графика Ольги Болговой

Литературный клуб:

Мир литературы
− Классика, современность.
− Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
− Джейн Остин,
− Элизабет Гaскелл.
− Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
− Фанарт.
Архив форума
Форум
Наши ссылки



Полноe собраниe «Ювенилии»

Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Ранние произведения Джейн Остен «Ювенилии» на русском языке

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

О ранних произведениях Джейн Остен «Джейн Остен начала писать очень рано. Самые первые, детские пробы ее пера, написанные ради забавы и развлечения и предназначавшиеся не более чем для чтения вслух в узком домашнем кругу, вряд ли имели шанс сохраниться для потомков; но, к счастью, до нас дошли три рукописные тетради с ее подростковыми опытами, с насмешливой серьезностью озаглавленные автором «Том первый», «Том второй» и «Том третий». В этот трехтомный манускрипт вошли ранние произведения Джейн, созданные ею с 1787 по 1793 год...»


Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение»

Знакомство с героями. Первые впечатления - «На провинциальном балу Джейн Остин впервые дает возможность читателям познакомиться поближе как со старшими дочерьми Беннетов, так и с мистером Бингли, его сестрами и его лучшим другом мистером Дарси...»
Нежные признания - «Вирджиния Вульф считала Джейн Остин «лучшей из женщин писательниц, чьи книги бессмертны». При этом она подчеркивала не только достоинства прозы Остин,очевидные каждому читателю, но и детали, которые может заметить лишь профессионал — изящество построения фразы, «полноту и цельность высказывания»...»
Любовь по-английски, или положение женщины в грегорианской Англии - «Этот роман, впервые вышедший в свет без малого двести лет назад, до сих пор, по-видимому, остается весьма актуальным чтением. Доказательство тому - частота его цитирования в мировом кинематографе. Не только многосерийная и очень тщательная экранизация, но и всевозможные косвенные упоминания и довольно причудливые ремейки. Мне удалось увидеть по меньшей мере...»
Счастье в браке - «Счастье в браке − дело случая. Брак, как исполнение обязанностей. Так, по крайней мере, полагает Шарлот Лукас − один из персонажей знаменитого романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение". Кроме того, Шарлот полагает, что «даже если будущие супруги превосходно знают...»
Популярные танцы во времена Джейн Остин - «танцы были любимым занятием молодежи — будь то великосветский бал с королевском дворце Сент-Джеймс или вечеринка в кругу друзей где-нибудь в провинции...»
Дискуссии о пеших прогулках и дальних путешествиях - «В конце XVIII – начале XIX века необходимость физических упражнений для здоровья женщины была предметом горячих споров...»
О женском образовании и «синих чулках» - «Джейн Остин легкими акварельными мазками обрисовывает одну из самых острых проблем своего времени. Ее герои не стоят в стороне от общественной жизни. Мистер Дарси явно симпатизирует «синим чулкам»...»
Джейн Остин и денди - «Пушкин заставил Онегина подражать героям Булвер-Литтона* — безупречным английским джентльменам. Но кому подражали сами эти джентльмены?..»
Гордость Джейн Остин - «Я давно уже хотела рассказать (а точнее, напомнить) об обстоятельствах жизни самой Джейн Остин, но почти против собственной воли постоянно откладывала этот рассказ. Мне хотелось больше рассказать о романе, дать высказаться автору и героям, позволить читателям сделать собственные выводы. Если быть...»
Мэнсфилд-парк Джейн Остен «Анализ "Мэнсфилд-парка", предложенный В. Набоковым, интересен прежде всего взглядом писателя, а не критика...» и др.


О жизни и творчестве
Элизабет Гаскелл


Впервые на русском языке опубликовано на A'propos:

Элизабет Гаскелл «Север и Юг» (перевод В. Григорьевой) «− Эдит! − тихо позвала Маргарет. − Эдит!
Как и подозревала Маргарет, Эдит уснула. Она лежала, свернувшись на диване, в гостиной дома на Харли-стрит и выглядела прелестно в своем белом муслиновом платье с голубыми лентами...»

Джей Ти Возвращение Альтернативное развитие событий «Севера и Юга» «После долгих размышлений над фильмом и неоднократного его просмотра мне вдруг пришла в голову мысль, а что было бы, если бы Маргарет вернулась в Милтон для "делового" предложения, но Джон Торнтон ничего не знал о ее брате. Как бы тогда закончилась история...»



Перевод романа Элизабет Гаскелл «Север и Юг» - теперь в книжном варианте!
Покупайте!

книжный вариант

Элизабет Гаскелл Жены и дочери«Осборн в одиночестве пил кофе в гостиной и думал о состоянии своих дел. В своем роде он тоже был очень несчастлив. Осборн не совсем понимал, насколько сильно его отец стеснен в наличных средствах, сквайр никогда не говорил с ним на эту тему без того, чтобы не рассердиться...»

Дейзи Эшфорд «Малодые гости, или План мистера Солтины» «Мистер Солтина был пожилой мущина 42 лет и аххотно приглашал людей в гости. У него гостила малодая барышня 17 лет Этель Монтикю. У мистера Солтины были темные короткие волосы к усам и бакинбардам очень черным и вьющимся...»


Наше творчество:

из журнала на liveinternet

Триктрак «Они пробуждаются и выбираются на свет, когда далекие часы на башне бьют полночь. Они заполняют коридоры, тишину которых днем лишь изредка нарушали случайные шаги да скрипы старого дома. Словно открывается занавес, и начинается спектакль, звучит интерлюдия, крутится диск сцены, меняя декорацию, и гурьбой высыпают актеры: кто на...»

Гвоздь и подкова Англия, осень 1536 года, время правления короля Генриха VIII, Тюдора «Северные графства охвачены мятежом католиков, на дорогах бесчинствуют грабители. Крик совы-предвестницы в ночи и встреча в пути, которая повлечет за собой клубок событий, изменивших течение судеб. Таинственный незнакомец спасает молодую...»

По-восточному «— В сотый раз повторяю, что никогда не видела этого ти... человека... до того как села рядом с ним в самолете, не видела, — простонала я, со злостью чувствуя, как задрожал голос, а к глазам подступила соленая, готовая выплеснуться жалостливой слабостью, волна.
А как здорово все начиналось...»

«Шанс» «Щеки ее заполыхали огнем - не от обжигающего морозного ветра, не от тяжести корзинки задрожали руки, а от вида приближающегося к ней офицера в длинном плаще. Бов узнала его, хотя он изменился за прошедшие годы...»

Моя любовь - мой друг «Время похоже на красочный сон после галлюциногенов. Вы видите его острые стрелки, которые, разрезая воздух, порхают над головой, выписывая замысловатые узоры, и ничего не можете поделать. Время неуловимо и неумолимо. А вы лишь наблюдатель. Созерцатель. Немой зритель. Совершенно очевидно одно - повезет лишь тому, кто сможет...»

Пять мужчин «Я лежу на теплом каменном парапете набережной, тень от платана прикрывает меня от нещадно палящего полуденного солнца, бриз шевелит листья, и тени от них скользят, ломаясь и перекрещиваясь, по лицу, отчего рябит в глазах и почему-то щекочет в носу...»

Жизнь в формате штрих-кода «- Нет, это невозможно! Антон, ну и куда, скажи на милость, запропала опять твоя непоседа секретарша?! – с недовольным видом заглянула Маша в кабинет своего шефа...»


«Осенний рассказ»:

Осень «Дождь был затяжной, осенний, рассыпающийся мелкими бисеринами дождинок. Собираясь в крупные капли, они не спеша стекали по стеклу извилистыми ручейками. Через открытую форточку было слышно, как переливчато журчит льющаяся из водосточного желоба в бочку вода. Сквозь завораживающий шелест дождя издалека долетел прощальный гудок проходящего поезда...»

Дождь «Вот уже который день идёт дождь. Небесные хляби разверзлись. Кажется, чёрные тучи уже израсходовали свой запас воды на несколько лет вперёд, но всё новые и новые потоки этой противной, холодной жидкости продолжают низвергаться на нашу грешную планету. Чем же мы так провинились?...»

Дуэль «Выйдя на крыльцо, я огляделась и щелкнула кнопкой зонта. Его купол, чуть помедлив, словно лениво размышляя, стоит ли шевелиться, раскрылся, оживив скучную сырость двора веселенькими красно-фиолетовыми геометрическими фигурами, разбросанными по сиреневому фону...»


Cтатьи

К публикации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» в клубе «Литературные забавы» «Когда речь заходит о трех книгах, которые мы можем захватить с собой на необитаемый остров, две из них у меня меняются в зависимости от ситуации и настроения. Это могут быть «Робинзон Крузо» и «Двенадцать стульев», «Три мушкетера» и новеллы О'Генри, «Мастер и Маргарита» и Библия... Третья книга остается неизменной при всех вариантах - роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение»...»

Что читали наши мамы, бабушки и прабабушки? «Собственно любовный роман - как жанр литературы - появился совсем недавно. По крайней мере, в России. Были детективы, фантастика, даже фэнтези и иронический детектив, но еще лет 10-15 назад не было ни такого понятия - любовный роман, ни даже намека на него...»

Наташа Ростова - идеал русской женщины? «Можете представить - мне никогда не нравилась Наташа Ростова. Она казалась мне взбалмошной, эгоистичной девчонкой, недалекой и недоброй...»

Слово в защиту ... любовного романа «Вокруг этого жанра доброхотами от литературы создана почти нестерпимая атмосфера, благодаря чему в обывательском представлении сложилось мнение о любовном романе, как о смеси «примитивного сюжета, скудных мыслей, надуманных переживаний, слюней и плохой эротики...»

Ревность или предубеждение? «Литература как раз то ристалище, где мужчины с чувством превосходства и собственного достоинства смотрят на затесавшихся в свои до недавнего времени плотные ряды женщин, с легким оттенком презрения величая все, что выходит из-под пера женщины, «дамской" литературой»...»

Маргарет Митчелл

Ф. Фарр "Маргарет Митчелл и ее "Унесенные ветром" «...Однажды, в конце сентября, она взяла карандаш и сделала свою героиню Скарлетт. Это имя стало одним из самых удивительных и незабываемых в художественной литературе...»

O Вирджинии Вулф «...Тонкий профиль. Волосы собраны на затылке. Задумчивость отведенного в сторону взгляда. Она родилась в 80-х годах XIX столетия в викторианской Англии...»

Вирджиния Вулф

Русская точка зрения «Если уж мы часто сомневаемся, могут ли французы или американцы, у которых столько с нами общего, понимать английскую литературу, мы должны еще больше сомневаться относительно того, могут ли англичане, несмотря на весь свой энтузиазм, понимать русскую литературу…»


Лилит Базян "Трагический оптимизм Кэтрин Мэнсфилд" «Ее звали Кэтлин Бичем. Она родилась 14 октября 1888 года в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Миру она станет известной под именем Кэтрин Мэнсфилд...»

Лилит Базян В счастливой долине муми-троллей «Муми-тролль -...oчень милое, отзывчивое и доброе существо. Внешне немного напоминает бегемотика, но ходит на задних лапках, и его кожа бела, как снег. У него много друзей, и...»

Лилит Базян Мисс Холидей Голайтли. Путешествует «Тоненькая фигурка, словно пронизанная солнцем насквозь, соломенные, рыжеватые пряди коротко подстриженных волос, мечтательный с прищуром взгляд серо-зеленых с голубоватыми бликами глаз...»

Лилит Базян Перевод: Беатрикс Поттер (Beatrix Potter)
Oтрывки, из иллюстрированного журнала («A Journal») описывающего жизнь Беатрикс Поттер, с комментариями, для детей)...


 

Творческие забавы

Fan fiction

Светланa Беловa

Русские каникулы

Начало   Пред. гл.


Глава десятая

 

Как только они разместились в салоне автомобиля, тягучее молчание немедленно растеклось и облепило все пространство вокруг них. Алиса пыталась унять свои мысли, которые метались в ее голове, как бильярдные шары, ударяясь о виски и доставляя неприятные ощущения. Генри, морщась, как от зубной боли, снова и снова перебирал в уме неприятный разговор с матерью. Он понимал, что Алиса, должно быть, здорово расстроена.

Еще когда в начале вечера его матушка начала свои атаки, он напрягся, предчувствуя неладное. Но ему показалось, что Алиса справляется довольно хорошо и с миссис Дэшвуд, и с ее вопросами. И в конце концов он вообще забыл обо всем на свете, просто-напросто залюбовавшись своей возлюбленной, ее легкой улыбкой, с которой та отвечала на расспросы миссис Дэшвуд, ее какой-то природной грацией, которая сквозила в каждом ее движении, в самом незначительном жесте. Он на минуту даже потерял нить разговора с отцом, наблюдая за Алисой как бы со стороны, словно она была совершенно посторонней ему таинственной незнакомкой, от которой исходило мощное притяжение.

Когда они прошли за обеденный стол, ситуация стала просто невозможной, но ему вновь показалось, что Алиса справляется сама. А когда он встрял в их разговор, она даже остановила его взглядом, дав понять, что не нуждается в его защите.

А потом был разговор с мистером Дэшвудом, и тот заметил, что, по его мнению, Генри отыскал, в самом деле, весьма привлекательную во всех отношениях девушку. От этих слов отца сын здорово воодушевился и принялся рассказывать обо всем, что произошло с ним в ту поездку, круто изменившую всю его жизнь, о своих чувствах, надеждах, мечтах. Отец с улыбкой выслушал своего немного потерявшего голову сына, а потом, спохватившись, заметил, что вряд ли миссис Дэшвуд столь же благосклонно настроена в отношении выбора Генри, и с их стороны неблагоразумно оставлять Алису наедине с миссис Дэшвуд так надолго.

Тревога вдруг плеснулась в груди, и Генри стремительно рванул из курительной, не дожидаясь отца, который едва поспевал за ним. Самые худшие опасения оправдались: Алиса была расстроена, матушка непроницаемо холодна. Отец спас ситуацию и увел девушку к своим картинам, а Генри, кипя внутренним раздражением, начал нелегкий разговор с матерью, которая непререкаемым тоном заявила о своем нежелании видеть эту особу своей невесткой и его женой. Разговор свелся к тому, что каждый доказывал свою точку зрения, уверенный в своей правоте. И в конце Генри резко заявил, что решений своих менять не станет. Ссора была бы неминуема, но вернулся мистер Дэшвуд с Алисой, и Генри поспешно поднялся, желая увести свою любимую, которая по его вине пережила столько неприятных минут. Мистер Дэшвуд при прощании был галантен и обходителен настолько, что Алиса даже растерялась.

Генри помог ей одеться и, накинув на плечи шубку, слегка притянул ее к себе, встревожено глядя на ее отражение в зеркале. Но глаза ее были непроницаемы. Она первой проскользнула внутрь автомобиля, дверцу которого любезно открыл для них водитель, и сразу отвернулась к окну. Генри даже подумал, что она, может быть, плачет и не хочет показать ему своих слез, поэтому и сидел, молча переваривая случившееся.

Наконец, когда пауза стала просто невыносимой, Алиса, глядя в окно, выдавила из себя:

− Х-хорошие у тебя родители… и дом… Тоже … очень мне понравился. Ужин был замечательный. Я провела... чудный...

− Алиса!

− ...вечер. У твоего отца действительно замечательная коллекция картин. Он был очень внимателен ко мне. Хотя он мог и не стараться… так уж. Странно – пригласил меня снова…

− Алиса, пожалуйста…

Она повернулась к нему, и он словно споткнулся, увидев ее глаза, полные недоумения, растерянности, обиды. Одного только не было в этих таких любимых глазах: счастливого оживления, радости, света – всего того, чем полны были эти глаза всего несколько часов назад. Она снова отвернулась от него и проговорила:

− Прости, у меня не вышло...

− Подожди, ты просишь прощения? У меня?! За этот кошмарный вечер?!! – он ошеломленно качнул головой. – Но, дорогая, ты... ты слишком...

Алиса же, словно не слыша его, продолжила:

− Ты знаешь, когда я принимала решение приехать сюда, то думала о каких-то совсем простых, обычных вещах: как я оставлю свою работу, свою семью, друзей, близких, Димку, наконец, как смогу привыкнуть здесь к новому месту, как мы поладим с тобой...

− Это вовсе не простые вещи. Это важные, даже главные вещи, - вставил Генри, но Алиса остановила его жестом и продолжала:

− Я совсем не подумала, к примеру, о том, что мы будем жить вместе, ...н-ну до свадьбы, и как это будет выглядеть со стороны. Это был первый мой промах. Я не подумала о том, как твои близкие воспримут меня – никому не известную приезжую иностранку. И о тебе… Нет, я думала, что ты просто… Генри. Я не задумывалась о твоем … финансовом состоянии, о твоих деньгах. Может быть, мне еще что-то нужно узнать о тебе? К примеру, о твоей работе. Может быть, твое издательство тоже не совсем такое, как мне представлялось?

− Ну, как сказать, - протянул Генри, настороженно глядя на ее профиль. – Издательством мы называем его по привычке. Вообще это довольно крупный информационный ... э-ммм холдинг, в который входит телеканал, газета, журнал, ну и сам издательский бизнес. А сейчас ведутся переговоры о покупке радиостанции. Если бы не моя авария, слияние было бы закончено несколько недель назад. Вот, - он помолчал и со вздохом произнес, - Мне просто казалось, что тебе не очень интересны эти скучные деловые разговоры. И в больнице, по-моему, это совсем не имело значения, какие у меня титулы, какое количество подчиненных, и сколько миллионов фунтов стоит мой бизнес.

− Значит, ты и в самом деле очень богатый человек? – напряженным голосом спросила Алиса и самой себе подтвердила. - Значит, все действительно выглядит не самым лучшим образом.

− Что ты имеешь в виду?- с недоумением спросил Генри.

− Все выглядит так, словно мне есть, за что преследовать такого видного жениха. Есть ради чего стольким жертвовать. Да-а. Об этом я точно не подумала, - задумчиво проговорила Алиса и повернула голову. – Но ты… Ты-то все знал про себя, про то, как все это выглядит со стороны. Зачем тогда..?

− Что – зачем? – нахмурился Генри.

− По мнению миссис Дэшвуд я не могу стать твоей женой. Жену ты должен найти из своего круга. Ты ведь знал это все. Зачем же… зачем позволил полюбить тебя?

− Алиса, - пристально глядя ей в глаза, произнес Генри. – Мне казалось, что ты понимаешь, - зачем. Мне казалось, что это я объяснять не должен… Что ты молчишь?

− Генри, я пытаюсь... все это как-то переварить. У меня, кажется, плохо получается, - Алиса со вздохом откинулась на спинку сиденья. – Я сейчас в жутком смятении, поэтому и наговорила тебе всего. Я просто на некоторое время забыла, что не стоит расслабляться в диких прериях, иначе погибнешь. И слишком рано спрятала свой костюм ежика в нафталин.

Генри поднял бровь и мрачно поинтересовался:

− Для меня ты тоже станешь.., эммм, будешь с иголками?

Алиса молча вгляделась в его лицо и тихо сказала:

− Ну что ты. Для тебя у меня есть единственный костюм на все времена.

− И что это?

Она задрала подбородок повыше и голосом развратной куртизанки произнесла:

− Костюм Евы, мальчик мой.

Генри, помедлив секунду, резко притянул ее к себе и зарылся губами в ее волосы, выдохнув:

− Ты шутишь, черт возьми! Как здорово, что ты шутишь! Я так счастлив, что ты не плачешь, не делаешь... истерик. – Он, взяв ее лицо в ладони, тихо проговорил, - Мне было лестно, что ты полюбила меня просто так, без приложений, без званий и условностей. Мне очень хотелось отправиться в отпуск от своей жизни, своих проблем, бессонницы, если хочешь. Хотелось взглянуть на все со стороны и прекратить, ммм,… исследовать свои беды. И знаешь, когда я приехал в Россию, то понял, что все получилось: проблемы стали очень маленькими, я стал … свободный, сильный, уверенный. И я понял, хотя и не сразу, что все это произошло со мной только потому, что появилась ты. Думаешь, после этого ты смогла бы от меня сбежать?! Да никогда, уверяю тебя! – с этими словами он поцеловал ее в уголки губ, и продолжал. - И верь мне: все, в конце концов, уладится. Моя мать смирится с моим выбором. Моего отца, кстати, ты очень легко… укротила. А завтра тебе с той же легкостью придется приручить и моих друзей.

Алиса в недоумении воззрилась на него, а он усмехнулся:

− Завтра мы идем в оперу. Я заказал ложу и пригласил составить нам компанию Эндрю с подругой. Его ты знаешь. Кроме того, будет еще одна семейная пара. Так что как видишь, все не так уж страшно. Между прочим, мой отец, - с этими словами он поцеловал кончики ее пальцев. – В общем, ты ему так… понравилась. Он сказал что ты – совершенно уникальный человек. Одно только его удивляет: чем это таким я мог тебя очаровать. На его взгляд только одним: я слишком похож на него. Это шутка, конечно, но, в общем, в отличие от матушки он абсолютно согласен с моим выбором и уверен, что когда ты решила приехать ко мне, то, скорее всего, не из-за денег.

− Спасибо, конечно, - смущенно пожала плечами Алиса, - но не думаю, что этот трюк с очаровыванием мне удастся провернуть еще раз. Твоим друзьям абсолютно все равно, гоняюсь я за твоим гипотетическим состоянием или нет. Они увидят обычную девочку, чужестранку к тому же, и их великосветская гордость и голубая кровь возопят против твоего выбора.

− Трюк с... как ты сказала? С очаровыванием? Удастся, я уверен. А что касается голубой крови… О, дорогая, не говори глупостей, – взмахнул Генри рукой, вновь превращаясь в себя – самоуверенного английского аристократа, и Алиса про себя усмехнулась стремительной смене масок. Несколько минут назад он выглядел здорово сконфуженным, неловким, настороженным, но как только понял, что она не собирается рвать на себе волосы и рыдать у него на груди, то словно сложил прошедший малоприятный вечер в шкаф и запер на ключ, поставив тем самым точку и, похоже, больше не собирался возвращаться к этому разговору.

А он уже склонялся к ней, шепча всяческие любовные словечки, теребил ей мочку уха, легонько целовал в щеки, спускаясь к шее, распахивал на ней шубку, прижимался, гладил ее, слегка сжимал затылок и, в конце концов, озорно блестя глазами в темноте, заявил, что никогда не делал э т о в машине, а жизнь так стремительно проходит, и может быть им... Алиса, до этого немного рассеянная (она-то не могла так быстро запереть в шкаф свои переживания), немедленно пришла в себя и аккуратно высвободилась из его объятий, заявив, что как-нибудь переживет отсутствие такого опыта. Какие к черту опыты, когда в животе все еще ворочается недовольство собой, когда мысли помимо воли все скатываются к прошедшему вечеру, да и приехали они уже в конце концов!

Генри удивленно посмотрел на нее, не ожидая такого безоговорочного сопротивления, но она была непреклонна, и ему ничего иного не оставалось, как с тяжелейшим вздохом выкарабкаться из машины, взлететь на крыльцо, показавшееся ему слишком высоким, пересечь бесконечный холл, держа ее за руку, кое-как воткнуть ключ в панель лифта и, буквально выпав из кабины на своем этаже, сгрести в объятья свою любимую, уже не слушая никаких отговорок.

Да их, собственно, и не было...

 


 

Алиса, нетерпеливо постукивая острием карандаша по лежащему перед ней блокноту, испещренному цифрами, сидела у компьютера в ожидании, когда придет ответ из ее русской фирмы, куда она только что отправила поправки к смете. Нетерпение ее было обусловлено тем, что вот-вот должен был подъехать инструктор, с которым она, по настоянию Генри, занималась вождением дважды в неделю. Она пыталась улизнуть от этих занятий, поскольку не очень-то стремилась к тому, чтобы сесть за руль в этом многолюдном, шумном незнакомом городе, но Генри был непреклонен.

Почему-то он вбил себе в голову, что ей для того, чтобы чувствовать себя увереннее, просто необходимо здесь тоже иметь машину. Хотя ей больше нравилось просто бродить по городу, смотреть, слушать английскую речь, которая постепенно становилась не чужой, а узнаваемой, близкой. Порой Алиса даже ловила себя на мысли, что иногда думает по-английски. Вот чем она действительно хотела заняться, так это продолжить свое обучение английскому со всеми делами: не только заучивать иностранные слова, но и заняться, как следует, грамматикой, правописанием, английской литературой. Именно это, а вовсе не собственное авто, могло бы поднять ее уверенность в себе. И она решила сегодня же выяснить что-то по поводу занятий.

С того памятного ужина прошло уже больше недели, а обида все еще сидела занозой внутри. На следующий день они отправились с Генри в оперу, и Алиса, не ожидая ничего хорошего от новых встреч, неожиданно получила большое удовольствие и от «Призрака оперы», который давали в тот вечер, и от компании, которая довольно приветливо к ней отнеслась. Ну, Эндрю благоволил ей еще с той поездки, наблюдая за их с Генри отношениями, а вот что ее новые знакомые, Веллингтоны, окажутся столь приятными людьми, для нее стало неожиданностью. Хотя она и держалась несколько сдержано, постоянно ожидая каких-то подвохов со стороны великосветских приятелей Генри, особенно в тот момент, когда мужчины оставили их на несколько минут, но и здесь была приятно удивлена сердечностью, с которой обращалась к ней Дженифер, подруга Эндрю.

В разговоре с этой утонченной дамой Алиса больше помалкивала, больше слушала, а про себя иронично заключила, что с милой барышней, скорее всего, была проведена соответствующая работа со стороны Эндрю. Но вторая женщина, Эмма Веллингтон, чуть постарше их с Дженифер, в общем, тоже была безупречна, особенной фальши в ее улыбках Алиса тоже не заметила, как ни старалась.

Иногда она даже ругала себя за излишний скептицизм, но поделать с собой ничего не могла, получив видимо хорошую прививку от миссис Дэшвуд в тот злополучный вечер. Зато Генри был, кажется, вполне доволен тем, как складываются отношения между дамами, и тем, что Алиса вполне справилась с собой после ощутимого удара, нанесенного ее самолюбию его деликатной и толерантной матушкой.

После театрального представления компания отправилась в небольшой, но уютный ресторанчик, и вечер, подогретый горячим глинтвейном, отчего атмосфера в компании здорово потеплела, завершился весьма мажорным аккордом. Только откровенничать с Генри по поводу своих скептических мыслей Алиса не стала, отложив это в тайный уголок и рассудив, что не стоит делиться всем, что у нее происходит в душе, со своим суженым. Да и готовность мчаться на всех парах под венец, надо признать, у Алисы здорово ослабела. Она и об этом пока ничего не сказала Генри, поскольку конкретного разговора о торжественной дате пока не заходило, и Алиса этому втайне радовалась, чувствуя, что она все-таки не готова, не уверена до конца в себе.

Всю эту неделю Генри целыми днями проводил в своем офисе, занимаясь той самой сделкой по приобретению радиостанции, которая давно требовала своего завершения. По вечерам он без сил падал в гостиной к ней под бочок на диван, и Алиса старалась, как могла, снять его усталость, сама готовила ему чай из трав, которые разыскала в маленькой уютной лавчонке экологических товаров на ***стрит, разминала его сведенные судорогой плечи, сетовала на то, что он себя не бережет, беспокоилась о проявлении возможных последствий от аварии из-за его изматывающей работы. Генри просто млел от этих ее ухаживаний и едва не мурлыкал, как заслуженный котяра ее бабушки Варфоломей, а она с удивлением отмечала, что ей очень нравится чувствовать себя эдакой заботливой нянькой.

И сейчас, вспомнив об этом сходстве Генри с Варфоломеем, она даже прыснула от смеха, тут же, словно в ответ, компьютер мелодично просигналил, и на экран выпрыгнуло сообщение от Марины. Алиса, став серьезной, погрузилась в чтение Марининых вопросов и не заметила, как Генри вошел к ней и уже целую минуту стоит, опершись на дверной косяк, и с нежностью в глазах наблюдает, как она читает, потом что-то записывает, даже разговаривает с невидимым собеседником.

− Ну, что же ты, дорогуша! Этот вопрос у тебя не мог возникнуть, я ведь тебе только вчера отправила записку об этом, - протянула она, листая свой блокнот.

− Кажется, тебе уже хватит на сегодня, - Генри, подойдя сзади, с улыбкой приобнял ее за плечи. – А то ты говоришь сама с собой.

Алиса подняла к нему лицо, осветившееся радостью:

− Ты как здесь? Освободился уже?

− Нет, я заехал пообедать с тобой. А ты разве не должна собираться на встречу с инструктором?

Алиса кивнула:

− Через полчаса. Но если ты здесь, может мне перенести..?

− Я уже перенес, занятия состоятся после 2 часов пополудни. Так что у нас есть время, - он легонько чмокнул ее в щеку. Алиса с готовностью поднялась:

− Тогда я предупрежу миссис Стюарт. Или, - она притормозила и притворно нахмурилась, - ты и это уже сделал?

Генри покачал головой:

− Нет, я сразу поспешил к тебе.

Алиса кивнула и со словами «Я быстро!» выбежала из комнаты. Генри покрутил карандаш, оставленный Алисой, потом присел в ее рабочее кресло и немного покачался в нем. В этот момент компьютер снова запел, и на экране высветилось сообщение, которое Генри машинально начал читать, а потом уже не мог остановиться.

«Здравствуй, Алиса! Я сегодня был на совещании в твоей, прости, уже не в твоей конторе, и вот, получил возможность написать тебе, сказать все, о чем я не перестаю думать. Прошло уже много времени, но мои чувства к тебе никак не проходят. С каждым днем я все острее чувствую, как ты мне нужна. Я хочу спросить: не передумала ли ты по поводу моего предложения? Может быть, ты все же вернешься и дашь мне шанс сделать тебя счастливой? Не думаю, что там тебе лучше, чем здесь. Я помню каждую минуту, когда мы были вместе, я думаю о тебе постоянно. Если ты захочешь вернуться, знай: я тебя жду. Иван».

 

С каждым прочитанным словом Генри хмурился все больше и к концу письма стал мрачнее тучи. Он брезгливо оттолкнул от себя ноутбук, как какую-то гадость, поднявшись, пинком откатил попавшееся под ноги кресло и отошел к окну.

В этот момент дверь распахнулась, вошла, улыбаясь, Алиса:

− Через пять минут можем... - она не договорила, словно споткнувшись о его мрачную спину. Генри стоял, отвернувшись к окну, засунув руки глубоко в карманы брюк и покачиваясь с носка на пятку.

− Что... что-то случилось? – oна, подойдя сзади, обняла его, но он никак не отреагировал на ее жест, и она в недоумении опустила руки и отошла к столу, подвинув отъехавшее кресло. Тут ее взгляд упал на экран монитора, и она быстро пробежала глазами строчки сообщения. Щеки ее заалели, и она, повернувшись, спросила:

− Ты это прочел?

Генри круто развернулся и уставился на нее сердитыми глазами:

− Значит, это и есть твоя работа? Я полагал, что ты консультируешь свою компанию, но, оказывается, ты ведешь любовную переписку.

 


 

Обед прошел в довольно напряженной обстановке, прерываемый ничего не значащими замечаниями и звоном приборов. Генри наскоро проглотил ростбиф, запил чашкой кофе и, сдержанно попрощавшись, уехал на работу. Миссис Стюарт, слегка подняв брови, что выражало у нее крайнюю степень изумления, проводила его взглядом и перевела глаза на Алису, которая с независимым видом помешивала ложечкой чай.

Вид-то был независимый, но внутри у нее все так и кипело! Какого черта он наговорил ей все эти глупости, взревновав на пустом месте! Ладно бы он прочел ее письмо, в котором она признается кому-то в нежных чувствах! А из этого дурацкого послания вполне понятно, что никто ей ничего прежде не писал, ничьи предложения она не принимала и принимать не собиралась! И подумать, что она обманывала его, прикрываясь работой! Да и вообще! Какого черта было лезть в ее переписку! Что это за великосветские манеры читать чужие письма?! В каких это элитных учебных заведениях преподают такие полицейские приемчики?!!

Алиса не могла больше усидеть на месте, выскочив из-за стола, поблагодарила миссис Стюарт и отправилась к себе, по дороге продолжая бурлить и прокручивать в голове их разговор. Когда Генри выдал свое абсурдное заявление по поводу «любовной переписки», которую она якобы тут развела, она попыталась все перевести в шутку. Но то ли скопившееся за последнюю неделю напряжение сказалось, то ли не слишком-то она сумела в этот раз сыграть в белую и пушистую кошечку, подластиться к рассерженному мужчине, она тоже, в конце концов, вскипела и отказалась вообще что-либо объяснять, а в финале их стремительной ссоры, причем самой первой с ее приезда, гордо заявила, чтобы он думал, что хочет. За столом ей кусок не лез в горло, хотя за несколько минут до этого у нее прямо слюнки текли от удивительных ароматов, кружащихся вокруг миссис Стюарт.

Звонок мобильного прервал вихрь сердитых мыслей в ее голове. Звонил инструктор по вождению. Но Алиса ответила, что сегодня занятий не будет, она плохо себя чувствует, и нажала отбой с каким-то чувством мстительного удовлетворения, что сделала не так, как хотел Генри. Потом она выключила ноутбук, спустилась вниз, оделась потеплее и, сказав миссис Стюарт, что вождение она отменила и отправляется по делам, при этом старательно не замечая встревоженного взгляда экономки, и, подойдя к лифтам, нажала кнопку вызова.

 


 

Генри закончил совещание с партнерами, так и не сумев толком сосредоточиться на вопросах, которые обсуждались сегодня. Джонсон, протянув на прощание руку, заметил, что, по его мнению, мистер Дэшвуд, пожалуй, слишком рано погрузился с головой в дела, возможно, стоило бы поберечься после автокатастрофы. Генри только махнул рукой и, опустившись в кресло, еле дождался, пока все выйдут. Перед началом заседания он позвонил домой и узнал, что Алиса куда-то ушла. Сначала он решил, что та отправилась на занятия с инструктором, но миссис Стюарт возразила, что Алиса отменила на сегодня занятия и отправилась по личным делам. В голосе своей преданной экономки Генри с удивлением обнаружил какие-то странные нотки, отдаленно напоминающие волнение и осуждение.

Сейчас он набрал номер ее мобильного, но трубка, жалобно погудев, так и не соединила его с Алисой.

После ланча, уже поднявшись в свой кабинет и немного успокоившись, он пожалел, что был так резок и неоправданно ревнив. Он ведь даже не стал слушать ее, готовый обвинять, а не оправдывать, готовый отмести любые ее объяснения, готовый принять любую, даже самую абсурдную версию, подтверждающую его ревность. Он с недоумением прислушивался к своим вибрирующим нервам: неужели это я? Сдержанный, серьезный, рассудительный, трезвомыслящий. С некоторой иронией он вынужден был признаться, что там, где дело касается Алисы, вся его хваленая английская выдержка летит ко всем чертям, и он превращается в того самого буйного Шекспировского мавра, поступки которого всегда воспринимал как абсолютный – от начала и до конца – вымысел автора. И вот теперь, сам оказавшись на месте этого ревнивца, в который раз вынужден был признать, что старик Шекспир знал, о чем пишет.

Он вновь набрал номер Алисы и, так и не дождавшись ответа, включил телевизор. То, что он увидел на экране, заставило его подскочить на месте, трясущимися руками нажать кнопку громкой связи и вызвать секретаршу. Когда она вбежала, с испугом глядя на побледневшее лицо шефа, то решила, что ему вдруг стало плохо, и бросилась к графину с водой, но Генри остановил ее и потребовал связаться с полицией и выяснить все о пострадавших от взрыва в метро, происшедшего полчаса назад. Мисс Призм с круглыми глазами умчалась выполнять поручение, а Генри, рванув на шее душивший его галстук, рухнул в кресло. Потом он набрал номер своего водителя и, вскочив, натянул пальто, едва попадая в рукава. Пролетев через приемную, он на ходу бросил мисс Призм, чтобы она любую информацию докладывала ему на мобильный.

Внизу он чуть не оторвал ручку двери автомобиля и, кое-как втиснувшись на переднее сиденье, распорядился ехать в район ***стрит. Водитель, услышав адрес, покачал головой и с сомнением сказал, что там вряд ли получится проехать, поскольку тот район оцеплен полицией из-за взрыва в метро. В ответ тихим от бешенства голосом Генри повторил, что ему нужно попасть на ***стрит. Водитель, более не рассуждая, нажал на газ и рванул с места.

До места происшествия они так и не смогли доехать, хотя водитель предпринимал отчаянные попытки протиснуться между гудящими машинами, объехать затор через боковые улочки, даже забираясь на тротуары: все было напрасно. В конце концов Генри, не выдержав, выскочил из машины и быстрым шагом, не слушая кричавшего вслед водителя, зашагал в бегущей, кричащей, стенающей толпе, гудящей, как пчелиный улей.

В этот момент его телефон завибрировал, и Генри, выхватив его из кармана, тесно прижал к уху, пытаясь хоть что-то расслышать в трубке. Когда он разобрал, кто звонит, то остановился как вкопанный и даже глаза прикрыл от охватившего его волнения.

 


 

Алиса вернулась из магазинчика рисовальных принадлежностей, который она присмотрела пару дней назад в близлежащей улочке и в котором с наслаждением покопалась почти два часа кряду, в надежде найти не только нужные краски, бумагу, карандаши, но и хоть какое-то успокоение после сегодняшней нервотрепки.

Она сгрузила в холле пакет с покупками и, устало размотав шарф, бросила его вместе с курткой на софу, стоящую у входа. Потом поднялась к себе и подошла к окну. Ожидаемого успокоения не пришло. Дневное происшествие все еще неприятно саднило, словно на каком-то участке внутри нее была содрана кожа, и ранка кровоточила, никак не заживая.

Алиса повернулась к столу и обнаружила забытый ею телефон. Нажав на кнопку, она подняла брови: ого, восемь неотвеченных звонков, как я сегодня популярна! Журнал звонков ее изрядно удивил. Все восемь оказались от ее ревнивца-возлюбленного. «Ну, и как это понимать? Мы все осознали и хотим просить прощения? Сначала сравняли с плинтусом, а теперь идем на мировую. Как же это по-мужски». Она горько усмехнулась в ответ своим невеселым мыслям и небрежно бросила телефон на стол: «Уж извини, но настроения говорить с кем бы то ни было у меня пока нет».

Алиса спустилась вниз, в надежде застать миссис Стюарт, но та, к сожалению, уже ушла. В последнее время между Алисой и этой немногословной женщиной возникло что-то вроде дружбы, как ни парадоксально это звучало. Девушка очень скучала из-за того, что не было рядом бабули, разговоров с которой ей так недоставало здесь. Видимо поэтому она всеми силами постаралась сблизиться с экономкой Генри. Алиса и миссис Стюарт подолгу разговаривали, когда Генри уходил по своим делам. Алиса совершенно не смущалась спрашивать, как правильно будет по-английски говорить то-то и то-то, как вести себя в тех или иных случаях. И с тайным удовольствием девушка замечала, что строгая дама, которую она поначалу даже немного побаивалась, начинает оттаивать и даже порой рассказывает какие-то истории о своей семье.

Одна из этих историй многое объяснила Алисе, почему миссис Стюарт прониклась к ней симпатией. Как-то за чашкой травяного чая, который приготовила Алиса, экономка рассказала о своей старшей дочери Сьюлин, которая уже семь лет как уехала в Нью-Йорк, выйдя замуж за американца, и крайне редко навещает родителей, ограничиваясь только телефонными звонками или электронными сообщениями в телеграфном стиле. Причем Алиса была уверена, что своему обожаемому хозяину миссис Стюарт не очень-то многое рассказывала о своей жизни. И Алиса очень ценила эти доверительные отношения, которые у них возникли, а сейчас ужасно ругала себя, что не поговорила с экономкой, и та, наверняка, огорчена их с Генри размолвкой и волнуется, куда это умчалась расстроенная мисс Элис. Алиса дала себе слово назавтра непременно выяснить номер телефона миссис Стюарт, который она как-то не задумалась узнать раньше, ведь ее добровольная наставница почти всегда была рядом.

Получив от себя увесистую долю самобичевания, Алиса бесцельно побродила по кухне, открыла холодильник и, стащив банан, скучно и без аппетита сжевала его. Какое-то странное чувство ее тревожило, словно она чего-то не сделала, что-то упустила. Алиса нехотя поднялась опять к себе и уставилась на телефон, словно требуя от него ответа, как ей поступить, но серебристый малыш гордо и даже обиженно молчал. «Хм, ты, значит, тоже на его стороне, думаешь, что надо ему позвонить?» Алиса вздохнула, сгребла телефон и нехотя нажала на вызов.

 


 

Генри, немного подышав, чтобы унять рвущееся из груди волнение, медленно спросил:

− Ты где?

− Дома.

− Я звонил тебе.

− Я выходила и забыла взять с собой телефон…

− Ты в порядке?

− Нет, - буркнула Алиса и скорчила гримаску, хотя он и не мог видеть ее.

− Я прошу тебя, оставайся там, где ты сейчас. Я приеду. Слышишь?! Дождись меня! Никуда не уходи, черт побери!!! – в конце он все же не удержался и почти заорал, и Алиса немедленно среагировала:

− Что ты кричишь?

Генри снова подышал и уже спокойнее произнес:

− Я сейчас приеду. Мне нужно поговорить с тобой.

− Хорошо, - помолчав, ответила она и нажала отбой.

Генри развернулся и, лавируя в толпе, стремительно бросился бежать к машине, от которой он уже отошел довольно далеко.

 

Алиса стояла посредине комнаты, зябко потирая ладошками плечи, и прислушивалась к стремительным шагам на лестнице. Дверь резко распахнулась, и ворвался Генри, как был, в пальто и перчатках. Он на секунду задержался, наткнувшись на ее холодный взгляд, но в следующий миг уже сжимал ее в объятиях, не обращая внимания, что она никак не отзывается на его объятия и исполнена холодного недоумения к его порыву. Потом он отступил на шаг от нее, сорвал перчатки и закинул их на кушетку, следом отправились шарф и пальто. Алиса исподлобья наблюдала за его манипуляциями. Когда он опять шагнул к ней, она отстранилась. Генри, нахмурившись, нервно взъерошил волосы и выговорил:

− Я подумал черт знает что!

− Интересно – что? Что я лежу в объятьях знойного любовника? – ехидно поинтересовалась она, скрестив на груди руки.

Генри поморщился:

− Ну, прости, я - полный кретин. Не сердись, я сам не знаю, что на меня нашло! Я был не прав. Слышишь? Это бред – подозревать тебя в чем-то. Ты ведь здесь, со мной, а не там...

− ...с ним, ты хотел сказать? Ну и какой смысл в прощении, если ты меня подозреваешь и ...

Не дослушав ее упрека, Генри снова притянул ее к себе, и она, замолчав, ощутила, как колотится его сердце, как тяжело он дышит. Только сейчас Алиса почувствовала что-то неладное и, повернув голову, подняла на него вопросительный взгляд, а Генри, истолковав ее отстранение по-своему, хриплым от волнения голосом произнес:

− Ругай меня, упрекай, злись, кричи, только...

Все благие намерения утешить его вихрем улетучились из ее головы. Алиса дернулась от его слов и, высвободившись, холодно заявила:

− Знаешь что! Ты – взрослый человек. Перевоспитывать я тебя не стану. И ругаться, злиться не собираюсь. Я ехала сюда не воевать с тобой и не наставлять на путь истинный. Я жду, что ты будешь мне опорой, когда так тяжело и одиноко! А ты вместо этого еще сильнее нагнетаешь, еще больше добавляешь мне неприятностей! – Она почти кричала. – Выдумываешь какие-то глупости! Не слушаешь моих объяснений и не хочешь слышать! Куда подевался внимательный нежный любящий человек, ради которого я примчалась сюда?

Ей вдруг стало так жалко себя, что в глазах немедленно закипели жгучие слезы. Она резко отвернулась к окну, чтобы не показать своей слабости, и уже ругая себя за то, что неосознанно стремилась вызвать в нем сочувствие. Ей всегда претили эти дамские штучки: надавить на жалость мужчины, показать свою беззащитность и хрупкость, и сейчас ее едва не передернуло от того, что она невольно выступила в такой неприятной для себя роли.

Генри провел ладонью по лицу, словно снимая налипшую паутину усталости, и почувствовал себя отвратительно. Ну конечно она была права! Он старался не задумываться о том, что она может быть не так легко, как ему казалось, переносит это привыкание к новой, чужой для нее жизни. Он вдруг с ужасающей ясностью понял, что она по сей день все еще переживает из-за того вечера в доме его родителей. Он вспомнил, как скована она была в опере, как молчалива и напряжена на музыкальном вечере в доме Эндрю, который они посетили спустя пару дней после их похода в театр. Но она ни словом не обмолвилась ему, а он и рад был не говорить об этом, сказалась его неприязнь ко всякого рода психологическим беседам, охоту к которым у него навсегда отбила Кэрол. А Алиса, видимо, чувствовала, что он не хочет углубляться в ее переживания.

Он медленно подошел к ней и остановился в нескольких дюймах от нее, пережидая, когда она успокоится. Но Алиса все еще стояла, глядя в окно. Она чувствовала его близость, но никак не могла заставить себя повернуться, пытаясь справиться с дурацкими глупыми слезами, которые все сыпались и сыпались, как заведенные, не подчиняясь ее приказам прекратить, наконец, потоп.

Эти ее судорожные вздохи, старательно, но безуспешно подавляемые, смели все его благие намерения дождаться, пока она сама успокоится, и он, положив руки ей на плечи, осторожно развернул ее и прижал к себе, с горечью в голосе шепча, как он сожалеет о случившемся, о собственной глупости, слепоте и эгоизме. Он был готов всеми силами, ухищрениями, лаской преодолеть ее сопротивление. Но она слишком измучилась в борьбе с собой, со своими слезами, чтобы сопротивляться, безвольно обмякла в его объятиях и уткнулась в тонкий, шелковистый на ощупь пуловер, который немедленно промок, она вдыхала его такой знакомый и любимый запах, постепенно затихая. Генри тихонько поглаживал, перебирал ее волосы, терся о них щекой, трогал знакомую каплю серьги и, как ни странно, избавлялся от тревог и переживаний сегодняшнего дня, хотя тут же и отругал себя мысленно, что вот опять он самоуспокаивается, опять невольно оставляет ее наедине со своими волнениями и проблемами. Да и мысли в голову лезли в этот момент совершенно не серьезные, а самые что ни на есть фривольные, как, впрочем, и всегда, когда он держал ее в объятиях!

Но Алисе было сейчас так хорошо и покойно в кольце его крепких теплых рук, что даже шевелиться не хотелось.

− Я подумал, что потерял тебя сегодня, - хрипло выдохнул он ужасавшую его мысль, и сердце снова стукнуло, наполняясь тревогой.

Алиса пошевелилась в его объятиях и пробурчала:

− Правильно думал. И как же мне это в голову не пришло?

− Что именно? – Генри приподнял ее лицо за подбородок и внимательно заглянул в глаза, все еще красные и припухшие.

Алиса вздернула брови:

− Что-что – сбежать от тебя, конечно! Ты же об этом подумал? Или…? – она с недоумением и растущей тревогой всмотрелась в усталое посеревшее лицо Генри. – Что-то случилось еще?

Генри снова потерся щекой об ее щеку и со вздохом сказал:

− В трех кварталах отсюда… В общем, произошли взрывы в метро, я не мог до тебя дозвониться и вот... - он снова провел ладонью по лицу и передернулся, словно еще раз переживая тот ужас.

Алиса расширившимися глазами посмотрела на него и рванулась, прижалась к нему всем телом, словно пытаясь вытащить из него всю тревогу этого дня, стараясь снять хоть немного напряжение, унять сумасшедшее сердцебиение, которое она ощущала каждой клеточкой тела, каждым дальним уголком души. В этот момент она уже не помнила, что они поссорились, что он ее обидел, что был не слишком-то внимателен к ее проблемам в эти последние дни. Теперь для нее все это было не так уж важно. Теперь уже она утешала его, говорила какие-то успокаивающие нежные словечки, разглаживала пальцами морщинки на его лице, вызвав этим своим всплеском чувств совершенно неожиданный отклик.

Генри страдальчески сдвинул брови домиком:

− Алиса, не… не добивай меня еще больше! Ты и так слишком добра ко мне после всего, что я тут натворил. После этого как ты еще можешь беспокоиться обо мне?

Она прижалась к его колючей щеке и пробормотала:

− Ну, что поделаешь, если ты такой балбес? Другого у меня нет. И вечно дуться на тебя я не могу. Мне от этого только хуже самой.

Генри снова отстранился и тихо произнес:

− Пусть я буду - как это? … - балбес, только… Только пусть я буду – у тебя. И чтобы не было другого. Я просто слишком тебя ...

Алиса стремительно прижала палец к его губам:

− Молчи, молчи, пожалуйста. Не то мы снова поссоримся. Ты не должен меня ревновать, слышишь?

Генри кивнул, глядя на нее потеплевшими глазами. Потом крепче обхватил, слегка приподняв, и с заговорщическим видом прошептал:

− Тогда я должен убедиться, что ты со мной, вся, целиком.

Алиса засмеялась:

− То есть хочешь сделать инвентаризацию и принять меня по описи?

Он в недоумении уставился на нее:

− Я не совсем понял тебя. Но вообще-то ты это можешь называть, как хочешь, а я просто покажу, чего хочу я.

Алиса продолжила игру:

− Значит, ты хочешь загрузить демо-версию?

В ответ он притворно зарычал и, уже не слушая никаких ее непонятных русских словечек, утащил ее, хохочущую и вырывающуюся в свою пещеру.

 


 

Он уснул, вымотанный размолвкой, тревогами, несбывшимся кошмаром, их таким бурным и сладостным примирением, уснул, перевернувшись на живот и обхватив ее рукой, словно и во сне боялся, что она куда-то исчезнет и непременно попадет в беду, оказавшись вдали от него. А она лежала в наползавших в окно сумерках, опершись на руку, и разглядывала его: закрытые глаза, морщинки «галочкой» на переносице, легкая щетина на щеках и подбородке, отчего его лицо стало как ни странно моложе и привлекательнее. «Хотя куда уж больше!» - усмехнулась она про себя и продолжала его рассматривать, словно бы впервые, хотя и делала это уже бессчетное число раз. Она заметила несколько седых волосков в его бачках, и сердце прыгнуло к горлу, и тогда она осторожно провела пальцем по этим серебряным коротеньким ниточкам в темной взъерошенной шевелюре. Он немного поморщился во сне, вздохнул, а затем лицо снова разгладилось и стало спокойным и умиротворенным.

В этот самый миг Алиса вдруг со всей ясностью поняла, что это – ее станция, что это - ее мужчина, что здесь, рядом с ним находится конечный пункт ее «сомнений и тягостных раздумий». Но она не была огорчена этим, наоборот, она словно бы увидела их дальнейшую жизнь, увидела очень ясно, таинственным внутренним зрением. Она вдруг поняла каким-то природным чутьем, которое сидит в каждой женщине – от юной девочки до дамы в летах - глубоко внутри, поняла, что она никуда не денется от этого человека, ощутила, что связана с ним крепко-накрепко.

Она уже сейчас откуда-то знала, что впереди будет всего навалом: и ревность его еще непременно проявит себя во все своей неприглядной красе, и полно будет всевозможных непоняток, сомнений, проблем с его матушкой, размолвок, трудностей. Но она также знала, что сможет справиться со всем этим, потому что… Потому что…Да кому же ведомо, откуда она это все знала, ощущала, откуда в ней взялась эта уверенность! Ответ пришел вдруг яркой вспышкой, и она облегченно вздохнула: «я ведь просто очень люблю его!» И от этой мысли она вдруг наполнилась теплым и радостным светом и осторожно прижалась к нему, стараясь все же не будить, но он зашевелился и, не открывая глаз, притянул ее к себе и, вновь наполняясь желанием, обхватил покрепче, словно бы отвечая ей на все ее мысли, причем отвечая согласием.

Эпилог

Алиса удобно расположилась под зонтом за чайным столиком на лужайке возле их загородного особняка. В этот дом они с Генри перебрались после того, как родился Чарльз. Причем ее непредсказуемый муж очень долго интриговал ее, секретничал, ходил с загадочным и таинственным видом. Хотя слишком уж большой неожиданностью приобретение этого дома для Алисы не стало. Миссис Стюарт, заметив, что ее драгоценная хозяйка переживает по поводу долгих и непонятных отлучек мужа, хотя ей переживать в ее положении никак не положено, под великим секретом сообщила, что ничего предосудительного не происходит. Просто сэр Генри всегда мечтал жить за городом, где меньше суеты и больше свежего воздуха, а тем более теперь, когда вот-вот у них появится малыш, его стремление уехать за пределы Лондона совершенно окрепло.

Алиса тогда успокоилась, но портить сюрприз своему мужу не стала и выдала в свое время положенную долю ахов, вздохов, восторгов, которые были только самую капельку притворными, ведь она искренне восхитилась выбором Генри. Муж ее был счастлив как мальчишка, с гордостью демонстрируя их чудесный дом, светлый, просторный, с огромными окнами, с уютным парком, роскошным садом и садовником в придачу.

Сегодня на ее любимой лужайке было настоящее столпотворение. Накануне приехали Димка с Сашей, которая по секрету смущенно призналась, что они тоже решились на маленького, и Димка от этого впал в неописуемый восторг, что, впрочем, неудивительно, такой уж он у них восторженный юноша. Кроме того, здесь были и старшие Северовы, заглянувшие сюда буквально на пару дней и завтра собиравшиеся улетать. Они уже неделю колесили по всему королевству, добравшись даже до Шотландии, и вот теперь, переполненные впечатлениями, вели оживленные дискуссии с отцом Генри, который тоже был здесь сегодня.

Алиса отхлебнула душистого чая, который ей подала миссис Стюарт, и с затаенной улыбкой перевела взгляд на площадку для крокета, где соревновался ее трехлетний малыш Чарлик со своей величественной бабушкой миссис Дэшвуд, которая сегодня, бодро орудуя крокетным молотком, кажется, несколько подрастеряла свою величественность. Хотя такие метаморфозы с Алисиной свекровью происходили всегда, когда в радиусе двадцати ярдов от нее находился ее обожаемый внук.

Алиса вспомнила, как их новорожденный бутуз растопил сердце неприступной леди в тот самый миг, когда та взяла его на руки и вдруг сдавленно прошептала: «Боже, как он похож на Генри!» Алиса даже растерялась тогда, обнаружив, что эта ледяная женщина способна на какие-то чувства. До сего момента их отношения нельзя было назвать сердечными. Когда им с миссис Дэшвуд приходилось общаться, Алиса обычно бывала нейтрально приветлива, все еще чувствуя себя под микроскопом дотошного и придирчивого исследователя. А это никак не способствовало возникновению душевной близости. И только Чарльз сумел сделать то, чего так долго не удавалось Алисе, и она была очень этому рада. Нельзя сказать, что миссис Дэшвуд после этого уж так сильно изменилась. С миссис Стюарт отношения у Алисы складывались гораздо сердечнее. Но аллергию у своей свекрови она, кажется, перестала вызывать и даже удостаивалась довольно частых приглашений на чай или даже ленч «между ними, девочками».

Что касается мистера Дэшвуда, здесь было все замечательно. Алиса чувствовала, что нравится ему, причем с их первой встречи. Однажды ко дню ее рождения, который она впервые отмечала здесь, в Англии, он преподнес ей чудесное полотно Нестерова «Покой на земле», приобретя его на Sotheby`s. Алиса была приятно удивлена тогда и даже в порыве чувств поцеловала его в гладковыбритую щеку. На одну секунду великосветская сдержанность покинула невозмутимого джентльмена, он расплылся в довольной улыбке и, как ей показалось, подмигнул своему сыну, потом закашлялся и заторопился уходить. И сейчас она наблюдала, как они о чем-то оживленно говорят с ее отцом.

− Ты не устала, солнышко? – прервал ее наблюдения Генри, неслышно подойдя к ней сбоку и положив руки на плечи. – Может, стоит пойти прилечь?

− Дорогой, я не больна! Я всего лишь беременна, – с улыбкой проговорила Алиса, подставив ему щеку для поцелуя. Но он, не удовлетворившись невинным поцелуем, скользнул к ее губам и через минуту, оторвавшись от нее, проговорил с чувственной хрипотцой в голосе:

− Я повторю вопрос, но немного по-другому. Может быть, НАМ стоит пойти и прилечь?

− Не хулигань! – тихо смеясь, ответила Алиса и поморщилась, ощутив толчок внутри. – Ох, кажется, нашему малышу не понравилось, что я отказываю тебе.

Генри, присев перед креслом на корточки, положил ладонь ей на живот:

− Какая восхитительная поддержка! Спасибо тебе, сынок!

Алиса отдала ему опустевшую чайную чашку, откинулась назад и, с наслаждением прикрыв глаза, лениво ответила:

− И вовсе там никакой не сынок.

− Откуда ты..? Почему ты так думаешь? – Генри пытливо вгляделся в ее безмятежное лицо. – Тебе что-то сказали в клинике?

Алиса глянула на него смеющимися глазами и протянула:

− Я сама знаю! Просто знаю - и все.

Генри недоверчиво хмыкнул:

− Так не бывает!

− Лучше подай мне во-он ту замечательную вишенку.

− Но... ты не ошибаешься?

− Не-а! В прошлый раз, как ты помнишь, не ошиблась ведь! И вообще. Женщины у нас в роду всегда это знают. Спроси у моей мамули, и она ответит, кто у нас родится.

Генри, все еще с сомнением глядя на свою жену, поднялся с корточек и подозвал Анну Андреевну:

− Прошу прощения, но… Вы, случаем, не знаете, кто у нас родится - мальчик или девочка?

Та пожала плечами:

− Конечно же девочка!

Генри развел руками:

− Но почему?!!!

− Ну, это же и так видно, Генри, дорогой мой! Посмотри повнимательней на свою жену! – и она гордо удалилась в полной уверенности, что сомнения Генри развеяны.

 

Отчаявшись хоть что-то понять, Генри снова опустился на траву и прислонился спиной к ногам Алисы, положив голову ей на колени. Потом, встрепенувшись, сказал:

− Кстати, звонил Марк. Они с Бриджет немного запутались на выезде из города. Но есть надежда, что сегодня они прибудут.

Алиса с озорной усмешкой уточнила:

− За рулем, видимо, Бридж?

Генри с преувеличенной серьезностью кивнул:

− О, да! Если они куда-то спешат, миссис Дарси всегда выпихнет мистера Дарси на пассажирское сиденье, - в его глазах запрыгали смешливые чертенята. – Правда, я сомневаюсь, что это хоть немного способствует ускорению их приезда в конечный пункт. Скорее наоборот, как и вышло сегодня.

Алиса запустила пальцы в кудри своего мужа:

− Не ворчи! Я уже две недели их не видела. Так что во сколько бы они ни появились, мы с Бридж найдем время поболтать обо всем.

− И о чем это вы собрались секретничать?

− Я сделала иллюстрации к новому номеру ее журнала. Так что мне все равно пришлось бы ехать в Лондон, чтобы передать их ей.

В этот момент к ним, запыхавшись, подбежал Чарли:

− Mommy! Daddy! What’s... - он надул щеки и старательно выговорил незнакомое слово, – «каникулы»? Бабушка Анна сказала, что у нее - каникулы.

Генри чмокнул его в лоб, затем, поднявшись с травы, подхватил сына под мышки и подкинул вверх, отчего тот залился восторженным смехом. После этого заботливый папаша поставил малыша на ножки и сказал:

− Это самое замечательное время. На каникулах с людьми происходят всякие чудеса и сказочные истории.

Чарли, вывернувшись из рук отца, чмокнул мамочку в щеку и снова убежал к своему крокету, куда уже переместилась вся остальная компания, а Генри, вновь опустившись на корточки у ног своей жены, легонько сжал ей руки и с затаенной радостью спросил:

− А ты, дорогая, помнишь, что такое каникулы?

Алиса с серьезным видом кивнула и тихо сказала, глядя ему в глаза:

− Это время, когда я влюбилась в тебя.


Начало   Пред. гл.

сентябрь, 2007г.

Copyright © 2007   Светланa Беловa

Другие публикации авторa

Обсудить на форуме

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru                               Яндекс цитирования