаружили, что уже третий час ночи, и я, совершенно неожиданно, вспомнила, что завтра с утра на работу, а домой я уже не попаду никаким образом.
    − Тебе нужно хоть немного поспать, – сказал Джон, помолчал, потом добавил:
    − Поехали ко мне.
    Я растерялась, не зная, что сказать и как воспринимать это приглашение.
    «Кажется, тебе оказано высокое доверие» – осторожно пробормотал циничный рассудок.
    Оказалось, что Джон живет в центре, на Лиговке. Мы вышли на Садовую и двинулись по пустой ночной улице, звуки наших шагов и свет фонарей тонули в насыщенном влагой воздухе. Казалось, город промок, до краев напитался сыростью, мелкий дождь, зарядивший еще с вечера, так и не прекращался, словно небеса решили опустошить свои водохранилища, медленно, но верно пропуская сквозь ячейки огромного своего сита кубометры влаги, скопившейся там, наверху. Из-под аркады Апраксина Двора на нас вдруг двинулась темная фигура. Внутри у меня булькнул первобытный страх, сигналя об опасности. Мужик прохрипел:
    − Покурить нет? Сигаретку, ребята, не найдете?
    − Не курим, батя, – отозвался Джон. – А ты что ж здесь, под дождем?
    − Да, не спится... – махнул рукой мужик, обдал нас ароматом вольной жизни и скрылся в аркаде.
    − Испугалась? – спросил Джон, прижимаясь губами к моей щеке.
    − Немножко... – призналась я.
    Впереди в пыли дождя засияли фары, Джон вскинул руку, машина остановилась.

    Джон свернул в арку двора, мы зашли в полутемный подъезд, дохнувший древностью и кошками, поднялись на верхний этаж. Джон открыл тяжелую высокую дверь, щелкнул выключателем, осветив длинную прихожую с ободранными стенами.
    − Не пугайся, – сказал он. – Это ремонт, который никак не могу закончить.
    − Понятно, ремонт – это жизненная катастрофа, – соригинальничала я, отдавая Джону промокшее пальто.
    − Проходи сюда, в комнату, – Джон распахнул кажущуюся инородным телом на фоне ободранных стен, облицованную под какое-то светлое дерево дверь.
    Я вошла, он зажег лампу, стоящую на столе. Обычная, не слишком большая комната с высоченным потолком, украшенным гипсовой лепниной. Диван, шкаф со стеклянными дверцами, забитый книгами, навороченный музыкальный центр, старый письменный стол, футляр для саксофона.
    − Ну как? – спросил Джон. – Сейчас покажу, где умыться, разберу постель и ляжешь спать. Хочешь чаю или чего-нибудь еще?
    − Нет, спасибо, – сказала я, почти падая на диван. Глаза слипались, слишком бурным получился день, как на качелях, из бездны наверх и снова вниз, в бездну.
    − Вы живете здесь вдвоем, с Аленой? – спросила я.
    − Да...но не совсем вдвоем, у нас три комнаты, в третьей иногда ночует Софья Дмитриевна, наша сиделка и медсестра.
    − Алене часто требуется помощь? – я не знала, как лучше сформулировать вопрос и злилась на свою неуклюжесть.
    − Да, требуется. Но иногда она остается одна.
    Джон прервал разговор, переключив его на актуальную житейскую тему ритуала приготовления ко сну.
    Лежа в постели, я подумала о том, что спать на чужих подушках становится для меня системой, и представила, как завтра явлюсь на работу вся в воланах и рюшах и получу очередную партию язвительных комплиментов со стороны студентов и недоуменных вопросов со стороны коллег. Засыпая, я с удовольствием почувствовала, как Джон улегся рядом, потянул на себя одеяло, прижался ко мне, горячий и желанный.

    Проснулась я от странного ощущения, что на меня смотрят и не просто смотрят, а разглядывают, внимательно и детально. Я повернула голову и встретилась со взглядом светло-карих глаз, принадлежащих девушке, сидящей в кресле с блестящими никелированными колесами. Алёна. Я, страшно смутившись, натянула на себя одеяло, чувствуя себя голой амебой на стеклышке микроскопа, и промямлила:
    − Доброе утро, Алена... я...
    Алена хмыкнула, сердито-пренебрежительно, ловко развернула кресло и выехала из комнаты в широко раскрытую дверь. Шины мягко зашуршали по паркету.
    «Алена?» – услышала я голос Джона и ее вопрос, произнесенный нарочито громко: «Она, что, будет теперь жить здесь, с нами?». Джон что-то ответил, я не разобрала его слов, натянула на себя одеяло и затосковала. Через несколько мгновений одеяло с меня было сдернуто, щетина защекотала мою щеку.
    − Глаша, доброе утро, вставай, думаю, что тебе пора...
    − Джон... сказала я и замолчала.
    − Если ты про Алену, извини и не переживай, все нормально. Собирайся, позавтракаешь, и я провожу тебя.
    Я умылась, привела в относительный порядок свою невыспавшуюся физиономию, облачилась в уже несколько потерявшие парадность воланы и рюши, и Джон повел меня завтракать. На кухне, которая из-за малой квадратуры и беспредельной высоты потолка скорее напоминала шкаф, чем комнату, меня встретила высокая сухощавая женщина, дружески улыбнулась.
    − Я – Софья Дмитриевна, а вас зовут...
    − Аглая, – ответила я, улыбнувшись в ответ.
    − Приятно познакомиться. Джон, я тут все собрала, пойду домой, буду, как договорились, вечером.
    Она распрощалась, окинула меня оценивающим взглядом, снова неопределенно улыбнулась и удалилась. Алена больше не появлялась из своей комнаты, и я чувствовала себя растерявшимся диверсантом, который вероломно перешел границу и был пойман, не успев сделать и пары шагов.

    Джон проводил меня до метро.
    − Ты расскажешь мне про свою сестру? – спросила я, когда мы прощались с ним.
    Он кивнул, поцеловал меня, осторожно, но нежно.
    − До вечера? Я позвоню тебе.
    − До вечера... – ответила я.
    Качаясь в вагоне метро, я думала о том, что совершенно не представляю, что же произойдет вечером, о том, что Алена ревнует меня к своему брату, что мне придется в очередной раз объясняться с матушкой и доказывать, что я – большая девочка, которая имеет право гулять сама по себе и что, в конце концов, все эти проблемы разрешимы в том случае, если Джон на самом деле хочет быть со мной, хотя бы вполовину столь же сильно, как хочу быть с ним я.


(продолжение)

июль-декабрь, 2008 г.

Copyright © 2008 Ольга Болгова

Другие публикации Ольги Болговой

Обсудить на форуме

 

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru