|
Редакторы: Ольга Болгова
Marusia
bobby
В поисках короля
Глава 30
Сони, взобравшись на огромный валун, высматривала отца. Но в неясном свете пасмурной ночи трудно было заметить вдалеке карабкающегося по скалам человека, одетого в серую незаметную робу.
Сони всхлипнула и вытерла рукавом мокрое от слез лицо.
Ветер гнал облака, и лунный свет, пробивающийся через их толщу, то тонул, окутывая землю мраком, то выныривал сквозь прорехи, оставляя на земле быстро исчезающие серебристые кляксы.
Все менялось в мигающем проворном свете, и даже события, только что пережитые, казались неясным сном…
Получив известие о том, что подземный ход в тронный зал уже готов, Элиза, Тим и Сони начали действовать по заранее продуманному ими плану. Элиза должна была заставить канцлера открыть тронный зал и отвлечь его.
- Бр-р-р, - Сони передернула плечами, представив вызывавшего ее отвращение Гойо!
А они с Тимом, чтобы суметь скрыть от канцлера потайной ход и не дать ему запечатать его своими рунами, разделили роль похитителя на двоих. Для этого Сони переоделась в мужской костюм. В тот момент, когда Сони вместе с мечом будет спускаться в подземный ход, Тим должен был захлопнуть двери зала и убежать, чтобы сбить с толку преследователей. Сони не представляла себе, как Тиму удастся на глазах у стражников явиться и захлопнуть двери зала, но он утверждал, что легко справится с этой задачей. Чтобы все сделать в одно и то же время они договорились отсчитывать каждый до пятидесяти: бегом тридцать шагов до окна с витражом, пятнадцать - до угла, где должен быть вход подземелье, приготовленный гномами, и еще пять секунд на то, чтобы вытащить меч из тайника.
Сони не составило труда уговорить стражников пропустить ее: "Хоть одним глазком взглянуть на это таинственное место!"
В зале было темно. Высокие колонны, двумя шеренгами выстроившиеся вдоль прохода к трону, заслоняли даже тот слабый свет, что попадал внутрь через витражи окон. Сони побежала к третьему окну, легко узнав описанный отцом сюжет: склонившийся перед тремя девами рыцарь посвящал им свой меч. Девушка протянула руку и дотронулась до рукоятки меча. Она чувствовала пальцами холодок гладкого стекла, но ничего не происходило. Она провела рукой, еще раз и еще раз, девы устремили на нее суровые осуждающие взоры, но меч не давался.
"Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять", - считала в отчаянии девушка, обшаривая упрямое стекло, всматриваясь в него сквозь слезы отчаяния и страха.
- Кто здесь?! - раздался голос канцлера.
- Нет, Гойо! - послышались отчаянные попытки Элизы остановить его, но Сони уже слышала гулкий звук быстро приближающихся шагов. И тут она почувствовала, как кто-то сзади схватил ее и, зажав рот, потащил. Сони не сопротивлялась, хотя, только когда перестала ощущать под ногами пол, поняла, что происходит. И вдруг, ослепив ее, со свистом и треском вверх взметнулся трескучий шар, как огненный ежик, и, завертевшись, заметался по залу.
Они были уже в подземелье, где все тонуло в темноте и ничего не было видно, она услышала только шорох задвигающейся тяжелой каменной плиты над головой.
- Там еще Элиза, - услышала она голос Марка.
Значит ее тащил он! Ну, конечно же! Кто же еще?!
- Я не могу рисковать, - ответил ему другой сухой надтреснутый голос.
- Где Элиза? - нетерпеливо спросил ее Марк, развернув лицом к себе, хотя это было совершенно бессмысленно в кромешной тьме.
- Элиза решила остаться.
- Это еще зачем?! - все больше распылялся Марк.
- Она надеется с помощью гребня и зеркала фон Драхе одолеть канцлера.
- О господи! - воскликнул он, и тут страшный гул наполнил подземелье.
Звук усиливался и, казалось, надрывал не только уши, но проникал в каждую клеточку тела и наполнял его жутким страхом. И вдруг все затряслось. Сони казалось, хотя она ничего не видела, что стены сдвинулись и тотчас разошлись снова, словно они оказались в пульсирующем чреве огромной змеи. Стены сжимались все теснее, а расходились все меньше. Сони в ужасе застыла. Марк пригнул ее к земле, усадив на корточки, и, обняв, накрыл сверху собой. Сердце девушки плясало и прыгало вместе с землей, их засыпал град из песка и мелких камней. В тесных объятиях Марка ей было душно и тяжело, но они были единственным надежным местом, когда вокруг все сходило с ума и рушилось. Гул постепенно прекратился, и подземная кишка, пытавшаяся переварить их, успокоилась. С потолка еще сыпался песок. Чихая и кашляя, они поднялись на ноги.
- Надо спешить, - снова услышала Сони надтреснутый голос, с трудом очищая глаза от попавшей в них пыли, - в некоторых местах рудник не укреплен, проходы могут быть разрушены.
- Но я не смогла взять из тайника волшебный Янус! - воскликнула Сони.
- Меч уже у короля, - ответил ей Марк. - А Элизу будем вызволять по-другому, - он взял ее за руку и повел за собой по проходу, следуя за гномом.
Через несколько шагов, свернув в одну из развилок, он вышли к освещенной части рудника. Маленькие лампы, развешенные на крюки через каждые несколько рут, мигали, то притухая, то вспыхивая вновь, от просыпающегося сверху песка, но ни одна из них полностью не погасла. Двигаться при свете было гораздо легче, и Марк пропустил ее вперед. Теперь она шла за гномом, а он замыкал их маленькое шествие.
Сони задумалась. Отец оказался в зале раньше них и вынул меч. Сони чувствовала разочарование и даже обиду: они справились без нее. Их приключение, весь их хитроумный план оказался никчемной детской игрой.
- Зачем надо было так рисковать, чтобы вытащить меня оттуда, ведь проход мог быть обнаружен?! - обернувшись к Марку возмущенно спросила она.
- Вообще-то мы хотели вытащить вас обеих оттуда, чтобы вы больше не были заложницами у сумасшедшего канцлера! Чтобы обезопасить вас от предстоящего боя! - в тон ей ответил Марк. - Но вы же все всегда делаете по-своему!
- Я должна вернуться! - развернулась Сони, и уткнулась в следовавшего за ней Марка.
- Зачем? - даже под слоем пыли, что засыпала его лицо, она видела, как он побелел. - Тима там уже нет! - выпалил он и, протиснувшись вперед, потащил ее за собой, сильно сжимая запястье.
- Причем тут Тим?! - взорвалась Сони. - Элиза осталась совсем одна!
- Вы же сами так решили! - обернулся он к ней. - Вот и пожинайте плоды своих решений!
- Ты что с ума сошел?! - Сони просто не верила своим ушам.
- Мы уже пришли, - угрюмо ответил ей Марк.
Проход стал шире, и Сони почувствовала дуновение холодного ветра. Еще несколько поворотов, и они оказались у довольно широкого прохода, ведущего на поверхность.
- Сони! - бросился к ней Шаул. - А где Элиза?
Он вглядывался за их спины, пытаясь увидеть принцессу.
- Она осталась там, Шаул, - Сони было трудно видеть его встревоженное осунувшееся лицо.
- Что с ней?
- Не беспокойся, с ней все в порядке! Просто, она хотела попробовать отобрать у него свой гребень и уничтожить его.
- О боже! - выдохнул Шаул.
- Ты же ратовал за то, чтобы женщины сами решали все, - угрюмо ввернул Марк.
Шаул непонимающе уставился на него.
- Мне надо возвращаться, - примирительно сказал принц, протянув Шаулу руку, - меня ждут люди.
- Удачи, - ответил на рукопожатие тот.
- И вам того же, - махнул рукой Марк, развернулся и скрылся в подземелье.
- Он даже ничего мне не сказал?! - воскликнула Сони. - Что с ним, Шаул?!
Они выбрались на поверхность, где на возвышенности у самого города был расположен лагерь. Огни были потушены, и Сони разглядела только часовых у входа в штольню, несколько палаток и коней на привязи.
- Все сложно, Сони, - только успел ответить ей Шаул, как страшный гул возобновился вновь.
Теперь, оказавшись над землей, Сони услышала резкий скрежет. Кони испуганно ржали, поднимаясь на дыбы, рвали поводья. Сони и Шаул пригнулись. Все тряслось и ходило ходуном. Резкий дребезжащий звук наполнял сердце девушки жутким первобытным страхом. Сони вцепилась в куртку друга и, не в силах выдохнуть, замерла. Шаул обнял ее одной рукой и что-то тихо шептал на ухо. В грохоте обвалов, надрывном ржании лошадей и стоне земли Сони не могла расслышать, что именно он говорил, но это стало нитью, связывающей ее с реальностью, не дающей ее сознанию сорваться в бездну. Наконец все стало стихать. Замолчали даже лошади. И последующая тишина пугала своей мертвенной пустотой.
- Кажется, стихло, - пропищала Сони, с трудом справляясь с исчезнувшим от страха голосом.
- Стихло, - ответил ей Шаул, помогая подняться.
- Где же папа?
- Отправился к троллям.
- Вдруг его завалило, и он не смог добраться до них?! Он отправился туда один? - посыпались из нее вопросы: страх сменился возбуждением
- Один, - кивнул юноша. - Не взял с собой ни рыцарей, ни пророчицу, ни старика Мэни, как эти двое не настаивали на своем праве сопровождать его. Не переживай, Сони, - Шаул погладил ее по плечу, - ты же знаешь, он не может погибнуть. Он все сделает.
Сони вздохнула.
- Хорошо бы… От меня нет никакого проку, Шаул. Меч отец взял сам, а я совершенно напрасно покинула Элизу.
- Господин Хофнар спешил остановить троллей, он не мог ждать, - пытался утешить ее Шаул.
Сони только сейчас увидела, что ее друг ранен, поняла, что он расстроен не меньше ее из-за отсутствия Элизы. Ей стало совестно: слишком поглощена своими переживаниями, чтобы замечать боль близких.
- Прости, Шаул, - она погладил его по раненой руке. - Тебе больно?
- Нет, - отмахнулся он, - уже почти не болит.
- Что случилось? Я заметила у Марка тоже рассечена щека…
- Нас хотели арестовать, и нам пришлось защищаться.
Сони участливо коснулась его лица, словно могла исцелить его, но Шаул отстранился.
- Марк спас мне жизнь, - зачем-то прибавил он, хотя Сони и так прекрасно знала, что боец он никудышный по сравнению с Марком.
- Что с ним случилось? - повторила она свой давешний вопрос.
Шаул вздохнул и ответил прямо:
- Он видел, как ты целовалась с Тимом.
Сони прикрыла глаза, где-то в глубине души она знала, что именно ее увлечение Тимом - настоящая причина ужасного поведения Мрака, хотя не имела понятия, как он мог узнать об этом.
- Он считает, что вы с Тимом влюблены друг в друга. Это правда, Сони?
- Не знаю, - тихо ответила девушка.
Она, действительно, не знала. Тим нравился ей, он был очень милым, ей было хорошо и весело с ним. А любовь… Нет, должно быть что-то еще, кроме веселья и удовольствия.
- Сони, - неодобрительно протянул Шаул. - Это все Тим! - тут же нашел он виноватого.
- При чем тут он?! - вспылила она, разозлившись на то, с какой легкостью он свалил вину на Тима, словно она сама была бессловесной куклой, которую можно заставить любить или изменять.
- Это я виновата в увлечении Тима, так что пожалей его!
- Ну зачем ты так, Сони? - Шаул покачал головой и после довольно длительной паузы строго произнес: - Тебе стоит поскорее разобраться в своих чувствах, чтобы не мучить ни себя, ни их. Не знаю, что у вас там вышло с Тимом, и кто из вас виноват, но Марк-то точно не заслуживает такого отношения.
"Тоже мне добрый друг!" - его резкие слова задели ее. Ей ужасно захотелось плакать. Она отвернулась от Шаула и, обойдя палатки, устроилась на большом валуне, выглядывая возвращающегося отца.
- Папа, - прошептала Сони, не справляясь с нахлынувшими рыданиями.
Она увидела его, когда он буквально вынырнул из-за острого выступа соседней скалы. Сони сползла с валуна, спеша навстречу к отцу, но ее опередила какая-то женщина. Сони видела ее впервые. Высокая, крупная, одета в мужской костюм. Со спины ее можно было бы принять за молодого мужчину, если бы не легкая походка и длинные красивые волосы.
"Пророчица", - догадалась Сони, вспоминая описание, данное ей Тимом.
Женщина, бросившаяся со всех ног к королю, застыла в четверти шага от него. Так они и стояли друг напротив друга. Пророчица была почти на дюйм выше отца. Неожиданно он свободной рукой склонил ее голову к себе и поцеловал.
Сони замерла. Поцелуй был порывистым, но очень долгим, словно они не могли оторваться друг от друга, боясь, что это уже никогда не повторится. Из прикрытых глаз женщины текли слезы. Лицо отца было изможденным, глубокие морщины прорезали покрытый серой пылью лоб, на котором пот оставил светлые дорожки с темной каймой.
- Кх-кх…, - услышала Сони у себя над ухом нетерпеливое покашливание. - Ваше величество.
Король и пророчица отступили друг от друга и снова замерли на мгновение.
- Я должен идти, - склонился он к ее руке, а она, обняв его за голову другой, нежно прижалась щекой к его макушке.
Сони обернулась: отца ждал фон Драхе.
- Доброй ночи, ваше высочество, - склонил он голову в галантном поклоне перед ней.
- Сони, - отец подошел к ней и обнял. - Я иду вместе с фон Драхе в замок. Береги себя, родная, и лучше оставайся здесь, пока все не утрясется.
Он крепко обнял ее и поцеловал в висок.
- Что там, Бьорн? - обратился отец к подоспевшему рыцарю.
- Все по плану, сир, - ответил тот. - Марк со своими людьми в замке. Они действуют там совершенно бесшумно, и пока никакой магии. Траин и Торран в городе, ворота уже под их контролем…
- Хорошо, - кивнул Хофнар. - Оставайтесь здесь. Следите за тем, что происходит за городской стеной, обращайте внимание на любую мелочь, о любой несуразности, обо всем, что может смахивать на магию, докладывайте Марку.
- Слушаюсь, государь, - ответил рыцарь, склонив голову.
- Пойдемте, фон Драхе, - вздохнул Хофнар и, не оглядываясь, зашагал вперед.
Элиза никак не могла очнуться, ей казалось, что она тонет: волны, накатывая вновь и вновь, утягивают ее на дно, и она все глубже погружается в темную холодную бездну.
"Снова сон, - подумала она, - бесконечный сон". Вдруг резкая боль разорвала тяжелые путы дремы, и она открыла глаза.
- Ничего страшного, Элиза, это всего лишь нюхательная соль, - в слабом свете горящего камина, она увидела лицо Кольфинны, склонившейся над ней.
"Только ее мне сейчас не хватало", - с досадой подумала Элиза.
- Ты сказала Гойо, что я могу тебя вылечить с помощью молока троллей?
Кольфинна говорила просто и даже весело, словно болтала с доброй приятельницей. Но Элиза не желала поддерживать игривое настроение злобной старухи, бывшей виновницей ее болезни и несчастья. Пусть Хофнар и заключил с ней союз, но Элиза не обязана рассыпаться перед ней в любезностях. Отвернув от колдуньи голову, она устало прикрыла глаза.
- Ты больше не будешь стареть, - услышала она голос Кольфинны.
- Ты опять лжешь мне?! - Элиза резко повернувшись, испытующе уставилась на колдунью, боясь поверить ей.
- Нет, - улыбаясь, словно добрая тетушка, покачала та головой, и с удовольствием вобрав полную грудь воздуха, потянулась и сообщила: - За одни сутки мне дважды удалось избежать неминуемой страшной смерти. Я в самом радужном настроении за последние сто лет. У меня появилась надежда и захотелось сделать что-нибудь хорошее… Конечно, не очень увлекаясь, - усмехнулась колдунья.
- Так ты решила вернуть мне мою молодость? - недоверчиво спросила Элиза.
- Нет, я не могу это сделать, я же сразу тебя предупредила об этом. Но ты умудрилась найти магию, посрамившую все мои труды.
- Эльфийский гребень?
- Нет, - протянула Кольфина, - гребень здесь не при чем.
- Я не понимаю! - раздраженно воскликнула Элиза. - Ты можешь говорить прямо, без своих экивоков?!
- Зарождение новой жизни, даже если речь идет о жизни внука библиотекаря, - очень сильное волшебство.
- Что?! - не поверила своим ушам Элиза.
В этот момент дверь отворилась, и на пороге появился Шаул. Все смешалось: новость, которой ее огорошила Кольфина, и его внезапное появление - это было похоже на несбыточный сон.
- Элиза! - рванулся к ней юноша и, обхватив рукой, прижал к себе.
Она слышала его ласковый шепот, чувствовала его запах, его бережные объятия.
- Шаул, - разрыдалась она, - наконец-то…
Она захлебывалась слезами, которые безудержным потоком смывали все страшное, грязное, лживое, что мучило ее последнее время.
- Все будет хорошо, родная, - успокаивал он ее, укачивая словно ребенка.
Как она соскучилась по нему! Как устала от всех, кто добивался ее, с тех пор как они расстались! Как ненавистны были ей их властность, их жестокое желание, их стремление подчинить себе, превратив ее в игрушку!
- Шаул, Шаул, - шептала она сквозь слезы, судорожно вздыхая. - Не оставляй меня больше...
- Я никогда не оставлю тебя, что бы ты ни решила.
"Боже мой! Ведь он еще ничего не знает!"
Она чуть отстранилась от него, чтобы увидеть его лицо. Элиза всматриваясь в него и не могла наглядеться, так припадает к источнику измученной жаждой человек, не в силах оторваться. Только сейчас она заметила висевшую на перевязи левую руку, рассеченную бровь и рваную полосу на щеке, точно такую, как у нее, словно она смотрелась в зеркало. Элиза провела пальцами по его лицу, небритая щетина щекотала ей пальцы, и он пытался их поцеловать.
- Он мучил тебя, - прошептал Шаул, и его лицо приобрело незнакомое жесткое выражение. - Подожди, милая, я сейчас вернусь.
Он оставил ее, стремительно направляясь к выходу.
- Ты куда? - испугалась она.
- Мне надо помочь Хофнару. Он сейчас с канцлером.
- Передай ему, что у канцлера на шее амулет, защищающий его даже от троллей.
Шаул кивнул и вышел, только тогда она заметила у дверей фон Драхе.
Канцлер злобным взглядом впился в Хофнара, стоящего на пороге кабинета с обнаженным мечом.
- Значит, я был прав, ты все-таки связан с королем, - прошипел Гойо, обретя наконец дар речи. - Почему я не оставил тебя гнить в тюремном подвале?
- Тебе просто не могло прийти в голову, что я и есть король, - ответил Хофнар.
- Ты не король! Ты жалкое подобие! Шут! - перекошенным ртом выплевывал оскорбления Гойо.
Хофнар прекрасно понимал, что тот тянет время, пытаясь разозлить его, чтобы найти возможность улизнуть, и внимательно следил за каждым движением своего врага, дожидаясь фон Драхе с его зеркалом.
- Так это ты был в тронном зале? - снова попытался зацепить его Гойо.
- Нет.
- Твоя сокровищница была в подполе? - недоверчиво спросил он.
- А ты там искал?
- Там ничего не было!
- Сокровищница была всегда перед самым твоим носом, но даже если бы ты это знал, ты все равно не смог бы взять оттуда меч.
- Так кто же был в зале?
- Сони, фрейлина принцессы. Моя дочь.
- Что?! - ошарашено уставился на него канцлер.
- Правда, какая ирония?! - усмехнулся Хофнар. - Ты столько сил и времени добивался другой, когда около тебя находилась наследница волшебного Януса!
Гойо выглядел растерянным, он беспомощно водил глазами по испещренным защитными рунами предметам вокруг него, словно пытался найти в них опору, и не заметил стремительно ворвавшегося в кабинет Шаула. Отстранив Хофнара, юноша рванулся к канцлеру и так ударил того кулаком в лицо, что тот не удержался на ногах и упал. Нагнувшись к нему, Шаул сорвал какую-то безделушку с его шеи, оставив яркий малиновый след на коже.
Вернувшись к Хофнару, Шаул протянул ему маленький изящный флакончик, сделанный в виде кулона.
- Элиза сказала, что это талисман, защищающий его, - проговорил он, потирая о подбородок распухшие костяшки пальцев.
Канцлер пытался подняться, нервно ощупывая свою шею и грудь в поисках заветного предмета. Лицо его, и без того обезображенное разбитым ртом и окровавленным носом, перекосила яростная злоба, он бросился к Шаулу, но Хофнар перегородил ему путь.
- Стой, Гойо, - раздался голос фон Драхе.
И тот обмер, словно увидел призрака.
- Я отдаю зеркало эльфам, - произнес король Эрлих, положив руку на перекрестье волшебного Януса, который удерживал у груди Гойо Хофнар, - чтобы они смогли судить тебя по своему закону.
Он раскрыл вторую руку. На ней блеснул небольшой овальный предмет и начал медленно таять, как тает лед в тепле очага. Гойо шатнулся назад, словно от удара, и стал исчезать у них на глазах. Он превратился в прозрачный фантом, через который можно было различить предметы, затем контуры его тела исказились, оставляя лишь легкий туман, и наконец он совсем исчез.
Они стояли молча, пораженные увиденным.
- Жутковатое зрелище, - Хофнар первым пришел в себя.
- Надеюсь, он больше никогда не материализуется, - прошептал Шаул.
- Эльфы с ним миндальничать не будут, - пообещал фон Драхе.
Глава 31
Халли осторожно продвигался по городу, охваченному паникой. По улицам беспорядочно бегали возбужденные и испуганные люди. Двери многих домов были раскрыты настежь, кричали женщины, плакали дети. Зайдя в один из таких домов, Халли переоделся в гражданское платье, скинув форму. Он хорошо знал город и быстро продвигался к замку, умело лавируя по тесным переулкам и кривым улочкам, перелезая через невысокие или разрушенные землетрясением заборы.
Первая волна этой дьявольской пляски земли застала их с Гнуппом за городом, когда они патрулировали дорогу в столицу. Такие задания давали только новичкам или проштрафившимся. Они с Гнуппом не были новичками, и Халли был уверен, что в неприятном крене его карьеры виноват тот заносчивый иностранный рыцарь, с которым они схлестнулись дважды - на постоялом дворе и в гостинице. Несомненно, этот напыщенный здоровяк нажаловался на него шефу Красной роты. Халли видел, что смазливый мальчишка, что был с ними, с господином Роспо на дружеской ноге.
Надо же! Только что прибыли невесть откуда, а уже взмахнули на такую высоту, о которой он и мечтать не мог! Так было всегда: вот такие высокомерные выскочки вытесняли его со всех достойных мест и лишали заслуженных привилегий. Чем больше он размышлял об этом, тем яснее ему становилось, что виновниками его последних неудач на службе был тот рыцарь. Халли исходил ненавистью к нему, придумывая один за другим планы мести своему обидчику.
- Давай пошевеливайся, Халли, - помешал его размышлениям Гнупп. - Уже совсем темно, а мы еще не дошли до трактира! Так совсем живот прирастет к спине!
- У тебя не прирастет, - огрызнулся тощий Халли на своего плотного напарника.
Гнуппу было наплевать, что их опять отправили патрулировать дороги. У него честолюбия было, что у червяка! Лишь бы можно было поесть да поспать вволю. А в патрульной службе он мог от души наслаждаться и тем и другим, переходя по дорогам от одного придорожного трактира к другому.
- Никакого тебе начальства рядом, знай себе ешь да пей за казенный счет! Да еще всегда деньгу можно по легкому срубить, - выкладывал он Халли свои ничтожные взгляды, - если какого-нибудь купчишку или крестьянина пугнешь слегка. И что ты все жалуешься да ноешь?!
- Тебе лишь бы пельку набить, - раздражался Халли, чувствующий себя униженным от того, что поставлен с Гнуппом на одну планку. - Живешь, точно скотина! Слава - вот что делает человека!
- Тыть, - осклабился Гнупп. - Хочешь прославиться?! Дурной ты, Халли! Ну, как ты, трусливый человечишка из деревни, можешь прославиться?!
- Во-первых, сам ты деревенщина, а я родился в городе, - огрызнулся Халли на поддевку Гнуппа, который всякий раз намекал на крестьянское происхождение родителей напарника, зная, что тот старается избегать разговоров на эту тему. - А во-вторых, мы стражи порядка, Гнупп, - назидательно произнес Халли, повторяя любимое высказывание их начальника.
- И что, ты мечтаешь схватить какого-нибудь великого преступника?
Халли ничего не ответил, Гнупп был абсолютно туп и просто не в состоянии понять честолюбивых стремлений благородного человека.
Еще мгновение, и Халли оказался бы под колесами кареты, выехавшей на большой скорости из-за пригорка им навстречу, но Гнупп, отскочив сам, вовремя толкнул напарника, отбросив того в сторону. Карета, не останавливаясь, обдала их из-под колес ледяным фонтаном и покатила дальше.
- Карета лорда-администратора, - присвистнул Гнупп, - вот чудеса! Куда это он так спешит в такой-то час?!
- И без охраны…- удивленно протянул Халли.
Они бы еще долго рассуждали на эту тему, если бы не услышали странный гул, перерастающий в невероятный грохот. От страха оба присели, но земля вдруг вздрогнула и заплясала под ними в ужасающем халлинге. И Халли оказался на четвереньках и тонко завыл от страха. А когда он увидел, как соседняя возвышенность, разделенная дорогой, ведущей из города, на две половины, подпрыгнув, треснула, поглотив только что проехавшую мимо них карету лорда-администратора, Халли завизжал и зажмурился. Казалось, это продолжалось вечность. Когда он наконец решился открыть глаза, то не сразу понял, что все стихло.
- Святой Один, что это было? - выпучив белесые глаза, просипел Гнупп. - Ты видел это?
Он указал рукой на изменившийся рельеф, ставший могилой одного из самых могущественных людей Норландии.
Халли кивнул, с трудом поднимаясь на дрожащих ногах.
- Пойдем отсюда скорее, - заторопил его напуганный до смерти Гнупп.
Они побежали вверх к городу: только бы не оставаться одним лицом к лицу с чудовищем, сотворившим подобное.
Вторая волна, сотрясающая и разрывающая землю, застигла их, когда они почти достигли города, у придорожной таверны, где останавливались все не успевшие к закрытию городских ворот. Воздух разрывался от чудовищного рева. Они увидели, как ужасающая трещина, извиваясь, словно огромная черная змея, мчалась по направлению к городу. Земля ходила ходуном под ногами, стараясь во что бы то ни стало сбросить их в разверзавшуюся бездну. Коварная змея, скользнув почти вплотную к охваченным паникой людям, вдруг свернула, обогнув город, поглотила маленькую таверну со всем ее содержимым и, расколов скалу, что лежала по пути к возвышенности Хэдевик, остановилась. Рев и грохот стихли. Из страшной черной расщелины поднимался пар и заволакивал все вокруг густым теплым туманом.
- Она не пошла к городу. Она не пошла. Она обошла его, - поднимая Халли, твердил Гнупп. - Вставай, пойдем туда, ворота открыты.
Все, кто спасся из таверны, ринулись вместе с ними к городским воротам. Действительно, вопреки обыкновению, мост был опущен, и ворота открыты, на мосту толпились испуганные горожане, твердившие то же, что и Гнупп.
В городе творилось что-то страшное. Некоторые здания были разрушены, из разных частей города вверх поднимался черный дым пожаров. Крик, плач, обезумевшие от страха люди. Но самое поразительное было то, что в городе действовали какие-то неизвестные рыцари. Небольшими отрядами они окружали растерявших солдат и гвардейцев, обезоруживали и уводили их. Они почти не встречали сопротивления, единственное на что оказались способны испуганные вояки - бегство.
Гнупп затащил Халли в какой-то старый полуразрушенный сарай в маленьком проулке напротив здания Красной роты.
- Что это творится? - обескуражено причитал Гнупп. - Халли, что случилось?
Но Халли, так же как и Гнупп, не знал об этом. Они устроились у щели между досками сарая, через которую виднелся двор Красной роты. Ворота были широко открыты. Рыцари действовали быстро и четко. Пленников спускали в подвал, оружие складывали в одном из нижних помещений. Часовые охраняли входы, на смотровой башне был арбалетчик.
- Ярви! Возьми двух человек, ударьте в набат, соберите жителей на площади и зачитай им указ короля! Бьерк, организуйте тушение пожаров, а то город сгорит за несколько часов, - отдавал приказы один из рыцарей. - Торран, пресекайте все случаи мародерства и грабежа, жители должны знать, что власть в городе есть! Траин! Возвращаемся в королевский замок.
Легко вскочив на коня, рыцарь выехал со двора, его лицо осветилось светом факелов на столбах ворот, и тогда Халли узнал в нем своего обидчика.
- Глянь, это ж он! - плюясь, возбужденно зашептал ему на ухо Гнупп.- Посмотри, что делает! И никакого тебе Роспо, а лорд-администратор вообще провалился сквозь землю! Эх, Халли, упустил ты своего главного преступника! - хохотнул нервно Гнупп.
- Заткнись, - зашипел на него Халли.
Это было правдой. Он упустил свой шанс прославиться. А ведь стоило прижать его тогда на постоялом дворе или арестовать в гостинице...
- Нет, - прошептал себе под нос Халли, - чтобы прославиться, мало арестовать преступника, который еще не обнаружил себя!
И откинувшись на стенку сарая, он представлял, как мужественно противостоит надменному врагу. Спина затекла, Халли заворочался в темноте, пытаясь занять более удобную позу. И вдруг его рука наткнулась на что-то холодное.
"Батюшки святы! Это же…, - ощупывая железный рычаг, догадался Халли. - Арбалет!"
Рядом лежал небольшой ворох тряпья, среди которого Халли обнаружил гладкие пластины лат. Видимо, ни одни они скрывались от рыцарей!
- Эх, где бы схорониться? - вздохнул Гнупп. - И в городе страшно, а за городом вообще - кошмар!
- Ну и хоронись, коли тебе хочется, - ответил Халли, отстегнув ножны с коротким мечом, которым не умел сражаться, поднял свою находку и вышел из сарая.
Сама судьба вложила ему в руки этот арбалет! Он отмстит негодяю, показав настоящую доблесть. Единственный из всех, кто должен был стоять на страже порядка в Норландии! Он с удовлетворением провожал глазами новые партии арестованных. Особенно его радовали обезоруженные и униженные гвардейцы. Вот вам и военная элита! Грош им цена! Они еще узнают, кто такой Халли, и на что он способен.
Марк слушал доклады командиров отдельных групп. Пожары потушены. Ситуация в городе под контролем, грабежи и мародерство остановлены, несколько отрядов патрулируют улицы.
Королевский замок был в распоряжении людей короля. Пленных гвардейцев спустили в подвал главной башни. Дворец был пуст. Когда Марк со своими людьми вошли туда, они обнаружили только несколько испуганных слуг и изуродованное тело шефа тайной полиции. Если это сделал Тим, то избранник Сони превзошел своего брата. Шаул вряд ли способен так изрубить человека, даже своего лютого врага. Марку было известно, что страх гораздо чаще заставляет людей быть жестокими, чем особая свирепость сердца, но он лишь отмахнулся от этой мысли.
Около главной башни собрались почти все, кто был в замке. В основном, это были рыцари королевского полка, не занятые в городе, несколько соратников короля, городские аптекари, оказывающие помощь раненым, слуги замка. Ворота были открыты, но Марк поставил там часовых.
- На башню надо водрузить штандарт короля, ваше высочество, - обратилась к нему баронесса, протягивая ему сверток ткани.
Все оказалось гораздо легче, чем они предполагали. Представление, устроенное троллями, сыграло им на руку, а подготовленные проходы помогли оказаться внутри замка, обойти хорошо организованную защиту. И хотя гвардия канцлера была набрана из опытных наемников, молодые бойцы Хофнара смогли с минимальными потерями одолеть лишенных преимуществ, сбитых с толку и испуганных страшным землетрясением гвардейцев. Солдаты Красной роты в городе практически вообще не оказали сопротивления, - разделенные на небольшие группы, напуганные на смерть, они сами рады были отдать власть и оружие тому, кто сможет прекратить этот кошмар. Вот и все и никакой, слава тебе, Господи, магии.
Водрузить так водрузить, кивнул баронессе Марк, приняв из ее рук атласную ткань сложенного штандарта. Он легко поднялся по деревянной лестнице на башню. И через минуту-другую красный флаг канцлера был сброшен, а штандарт короля с изящным гербом Норландии на белоснежном фоне развивался над королевским замком и его столицей. Громкий возглас королевской гвардии: "Да здравствует король!" взметнулся вверх.
Марк легко спускался по лестнице в гуле голосов, наполняющий утренний воздух, чувствуя подъем и радость, которые всегда охватывали его после выигранного боя. Он был уже почти на последнем пролете лестницы, когда его взгляд привлекла хрупкая фигурка мальчишки вскочившего на высокую каменную плиту алтаря, разрушенного храма.
- Нет, Халли! Нет! - услышал он голос Сони. - Марк! - крикнула она, раскинув руки, словно хотела защитить собой всех, кто находился у башни. Вдруг она покачнулась и упала навзничь. Из груди ее торчала короткая стрела арбалета.
Марк, перескочив через перила, одним прыжком оказался внизу и ринулся к камню. На нем лежала Сони, такая, какой он увидел ее впервые: в мальчишеской одежде, с рассыпанными длинными волосами вокруг бледного измученного болью лица. Но теперь она была мертва, на губах еще пенилась кровь, а глаза невидящим взглядом уставились в убеленное рассветом небо.
Хофнар, спустившись по лестнице, торопливо вошел в тронный зал, окинув его взглядом. В сером сумраке раннего утра он мало походил на тот зал, который он помнил, хотя там, кажется, ничего, кроме трона, не изменилось. Не задерживаясь, Хофнар прошел к третьему окну.
- Вот твое место, - произнес он тихо и прислонил меч к цветному стеклу.
Он спешил вложить его в тайник, чтобы избежать любой самой незначительной опасности разбудить его. Меч сопротивлялся, стараясь улизнуть от удерживающей хватки магического тайника. Но через некоторое время, приложив немало усилий, Хофнару все-таки удалось втиснуть строптивый меч на его место. И вот он уже снова выглядел изящной деталью сложного витража, лишь отдаленно напоминая тяжелый кованый меч, который он только что держал в руках.
И тогда сквозь стекло он увидел тонкий солнечный луч, разрезающий сумрак раннего утра, осветивший алтарь разрушенного храма. В этом не было никакого чуда. В это время года, поднимаясь из-за горизонта, солнце проходило через высокие скалы, двумя огромными зубцами возвышающимися над горной грядой, и его первый луч, появившийся в расселине, падал тонким пучком на это место. Потому там и было решено возвести храм. Канцлер разрушил его, от его стен не осталось и следа, но алтарь был частью скалы, на которой стоял королевский замок. И сейчас на золотом от солнца каменном помосте лежало хрупкое тело. Хофнар не мог разглядеть сквозь узорчатое стекло черты лежащего, но он точно знал, что это его дочь.
Не помня себя, он выскочил наружу, сбежал по казавшейся бесконечной каменной лестнице, - люди перед ним расступились - и оказался перед алтарем.
Сони была мертва. Он знал это, еще там наверху, но сейчас ему показалось, что он умирает сам. Но нет, он не умрет. Хофнар поднял дочь на руки и прижал к себе. Жесткое оперение стрелы, убившей Сони, больно царапало его грудь сквозь ветхую робу, но он не пытался изменить этого.
Он внес Сони во дворец, в ту комнату, которая когда-то принадлежала ее матери, где восемнадцать лет назад родилась она сама, и бережно опустил ее на кровать, словно неосторожным движением еще мог причинить ей боль. Аккуратно вытащил стрелу, откинув ее в угол, стер кровь с ее губ и щеки и поправил волосы. Ее взгляд, обращенный в потолок, мучил его, но он не хотел закрыть ей глаза. Он стоял рядом с ней на коленях и гладил ее руку, ее щеку. Он ничего не говорил, он даже ничего не чувствовал, просто не мог оторваться от нее и продолжал гладить ее холодеющую кожу.
Кольфинна была одна, она оставила Элизу с ее библиотекарем выяснять отношения, а сама устало расположилась в кресле в соседней комнате, наблюдая как солнечный свет наполняет воздух. Еще один рассвет. Ее рассвет. Она чувствовала себя очень усталой. В ее годы бессонные ночи не даются легко. Кольфинна удовлетворенно вздохнула, но вдруг почувствовала беспокойство. Это Селиг, она уже научилась распознавать его.
- Ну что ты еще хочешь от меня?! - ворчливо обратилась она к нему. - Что случилось? - не могла она понять охватившее ее волнение.
Соседство Селига раздражало и мучило ее. На все у них были разные взгляды, любые, даже самые невинные ее мысли и чувства, подвергались тщательному анализу и критике. Это смертельно надоело Кольфинне, но игнорировать мнение пророка, засевшего у нее в печенках, она уже не могла. Единственной привилегией, которую она получила, согласившись прочесть свиток, был пророческий дар. Знать о людях то, что они хотят скрыть, или о чем сами не подозревают, было невероятно интересно. Едва взглянув на Элизу, она тут же узнала о ее секрете, поговорив с бедолагой Гойо, увидела его жуткий туманный конец. Это забавляло ее. Но то, что она чувствовала сейчас, совсем не радовало ее.
Кольфинна поднялась и вышла. В коридорах толпились люди, возбужденно перешептываясь. Она прошла сквозь них и оказалась на пороге комнаты, куда никто не решался войти.
"Кроме пророчицы, конечно, эту никогда ничего не остановит", - раздраженно подумала Кольфинна.
На кровати лежала девушка, одетая в мужское платье, а рядом с ней на коленях стоял Эйрик.
"Значит, видение было верным. Дочь короля погибла", - поняла Кольфинна.
Но к своему удивлению она не ощутила ни радости, ни удовлетворения, ни даже простого злорадства. Ее сковал страх. Кольфинна не могла понять источник этого страха, и это злило ее. Она снова ненавидела их всех: и Эйрика, и его мертвую дочь, и эту чертову пророчицу, и Элизу с ее библиофилом, откуда-то взявшихся в комнате, и Селига! Больше всех она ненавидела Селига!
"Уходить, надо сейчас же уходить!", - в панике развернулась она и почувствовала, как сильная рука сжала ее запястье и втянула опять в комнату.
- Ты можешь, Кольфинна! - зашипела пророчица ей в лицо. - Ты можешь!
Кольфинна дернулась и ударилась о боковую притолоку двери.
- Оставь меня, я ничего не могу, я потеряла свой дар! Пусти! - голос Кольфинны сорвался на визг.
"Нет, нет, только не сейчас! Я только что избежала смерти! Нет, я никому ничего не должна! Я не смогу!"
- Ты спасешь и принцессу и себя! Ты должна Кольфинна! - напирала на нее пророчица.
Селиг, сумасшедший старик! Он подталкивал ее, и Кольфинна не могла ей сопротивляться. У его чертовой ученицы было столько сил! Она не сможет справиться с этой влюбленной пророчицей!
- Так ты влюблена в него, глупая гусыня! - взвизгнула Кольфинна. - Хочешь купить его любовь?! Не будет этого!
Она бесилась и наступала на опешившую девицу. И тут она услышала его голос.
- Кольфинна, - тихо произнес король, поднимаясь с колен.
"Кольфинна", - эхом отозвалось что-то в ее груди.
Снова этот голос, нежный, зовущий, бархатный. Он сводил ее с ума. Эйрик стоял рядом с ней, как в те далекие времена, и держал ее за руку.
За пятнадцать лет он так изменился, что она с трудом узнавала его. Она уже забыла, как он выглядел тогда, что говорил и как поступал, но его голос, произносящий ее имя, - мягкий низкий рокот на первом слоге, чарующая глубина на длинном звуке "и" и тающее "н" - он остался тем же, и она помнила его все эти годы.
- Это не поможет, если ее смерть отомщена, - проговорила она, удивляясь, что произнесла это.
- Найдите Марка, - крикнул Эйрик кому-то в открытую дверь.
- И Тима, - послышался голос приятеля Элизы, тотчас выскочившего из комнаты.
- Мне нужно молоко троллей, - безжизненно сказала Кольфинна.
Она проиграла. Уступать было глупо, безумно! Она давно уже не любила его, а может быть, никогда не любила! Она хотела убить его, уничтожить, заставить страдать! А теперь согласилась вернуть к жизни его дочь!
Кольфинна прекрасно понимала, что это значит для нее - она умрет. Умрет еще до того, как девица восстанет. Умрет, даже если бравый жених принцессы отомстит убившему ее, и колдовство не поможет. Но она уже ничего не могла с этим поделать.
"Это все Селиг", - думала она. Странно, но эта мысль приносила ее какое-то облегчение.
- Теперь ты доволен?! - она разговаривала с ним, все сильнее ощущая его.
- Я и не помню этого заклинания, - ворчала Кольфинна, подходя к изголовью кровати, на которой, широко раскрыв глаза, лежала дочь Эйрика.
Кольфинна сложила ее руки на груди, испачкав пальцы в сгустившейся крови.
- Ну вот, только этого не хватало! - брезгливо поморщилась она, вытирая их о покрывало.
- Сколько тебе нужно, - Эйрик уже протягивал ей два флакончика с молоком троллей.
- Запасы бедолаги Гойо, и на что идут?! - усмехнулась Кольфинна.
Она взяла один, отколов сильными пальцами тонкое запаянное горлышко стеклянного флакона, и полила из него на лоб и грудь девушки.
- Свернись невидимая нить…, - начала она бормотать давно позабытые слова заклинания.
Она проговаривала его до конца и начинала снова и снова. Силы оставляли ее, она опустилась на колени, продолжая держать ладони на сложенных на груди руках девушки. Губы едва справлялись, но она продолжала шептать. Страшная слабость окатывала ее дурнотой и болью. Глаза закатились, и голова упала на плечи. Слова, которые она уже не могла произнести, продолжали звучать внутри нее, все громче и сильнее, стирая усталость и разгоняя мрак, они приносили удивительную сияющую радость.
Краем глаза Марк уловил какое-то движение, оторвав взгляд от Сони, он увидел его. Он узнал его по наглому трусливому взгляду. Халли! Сони даже помнила его имя. Она тоже узнала его. Дрянной солдатишка, два раза попавшийся им на пути.
Марк кинулся за ним. А тот, бросив арбалет, побежал к замковому саду и, как заяц, запетлял между кустами и деревьями, подскакивая на кочках, и наконец скользнул в один из гномьих ходов. Это было очень скверно. Тщедушный солдат имел там преимущество перед крупным Марком, да и мечом орудовать в таком ограниченном пространстве было делом весьма непростым.
"Халли, она назвала его по имени, когда этот поганец стрелял в нее! Это все идеи Хофнара, вот их хваленые подданные, ради которых они готовы были жертвовать своей и чужой жизнью! Проклятье!"
Марк спустился в подземелье, бежать было трудно, и Халли пропал из виду, он мог плутать здесь тысячу лет и так и не найти мерзавца! Он стрелял не в Сони, она погибла пытаясь спасти его. Она звала его: Марк.
Ему было тяжело принять это. Он не хотел, чтобы она жертвовала собой ради него. Ни она, ни кто другой. Ему вообще были чужды романтические идеи о героическом самопожертвовании. В бою, где ты сражаешься бок о бок со своими товарищами и зависишь от них так же, как и они от тебя, - там невозможно не подставить плечо, нельзя бросить раненного. Но даже в этом случае все должно быть целесообразно. Он ненавидел бессмысленный героизм. Он не раз был свидетелем того, как ради сомнительной идеи человек глупо жертвовал своей жизнью, нередко при этом подставляя под удар и других.
Зачем она бросилась закрывать его собой?! Большой вопрос - попал бы этот Халли в него, а если и попал, то смертельно ли ранил! Но Сони не была бы самой собой, если бы не сделала бы этого. Ну спасла она его! Кому она сделала хорошо?! Все ее своевольство! Все-то она знает лучше как чему быть! Всегда поступала по-своему! Ну и пусть бы делала, что хотела, только была бы жива…
Мысли мелькали в голове, сменяя одну другой, они не мешали. Главное, когда выслеживаешь врага, не давать волю чувствам. Марк крался, быстро и бесшумно двигаясь по коридорам рудника. Халли был испуган и неосторожен: следы, звуки. Ну вот, теперь мелькнула его тень, он выбился из сил. Еще поворот, и Марк остановился перед присевшим от страха тщедушным Халли. И тогда с противоположной стороны прохода он увидел Тима. Они стояли друг против друга с обнаженными мечами, а между ними замер, прикрыв от страха голову, убийца Сони. Лицо Тима было перекошено от ярости.
Значит, он тоже погнался за Халли. И теперь им надо решить, у кого из них больше прав покарать его. Это была сущая глупость, но мальчишка был настроен решительно. Не хватало им подраться из-за этого!
"Чушь! - словно что-то толкнуло его, и сердце заплясало в отчаянной пляске. - Сони, Сони, Сони! Ни у кого из нас не было на нее права! Она выбирала сама…"
Тим вскинул взгляд на Марка и бросился к Халли, чтобы убить.
- Стой! - заорал Марк. - Стой!
Меч юноши на мгновенье замер, и Халли, воспользовавшись заминкой, скользнул ему под руку и в мгновенье ока скрылся в темном переходе рудника.
- Что ты сделал?! - набросился юноша на Марка. - Он убил Сони, а ты дал ему уйти?!
Марк опустил меч.
- Она погибла из-за тебя! А ты отпустил его?! - по лицу Тима, испачканному пылью, текли слезы, оставляя светлые дорожки, и он зло растер их рукавом.
- Она бы не хотела мести, - тихо проговорил Марк.
- Откуда ты можешь знать, что она хотела?! - не сдавался тот.
Он не мог знать, но он знал. Наверное, через некоторое время, он пожалеет, что отпустил убийцу Сони, но сейчас он просто не мог поступить иначе.
- Пойдем отсюда. Пусть гномы с ним разбираются сами, - Марк развернулся и пошел к выходу.
Эпилог
Хофнар стоял посреди широкой поляны, покрывающей южный склон холма со стороны тайного лаза в городской стене. Через него он и выбрался из города, воспользовавшись незавершившимися восстановительными работами. Ему хотелось побыть одному, вдали от королевских забот, от услужливых и любопытных глаз. Оказавшись здесь, он свободно вздохнул.
Летний воздух, пронизанный светом, был наполнен разноголосым пением вернувшихся из дальних стран птиц. Долгая зима, сковывавшая Норландию во времена канцлера, закончилась, и земля, скинув надоевший саван, облачилась в щегольской разноцветный наряд. Хофнар, ощущая приятное напряжение мышц, поднимался по склону, пестревшему цветами и яркими плодами кустарников и деревьев.
После бурных дней возвращения на трон потянулись рутинные наполненные заботами дни. Собственно то, что и представляет собой настоящая королевская жизнь. Он давно не занимался всем этим и даже с удовольствием окунулся в повседневные заботы. Приводить в порядок королевство после разорительного правления канцлера и его клики - задача не одного года. Но он уже начал налаживать механизм, который будет бесперебойно работать, создавая необходимый каркас для процветания удобной и размеренной жизни людей.
В сумасшедшем ритме первых месяцев, как только оправилась Сони, они успели сыграть две свадьбы. Вряд ли это понравится родителям Элизы, но рождение наследника в неосвещенном браке, вероятно, вызвало бы гораздо больше нареканий. Поэтому было решено обвенчать Элизу и Шаула здесь, в Норландии. Сони никак не хотела отставать от друзей и, несмотря на то, что времени для связи с родными Марка и выполнения всех положенных дипломатическим этикетом условностей было катастрофически мало, отвоевала свое право стоять перед алтарем городского храма вместе с Элизой и Шаулом.
Молодые люди были счастливы погрузиться в новые, неведомые им ранее, чувства и заботы.
А ему оставалось коротать дни в государственных делах и ждать, когда Марк наконец созреет до решения принять на себя бремя хранителя волшебного Януса. Хофнар был доволен выбором дочери. У его зятя было все, что необходимо для толкового короля - он не болел властью, умел слушать других и настаивать на своем, был решительным и милосердным. Он был хорошим помощником ему все это время и будет прекрасным хранителем. Хотя Хофнар от души наделся, что на их веку волшебный Янус покинет свое магическое ложе только для церемоний посвящения.
Пришло время отдать долги умершим. Он привез из далекой земли прах своей жены королевы Эммы. Он сейчас часто вспоминал ее, глядя на Сони. Поразительно до чего решительная, непоседливая хохотушка Сони была непохожа на свою тихую мать. Их брак с Эммой был обычным браком в королевской семье. Они мало знали друг друга до свадьбы, и горячий молодой принц, каким он был в те годы, не был пленен неяркой красотой своей кроткой невесты. Но он был счастлив с ней. А, может быть, он просто был счастлив в те годы и со всем эгоизмом молодости и силы очень многого не замечал вокруг себя. Чем старше он становился, тем печальней ему представлялась судьба его жены. Только теперь он понимал, насколько одинокой она чувствовала себя рядом с ним, вечно занятым государственными заботами, увлекающимся охотой, турнирами и женщинами. Эмма никогда не жаловалась, оставаясь ему доброй женой, ласковой и верной. А потом он и вовсе взвалил на ее плечи непосильный для нее груз, и она угасла. Он похоронил ее в королевской усыпальнице, там, где лежали их предки, где положат когда-нибудь и его самого.
Хофнар вздохнул. Он чувствовал себя виноватым перед Эммой. Возможно, если бы не его интрижка с Кольфинной, ничего бы этого не случилось. Хотя наверняка он не мог этого знать. Кольфинна вполне была способна помогать Гойо и без сильной обиды на короля.
- Кольфинна, - произнес он вслух.
Хофнар до сих пор не мог поверить, что она вернула Сони ценой своей жизни. Все его чувства к ней - от страстной влюбленности до жгучей ненависти - перемололись в жерновах времени и испытаний, остались лишь благодарность и удивление. Глубочайшее удивление: как одна и та же женщина могла совместить в себе исключительное корыстное самолюбие и беспредельную самоотверженность. А, может быть, он опять заблуждается… Женщины… Разве можно их понять?!
Он все чаще возвращался мыслями к Эльфриде. Вернее, он совершенно не мог выбросить ее из головы. Их поцелуй, там в горах, когда он возвратился от троллей, - что он значил для молодой пророчицы? Сейчас они почти не виделись: дела не позволяли, а специально встречаться с ней он не решался. На многолюдных приемах она всегда была окружена рыцарями, ее ровесниками из их с Селигом воспитанников. Теперь они были не просто мальчишками, которых она знала с детства. Им были возращены их земли, они носили титулы своих отцов и демонстрировали доблесть на турнирах, где он уже не мог состязаться с ними. Эльфрида благосклонно принимала посвящение побед и, вместе с другими молодыми дамами, которыми теперь был украшен его двор, одаривала рыцарей своим вуалями, которые те прикрепляли к своим шлемам и копьям. Казалось, меньше всего она нуждалась во внимании стареющего желчного короля.
Хофнар огляделся вокруг и только сейчас заметил, что оказался около самого замка Хэдевиков. Это было глупо! Что он может сказать ей?! Хофнар почувствовал себя старым лысым коротышкой. Собственно, он таким и был. Он остановился и, развернувшись к замку спиной, уселся на камень. Небольшая поляна перед ним, покрытая мягким зеленым ковром, была расцвечена островками цветов. Валун, на котором он устроился, был буквально укрыт лиловым цветочным покровом. Еще одна стайка цветов кокетливо склонила бледные головки на изящных тоненьких красноватых стебельках, другая - гордо красовалась яркими белыми чашечками с золотистыми коронами тычинок посередине. Чуть дальше, словно отражение летнего неба, синели маленькие цветочки из пяти острых лепестков. Эмма любила цветы и, кажется, знала название каждого из них. Он наклонился, рассматривая странный цветок глубокого вайдового цвета на толстой коричневатой ножке, выходящей из центра розетки из плотных светло-зеленых листьев.
- Это жирянка, - услышал он у себя за спиной ее голос, - она ловит насекомых.
Хофнар вскочил. Сердце, свалившись куда-то вниз, подскочило и забултыхалось в горле.
- Баронесса, - поклонился он, пытаясь придать голосу непринужденность.
- Вы к нам?
- Нет… Да…Я… я не знаю, - растерялся он.
- Я тоже хотела увидеться с вами, - начала Эльфрида, и ее щеки стремительно залил румянец. - Нам как-то последнее время ни разу не удалось поговорить. А Селига уже нет, и я не знаю как… что мне делать, - она замолчала, внимательно рассматривая соседний валун, а может быть, кустарник около него.
- Боюсь, баронесса, что я не смогу заменить вам Селига, - ответил он, видя ее смущение, он чуть приободрился.
- Селига? - она подняла на него непонимающий взгляд. - Нет. Я… это не совсем то, - она терялась, и румянец, заливший ее щеки, поднялся по скулам к ушам, превратив их в пунцовые.
Смешавшаяся и раскрасневшаяся, она казалась гораздо моложе.
- Я хотела спросить... узнать у вас…
Она буквально впилась в него взглядом, и он только сейчас рассмотрел какие удивительные у нее глаза - карие с яркими медовыми искрами.
- Почему вы поцеловали меня тогда? - выпалила она, задохнувшись.
Он шагнул к ней и, слегка склонив ее голову, коснулся губ, они тотчас раскрылись в ответ, поспешно, трепетно и неумело. Он не понимал, что делает и не хотел понимать. Пусть будет, что будет… Сердце колотилось в груди, готовое выскочить наружу. Внутри него все бурлило от пьянящего вкуса ее губ, от которых он не мог оторваться. Но он должен был взять себя в руки, иначе он уже не сможет остановиться. Он сделал шаг назад, собрав в кулак остатки воли. Она качнулась вперед и молча застыла, широко раскрыв глаза. Ее глаза, что они делали с ним?
- Эльф.. баро… - язык прилипал к гортани. - Эльфрида, - наконец смог произнести он, - я не знаю, что тому причиной - ваша молодость, или мой рост, - он пытался шутить, - но я... мне очень трудно…
- Может быть, так будет легче? - перебила она его и с по-детски испуганным выражением лица вдруг опустилась на траву, потянув его за собой.
Он не устоял. Так было действительно легче. Так было слишком легко…
Он целовал ее губы, лицо и шею, ласкал ее грудь, боясь своим нетерпением причинить ей боль. Он совсем забыл о том, как это бывает. Он и не думал, что еще способен испытывать такие чувства, такой щенячий сумасшедший восторг от красоты и чуда женского тела. Но они забрались слишком далеко. Он должен прекратить это, иначе будет уже поздно.
Хофнар задохнувшись, остановился, и, чуть приподнявшись над Эльфридой, с трудом перевел дух.
- Эльфрида, я… мы… - безуспешно пытался сформулировать он мысль, которая безнадежно отстала от его чувств.
Девушка обвила его шею руками и притянула к себе.
- Не останавливайся, - прошептала она, щекоча губами мочку его уха.
И он не остановился, и едва ли уже был способен это сделать. Эльфрида тихонько ойкнула и еще сильнее обняла его.
- Девочка моя, - выдохнул он в глупом блаженном умилении.
Счастье, чудо, восторг - как еще можно описать то, что происходило с ним? Он откинулся, ловя ртом воздух, и притянул ее к себе, она удобно устроилась у него на плече. Он был счастлив, бесконечно счастлив, прижимая ее к себе, чувствуя ее тепло, упиваясь округлыми формами ее тела. Но имел ли он на это право?
- Фрида, - прошептал он, - что мы делаем?
Она подняла к нему лицо: припухшие губы и растертые его щетиной щеки горели, а глаза переливались, как янтарная капля в солнечном свете.
- Я думаю, мы любим друг друга, - просто ответила она.
- Прости, - он чувствовал себя идиотом, но очень счастливым идиотом, - ты не поверишь, милая, что влюбленный в тебя старый дурак король был когда-то весьма галантным кавалером.
Она улыбнулась и нежно провела пальцами по его щеке.
- Я не хочу, чтобы мой любимый, самый лучший в мире король, вновь становился прекрасным кавалером. Я буду ревновать.
Он смотрел на нее, глупо улыбаясь во весь рот.
- Фрида, я должен тебя предупредить: когда мы поднимемся, я снова буду чувствовать себя не в своей тарелке.
- Ты привыкнешь и скоро перестанешь обращать внимание на мой рост.
- Может быть, нам просто не подниматься? - предложил он, целуя ее в круглый нос.
Марк, Сони, Элиза и Шаул уютно устроились под раскидистым деревом, наслаждаясь пением птиц, летним теплом и вкусной едой на устроенном неутомимой Сони пикнике. Солнце, пробиваясь сквозь густую листву, мягко скользило по лицу Элизы. Шаул наблюдал, как она смешно морщит нос и щурится, пытаясь отогнать надоедливый солнечный блик. Он наклонился и поцеловал ее, его поцелуй пришелся ей куда-то в подбородок.
- Шаул, - нетерпеливо отмахнулась от него жена, устроившаяся головой у него на коленях, - подвинь немного ногу, мне так неудобно.
В последнее время сидеть ей становилось все труднее. Шаул покорно исполнил просьбу жены, и солнечный зайчик, мешавший ей, переместился на ее шею. Шаул с трепетом и восторгом наблюдал за всеми изменениями происходившими с телом Элизы. Она немного пополнела, и с ее лица исчезло то трагичное выражение, которое неизменно присутствовало в ее обострившихся чертах несколько месяцев назад. Грудь ее увеличилась и отяжелела, приобретя совершенную форму созревшего плода с набухшей потемневшей почкой соска. Вся ее фигура, потерявшая былую трогательную угловатость, стала необычайно чувственна, обретя податливую мягкость и пластичность. А заметно округлившийся в последнее время живот вызвал в нем почти религиозный восторг. Он не мог понять, когда она недовольно ворчала, видя свое отражение. Новая Элиза вызывала у Шаула сумасшедшее желание всегда, каждую минуту. Да он бы вообще не отрывался от нее, но Элиза строго пресекала его восторги и поползновения, отправляя его разбирать королевскую библиотеку, потому что ко всем иным формам мужского досуга он не проявлял склонности.
Шаул в пол-уха слушал дебаты по поводу выбора достойного имени их ребенку. Ему казались преждевременными такие хлопоты.
- Почему молчит отец? - шутя, взывал к нему Марк.
- Я должен увидеть сначала ребенка, чтобы понять, какое имя ему подходит, - серьезно привел он свой довод. - И вообще, это может быть девочка.
- Что значит увидеть?! Ты знаешь, как выглядит новорожденный?! - напала на него Сони, - Что можно рассмотреть в сморщенном красном комочке?!
Сони, проведшая детство и отрочество с матерью на чужбине в местах далеких от королевских дворцов и городских библиотек, имела гораздо более четкое представления о жизненных реалиях, чем ее друзья.
- А для того, чтобы не попасть впросак, придумывая имя заранее, надо выбрать два имени - мужское и женское, - не унималась Сони. - Можно назвать мальчика в честь Элизиного отца, а девочку в честь твоей матери.
- Не надо ребенка называть в честь кого-то! - возразил Шаул. - Это всегда будет довлеть над ним. Либо он будет не дотягивать до оригинала, либо все время отождествляться с ним: "Ты должен быть таким же смелым, как твой дедушка! А твоя бабушка никогда не была такой капризной!" - изобразил Шаул возможный упрек еще неродившемуся ребенку. - Пусть он сам наполняет свое имя тем содержанием, на которое будет способен.
- Тогда для него надо выдумать совершенно новое имя, - возразила ему Элиза, пытаясь удобнее устроиться на его коленях. - Подай мне, пожалуйста, подушку, - обратилась она к мужу и продолжила: - Те имена, которые мы знаем, так или иначе всегда будут ассоциироваться с кем-нибудь.
- В походе я встречал рыцаря, которого звали Сигизмунд, - дурачился Марк, предлагая самые диковинные имена, которые он слышал, путешествуя по Востоку.
Опершись о локоть, он лежал напротив Шаула и весело посматривал на свою жену, серьезно задумавшуюся над именем для будущего ребенка Шаула и Элизы.
- Нет, Сигизмунд, - какое-то кошачье имя, - возразила она.
- А вот еще! Как звали того бедолагу принца, посадившего вас в яму? Фархат или Ахмет? Сони все восхищалась его красотой!
- Да ну тебя! - замахнулась на него жена. - Я серьезно, а ты все превращаешь в балаган!
Между ними завязалась веселая потасовка. Шаул был рад видеть своих друзей счастливыми. Любовь, как и предупреждали их феи, действительно оказалась для них самым большим испытанием. Каждый из них серьезно ошибся и оказался на грани краха, и все-таки все они смогли сохранить свою любовь. Понадобилось только чуть-чуть терпения и решимости принять другого таким, каков он есть.
После чудесного воскресения Сони Марк уже ни в чем не обвинял ее. Он был просто счастлив, что она жива. И с гораздо большим пылом был готов снова поверить в ее любовь, чем она доказать ему свою преданность. И Сони с благодарностью приняла это. Ее можно было назвать взбалмошной, но сердце у нее было мудрым и добрым. Теперь, став женой Марка, она ринулась в это новое приключение с таким же азартом и решимостью, как и во все прежние. От ее бьющей через край энергии Марка спасала только безудержная энергии ее отца, умело использующего зятя в осуществлении всевозможных королевских проектов. В отсутствии мужа Сони переключалась на королевский замок, организацию помощи сиротам и на Бог знает что еще.
Из всех любовных историй только история Тима окончилась печально. Он уехал, не попрощавшись с Сони, еще до их свадьбы с Марком. Шаулу было очень жаль брата. Тим действительно влюбился в Сони, и с его характером ему было нелегко отказаться от нее, и все же он это сделал.
- Я вовсе не страдаю болезненным благородством, какое ты пытаешься мне приписать, Шаул, - раздраженно отмахивался он от похвалы брата. - Если бы Сони ответила мне взаимностью, я бы ни за что не отдал ее Марку, будь он хоть трижды твой друг и десять раз принц. Просто, разводить прощальные политесы с девушкой, которую я хочу поцеловать, я не умею. Да и домой пора. Надо узнать, что происходит в Бонке. Возможно, родителям понадобится моя помощь.
Шаул с легким сердцем отпустил брата, в конце концов, как сказала, старая баронесса Хэдевик:
- Влюбляться полезно. Это позволяет почувствовать себя еще живым.
Хотя, возможно, она имела в виду другую возрастную группу.
Тим уехал, обещая как можно скорее прислать весточку о том, то происходит дома. Шаул все больше тревожился, как разрешится конфликт венценосных родителей Элизы и его собратьев горожан. Но ни покинуть Элизу сейчас, ни тем более отправиться в путь вместе с ней было невозможно. И Шаул в конце концов смирился, последовав совету мудрого Бруно, оставить эту историю другим.
Конецянварь, 2010 г.
Copyright © 2010 Юлия Гусарова 
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
- 
